Читать книгу Цветок. Сборник эротических рассказов - Maxime - Страница 18

Лощёная ярко-оранжевая полоска бикини сползла в промежность, запуталась в половых губах, выделив округлые дольки влагалища. Андрей краем глаза следил за движением раскрывавшейся навстречу попы, круглой, как журнальный столик, твёрдой и гладкой в пояснице, как круп лошади. Девушка-кошка, большая, богатая в бёдрах и плечах, выгибалась, напрягая несоразмерно узкую талию, втягивая нежный дрожащий животик. Придерживая большие груди в лифчике, она поправляла покрывало под собой, чтобы через секунду вновь распластаться на животе, вытянуть носочки, устремив ручки по швам.

Шоколадные пяточки ритмично задёргались, большая черепашка закапывалась в песок. На лице девушки застыло умиротворённое выражение, красавица с сочным кренделем каштановых волос на затылке, с очаровательной родинкой на правой лопатке уснула, поигрывая большими чувственными губами. Чёрные бровки над двумя каплями солнцезащитных очков на секунду взлетели в предвкушении чуда, но, не найдя повода для беспокойства, медленно опустились.

Андрей и хотел бы львёнком прокатиться с ветерком, носорог-рогом вспахать богатую пашню, но разве солнца на всех хватит? Пока большая черепаха отдыхает, зарывшись в песок, он вынужден прозябать в тени собственных комплексов.

«Она слишком красивая для меня!» – обречённо закусывает он губы.

В будний день на городском пляже кроме двух представителей молодёжи – его и этой прекрасной черепахи – забылись в мареве зноя с десяток тюлених, два-три моржа одичалых. Тощий дедушка-аист вышагивает вдоль берега, мамаша-бурёнка возится в песке с годовалым колобком в памперсе и панаме.

Полный набор несоответствий обычного полового инстинкта необычным условиям размножения приводит Андрея в отчаяние. Он подскакивает, как ужаленный, шурует к воде. Песок летит из-под пяток, в голове шурум-бурум, в плавках горячее олово.

Быстро работает руками, голова спрятана в воду, глаза зажмурены. Против течения не плывёт, а стоит на месте: две минуты, три, пять. Выбивается из сил вконец, выползает из воды, падает ниц, в изнеможении задыхаясь на полотенце. Мысли о шикарной черепахе, её заднице, дольках влагалища окончательно растворяются в физической боли. Тело налилось свинцом, дыхание медленно замирает до лёгкого подрагивания сердца в груди. Он лежит на спине, не замечая реальности. Кажется, нет его и нет мира вокруг, наполненного солнцем, ласковым ветерком. И не слышен гул моторов за рекой, не кричит ребёнок у воды.

Хотя писк этот взахлёб, то ли детский, то ли женский, похож на реальность. Слишком много в нём испуга, призыва о помощи. Андрей отрывает затылок, разлепляет веки.

Шоколадный крендель быстро сносит к середине реки, большая черепаха хлопает руками по воде, замирает, ногами пытаясь нащупать песок.

– Помогите, – неуверенным тихим голоском зовёт она.

Никто даже ухом не ведёт. Берег вымер: дедушка ушагал к мосту, моржи сговорились глушить водку в кустах, поигрывая в карты. Не слышат черепаху ещё и потому, что она стыдится громко звать на помощь, до конца надеется, что всё обойдётся, сейчас она нащупает песок и спокойно выйдет на берег. Она ведь хорошо плавает, не тонет, её просто сносит течением. Где-нибудь она да выплывет. Видимо.

Всё это мигом проносится в полусонном сознании Андрея. Как человек давно знакомый с причудами местной реки, он принимает единственно правильное в данной ситуации решение: бросается вдоль берега туда, где девушку ещё можно поймать. По дороге выхватывает длинное удилище, оставленное здесь же в камышах рыбаком, бухающим сейчас в кустах с моржами. Леска с поплавком и крючком запутывается вокруг телескопической удочки, которую Андрей протягивает к середине реки. Сам он заскочил в воду по шею, держит на вытянутой руке пятиметровое удилище. Этого как раз должно хватить, чтобы девушка ухватилась за тонкий кончик рукой. Она в отчаянии, уже выбилась из сил, на лице ужас, граничащий с отрешённостью. Почти сдалась. Андрей держит её крепко, она сама держится за удочку изо всех сил, как утопающий держится за соломинку. Он пятится из воды, подтягивая черепашку к берегу. Она смещается вниз по течению и наконец ноги её нащупывают песок. Девушка выползает из воды, падает на коленки. Прячет лицо в ладонях. Только теперь волна эмоций полностью накрывает её.

Андрей в нерешительности мнётся над рыдающей черепахой. Он и хочет подойти ближе, но боится. Она может неправильно интерпретировать его действия. Он сам может неправильно понять себя. Слишком уж запутаны мысли в голове. И всё же жалость к девушке пересиливает комплексы. Он опускается рядом на корточки, кладёт руку на плечо девушки:

– Не плачьте, теперь ведь всё хорошо, – его странный хрипловатый голос, которого он всегда стеснялся и пугался, наполнен состраданием. Как и положено. – Идёмте, я вас провожу.

Она кивает, размазывая слёзы по щекам. Их налилось на подбородок и руки. Всё в мокрых разводах, мешочки под глазами напухли, яркие карие глаза блестят животным страхом.

