Читать книгу Те, кто желает мне смерти - Michael Koryta, Майкл Корита - Страница 6

Даже не пробуй угадать.

Именно таким правилом Эллисон руководствовалась в тот день. Она просмотрела все их личные дела, знала про этих мальчишек почти все – оставалось лишь посмотреть на них собственными глазами.

– Это не важно, – произнесла она, задавая корм Танго, своему любимцу, который еще только оправлялся после серьезного перелома. Его лягнула другая лошадь, кость ноги треснула на всю длину, но, к счастью, перелом оказался безосколочным – в противном случае коня пришлось бы отправить на живодерню. А так оставалась надежда, пусть даже Танго никогда уже не восстановить прежние стати. «На больничном» он был уже четвертый месяц, и это означало, что больше трех месяцев ни разу не прилег. Так и простоял все эти девяносто четыре дня подряд. На нем была специальная удерживающая уздечка, привязанная к двум туго натянутым лентам, которые не позволяли ему лечь на брюхо. Если бы ему это все-таки удалось, велики были бы шансы, что нога будет окончательно повреждена, поскольку ему пришлось бы сильно напрячь передние ноги, чтобы опять встать.

Так и стоял, бедолага. Не выдавал никаких признаков боли, расстройства или утомления. Эллисон всю свою жизнь имела дело с лошадьми и знала, что им не обязательно ложиться, чтобы поспать или просто отдохнуть – так, как людям и множеству остальных животных, – но все же, когда она видела, как он терпеливо и неуклонно стоит так день за днем, сердце у нее непроизвольно сжималось.

Ухаживая за конем, она разговаривала с ним, и он отвечал ей сериями коротких пофыркиваний и – фирменная фишка Танго – вдруг пускал ей на руку длинную плеть вязкой слюны. Это было выражение признательности. Это означало, что он в полном восторге.

– Еще только две недельки, толстяк, – сказала Эллисон. Ровно столько оставалось ему терпеть уздечку. Передняя нога должна была уже окончательно зажить, его уже выводили на прогулки, но без седока. Она не могла дождаться, когда вновь оседлает его. Это было самое долгожданное событие предстоящего, полного хлопот лета.

Некогда ей доводилось участвовать во всяких конных шоу в Монтане. Ярмарки, соревнования, пышные исторические реконструкции… Ее мать просто обожала этот мир, чего не скажешь об Эллисон. Но лошади для матери всегда были на втором месте – ее больше интересовало, как Эллисон одета, как причесана, как держится в седле. Это было для нее самое важное. С какого-то момента начинаешь гадать – кого же в самом деле выпускают на шоу.

Она все еще разговаривала с конем, когда подкатил микроавтобус, и вот они перед ней: шестеро мальчишек того сорта, какого она встречала каждое лето, и еще один, который сбежал от убийцы. Они стали выгружать свои вещи перед спальным бараком – простеньким домиком без электричества и водопровода. Во время знакомства Эллисон уже тщательно изучила их, не удержалась – пожелание не пробовать угадать звучало теперь смехотворно.

Вот Дрю, шестнадцати лет, из Вермонта. Высокий, угрюмый, которому явно сейчас хотелось оказаться где угодно, но только не здесь. Реймонд, пятнадцати лет, из Хьюстона. Его темные глаза так и метались по сторонам, словно он оценивал все возможные угрозы. Коннор, четырнадцати лет, из Огайо, который при знакомстве сразу же уставился на сиськи Эллисон – и покраснел, когда понял, что его раскрыли. Ти, четырнадцати лет, из Индианы – маленький крепыш, еще больше надувшийся, чтобы максимально продемонстрировать свою мускулатуру. Джефф, пятнадцати лет, из Канзаса, который держался позади остальных и избегал встречаться с кем-нибудь взглядом даже во время процедуры знакомства. Марко, пятнадцати лет, из Лас-Крусеса, уже успевший взять на себя роль клоуна в классе, сыпля шуточками насчет «ковбойского компаунда», вызывавшими улыбку у Брюса, пятнадцати лет, из Чикаго, – хотя и довольно нервную улыбку.

Эллисон уже успела отсеять возможных кандидатов. Брюс чувствует себя неловко и явно изо всех сил пытается с кем-нибудь подружиться. Не исключено. У Джеффа и Дрю вид такой, будто обоим хочется свалить отсюда при первой же возможности, хотя у Дрю буквально на лице написаны проблемы с поведением, а Джефф так просто испуган.

