Читать книгу 43Л083К - Матиуш Хекматьяр - Страница 4

Я просыпаюсь с радостным осознанием того, что сегодня суббота – мой единственный законный выходной. Не открывая глаз, закутавшись в одеяло, я размышляю над самым сложным и актуальным вопросом, какой только может возникнуть у жителя Города с утра: «Как выглядит моя комната?».

Или вернее, как же она будет выглядеть, когда я на нее взгляну. Ведь сейчас там нет ничего, кроме серых бетонных стен и однотонной, максимально примитивной мебели.

Я начинаю перебирать варианты: беседка в джунглях – нет, хижина в горах – не то, дом у озера – надоело, огромное поле, покрытое цветами – мимо. Поняв, что это безнадежно, я, по привычке, перекладываю мучительный выбор на плечи судьбы, приказав персональному идентификатору установить случайное оформление, и открываю глаза.

Мягкое, играющее бликами по полу желтое освещение; темная плетеная мебель; полупрозрачный тюль, прикрывающий окна; уходящие вдаль песчаные дюны и, появляющийся время от времени, шаловливый ветер, подхватывающий рыжеватый песок и постепенно меняющий изгибы и формы этого умиротворяющего своим спокойствием пейзажа.

Мне досталась имитация пустыни. Самое редкое и дорогое оформление в моей коллекции. Раньше, как и многие другие, я собирал их, стараясь не пропустить ни один из ландшафтов. Часть из них продается за деньги, другие можно было получить только в определенный период, некоторые и вовсе раздавались бесплатно в честь праздников. Пустыню я получил от Зэта на двадцатилетие. И, насколько мне известно, она была выпущена тиражом всего в тысячу экземпляров.

Впрочем, в какой-то момент, я перестал следить за новыми оформлениями. Что толку во всем этом многообразии, если на ощупь вода неотличима от камней или стволов деревьев, а цветы ничем не пахнут. Единственная стоящая иллюзия – это лес в релакс-зале, где, в соответствии с расписанием отдыха, я и окажусь сегодня вечером. Он достаточно натурален, чтобы на время забыть о поджидающей за углом реальности.

Вытащив себя из кровати, совершив все необходимые утренние процедуры и съев йогурт на завтрак, я отправляюсь в архив. Раз уж Зэт не видит в подобном времяпрепровождении ничего плохого, то и мне переживать не стоит.

Спустившись по лестнице, я становлюсь свидетелем любопытной картины. Девушка лет восемнадцати прикладывает свой персональный идентификатор к двери на улицу. На расположенном рядом экране, как и положено, загорается зеленая надпись: «Доступ получен», однако дверь, оставаясь неподвижной, и не думает открываться. Горожанка, с удивлением и, кажется, даже осуждением взирая на неисчезающую преграду, еще раз производит эту манипуляцию, но ничего не меняется.

Я продолжаю наблюдать за развитием событий. Цикл повторяется без каких-либо значимых отклонений. Персональный идентификатор вновь и вновь прикладывается к панели, система подтверждает право его владельца выйти на улицу, но дверь так и остается закрытой. Единственное новшество в эту миниатюру вносит выражение лица девушки, с каждой попыткой становящееся все более беспомощным, недоумевающим и обиженным.

Поняв, что происходящее может длиться еще долго, я подхожу и легонько толкаю дверь, которая, как и следовало ожидать, без труда распахивается наружу. Я поворачиваюсь к спасенной мной горожанке и вижу, насколько ее шокировала подобная развязка.

– Механизм, открывающий дверь, сломался. Нужно было просто толкнуть, – решаю пояснить я это, видимо, нетривиальное решение проблемы.

Девушка, как будто очнувшись, судорожно кивает и торопливо исчезает на улице. Я пожимаю плечами, отправляю запрос на починку в единую социальную службу, после чего продолжаю свой запланированный маршрут.

И ведь, что странно, она не намного младше меня, но ей даже не пришло в голову попытаться самостоятельно открыть дверь… впрочем, тут дело не в возрасте, нельзя забывать, что сотрудников службы безопасности с детства учат совершенно иначе, чем остальных горожан, и наша автономность (как физическая, так и психологическая) от технических приспособлений намного выше, чем у них.

Самое первое, что еще ребенком прочно усваивает каждый житель Города, это манипуляции с персональным идентификатором. Что бы ты ни хотел сделать, куда бы ни хотел попасть, без идентификатора ничего не выйдет. Он – твой лучший друг, совершенный помощник, универсальный пропуск, кошелек и удостоверение личности. Перемычка между сознанием владельца и слишком сложными для понимания обычного человека технологиями, окружающими тебя со всех сторон, берущими на себя заботу о твоих потребностях и удобствах. Голос, который даст мудрый совет и поддержит в трудную минуту. Самый лучший и точный источник информации.

