Читать книгу Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке - Майкл Газзанига - Страница 5

Часть первая
Познавая мозг
2
Открытие расщепленного разума

Оглавление

Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов.

Исаак Ньютон

Майкл Газзанига (М. Г.): Зафиксируйте взгляд на точке.

У. Дж.: Вы имеете в виду маленький кусочек бумаги, прилипший к экрану?

М. Г.: Да, это точка… Смотрите прямо на нее.

У. Дж.: Хорошо.

Я убеждаюсь, что он смотрит прямо на точку, и вывожу на экран изображение простого объекта, квадрата, расположенного справа от точки, ровно на 100 миллисекунд. Объект, расположенный таким образом, проецируется в левое, “говорящее” полушарие мозга. Этот разработанный мной тест с пациентами Акелайтиса еще не проводился.

М. Г.: Что вы видели?

У. Дж.: Прямоугольник.

М. Г.: Хорошо, давайте попробуем еще раз. Зафиксируйте взгляд на точке.

У. Дж.: Вы имеете в виду кусочек бумаги?

М. Г.: Да, именно. Смотрите на него.

И снова я вывожу на экран изображение квадрата, но на этот раз слева от точки, на которой зафиксирован взгляд пациента, и оно попадает только в правое полушарие мозга, то, что не способно говорить[23]. Из-за особой операции, при которой связующие волокна между полушариями рассекли, правое полушарие У. Дж. больше не могло обмениваться информацией с левым. Это был решающий момент. Сердцебиение у меня учащается, во рту пересыхает, когда я спрашиваю:

М. Г.: Что вы видели?

У. Дж.: Ничего.

М. Г.: Ничего? Вы ничего не видели?

У. Дж.: Ничего.

Сердце колотится. Я начинаю потеть. Неужели я только что лицезрел два мозга, вернее сказать, два разума, работающих отдельно друг от друга в одной голове? Один мог говорить, другой – нет. Это ведь происходило?

У. Дж.: Хотите, чтобы я что-нибудь еще сделал?

М. Г.: Да, один момент.

Я быстро нахожу еще более простые слайды, когда на экран проецируются только отдельные маленькие круги. На каждом слайде изображен только один круг, но появляется он на экране всякий раз в новом месте. Что будет, если пациента просто попросить указывать на то, что он видит?

М. Г.: Просто показывайте рукой на то, что увидите.

У. Дж.: На экране?

М. Г.: Да, причем какой хотите рукой.

У. Дж.: Хорошо.

М. Г.: Зафиксируйте взгляд на точке.

Круг высвечивается справа от точки, на которой зафиксирован взгляд, что позволяет левому полушарию пациента увидеть его. Правая рука У. Дж. поднимается со стола и указывает на то место, где был круг. Мы проделываем это еще несколько раз, причем круг появляется то на одной половине экрана, то на другой. Ничего не меняется. Когда круг находится справа от точки фиксации взгляда, правая рука, контролируемая левым полушарием, указывает на него. Когда круг расположен слева от точки фиксации взгляда, на него указывает левая рука, контролируемая правым полушарием[24]. Одна рука или другая верно показывает на нужное место на экране. Это означает, что каждое полушарие действительно видит круг, когда он находится в противоположном поле зрения, и каждое отдельно от второго может направлять контролируемую им руку для ответа на стимул. Однако лишь левое полушарие способно сказать об этом. Я едва могу сдерживаться. О сладость открытия (см. видео 1)!

Так начинается направление исследований, которое двадцатью годами позже, почти день в день, будет отмечено Нобелевской премией.


Выберите любой период жизни, в событиях которого принимало участие много людей, – и каждый из них перескажет историю по-своему. У меня шестеро детей, и на рождественские каникулы вся орава приезжает домой. Слушая их воспоминания о детстве, я диву даюсь, насколько по-разному у них в памяти запечатлелись одни и те же события. Это верно и для всех нас, когда мы вспоминаем события из профессиональной жизни. На переднем плане находилась фактическая сторона научных исследований, а что происходило на заднем плане? Конечно же, тот волшебный миг с У. Дж. случился не только благодаря нам двоим.

Смелый доктор и его добровольный пациент

Джозеф Боген был молодым нейрохирургом, ярким и напористым, и он продвигал идею проводить операции по расщеплению мозга на человеке. Он убедил главу нейрохирургического отделения, Питера Вогеля, провести первые современные операции по расщеплению мозга. Джо был неутомимым интеллектуалом с особым вкусом к жизни и помог взглянуть на проект с ценной медицинской точки зрения. А еще именно он нашел первого подходящего пациента. Я мог бы объяснить, как это вышло, но гораздо лучше об этом расскажет он сам, вспоминая того пациента и те ранние годы. Революционный вклад пациента У. Дж. очевиден с самого начала:

Я впервые встретил Билла Дженкинса летом 1960 года, когда его привезли в реанимацию в эпилептическом статусе[25]; я в тот момент дежурил в неврологическом отделении[26]. В последующие месяцы мне стали очевидны гетерогенность вкупе с устойчивостью к медикаментозному лечению и тяжестью его многоочаговых припадков. И в клинике, и в госпитале я был свидетелем психомоторных нарушений, внезапных падений тонуса мышц и односторонних подергиваний, а также генерализованных судорог. В конце 1960-го я написал Мейтленду Болдуину, на тот момент главе нейрохирургического отделения НИЗ (Национальных институтов здравоохранения) в Бетесде, штат Мэриленд. Несколькими месяцами позже Билла перевели в эпилептологический центр НИЗ, где он провел шесть недель. Его отправили домой весной 1961-го, сказав, что для его случая не существует эффективного метода лечения, ни уже проверенного, ни экспериментального.