«Скорее всего Джефф», – решила Эллисон и только тут поняла, что Итан внимательно за ней наблюдает. Улыбнувшись ему, она поспешно отвернулась, ругая себя за промашку.

«Ну ладно, не важно».

Но все равно она ничего не могла с собой поделать. Было обидно, что они остаются в неведении, хотя логика подобного решения была совершенно ясна.

– Помните тех коров, которых мы видели по дороге? – спросил Итан. – Страшных горных коров? Так вот, они принадлежат как раз моей присутствующей здесь супруге.

– И как же это вы позволяете им так вот запросто гулять по шоссе? – спросил тот, кого звали Реймонд. – Пришлось долго бибикать, чтобы они нас пропустили.

– Аренда общественных земель обходится дешевле всего, – ответила Эллисон с улыбкой. – Что я могу сказать? Я предпочитаю экономить свои доллары.

– Но как, мля…

– Речь! – перебил Итан.

– Простите. Но как вы заманиваете их обратно?

– Этим занимаются ковбои, – ответила Эллисон.

– Мля, в натуре? Реальные ков…

– Речь! – повторил Итан. – Реймонд, у нас так и будут с этим проблемы?

Реймонд пожал плечами. На лице у него играла едва заметная ухмылочка. Посмотрев на него, Эллисон подумала: «Нет, этот слишком уверен в себе, он не испуган; а тот, кто нам нужен, обязательно должен быть испуган». Все поступившие ребята были белыми, за исключением Марко – смуглого латиноамериканца. «Какое-то большое дело по торговле наркотиками, наверное, или приграничные убийства – один из этих наркокартелей, про которые ты читала», – подумала она, но тут же сама себя осекла: «Да ты что, расистская сука, и впрямь так думаешь? Что это ты себе уже накручиваешь?»

– Ковбои! – повторил Реймонд, с хихиканьем крутя головой. – За дурачка меня держите?

– Ладно, вперед – идите устраивайтесь, – приказал Итан мальчикам. – Коек там шестнадцать, а вас всего семь, так что проблем с размещением не будет. Встречаемся в четыре у костра, на этом самом месте. Отдохните немного, расслабьтесь. Отдайте должное матрасам. Скоро будете спать вон там.

Он указал туда, где на фоне серого неба громоздились Пайлот-пик и Индекс-пик, и мальчишки подняли туда взгляды. Судя по выражению их лиц, можно было подумать, что они смотрят на зловещие каменные памятники тем, кто сгинул в этих горах до них.

– И мы туда полезем? – спросил Коннор.

– Нет, чувак, поднимемся на эскалаторе. – Это от Марко, который выдавил смешок.

– Да, в горы тоже пойдем, – сказал Итан. – Но только не на эти, они вам не по зубам. По крайней мере, пока. Ладно, давайте устраивайтесь, встречаемся у костра ровно в четыре. Поговорим о снаряжении, которое понадобится вам в походе. Если забудете что-нибудь полезное – будете грызть ногти, так что предлагаю слушать внимательно.

Они затащили свои вещи в барак. У большинства были обычные чемоданы или дорожные сумки, рюкзаков оказалось совсем мало. Группа была маленькая, но намеренно маленькая. Разрешения и страховка Итана позволяли ему водить группы численностью не более восьми человек. Окажись их больше восьми, как иногда случалось, понадобился бы дополнительный инструктор.

Когда мальчишки скрылись в бараке и они остались вдвоем, Итан повернулся к Эллисон.

– По-моему, это Дрю. По выговору не похоже, что он из Новой Англии, откуда он якобы по документам, и здесь ему явно не по вкусу, хотя ему вроде интересно, чем мы тут занимаемся.

Она ошарашенно уставилась на него, а он улыбнулся и добавил:

– Детка! Человеку свойственно любопытство. Мы же не пытаемся это вызнать, но давай будем хотя бы сами с собой честными: человеку свойственно любопытство.

Эллисон вздохнула и покачала головой.

– Мне все-таки хотелось бы знать.

– Откуда?

– Может, есть какой-то способ…

– Лично я его не вижу.

Она кивнула.

– Я дал им целый час, – сказал Итан. – Собираюсь немного отпустить вожжи. Им нужно самостоятельно притереться друг к другу, без взрослых.

– Ты думаешь, что до первой драки у нас есть целый час?

– Будем надеяться, – вздохнул он, а потом взял ее за руку и повел к домику.

* * *

Они лежали в постели у себя в домике, урвав тот час, пока ребята устраивались в бараке. Эллисон, повернувшись на бок, задумчиво водила пальцем по его мускулистой груди.

