Читать книгу Душа бизнеса. Современная этика предпринимательства - Майкл Томс - Страница 5

ПРОЛОГ

В этой главе Линн Твист и Майкл Томс говорят о духе взаимопомощи. Оказывать кому-то помощь, заниматься благотворительностью – значит доверять своим душевным порывам. Открывая свое сердце и разум, мы обнаруживаем неразрывную связь между самим собой и окружающим миром. Мы начинаем понимать, что самосовершенствование и постепенное преобразование общества – неразрывный процесс.

Что такое взаимопомощь? Для некоторых это означает помогать тем, кто находится рядом. Для других – работать волонтером в приютах для бездомных, больных СПИДом, сирот. Для многих из нас это значит выбрать такую работу, которая приносит пользу обществу. Каждый из нас может сделать свой вклад в развитие и преобразование собственной жизни, своей организации, общества и культуры, проникнувшись духом взаимопомощи.

Жизнь и работа Линн Твист и Чарльза Гарфилда, принимающих участие в этом интервью, может считаться прекрасным примером того, что такое взаимопомощь. Линн Твист была одним из основателей программы «Голод», интернациональной некоммерческой организации, чья деятельность направлена на то, чтобы остановить постоянный голод на всей Земле. Ее умелое руководство стало важным фактором в развитии и расширении проекта. Именно Линн Твист собрала сумму размером более ста миллионов долларов и создала методики обучения волонтеров и работников, участвующих в программе в более чем тридцати семи странах мира на пяти континентах.

Чарльз Гарфилд участвовал в подготовке запуска «Аполлона-11», первого космического модуля, побывавшего на Луне. Затем он создал программу «Шанти»[3], некоммерческую организацию, помогающую людям, столкнувшимся со смертельными заболеваниями. Он стал автором нескольких книг, таких как «Рекордные исполнители», «Непревзойденные» и «Иногда мое сердце немеет: любовь и забота во времена СПИДа»[4]. Также он является профессором психологии в Калифорнийском медицинском университете в Сан-Франциско.

* * *

Майкл Томс: Линн, давайте сначала поговорим о том, с чего началась ваша деятельность.

Линн: Я просто оказалась в нужное время в нужном месте. Мне кажется, меня вела судьба. В середине 70-х в Сан-Франциско было очень много глобально мыслящих людей. Может, конечно, к тому времени во всем мире они активизировались, но я этого не знала. Тогда даже слово «глобально» было новым и непривычным. В то время проходили встречи с участием очень интересных и производящих глубокое впечатление людей, включая Бакминстера Фуллера, Вернера Эрхарда, Джона Денвера, доктора Роберта Фуллера и других выдающихся мыслителей, которые искали ответы на фундаментальные вопросы, касающиеся человечности. Один из вопросов, который они задавали (по-моему, его задал Бакминстер), звучал так: «Что же, в конце концов, сломалось в механизме человеческих отношений?» Бакминстеру и Вернеру было ясно, что многие миллионы людей умирают от голода в мире, где еды более чем достаточно, чтобы прокормить все население Земли. И будет неправильно, если мы позволим такой ситуации оставаться неизменной.

Мне посчастливилось присутствовать на подобных дискуссиях. Благодаря им и родилась программа «Голод», и я счастлива, что участвовала в этой программе. Рада, что была свидетелем ее становления. Вот так я оказалась в нужное время в нужном месте. Мне очень хотелось сделать свой вклад в дело изменения жизни к лучшему. Так я чувствовала себя на своем месте.

Что привлекло вас в этой работе настолько, что вы решили посвятить ей всю свою жизнь?

Линн: Я бы сказала, что эта работа дала мне прозрение. Я стала четко понимать, что голод – не та проблема, которую можно легко решить или от которой можно отмахнуться. Это глобальная проблема. Даже сейчас мне сложно представить, что творится в мире, а раньше я совсем не владела информацией, но все же интуитивно чувствовала, что этому стоит посвятить всю свою жизнь. И я действительно отдавала этому все свое время, особенно на первом этапе. И сейчас я занимаюсь этой проблемой. Когда я решила участвовать в программе «Голод», для меня это был поворотный момент.