Строго говоря, без персонального идентификатора тебя не существует вовсе. Именно он определяет твои возможности, выступает решением любой проблемы, какую ты только имеешь право самостоятельно решить.

В этом свете не остается ничего удивительного в том, что встреченная мной девушка так растерялась, когда проверенный годами и единственно необходимый способ взаимодействия с миром оказался бессилен и, что еще хуже, начал противоречить сам себе, утверждая, что задача, которую он был призван решить – выполнена. И если вспомнить, что технологически наш Город столь совершенен, что поломки почти никогда не случаются, а все же возникнув, быстро устраняются, будучи засеченными специальным программным обеспечением, то можно с высокой степенью уверенности предположить, что это был и вовсе первый случай, когда она столкнулась с какой-либо неисправностью.

А даже если и нет, сознание человека, встретившись с чем-то ненормальным, не укладывающимся в привычную картину мира, зачастую предпочитает просто проигнорировать это, лишь бы не разрушать свои устоявшиеся представления об окружающей действительности. Так что, на самом деле, вообще непонятно, почему я счел произошедшее чем-то забавным или необычным.

Придя к этому неожиданному выводу, я обнаруживаю себя возле входа в метро, куда и начинаю спускаться, решив ради разнообразия приобщиться к общественному транспорту, линии которого проходят ниже основного уровня Города и соединяют между собой 112 станций. Оказавшись на платформе, где кроме меня в ожидании поезда стайками стоят, уткнувшись в экраны своих персональных идентификаторов, горожане, я окидываю вестибюль взглядом: это максимально невыразительное помещение с белым потолком и серыми стенами визуально ничем не отличается от любой другой станции, если, конечно, не принимать во внимание цифры, выгравированные на стене: 7—9, означающие номер линии и, соответственно, остановки на ней.

Дождавшись поезда и усевшись недалеко от окна-экрана, транслирующего различные природные пейзажи, я откидываюсь на спинку сиденья и готовлюсь максимально комфортно провести время в пути.

Забавно, что все окна в вагоне показывают совершенно разные картины, из-за чего складывается ощущение, будто находящиеся возле них горожане существуют в отдельных реальностях и движутся по какому-то собственному, отличному от других, маршруту. Эта странная мысль почему-то поднимает мне настроение, и я, приняв более вертикальное положение, начинаю рассматривать пассажиров. Они едут, в большинстве своем погрузившись в экраны персональных идентификаторов и, судя по всему, совершенно не интересуются чем-то за пределами выбранных ими потоков информации.

Внезапно мое внимание привлекают парень и девушка лет двадцати пяти, сидящие в соседнем ряду. Они столь оживленно беседуют, что мне отлично слышно каждое их слово:

– Как же я хочу новое многомерное оформление от Оплота для идентификатора! – возбужденно жестикулируя, тараторит девушка, – Они ввели новые визуальные переходы, повысили интенсивность цветовой передачи! Ощущение погружения увеличено на тридцать один процент! И я не говорю об инновационном динамичном дизайне рамок для интерфейса. Старые просто бесят! Они все время одни и те же и совершенно не сочетаются с происходящим в инфотоке! Как вообще, глядя на это, можно получать удовольствие?! – она прерывается, чтобы перевести дух.

– Послушай, но ты ведь только купила последнее оформление Самсона, – вяло возражает парень. – И вообще, продукция Оплота стоит бешеных денег.

Я отворачиваюсь обратно к окну. В их разговоре нет ничего интересного. Все прекрасно знают, что «Оплот» намного лучше, чем «Самсон», и захватил бы рынок дополнительной продукции для персональных идентификаторов полностью, если бы не чудовищно высокие цены. Споры о том, насколько они оправданы, успели изрядно надоесть уже больше месяца назад, когда только вышло новое «откровение» от Оплота.

– Даже не говори мне об этом мусоре! – снова заводит пластинку почитательница модной продукции, – Оформления Самсона – прошлый век, им нужно уволить всех своих дизайнеров! Мне стыдно показываться с подобным на людях!

– Еще вчера утром все было в порядке, – продолжает меланхолично сопротивляться ее спутник. – Что с тобой вдруг случилось?

– Ничего не вдруг! Я всегда считала, что нужно держать планку. Пользоваться второсортными вещами ниже моего достоинства, – ее голос брезгливо вздрагивает. – А эта шлюха из отдела кадров, видимо, не успокоится, пока не переспит с каждым из парней: «У меня есть новое оформление от Оплота, не хочешь взглянуть? А давай вместе сходим на псевдоголограммную выставку дизайнов стен?» И эти придурки сразу клюют! Бесит! – голос девушки окончательно срывается, и она замолкает.

