Читать книгу Битва за Uber. Как Трэвис Каланик потерял самую успешную компанию десятилетия - Майк Айзек - Страница 5

Несмотря на победу ААЗК над Scour и предательство Овица, Каланик все же вышел из судебного разбирательства не с пустыми карманами. Он думал, что Scour будет стоить миллионы долларов, и, возможно, так оно бы и случилось, будь Трэвис на несколько лет старше и живи он миль на пятьсот севернее.

Когда Каланик еще учился в колледже, район Саут-оф-Маркет – или СоМа – в Сан-Франциско представлял собой доткомовский рай. В 1990-х просторные лофты на углу Второй улицы и Брайант-стрит служили приютом для десятков стартапов, основатели которых мечтали преобразовать «паутину». Такие компании, как Bigwords.com[14], Macromedia[15] и Substance[16], расположились вдоль Южного парка, уютной зеленой зоны между Второй и Третьей улицей. Расцвет эры доткомов восторженно и во всех подробностях расписывал журнал WIRED, офисы которого находились в квартале от парка.

В дни Scour Каланик только начинал карьеру предпринимателя. Находясь на периферии, он наблюдал, как создают новую культуру разбогатевшие за счет венчурного капитала молодые стартаперы, культуру, будущее которой основано на быстро растущем Интернете.

Частные оценки стоимости компаний стремились вверх. Бизнесы, не имеющие никаких доходов и терпящие огромные убытки, оценивались в десятки миллионов долларов. В период от 1990 года до середины 2000-х более 4700 компаний стали открытыми, причем многие без всяких на то оснований. Попав на свободный рынок, акции компаний – от Pets.com (доставка собачьего корма) до Webvan (доставка бакалеи) – поначалу резко подорожали. Инвесторы шерстили рынки в поисках новых спекулятивных интернет-стоков, тогда как банкиры обзванивали едва успевшие опериться компании, подталкивая их к выходу в публичное пространство, поскольку банки зарабатывали на каждом IPO[17].

Некоторые компании действительно выиграли. Amazon, eBay, Priceline[18], Adobe – ряд оформившихся в 1990-е стартапов пережили эру доткомов. Они смогли сделать кое-что такое, что не смогли сделать их современники: построить устойчивый развивающийся бизнес.

В 1990-х именно Кремниевая долина созрела для экономического пузыря. Федеральные ставки процента были в то время на редкость низкими, что открывало широкому кругу инвесторов доступ к дешевому капиталу. Деньги вливались в массу компаний-стартапов, которые в свою очередь покупали на них серверы и другие IT-продукты у других доткомов, и так возник искусственный пузырь из растущих доходов и успеха. Вдобавок ко всему финансовые консультанты на Уолл-стрит накачивали фондовые рынки. Они подталкивали инвесторов вкладывать сбережения в интернет-стартапы, расписывая последние как надежные инвестиции с хорошим потенциалом долговременного роста.

Тогда же в Долине возникла целая экосистема компаний, обслуживавшая доткомовские компании (в полном соответствии с избитой фразой, что в пору золотой лихорадки выгоднее продавать лопаты, чем мыть золото). За начальную цену в 25 тысяч долларов работники Startups.com помогали новым компаниям найти офис, подобрать мебель и даже рассчитать стоимость программного оборудования ³³.

Федеральные власти видели бурлящий рынок, и их беспокоила растущая инфляция. Несколько раз в течение 1999 и 2000 годов они поднимали ставку процента, тем самым закрывая кран свободно текущего капитала. Эти меры, в свою очередь, вынуждали многие стартапы полагаться на настоящие доходы, а не искусственно поддерживаемые долларами венчурного капитала. Из-за того, что компании покупали продукцию одна у другой, спад экономической активности повредил всем компаниям сектора. Один инвестор сравнил это с массовым «моментом койота Вайла»[19]. Стартапы оказались у края пропасти. Остановившись и посмотрев вниз, они поняли, что под ногами у них пустота. Сотни частных компаний закрылись, поскольку остались без инвестиций. Цены акций открытых компаний упали с долларов на пенни.

«Помню, после того, как лопнул первый пузырь, я зашел в наш офис на Дор-стрит, возле Восьмой и Таунсенд, – вспоминает Роб Лезерн, бывший финансовый аналитик «Юпитер Рисеч». – На всех этажах здания пустые офисы обанкротившихся старпапов, у каждой двери кучка журналов «Уолл-Стрис Джорнал» за несколько последних недель и на окнах наклеенные стикеры-уведомления о пропущенной доставке от «Фидекс»[20].