Она поднимается, идёт, дрожа в коленках. Они бредут вдоль берега назад, к вещам, и девушка медленно приходит в себя, приводит мысли в порядок. Андрей возвращает удочку в камыши, никому нет дела до спасения утопающих. Пьяные возгласы доносятся из-за кустов.

Андрей следует за девушкой по пятам, забыв про личные вещи. Она собирает сумку, словно в трансе забвения: механическими движениями запихивает покрывало в мешок.

– Проводить вас? – с сомнением спрашивает Андрей.

– Если вам не сложно, – она впервые бросает на него ясный взгляд, наполненный чем-то похожим на благодарность, только больше. Это любовь, только не девушки к парню, а робкого ребёнка к ангелу-хранителю.

Он смущён, улыбается улыбкой такой же ясной, как её взгляд:

– Не сложно.

Молча бредут к лестнице у моста. Тропинка вьётся по песку среди низкого колючего кустарника.

Андрей молчит, не зная, что сказать в таком случае. Да и случай окончательно вышел за рамки условностей, теперь и знакомство ради большой любви кажется кощунством. Ведь девушка доверяет ему, потому что он спас её, а не потому, что она считает его подходящим парнем на роль возлюбленного. Всё очень сложно, как статус в контакте, и опять в голове Андрея наворачивается невербальный ком противоречий. Он молчит, хоть по началу и пытается распутать хитросплетения, найти ниточку, чтобы снять запреты для знакомства.

– Спасибо вам, – вдруг произносит девушка столь задушевным голосом, что у Андрея ноги подкашиваются и голова идёт кругом.

– Вы бы не утонули, – мямлит он. – Там дальше отмель.

Она усмехается, бросает на него ласковый взгляд, от которого в знойный день пробивает на озноб.

– Тогда зачем вы меня спасали? – в её голосе озорство мешается с флиртом кокетки, какой она и является на все сто.

«Чтобы познакомиться!» – эта простая глупая мысль парализует все мыслительные процессы Андрея. Он и морщится и хмурится, борясь с собой.

Не правда! Он бы спас любого человека, даже самого ненавистного.

– А что, не надо было вас спасать? – с досадой произносит он.

– Не обижайтесь на меня! – девушка с удивлением смотрит на него. Бровки взлетают дугами. – Я вам очень благодарна.

– Не за что, – отвечает он опять рассеянно.

Она изучает его лицо пристальным удивлённым взглядом:

– Вы сердитесь на меня?

– Нет, за что? – он отбрасывает задумчивость, включает ничего не значащую улыбочку.

– Не знаю, может, за то, что пришлось спасать.

Хмыкает, задумчиво кивает головой:

– Нет, вы не правы. Вернее, правы, но не совсем. Сержусь я на себя, а не на вас.

– За что? – черепаха вновь в изумлении вскидывает дугой бровку.

– За то, что сразу не начал вас спасать.

– Но вы же не знали, что я начну тонуть!

– Но я мог это предвидеть.

– Как?

– Присматривать за вами.

– Присматривать за мной?! – большая черепаха очень красиво смеётся. Кажется, нет счастливее ребёнка под солнцем. – А вы… – она запинается. – Ну ладно, – хихикает.

Они доходят до лестницы, отряхивают песок со ступней. Неожиданно Андрей приходит на помощь, предлагая девушке локоть. Она хватается за него, потеряв равновесие.

– Спасибо. Как вас зовут, кстати? – она, похоже, окончательно пришла в себя. Теперь её голос сказочный, звучит восторженно, ласково. Она – игривая кокетка.

– Андрей.

– Меня Наталья. Очень приятно, – она вскидывает головку, в очередной раз обдаёт его любопытным ласковым взглядом.

– Мне тоже, – он улыбается, полностью отдавая себе отчёт, что находится во власти этой руки, опирающейся на него, этого взгляда, источающего доверие за гранью понимания.

– Не каждый на вашем месте поступил бы так же, – говорит она уже более серьёзным тоном. Они взбираются по лестнице на мост.

Андрей хмыкает:

– Вы бы разве не стали меня спасать?

– Стала бы, конечно, – соглашается она.

Они идут по мосту, рядом проносятся машины в две полосы. Дыхание города, близость людей вызывают новые мысли скорого расставания.

– Я так испугалась, я думала, мне конец. Если бы не вы, я бы точно утонула, ещё чуть-чуть оставалось, – она останавливается, опирается локтями на парапет и накрывает лицо ладонями. Её вновь трясёт от всхлипов, плечи, те самые, с родинкой на правой лопатке, обёрнутые в шлейки воздушного белого сарафана, подрагивают.

– Вам нужно сейчас прийти домой, напиться чаю и поспать. А вечером вы проснётесь и забудете всё, как страшный сон.

– Вы так думаете?

– Да, больше чем уверен.

Она кивает. Андрей приобнимает плачущую черепашку за плечо. Она такая слабая и хрупкая, рыдает на ровном месте. А он-то думал, она капризная и неприступная.

После долгого подъёма в гору по крутой дороге они приходят во двор старого пятиэтажного дома. Пришло время прощаться. Вот подъезд, где она живёт, вот тёмная узкая арка, в которую он нырнёт, чтобы раствориться навсегда. Она будет вспоминать его, как часть сна. Приятную часть неприятного сна.

– Отдохните хорошенько, – желает он ей на прощание. Она кивает, вроде хочет что-то добавить или спросить, но он быстро отрезает пути к отступлению: увлекаемый аркой, оставляет её проживать сон, из которого она проснётся счастливой, безмятежной.

Без него. Не для него.