Я закрываю глаза. Иллюзия автономных миров со счастливыми, движущимися только по им известному маршруту путешественниками рассеялась, так и не сумев стать хоть немного реальной. И дураку понятно, что в действительности существует только одно направление: «Покупай больше! Имей больше! Выгляди лучше! Ты же не неудачник? Тогда купи это. И вот это. Что значит, не можешь купить? Да кому ты тогда нужен?! Этот мир не для таких отбросов. Он для счастливых успешных людей. Счастливых, потому что успешных. Тем более счастливых, чем более успешных. Купи! Владей!»

– А он мне говорит: «Точно победит Го, очевидно, что его поддерживает большая часть населения и предлагаемый им вектор развития Города лучше». А я ему: «Не спорю, в этот раз Род действительно перемудрила со своими проектами увеличения промышленных территорий, производство – это хорошо, но надо же проявить внимание и к людям. Я бы предложил ей добавить несколько пунктов в программу, ну, к примеру, увеличить пособия, снизить плату за услуги социальной службы. В конце концов, ради повышения популярности можно подарить всем какой-нибудь новый голосовой пакет для идентификаторов».

Видимо, за время моих размышлений тот парень все же сумел завладеть инициативой в разговоре. Впрочем, так стало только хуже. Лучше бы они и дальше обсуждали красоту дизайнерских решений относительно каких-нибудь полосочек. Нет ничего бесполезнее разговоров о политике.

Когда старый мир пал, уже не вызывало сомнений, что демократия, как система, себя полностью не оправдала. Да и в столь сложной ситуации даже попытка принимать демократичные решения привела бы к неминуемой гибели. Нет, управлять должны хорошо подготовленные и соответственно воспитываемые с детства профессионалы. Поэтому в самом начале существования Города из верхушек службы безопасности, представляющей реальную силу, и бюрократов, составивших все законодательство, была сформирована элита, имеющая единую четкую и проработанную стратегию.

Первое время, пока жизнь была крайне тяжелой, а военное положение сохранялось, людей совершенно не интересовала политика. Им было достаточно того, что у них есть правительство, знающее, что делать. Но как только ситуация выровнялась, анализ настроений горожан показал: они хотят иметь возможность влиять на выбираемый курс. Тогда элита была разделена на две партии (одна на основе службы безопасности, другая на основе законодателей), которые представили конкурирующие программы жителям, предложив путем голосования определять, лидер какой из них более достоин носить гордое звание мэра Города.

Так политическое устройство вновь вернулось к демократическому, точнее, к видимости демократического. Ведь, на самом деле, никакого соперничества между партиями нет. Они по-прежнему являются цельной элитой, составляющей программы таким образом, чтобы одна из них была заведомо лучше другой, тем самым, в зависимости от текущих целей, избирая нужного представителя.

Эта система крайне эффективна, за счет подобного регулирования в развитии Города все время поддерживается один и тоже курс. А люди остаются довольными, поскольку, как известно, хотят хлеба и зрелищ, а вовсе не реального влияния на политику. В составе ГСБ даже есть специальный отдел, отвечающий за продумывание конкурирующих политических программ, лозунгов и мероприятий, розыгрышей и подарков для жителей, приемов, которые применят лидеры партий для привлечения населения (разумеется, в том объеме, чтобы победил нужный кандидат). А если коротко – за восхитительное политическое шоу, столь сильно любимое нашими горожанами.

Вот и сейчас разыгрывается очередное представление, в котором 12Г345О, представитель партии законодателей, путем честного голосования одержит победу над 43Р210Д, представительницей партии службы безопасности.

Женский голос, немного с хрипотцой (теперь мой идентификатор разговаривает именно так), сообщает о прибытии поезда к искомой остановке 7—2. Прошло уже больше недели, а я все никак не могу привыкнуть к его звучанию, что в очередной раз доказывает – Зэт знает меня даже лучше, чем я сам. Ведь проблема всех предыдущих вариаций заключалась именно в скорости моего к ним привыкания и, соответственно, в возникающей скуке, а затем и в отвращении к ним.

Да, недооценивать значение скуки никак нельзя… Это один из основополагающих факторов, вынуждающих власть сменять уже исполняющего свои функции мэра на другого, применять неожиданные предвыборные ходы и вообще всячески развлекать население. Можно было бы подумать, что народ хочет видеть новые лица в правительстве, поскольку его не устраивают действия старого, но, на самом деле, причина вовсе не в этом. Будь оно хоть трижды прекрасным и мудрым, стоит ему застыть на сколь-либо продолжительный срок, как людям становится тошно, – их не волнуют проекты и законы, не волнует смысл принимаемых решений, зато волнует тот факт, что уже просто физически невозможно слышать один и тот же голос в информационных потоках, видеть одно и то же лицо на экранах. Поэтому так важно раз в несколько лет, в соответствии с волеизъявлением горожан, избирать нового лидера.