– Тебе больше ничего в голову не пришло? – произнесла она.

– Насчет чего? – спросил Итан, и она, убрав руку, перекатилась на спину и вздохнула, уставившись в темный потолок. Итану сразу захотелось опять ощутить ее тепло. Прошла минута, а потом еще, наверное, целых пять, когда Эллисон наконец нарушила молчание:

– А что, если кто-нибудь придет за ним?

– Не придет.

– Но ты об этом думал?

Итан примолк. Он не знал, что ей хотелось услышать, но решил сказать все как есть, хотелось ей этого или нет.

– Да. И думаю, что я готов к их появлению. Но никто не придет.

– Ты можешь многое потерять, поставив на это. Абсолютно все потерять.

– Ничего я не потеряю.

– Да ну? А вдруг что-нибудь случится в горах, Итан? Кто-нибудь подстрелит кого-нибудь из этих ребят? Тогда тебе конец. Все, чего ты так долго строил, всему придет конец.

– Ничего не случится, Эллисон.

Она опять вздохнула, и когда он потянулся к ней, осталась неподвижной, неотзывчивой. В полутемной комнате с задернутыми шторами ему были видны лишь очертания ее тела, и он чувствовал запах ее волос и кожи, и ему хотелось прекратить этот разговор – летом им редко удавалось остаться наедине, и это время не стоило тратить на споры.

– Я могу ему помочь, – сказал Итан, проводя рукой ей сбоку по груди и прихватывая за бедро. – Кто бы это из них ни был, я могу ему помочь.

Давным-давно, когда он уволился из Военно-воздушных сил, много лет проработав инструктором по выживанию практически во всех известных человеку климатических поясах, и обосновался в горах Монтаны, у него сразу возникла мысль, как еще можно применить свои умения и навыки. Инструкторов по выживанию во всех элитных воинских подразделениях исторически готовили под эгидой Военно-воздушных сил – если армейский рейнджер говорит тебе, что он – инструктор по выживанию, то это значит, что он закончил программу ВВС. То же самое и у «морских котиков», то же самое у всех, независимо от рода войск и их элитности. Итан хорошо справлялся с подобными типами, поскольку хорошо понимал то, что нужно понимать. Все это были отпетые сукины дети, они могли убить вас при помощи любого оружия, известного человеку, – или, если совсем уж припрет, то и вообще без всякого оружия, – и его работа заключалась не в том, чтобы произвести на них впечатление и попытаться быть с ними в этом деле наравне. Его работа заключалась в том, чтобы дать им знания в несколько иных аспектах боевых действий, известных как ВУСП[10]: выживание, уклонение, сопротивление и побег. А уж в этой-то области Итан выглядел ничуть не хуже прочих.

Одной из важных вещей, которые он уяснил, готовя подобных бойцов, это что корни определенного набора навыков, требующихся для выживания, кроются «между ушами» – на стыке когнитивного и эмоционального. Способность к познанию и обучению здесь неразрывно связана с искусством контролировать собственные эмоции. У кого-то из накачанных типов с этим были проблемы. У других – нет. Но при попытках донести эту мысль до умов своих курсантов он все больше терялся в догадках, возможно ли в принципе искусственно внедрить в человеческий мозг установки, необходимые для выживания. Надо ли родиться с этим, нести это в какой-то искривленной ветви ДНК, или же этому можно научиться?

Есть время поразмыслить над этим, когда неделями торчишь в пустыне, в полном одиночестве под ночным небом, настолько перегруженным звездами, что это не укладывается в голове; или в джунглях, когда спишь в самодельном гамаке вне досягаемости насекомых, которые иначе сожрут тебя без остатка; или где-нибудь в Арктике, строя крепость из ледяных блоков. Что Итан уже решил, что он твердо усвоил за годы, потраченные на изучение и ремесло выживания, так это то, что полученный опыт способен принести пользу далеко за пределами того, что требовалось обучавшимся у него военным. Теперь он помогал подросткам со всех концов страны, при всех обстоятельствах, которые только можно вообразить, и знал, что проделал хорошую работу, что он многое изменил. Но, как ни старайся, ты не можешь распространить свою ответственность на тех, до кого не можешь дотянуться, потому что ты не можешь дотянуться абсолютно до всех. Тебе давно уже пришлось признать это, заставить себя принять, что некоторые так и пойдут прежней дорожкой, несмотря на все твои усилия. И хотя нынешним летом случай особый, наверное, не стоит на нем заостряться. Кем бы из нынешних ребят ни был этот парень, Итан хотел хоть как-то воздействовать на него. Верил, что сможет.