Чарли, а как вы присоединились к этому движению? Как для вас все начиналось?

Чарльз: У меня такое же чувство, что и у Линн. Как будто выбирал не я, а сама судьба выбрала меня. Но какого-то поворотного момента у меня не было.

Я был психологом и работал в крупном институте рака. Как врач я делал все, что было в моих силах, чтобы утешать и подбадривать людей. И, как мне сейчас кажется, я хорошо справлялся со своей работой. Но тогда мне все чаще приходило в голову, что я получал больше, чем мог дать. Для меня стало очень важно просто быть там, ухаживать за людьми, помогать им. Я перестал относиться к своей деятельности просто как к психотерапии, к способу зарабатывания денег, к карьере. Мне было важно прежде всего просто быть рядом с людьми. Это не противоречило тому образу жизни, где я просто хотел помогать людям. Я стал это называть немного по-другому. Я начал думать об этом как о защите. Я начал думать об этом как о взаимопомощи.

Когда я понял, что со мной не происходит ничего необычного, я осознал, что могу учить других людей помогать друг другу в беде. Я видел, как новички, ухаживающие за людьми, все больше вовлекались в этот процесс и все больше вкладывали душу в свое дело. И я обратил внимание, что в людях пробуждается нечто глубоко человеческое, когда они помогают другим.

У философа Шопенгауэра была одна мысль, которая меня в свое время очень удивляла. Все считают, что инстинкт самосохранения в человеке – самый сильный. Но Шопенгауэр говорил о том, что стремление помочь другим – такой же мощный человеческий инстинкт, как и инстинкт самосохранения. Тогда меня это просто поразило. Я видел своими глазами, как люди жертвовали своим благополучием и душевным спокойствием ради других. На подсознательном уровне я начал осознавать, что ты сам и тот человек, которому ты помогаешь, – единое целое.

Вы можете сказать, что в вашей работе есть определенная цель? В ней важен окончательный результат или сам процесс?

Чарльз: Скорее, для меня важна деятельность как таковая. Время от времени важно приходить к результатам, но для меня гораздо важнее сама миссия. Иногда я спрашиваю себя: «Как я могу дать то, что у меня есть, человеку, который в этом нуждается? Как нам совместными усилиями достигнуть духовного единства – когда мы оба будем отдавать часть себя и получать то, что нам необходимо?»

Где люди обычно осуществляют подобную помощь? Это происходит только в больницах, или, возможно, просто у кого-нибудь дома?

Чарльз: Та деятельность, которой занимаюсь лично я, в основном осуществляется в таких общественных организациях, как программа «Шанти», и в больницах. Но мне бы хотелось поговорить о взаимопомощи как таковой. О деле, которым может заниматься любой человек в любой организации.

Я бы хотел рассказать о том, как появилась программа «Шанти». Я работал в крупном институте рака, стараясь ухаживать за несколькими десятками больных сразу, но мне просто не хватало времени на всех. Мне пришлось нанять несколько человек, терпеливых и желающих помогать другим людям, и обучать их прямо в процессе работы. И они на удивление очень хорошо справлялись со своими обязанностями. Так идея начала набирать обороты, и «Шанти» стала примером для других организаций как в Америке, так и в других странах. В основе нашей программы лежал простой принцип: работников можно обучить определенным навыкам, чтобы они могли помогать людям, которые в этом нуждаются. Идея сочувствия является центральной, когда ухаживаешь за человеком. Она является центральной для огромной сети сочувствующих людей, которые объединились в программе «Шанти».

Линн, а для вас что важнее в вашей работе – процесс или результат?

Линн: Я почти полностью солидарна с Чарли на этот счет. Если вы работаете, вкладывая всю свою душу (так работаю я и, надеюсь, многие мои коллеги), то для вас важна сама миссия, сам процесс работы.