Поднявшись на поверхность, я вспоминаю прочтенную мной пару недель назад книгу. В ней достаточно подробно излагалась мировая история, начиная от самых древних времен. Империи возникали и распадались, развязывались войны различной величины и значения, политические режимы приходили на смену друг другу лишь затем, чтобы пасть, так и не сумев полностью утвердить себя и свои идеалы. Все это многообразие произвело на меня странное ощущение зацикленности, повторения одного и того же сюжета раз за разом.

Каждая революция, каждый перелом в векторе развития государств прежде всего происходил в головах у людей, которые смотрели по сторонам, искали альтернативы чего-то иного, лучшего и более привлекательного. И когда эти враждебные для политического устройства идеи проникали внутрь, начиная распространяться в общественном сознании с огромной скоростью, строй погибал подобно человеку, пораженному раковой опухолью.

И именно поэтому система управления Городом столь эффективна, – предложи населению как можно больше вариантов, утопи его в многообразии продукции, бесчисленных оформлениях внешнего вида жилищ, тысячах конкурирующих потоков информации, множестве озвучек, программных апдейтов и функциональных надстроек для персональных идентификаторов. Заставь людей совершать выбор буквально на каждом шагу, создай прочную иллюзию того, что каждое из этих решений непосредственно влияет на качество их жизни, определяет их дальнейшую судьбу.

Но на самом деле все это лишь запутанные ответвления и перекрестки единого лабиринта, где, сколь уникальным бы ни был маршрут, ты выйдешь в одно и то же давно установленное место. Поскольку за всеми мириадами пройденных развилок не скрывалось ни одной действительно новой идеи, ни одной реальной альтернативы.

Люди, как и сама жизнь, любят находиться в движении, но если ты хочешь стабильности, то ответ прост и очевиден – пусти их бегать по кругу. А единственной угрозой, которая после этого останется для политического строя, будет устаревание и закостенение правящей элиты. Однако и это вовсе не является проблемой, ведь партии постоянно, хоть и в небольших количествах, набирают новых членов, тем самым обеспечивая приток свежей крови и решая проблему с редкими исключениями среди населения: очень талантливыми и амбициозными людьми, сумевшими каким-то удивительным образом приподняться над столь старательно сплетаемой паутиной.

За размышлениями о доведенной до совершенства политической структуре нашего Города я и не замечаю, как прохожу всю дорогу до здания архива, на вид абсолютно идентичного окружающим домам, за исключением, разве что, крайне потертой таблички с плохо различимым текстом: «Хранилище документации и прочих материалов». Приложив идентификатор, я проникаю внутрь. Попасть в это место могут только горожане с уровнем доступа не ниже пятого, которым я, вследствие своего служебного положения, и обладаю.

Первое, что привлекает внимание любого посетителя, зашедшего в архив, это полная тишина и находящаяся повсюду, парящая в воздухе, покрывающая каждую поверхность пыль. Что, честно говоря, довольно-таки странно, поскольку все остальные принадлежащие ГСБ помещения исправно убираются роботами соответствующей модели, которых в этом здании я почему-то ни разу не видел.

Я поднимаюсь на второй этаж (всего-то из шести существующих), где находится мой любимый кабинет с самыми удобными креслами, а, главное, установленным возле него единственным на все здание автоматом с напитками. Уже на выходе из лифта меня охватывает странное, пробивающее до мурашек ощущение, что я вступаю на совершенно чужую, неизведанную и загадочную территорию. Территорию Старого Мира.

Сложно объяснить, что именно изменяется вокруг или, возможно, только внутри меня, когда я даю команду включиться архивному компьютеру, когда передо мной на экране появляется бескрайний каталог запретных произведений, разобраться в хитросплетениях которого под силу разве что его создателю.

Я ощущаю это как черную дыру, затягивающую все вокруг, пропасть, едва заглянув в которую становится ясно, – лишь сделай шаг, и дороги назад для тебя больше не будет. Но что кроется там внутри? Вот тайна, не дающая мне покоя, приводящая сюда снова и снова, заставляющая все ближе подходить к этой бездне, гадая, сколько еще я смогу балансировать на ее краю.

Впрочем, получить ответ на подобный вопрос можно только одним способом, а значит, пора бы мне уже приступать к выбору книги. Обычно, я стараюсь найти другие произведения понравившихся писателей, но сегодня мне хочется чего-то принципиально нового, поэтому я просто приказываю архивной системе вывести на экран случайный документ и, погрузившись в его изучение, на время исчезаю из этой вселенной.