Его жена, лежащая рядом, продолжала молчать.

– Эллисон? Пожалуйста!

Она опять повернулась к нему, перекатившись на бок. Провела рукой по его плечу, а потом взяла за щеку, приподнявшись на локте. Заглянула ему в глаза и произнесла:

– Мне было бы спокойней, если б ты был не один. Если б здесь были еще люди, хотя бы на эти недели. Реджи, например. Он справился бы.

– Реджи в Вирджинии. У него своих дел хватает.

– Ну, тогда хоть кто-нибудь. Чтобы не только ты тут был, совсем один…

– Ты знаешь условия моего договора. Я должен быть один.

– Завтра ты поведешь их в горы. Самый первый день, и ты уже тащишь их наверх?

– На сей раз нужно именно так. Ничего в этом плохого, просто по-другому. Я хочу отойти от привычных схем. Просто на всякий случай.

– Тебе надо было потребовать, чтобы кто-то вас сопровождал.

– Я люблю тебя, – сказал Итан.

– Да уж, это звучит приятней, чем «разговор окончен»… Даже если означает то же самое.

– Я люблю тебя, – повторил он.

Эллисон наклонилась и поцеловала его, а потом прижалась к нему лбом, и ее губы почти касались его губ, когда она опять заговорила:

– Пусть будет, как будет. Я больше не стану поднимать этот вопрос. Тебе это ни к чему, и, видит бог, мне не нужно биться головой о глыбу гранита, которую ты любишь называть своим мнением.

– Что-то у вас нехороший тон, мисс Монтана.

– Не называй меня так!

– Прости. Я помню, ты была всего лишь «вице-мисс».

Обычно этим ему удавалось ее растормошить, превратить злость в смех. Но на сей раз Эллисон продолжала сохранять молчание. Итан обнял ее, перетащил на себя, и все же что-то было не так. Напряженные мускулы там, где они должны быть расслаблены. Он ухватил ее руками за бока и поднял над собой, и теперь наступила уже его очередь искать ее взгляд в темноте.

– Что случилось?

Она помотала головой.

– Не знаю. У меня просто плохое предчувствие. Хотя не могу точно сказать, в чем дело. Может, как раз из-за этого я так за него переживаю. Кем бы из них он ни был. Но вообще-то тут нечто большее. Я просто… просто душа не на месте. Что-то я дергаюсь. Места себе не нахожу. Как будто скоро что-то произойдет.

Итан только посмеялся над ней тогда – в те дни, что очень скоро настанут, он будет вспоминать снова и снова, насколько весомо и даже мелодраматично прозвучало это предостережение в темной спальне, когда их тела прижимались друг к другу, а домик наполняло тепло, отдающее печным дымком.

– Опять начиталась фольклора? – шутливо спросил он. Это был ее любимый жанр, и она бесчисленное число раз рассказывала о своей зависти к тем, у кого есть дар предвидения, что всегда было для него источником веселья: и то, что она в этот дар верила, и то, что желала им обзавестись. – Что ты видишь, детка? Тень луны, тень паука, или кот как-то хитро изогнул свой хвост?

– Нет, – отозвалась она. Голос ее звучал совсем тихо. – Ничего такого я не вижу. Но все равно чувствую.

– В этих горах меня до сих пор не убили. И в нынешнем году такого тоже не случится.

Эллисон промолчала.

– Детка? – сказал Итан. – Этого. Никогда. Не. Произойдет.

– Ладно, – отозвалась она. – Ладно.

Но ее голос был по-прежнему глухим и мрачным. Он осторожно прикоснулся к ее щеке, она поцеловала его ладонь и повторила в третий раз:

– Ладно.

Итан собирался задать ей еще несколько вопросов – настолько она была серьезна. Хотя вряд ли она могла толком объяснить это свое чувство, которое поднялось из чего-то непостижимого, или первобытного, или, черт побери, может, даже мистического. Но она провела ему руками по груди и по животу до самого низа, и тогда все вопросы, которые были готовы слететь с языка, застыли у него на губах, растворились сначала в ее прохладной ладони, а потом внутри ее тепла, а после она задремала у него на груди и Итан не хотел ее беспокоить, но надо было выходить к костру к ребятам, так что он потихоньку выскользнул из постели.

Об этом ее тревожном чувстве до его ухода в горы они больше не заговаривали.