Тогда Биллу и его жене Ферн рассказали о результатах работы Ван Вагенена[27], главным образом с частичным рассечением комиссур мозга. Я высказал предположение, что поможет полное рассечение. Их энтузиазм вдохновил меня обратиться к Филу (моему шефу): у него имелся большой опыт по удалению артериовенозных мальформаций мозолистого тела. Он предложил пять-шесть раз попрактиковаться в морге. К концу лета (в течение которого я снова работал нейрохирургом) мы уверенно овладели техникой операции. В разговорах со Сперри я упирал на то, что это уникальная возможность проверить результаты его экспериментов с кошками и обезьянами на людях и что его направление исследований было крайне важным. Он упомянул, что студент, который вот-вот выпустится из Дартмутского колледжа, провел предыдущее лето в лаборатории и будет рад протестировать человека. Майк Газзанига начал свою аспирантскую работу в сентябре и, как сказал Сперри, жаждал протестировать испытуемого-человека. Мы с ним вскоре подружились и стали вместе планировать эксперименты, которые нужно провести до и после операции. Перед ней случилась небольшая задержка, во время которой Билла тестировали в лаборатории Сперри. Во время этой отсрочки у нас также была возможность достаточно полно и подробно зарегистрировать многократные припадки Билла.

Шел период предоперационного тестирования, когда Билл сказал: “Знаете, даже если операция не поможет унять мои припадки, но вы благодаря ей узнаете что-то новое, это принесет больше пользы, чем что-либо сделанное мною за долгие годы”. Его прооперировали в феврале 1962 года. Оглядываясь назад, я думаю, что, если бы тогда в нашем госпитале существовал исследовательский комитет, одобрение членов которого требовалось бы для проведения любой процедуры, эту операцию никогда бы не сделали. В то время глава отделения в одиночку мог принять подобное решение, что, полагаю, напоминало ситуацию в Рочестерском университете в конце 1930-х[28].

Наука тогда и сейчас

Тогда, в 1961-м, жизнь была простой. Или так кажется сейчас. То было время, когда люди уезжали в колледж, усердно учились, поступали в магистратуру или аспирантуру, получали ученую степень, становились постдоками, переходили на оплачиваемую позицию, затем становились профессорами в каком-нибудь институте. Они проживали жизнь, преследуя свои интересы в интеллектуальной сфере. Сегодня карьерные пути не так четко определены и все больше постдоков уходят в индустрию, просветительскую деятельность, стартапы, зарубежные исследовательские организации и так далее. У многих есть коллеги, приехавшие из-за рубежа или проведшие там некоторое время. Это все тоже прекрасно, но отличается от прежнего порядка и в социальном смысле более сложно устроено.

В начале 1960-х некоторые аспекты биологии тоже обманчиво казались простыми. Уотсон и Крик совершили свое прорывное открытие структуры ДНК и ее роли в наследственности[29]. По сегодняшним стандартам молекулярных механизмов, построенная ими модель проста. Гены продуцируют белки, а белки затем выполняют всевозможные функции организма. Раз-два – и вот у вас полный механизм. Он стал известен под названием “центральная догма”. Информация перемещалась в одном направлении – от ДНК к белкам, которые затем давали команды организму. Сегодня уже, правда, существуют серьезные расхождения даже по поводу того, что именовать геном, и уж тем более по поводу того, сколько разных взаимодействий существует между молекулами, которые, как считается, составляют звенья некоей причинно-следственной цепи. Чтобы еще усложнить картину, добавим, что информация идет в обоих направлениях: то, что образуется, в свою очередь, влияет на то, как

23

Расположение центра речи в левом полушарии головного мозга открыли французские врачи Марк Дакс и Поль Брока в XIX веке.

24

Головной мозг – это во многом симметричный орган, левая половина которого контролирует правую сторону тела, а правая половина – левую сторону тела. Действия полушарий мозга обычно согласуются благодаря большой комиссуре под названием “мозолистое тело”.

25

Эпилептический статус – это угрожающий жизни генерализованный судорожный припадок, который относится к категории неотложных состояний. Его традиционно определяют как припадок длительностью более пяти минут.

26

Врачи нейрохирургических отделений также часть времени практикуют неврологию.

27

Как было сказано ранее, Ван Вагенен – нейрохирург, который впервые провел рассечение мозолистого тела человеку в 1940-х годах.

28

Bogen J. Autobiographical essay // Squire L. R., ed. The history of neuroscience in autobiography. San Diego: Elsevier Academic Press, 2006. V. 5.

29

Watson J. D., Crick F. H. Molecular structure of nucleic acids: a structure for deoxyribose nucleic acid. Nature. 1953. 4356: 737–738.

Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Подняться наверх