Возвращаюсь я только через несколько часов и сразу устремляюсь к автомату добывать кофе, поскольку моим усталым мозгам явно требуется пауза. Концентрация устаревших слов, для понимания которых пришлось пользоваться словарем, в этой книге оказалась рекордно большой.

Вскрыв банку, я делаю первый глоток и привычно морщусь, – кофе в архиве катастрофически плох. Вернувшись обратно в кабинет и продолжая уничтожать эту непонятную горькую жидкость, я начинаю обдумывать прочитанное:

Сюжет истории достаточно прост. Принц одной страны узнает, что его отца предательски убили и, разумеется, хочет отомстить. Только вот воплощает свои планы он столь нелепо, что в результате помимо обидчика погибает куча совершенно неповинных людей, в том числе, его собственная мать и возлюбленная. Да и сам главный герой, если уж на то пошло, не избегает смерти, что в целом неудивительно, учитывая его излишнюю эмоциональность и полное неумение просчитывать последствия своих слов и действий.

Если так посмотреть, получается, что произведение это более чем спорное. Однако, несмотря на абсолютную нелогичность поступков принца, я почему-то не могу относиться к нему, как к заигравшемуся в месть безответственному ребенку.

И, возможно, причиной является один странный момент, примерно из середины книги, где герой истории размышляет о самоубийстве (все же насколько вредные идеи содержатся в том, что раньше свободно мог прочитать кто угодно, даже дети!). Причем смерть в его мыслях представляется чем-то привлекательным, сулящим избавление от всех ужасов и несовершенств нашего мира. А единственным, что не дает выбрать столь соблазнительный вариант, оказывается страх перед неизведанным. Страх того, что может ожидать нас после смерти. Именно он мешает нам трезво осознать не только преимущества прекращения жизни, полной несправедливости и мучений, но и сам факт наличия подобной альтернативы.

– Напоминание. Через тридцать минут вы должны прибыть в релакс-зал для восстановления и отдыха, – бесцеремонно прерывает мои мысли идентификатор, заодно, надо понимать в подтверждение своих слов, выводя на экран часы, где действительно значится 16:00.

Выходит, мне и вправду пора бы уже покинуть архив. Переместившись на улицу, я нахожу ближайшую стоянку машин, решив, что общественного транспорта с меня на сегодня довольно, и отправляюсь в сторону единения с виртуальной природой.

И все же я никогда в жизни, как и подавляющее большинство горожан, всерьез не задумывался о самоубийстве. А ведь не исключено, что это единственный значимый выбор, который у нас есть… Впрочем, жители города пребывают в убеждении, что они собственноручно вершат свою судьбу и влияют на развитие общества. Но что делать мне? Ведь я знаю, что последствия моих решений ограничиваются разве что цветом стен или звучанием голоса, сообщающего, куда и к какому времени я должен прибыть. И кто по итогу свободнее, наши прекрасные горожане, дремлющие в плену сладостных иллюзий, или я, знающий правду? Может ли быть, что возможность прекратить свое существование и в самом деле последняя реальная альтернатива, которая у меня осталась?

– Нужно успокоиться, друг, – я пытаюсь привести в порядок свой разум, – ты знаешь, это все негативное влияние «искусства» старого мира, соберись! – подобные диалоги с самим собой – проверенное временем средство вернуться в адекватное состояние, особенно если вывела из равновесия тебя какая-нибудь полнейшая чепуха.

Очевидно, что мои согорожане довольны жизнью. Разве это не главное? Они могут выбрать, как провести вечер, в какой ресторан сходить, наконец, с кем вместе проснуться в одной постели. Да, возможно, это все незначительные мелочи, но разве не из них состоит жизнь? И с чего бы это вдруг мне требовалось нечто принципиально иное…

Видимо, под влиянием подобных самоувещеваний, а может, просто в силу любви к лесным прогулкам, вблизи релакс-зала мое состояние уже мало чем отличается от обычного, так что я, зарегистрировавшись на входе, весьма бодро и радостно захожу в лифт и начинаю вместе с группой случайных попутчиков спускаться к помещению с капсулами. Думать о чем-то серьезном больше решительно не хочется, и я от нечего делать принимаюсь разглядывать экраны с объявлениями на стенах.

Крайне малоодетые девушки, облепившие явно сдающего под их напором, но все же сохраняющего героическое выражение лица киборга, призывают приобрести какую-то компьютерную игру. С другой стены на меня покровительственно и, в то же время, по-дружески заботливо взирает Го, явно намекая, что именно ему стоит доверить управление Городом. Ну а на третьей я обнаруживаю действительно любопытную информацию: строительство семнадцатого релакс-зала, на который будет переписана часть жителей нашего района.