Если и существует определенная цель, то она – изменение условий человеческой жизни. Голод – это всего лишь точка приложения сил. Например, если вы пытаетесь остановить голод, я имею в виду, действительно его остановить, то нельзя оставлять без внимания также и другие проблемы нашего времени – культурную и политическую ситуацию, экологическую обстановку и так далее.

Вот что мне больше всего нравится в моей работе: мы имеем дело с проявлениями хаоса, с чем-то аморфным, бессмысленным и, казалось бы, непреодолимым. И мы это изменяем. Очень радостно осознавать, что ситуацию можно взять под контроль и даже разрешить. Особенно если эта проблема мучила человечество с момента зарождения цивилизации.

Я скажу вам – важен как процесс, так и результат. Мы полностью поглощены процессом, но при этом работаем, чтобы достичь нашей цели, справиться с одним из самых серьезных и пагубных врагов человечества и благодаря этому изменить мир.

Вы можете с уверенностью сказать, что за последние двадцать лет действительно можно наблюдать прогресс в борьбе с голодом?

Линн: Да. И я могу привести очень много аргументов. Мы были свидетелями абсолютно непредвиденного прогресса в таких странах, как, например, Индия. Наверное, вы знаете, что в 70-е годы производство продуктов питания в Индии не было достаточно велико, чтобы накормить все население. Был страшный дефицит. Сейчас они экспортируют продукты в Африку. Это – одно из доказательств подобного прогресса.

Но больше всего мне нравится в работе наша причастность к прогрессу как таковому. Люди теперь имеют намного больше возможностей, они становятся гораздо более самодостаточными и уверенными в себе. Вот ради чего мы работаем. Остановить голод – это наша непосредственная задача. Но в гораздо большей степени мы стремимся изменить сами условия жизни людей из наиболее бедных и отсталых государств. Прогресс налицо, об этом говорят цифры и факты, а также то, что люди начинают понимать, кто они есть на самом деле и что они сами могут управлять своей жизнью. Я говорю о сотнях миллионов людей. Я считаю, что мы достигли огромных успехов, но нам по-прежнему есть куда стремиться.

Почему люди соглашаются работать в благотворительных компаниях, когда у них есть основные профессии? Что заставляет человека становиться добровольцем, если его основная работа и так оставляет ему очень мало свободного времени?

Чарльз: Действительно, у многих добровольцев, участвующих в программе «Шанти», есть основная профессия. Они строят карьеру, но при этом находят время – три, шесть, даже десять часов в неделю, – чтобы заботиться о больных СПИДом. А до этого волонтеры проекта помогали больным раком и их близким.

Это действительно очень важный вопрос: что заставляет людей, работающих в обычных компаниях, чувствовать, что они пропускают что-то жизненно важное? Какая глубинная человеческая потребность удовлетворяется, когда они участвуют в программах, подобных «Шанти» или «Голоду», или же других замечательных благотворительных организациях? Кто-то однажды сказал: если в Америке в любое время встретятся два человека, каждый из них обязательно будет из какой-нибудь благотворительной организации.

В Соединенных Штатах огромное количество организаций, занимающихся помощью нуждающимся. Каждый человек в любое время может связаться с одной из таких организаций и стать волонтером. Те, кто избегают подобной работы, наверняка считают, что это отнимет у них слишком много времени и сил. Однако если вы послушаете рассказы тех, кто входил в такую организацию, кто безвозмездно предоставлял свои услуги нуждающимся, они вам скажут, что самое большое счастье, которое они испытывали в жизни, было связано с работой в благотворительной организации. Они скажут, что получили от этой работы намного больше, чем дали. И я, исходя из собственного опыта, прекрасно их понимаю.

Линн, а у вас есть подобные истории?

Линн: Мне кажется, большинство людей многое отдали бы, чтобы что-то изменить в своей жизни. Занимаясь программой «Голод», я узнала, что у нас – без преувеличения – десятки тысяч добровольцев во всех странах мира. Я своими глазами видела среди них высокопоставленных специалистов: врачей, юристов, членов Парламента, глав крупнейших индийских корпораций. Это дополняло их основную работу и наполняло ее новым смыслом. Кем бы ты ни работал – полицейским, пожарным, медсестрой, – благотворительность принесет в твою жизнь новые силы, новое мироощущение.