Лезерн не преувеличивает. Билборды вдоль шоссе 101 до самого Пало-Альто рекламировали уже не существующие интернет-компании. Появился даже сайт, посвященный хронике похоронного марша стартапов: Fucked Company. Летом 2001 года пятая часть всех офисных площадей в районе СоМа пустовала, что намного превышало рекордные 0,6 процента, зафиксированные восемнадцатью месяцами раньше ³⁴. Арендная плата по всему Сан-Франциско упала до средних 300 долларов в месяц, а «Крейглист» заполнили объявления о продаже серверов, системных блоков, мониторов и прочего оборудования, частью которых пользовались считаные недели.

Компании ликвидировались, сотрудники уезжали – некоторые даже за пределы штата – в поисках другой работы. Кое-кто полностью менял профиль деятельности. Райан Фрейтас, ставший позднее исполнительным директором по продуктовому дизайну в Uber, пошел работать линейным поваром после увольнения из консалтинговой IT-фирмы Sapient в 2001 году.

«В то время пытаться основать компанию в Сан-Франциско мог разве что сумасшедший», – сказал как-то Лезерн.

Таким сумасшедшим, очевидно, и был Трэвис Каланик.

Сразу же после того, как Scour закрыл свои двери, Каланик сошелся с Майклом Тоддом, одним из соучредителей Scour. Предприняв мозговой штурм, они за относительно короткое время придумали то, что Каланик назвал «отмщением», способ посчитаться с ААЗК, АКА и другими компаниями, которые обратились с исками в суд и утопили Scour. Новую компанию назвали Red Swoosh.

«Мы воспользовались нашими знаниями пиринговой технологии, взяли тех тридцати трех истцов и превратили их в наших клиентов», – рассказывал Каланик. Новое предприятие напоминало Scour: Red Swoosh связывал компьютеры в пиринговую сеть для более быстрой передачи файлов между системами. Однако теперь речь шла не о нелегальном скачивании – предполагалось, что медийные компании будут сами предоставлять файлы. Каланик предполагал убедить ААЗК, АКА и других нанять Red Swoosh для доставки мультимедийных файлов – видео, музыка и прочее – клиентам на телевизоры или домашние компьютеры с помощью ресиверов цифрового телевидения.

Именно такого рода эффективность и восхищала его – независимо от того, перемещались ли компьютерные биты или физические атомы. Все сводилось к одному: как быстрее и проще всего переместить что-то из одного места в другое?

Перед запуском Red Swoosh Каланику пришлось совершить первое паломничество в Вальгаллу стартапов – Кремниевую долину. Увы, обстоятельства сложились так, что он прибыл туда слишком поздно – вечеринка уже кончилась. Осенью 2001 года, когда Каланик встречался с интересующими его людьми в Пало-Альто, пытаясь всучить им Red Swoosh, на улицах городка не было ни души.

«Ветер гонял перекати-поле», – рассказывал Каланик.

Несмотря на печальный опыт предыдущего общения с потенциальными инвесторами Red Swoosh, он не сдавался, но венчурные капиталисты, потерявшие все, вплоть до последней рубашки, несколько месяцев назад, когда лопнул пузырь, со смехом выпроваживали его. Зачастую ему просто отказывали во встрече.

Другие, глядя на Red Swoosh, видели в нем призрак Akamai Technologies. Компания Akamai, поставщик программного оборудования, во многом походила на стартап Каланика. До банкротства ее рыночная капитализация составляла 50 миллиардов долларов. После краха стоимость акций Akamai резко пошла вниз и рыночная капитализация упала до 160 миллионов долларов. Инвестиции в еще не оперившийся стартап Каланика, даже если он имел потенциал, не дали бы той огромной прибыли, которая требуется венчурным капиталистам.

«Был январь 2001 года, и я пытался запустить компанию сетевых технологий, – рассказывал позже Каланик, поняв тщетность своих попыток. – Что, на хрен, за шутки такие?»³⁵

Тем не менее они не сдавались. Каланик открыл магазинчик к югу от города, в Сан-Матео, примерно в тридцати милях севернее Кремниевой долины.

В команде лидерство Каланика принимали плохо. Шесть его партнеров несколько месяцев не получали зарплату, и ему приходилось упрашивать их остаться. В какой-то момент, когда деньги заканчивались, один из сотрудников потратил налоговые отчисления с зарплаты сотрудников – резерв для расчетов с налоговой службой – на операционные нужды. Сотрудник ушел, а обвинение выдвинули против Каланика. Позднее консультант сообщил ему, что компания, возможно, причастна к налоговому мошенничеству. Каланик воспринял случившееся как предательство со стороны коллеги, грозившее ему судебным преследованием[21]. Тот случай и зародил у него недоверие к окружающим и даже близким, которое только усугубилось в последующие годы.