Эта, казалось бы, нехитрая новость означает, что руководство Города собирается в ближайшее время повысить численность населения, поскольку с текущим потоком отдыхающих отлично справляются и существующие шестнадцать. Интересно… Обычно подобное происходит только в связи с запланированным созданием множества новых рабочих мест, а я ни о каких проектах столь внушительной величины даже не слышал. Впрочем, причиной готовящегося демографического роста может являться и то, что в уже существующих компаниях и структурах возросла потребность в сотрудниках.

Проскользнув первым сквозь еще не до конца раскрывшиеся двери лифта, я направляюсь во второй сектор к выделенной мне капсуле и, забравшись в нее, наконец-то впервые за день по-настоящему расслабляюсь.

Я иду по мягкой, податливой, немного пружинящей под моими ногами земле, притрагиваюсь к ребристым, нагретым солнцем стволам, будто наполненным какой-то особой древесной энергией, сочащейся сквозь их поры наружу – в воздух, в лес, в меня, пропитывающей все вокруг и, кажется, делающей даже само время более медленным, тягучим, смолянистым. Провожу руками по верхушкам растущих то здесь, то там колосьев, срываю их и зачем-то кладу себе в рот, выплевываю, улыбаясь, и иду дальше.

А наверху шелестят в неугомонном движении листья, пропуская сквозь редкие прорехи в своем зеленом заслоне золотистые лучи солнца, пронзающие полусумрак косыми четкими линиями. Стрекочут, укрывшись в траве, невидимые насекомые, тревожимые разве что птицами, перекликающимися где-то вдалеке, да ветром, играющим каждым стебельком их непрочного жилища, шуршащим вихрем вырывающимся наружу, уносящимся дальше, вверх, чтобы там, достигнув крон, постукивать ветками, выбивая странный ломаный ритм. И все это вместе, вокруг, во мне, единым потоком звучит и играет, сливаясь в чудную, одновременно успокаивающую и будоражащую музыку. Музыку леса.

Дойдя до прогалины, я останавливаюсь и понимаю, что совершенно не испытываю желания двигаться куда-то еще. Подложив под голову руки, растянувшись во всю длину, я располагаюсь на склоне небольшого холма и начинаю смотреть на небо. Есть что-то невероятно притягательное, гипнотизирующее в его изначально плоской, а затем, с течением времени, все более и более объемной, приобретающей глубину синеве. И, конечно же, в облаках. Их мягкие очертания, бесконечное разнообразие форм, размеров и высоты полета: порой кажется, – протяни руку и дотронешься, сможешь ухватить, достать. А бывает, напротив, целая пропасть, и они в этой недосягаемой дали мерно движутся, свершая свое нескончаемое шествие по небосклону. И если лежа на спине смотреть долго-долго, то в какой-то момент понимаешь, что вовсе и не небо наверху, а ты, и сейчас упадешь во все это великолепие, захлебнешься в пропитанной солнцем лазури, разлетишься на миллионы брызг. И ладно, и пускай, ведь ясно же – это и будет самое что ни на есть счастье.

Я кладу ногу на ногу, рассеяно провожу рукой по сухой, немного песчаной почве. Не странно ли, что именно в этом искусственном, виртуальном месте я чувствую себя наиболее живым, свободным от постылой обыденности Города? Хоть и понимаю, что оно создано как раз с этой целью, – предоставить жителям привлекательную иллюзию, способ сбежать от надоевшей реальности; однако, даже в момент их отдыха, сладостных грез, когда разум человека блуждает в поисках освобожденья от привычной системы, будь то сам Город, его политика или какой-нибудь сущий пустяк, вроде скучной работы, – продолжать контролировать, не выпускать из своих длинных и цепких лап. Контролировать хотя бы потому, что ты и предлагаешь место, куда осуществляется бегство. Владеешь им.

И, наверное, по этой причине так важно запретить все то, что раньше считали искусством, а современное творчество тщательно приводить в соответствие с установленными стандартами. Ведь каждая старая книга, каждая картина и песня скрывает в себе иную, параллельную, неподконтрольную власти вселенную, где с ушедшим в нее человеком может происходить все, что угодно. А это уже, в свою очередь, фактически измена. Поскольку потенциально может вести к измене. А значит, нужно закрыть, подменить, уничтожить.

Я тяжело вздыхаю. Ну вот, снова нарушил свой основной принцип – не думать в лесу о Городе. Я переворачиваюсь набок так, что часть неба заслоняет какая-то трава с длинными узкими листьями, по центру которых проходит более темная прожилка, хорошо заметная на фоне остальной бледно-зеленой, просвечиваемой солнцем и от того будто светящейся изнутри части. Завороженный ее плавным покачиванием, я постепенно возвращаюсь обратно в расслабленно-позитивное состояние. Зеленое на синем, вверх-вниз, туда-сюда…

Внезапно что-то падает мне на лицо, пробуждая ото сна. Я резко сажусь и вижу, – теперь уже у меня на коленях лежит нечто зеленое и, кажется, живое. Я начинаю изучать этот неопознанный объект, у него шесть длинных согнутых лапок, причем задние поднимаются ощутимо выше спины, две торчащих из головы непонятных штуковины, похожих на леску и, вроде как, крылья на спине. Судя по количеству ног, не пойми откуда взявшееся существо является насекомым (изучение коллекции бабочек Зэта не прошло даром), и, если картинки, что я видел в некоторых книгах, не врут, таких называли кузнечиками. Удивительно. Видимо накатили новый апдейт, добавив к программе леса их модели. Вот уж не ожидал. Интересно, насколько они натуральные? Я пытаюсь схватить его, но он, оттолкнувшись задними конечностями, улетает куда-то вперед. Ну ладно, по крайней мере, с инстинктами выживания все в порядке. Может, еще чего добавили? Вроде я ничего странного не видел…

Над левой рукой материализуются часы, а женский голос, заботливо, но настойчиво звучащий в мозгу, напоминает, что до конца отдыха остается всего лишь десять минут. Я встаю на ноги и начинаю двигаться в сторону опушки. На самом деле совсем неважно откуда возвращаться в релакс-зал, но я по привычке всегда прихожу к точке своего появления в лесу. Возможно, моему мозгу просто удобнее воспринимать это мгновенное перемещение между мирами, привязав его к какому-то определенному месту.

Уже через семнадцать минут, поднявшись на основной уровень Города, я отправляюсь в антигресс, мерзейшее заведение, походы в которое, к сожалению, столь же обязательны, как и отдых в релакс-зале. Тем обиднее, что на этой неделе они выпали на один день. Но тут ничего не поделаешь, раз уж Единая Система Расчетов и Вычислений составила расписание именно таким образом, значит, тому и быть.

Да и сам я вполне понимаю необходимость и пользу происходящего в антигрессе. Как бы счастливо ни жил человек, раздражение, злость и агрессия все равно накапливаются и ищут выхода. Разумеется, для этих целей могут служить спорт и активная работа, но, как показывает опыт старого мира, лишь их недостаточно. Умелые политики, лидеры древних государств, использовали один очень интересный прием, они создавали (правильным образом подавая информацию) образ сильного недремлющего врага за пределами страны, тем самым вынося объект агрессии за ее границы и даже реализуя возникающие вследствие этого страх и ненависть, как средство сплочения населения.

К сожалению, применить подобный прием у нашего правительства нет никакой возможности, поскольку, по сути дела, за пределами Города ничего нет, да и вся остальная политика построена так, чтобы люди не задумывались о существовании внешнего мира. Поэтому, когда поначалу принимавшие на себя всю злость тяжелые условия существования стали более терпимыми, возникла опасность, что все чаще появляющиеся вспышки недовольства и неуправляемой агрессии просто взорвут Город изнутри, так что нашим ученым пришлось спешно решить эту непростую задачу: создание процедуры, позволяющей безопасно для здоровья избавляться от негативных эмоций.

Именно ответом на этот вопрос и выступили антигрессы, залы с многочисленными комнатами, мягкими изнутри, где, насколько я знаю, при помощи специальных газообразных веществ, а также определенных, неуловимых человеческим слухом звуков посетитель вводится в состояние мощнейшей всепоглощающей ярости, начиная швырять расположенные в них предметы, бить кулаками по стенам, до тех пор, пока не выплеснет из себя всю скопившуюся отрицательную энергию, очистившись и вернувшись к позитивному состоянию добропорядочного горожанина.

Проходить подобную процедуру положено раз в три недели, и мой черед снова настал. Я захожу в ближайший из многочисленных корпусов антигресса, регистрируюсь и, получив номер комнаты, попадаю в длиннющий коридор, с обеих сторон которого располагаются, уходя вдаль, ряды дверей. Найдя необходимую мне под номером «101» и увидев, как она медленно, но неотвратимо открывается, я окончательно смиряюсь с тем, что меня ждет, и захожу внутрь.

Раздевшись до нижнего белья в специальном закутке, я перемещаюсь в основную часть помещения, где некоторое время просто стою, глубоко дыша и смотря на в целом весьма позитивную розоватую расцветку стен. Они мягкие и довольно уютные, как и пол, я даже думаю сесть, облокотившись на них спиной, но тут понимаю, насколько сильно ошибся. Только полнейший дебил, ничего не смыслящий в дизайне, мог выбрать такие цвета для покрытия, оставив потолок абсолютно белым. Они же совершенно не сочетаются!