Средств едва хватало, но Red Swoosh все же оставался на плаву. Две недели отделяли Red Swoosh от закрытия, когда Каланику удалось заключить сделку на 150 тысяч долларов с какой-то кабельной и телекоммуникационной компанией. Время было тяжелое и безнадежное, но полученный опыт в конце концов пригодился. Каланик научился вести переговоры с позиции слабого.

Одна венчурная компания пообещала Red Swoosh десятимиллионное вложение, но обещание так и не материализовалось: одни инвесторы не смогли уговорить других присоединиться к раунду финансирования. И снова Каланик почувствовал себя обманутым инвесторами, которым было наплевать и на него, и на его компанию. Привкус остался неприятный. Позднее, рассказывая об этом эпизоде и объясняя причины своей нелюбви к венчурным капиталистам, Каланик вспомнит двух героев своей юности, рэперов Западного побережья, Snoop Dogg и Dr. Dre: «VC[22] не дерьмо, но шлюхи и кидалово…»³⁶

Цикл этот повторялся еще несколько лет. У Red Swoosh заканчивались деньги, потом, в последнюю минуту, заключалась сделка с крупной технологичной компанией, что позволяло бизнесу выживать еще несколько месяцев. Потом эту сделку удавалось обратить в инвестицию, благодаря которой компания тянула еще год или даже больше. «Странным образом оно как бы держало меня на ходу, потому что он всегда был там, этот сияющий шар, – говорил он. – Я почти мог попробовать его на вкус, но этого так и не случилось».

Один из самых болезненных эпизодов случился в швейцарском Давосе, где самые богатые и влиятельные люди планеты ежегодно собираются на Всемирный экономический форум. В Давосе Каланик, сумевший раздобыть приглашение на мероприятие, вел переговоры о заключении сделки с годовой доходностью в миллион долларов с AOL[23], потенциально выгодным партнером. Переговоры еще шли, когда он получил письмо от своего последнего оставшегося инженера, продолжавшего работать, несмотря на многомесячные перебои с заработной платой. Инженер сообщил, что Майкл Тодд, бывший партнер Каланика по Scour, предлагает ему перейти в Google.

Потеря последнего инженера стала сильным ударом для Каланика. Ситуацию усугубили неприятные новости, выплеснувшиеся на переднюю страницу Fucked Company и разнесшие по Кремниевой долине правду о бедственном положении Red Swoosh. Следствием этого стало прекращение переговоров между Red Swoosh и AOL.

В 2005 году Каланик наконец взял паузу и вступил на форуме в словесную перепалку с Марком Кубаном, известным миллиардером-инвестором и владельцем «Даллас Мэверикс»[24]. Каланик проповедовал пиринговую технологию, Кубан же считал, что его оппонент ошибается. Но, хотя миллиардеру не нравилась технология, – напористость и твердость, проявленные Калаником в ходе противостояния, пришлись ему по душе. В личном сообщении Кубан предложил инвестировать в компанию Каланика 1,8 миллиона долларов. За этим брошенным вовремя спасательным канатом последовали контакты с другими важными партнерами и еще одно капиталовложение – теперь уже от уважаемой в Долине фирмы August Capital, – вдохнувшее в компанию еще больше жизни.

Светлым пятнышком на мрачном фоне Давоса стало для Каланика знакомство с основателем Akamai Technologies[25], его крупнейшим конкурентом. С этого времени он начал искать подходы к компании. Продолжавшиеся шесть лет неустанные переговоры завершились для Каланика лучшей на то время сделкой: продажей Red Swoosh за почти 20 миллионов долларов ³⁷.

После долгого и утомительного пути к выходу Каланик смог наконец вздохнуть спокойно. Ему больше не придется вкалывать за гроши и искать возможности для очередной сделки, живя в одном с родителями доме и питаясь раменом и прочими «деликатесами» из корзины для просрочки в сетевом супермаркете.

Через четыре месяца после заключения сделки Каланик купил кондо в сан-францисском районе Кастро, расположенном на самых высоких городских холмах с видом на Залив. У него появилась возможность расслабиться и насладиться той роскошью, которая манила в Сан-Франциско глобальную элиту. Вместе со своей подружкой Энджи Ю он мог наконец проводить время с друзьями времен стартапа. Он ходил на вечеринки, отдыхал и, самое главное, обдумывал следующий шаг.