Я подхожу поближе к стене так, чтобы уродские стыки не попадали в поле зрения, и содрогаюсь от отвращения, – пористо-шероховатый материал весь испещрен маленькими дырочками и каналами, вмятинами и рытвинами. Мне представляется нечто ползающее и склизкое, обитающее в этих норах, мерзкие существа с заостренными жвалами, что только приложи руку к стене, посыплются из всех щелей, заполнят пол, поднимаясь все выше, начнут заползать на мое тело, вгрызаться в него, проникать в уши, рот и ноздри, пока я не задохнусь под их нескончаемым напором.

Еле сдерживая рвотные позывы, я отпрыгиваю назад и снова вспоминаю о создателях антигресса, сволочах и аморальных выродках, это они запустили в стены омерзительных тварей, это они виноваты в том, что меня заперли здесь. Я начинаю бить ногой по полу. И что? Они думают, я испугаюсь?! Ха! Да я разнесу все вдребезги! Насекомые? Я представляю, как их спинки хрустят под моими ногами, выплескивая желтоватую вязкую жидкость. Я хватаю стул и бросаю в стену. Ну! Где же эти личинки? Давайте! Меня переполняет ненависть, я прямо чувствую, как уничтожив здесь все и проломав выход наружу, доберусь до них. Буду крушить и впиваться зубами… Я еще заставлю их пожалеть!

Город? Правительство? Смешно! Я все уничтожу! Думают, сидят там в своих кабинетах в безопасности? Испоганили всю планету, а теперь хотят наслаждаться жизнью? Я им покажу наслаждение… Я, что есть силы, впечатываю ногу в стену. Я знаю, где располагаются атомные реакторы, мы еще взлетим наружу к звездам! Я начинаю биться головой об пол.

Наружу? К звездам? Я смотрю на стену. Она розовая, и это лишь немного похоже на кровь. Довольно успокаивающий цвет. По моей спине и лицу течет пот, и я понимаю, что все закончилось, положенные мне полчаса агрессии истекли. Осталась лишь пустота и усталость. Я возвращаюсь к своей одежде, принимаю душ и выхожу на улицу. Пора домой.

После посещений антигресса мне всегда немного стыдно: вокруг идут такие позитивные и безобидные горожане, погруженные в свои идентификаторы, обсуждающие работу, просто треплющиеся о пустяках. А я хотел все уничтожить… И, да, я понимаю, что это было вызвано специальными веществами, но ведь появляющиеся образы неспроста именно такие, их зачатки сидят где-то внутри меня. Как замечательно, что я никогда не дойду до подобного ужаса. А все благодаря системам Города и, в частности, антигрессу. Однако, что за странные насекомые мне в этот раз привиделись? Фу! Хорошо, все-таки, что следующее посещение только через три недели. Хотя, чего уж там, я бы их точно героически победил. Лок – Гроза Личинок. Забавное прозвище. Я начинаю смеяться про себя и до самого дома иду, продолжая улыбаться, делясь позитивом с оказавшимися на пути жителями наипрекраснейшего места на свете, нашего Города.

Прибыв домой, я чувствую себя крайне вымотанным, несмотря на то, что часы показывают всего лишь 21:03. Хотя в дни посещения антигресса всегда так. Я ужинаю мясом с овощами, после чего раздеваюсь и ложусь в кровать, приказав идентификатору развернуть псевдоголограммный экран на всю комнату. Что бы такого посмотреть перед сном? Впрочем, выбор вполне очевиден. У меня же как раз есть запись новой программы Сью. Она длится около двух часов и отлично подойдет для засыпания.

Сью появляется в дальнем конце комнаты, у двери, на ней шерстяная кофта крупной вязки, которая лишь чуть-чуть прикрывает ее длинные, потрясающие гладкостью кожи и совершенством линий ноги. Густые каштановые волосы распущены и свободно спадают вниз, достигая середины спины. Она плавной походкой приближается и садится на край кровати (это уже постаралась программа вписывания происходящего в интерьер, браво!). И тут я понимаю, что, собственно говоря, кроме шерстяной кофты на ней больше ничего и нет. Плохо. То есть, конечно же, очень хорошо. Но, если она будет много двигаться, придется дать ролику рейтинг 18+, а это ее расстроит. Впрочем, Сью свое дело знает, в чем я и убеждаюсь, увидев расческу у нее в руках. Выходит, излишне обнаженный вид будет компенсироваться максимально приличным содержанием. Умно.

Она проводит гребнем по волосам, и мою голову наполняет звук, транслируемый идентификатором напрямую в мозг, поражающий чистотой и объемом звучания. Странные мы существа, люди, один лишь вид красивой девушки, шелест соприкасающихся, шуршащих с легким потрескиванием, трущихся о расческу волос, перемежающийся дыханием, способен повергнуть нас в расслабленное наслаждение, сладкую негу, где нет места ничему, кроме покоя и этих чарующих, гипнотизирующих звуков…