Моя любимая история произошла давно – в рамках программы «Голод». На первых порах мы все делали благодаря волонтерам. У нас не было штатных сотрудников. Однажды к нам в офис позвонила женщина, работающая в маникюрном салоне. Она сказала: «Я только что прочитала о программе „Голод“. Я считаю, что неправильно просто ходить и рассуждать о том, что надо остановить голод на Земле. Внутри меня что-то говорит, что мне надо тоже что-то делать. Но я всего лишь маникюрша, я не знаю ничего о положении голодающих, я не владею иностранными языками. Что я могу сделать?» Я ей ответила: «Главная цель программы „Голод“ в том и состоит, чтобы люди могли себя спросить: „Что именно я могу сделать? Как могу изменить ситуацию?“ – и постарались сами на них ответить».

Эта женщина очень растерялась после моего ответа, ведь я не дала ей никакого конкретного задания, не попросила, например, рассылать письма или готовить суп для голодающих. Она была разочарована нашим разговором и прямо мне об этом сказала. Она повесила трубку, но через несколько дней перезвонила. Она сказала: «Я придумала! Придумала! Я устрою маникюрный марафон, чтобы остановить голод». И она действительно это сделала. Она договорилась с большим отелем «Сенчури Плаза» в Лос-Анджелесе, чтобы занять там огромный зал на один день. Она собрала всех своих друзей, умеющих делать маникюр. И в субботу они действительно устроили марафон ухода за ногтями, на целый день, с девяти утра до девяти вечера. Они брали минимальные деньги за свою работу, но за день собрали неплохую сумму. Эта женщина смогла заработать три тысячи долларов для программы «Голод». Все, кто в тот день делали маникюр, стали настоящими борцами против мирового голода и остались очень довольны своей работой.

И пока они красили ногти людям, вместо сплетен о соседях они разговаривали о важных и серьезных вещах, вовлекая других в решение мировых проблем. После эта женщина в течение двух или трех лет каждый месяц устраивала подобные акции. Это прекрасный пример того, как человек может наполнить свою основную профессию новым смыслом и направить свои усилия в новое, продуктивное русло. Ей не пришлось становиться тем, кем она не являлась. Ей не пришлось учиться тому, чего она не умела. Она просто прислушалась к внутреннему порыву и нашла способ воплотить его. Мне кажется, это самое прекрасное, что может случиться с человеком. Ведь теперь она знает, что живет не зря.

Чарльз: У нас есть столько всего, что можно рассказать, так много случаев и историй. Вы дали сложное задание Линн – выбрать только один пример. В программе «Шанти» была одна женщина-волонтер, которая работала массажисткой. Однажды ей позвонил другой волонтер и сказал, что его подопечный умирает и он не знает, что ему делать. Не всегда просто сделать выбор – действовать так, как подсказывает сердце, или пытаться быть рассудительным и хладнокровным. Но во многих случаях само присутствие заботливого человека гораздо важнее того, что он может сделать.

Так вот, умирающий мужчина когда-то очень любил классическую музыку, особенно оперу. Но он уже очень долгое время не слушал опер. Они больше не вызывали у него эмоций. У массажистки была великолепная запись певицы Марии Каллас. Однажды вечером она пришла к умирающему мужчине, зажгла свечи, выключила свет, и, когда она начала делать ему массаж, другой волонтер включил оперу в исполнении Марии Каллас. Когда мужчина посмотрел на массажистку, у него потекли слезы из глаз, и он сказал: «Я и забыл, как это прекрасно». Он стал рассказывать, насколько важной частью его жизни была музыка. Теперь музыка вернулась. Он прожил еще две недели и каждый день слушал записи из своей музыкальной коллекции. Он умер, когда в его комнате играла запись Марии Каллас.

Вы спросите, нужны ли были этой женщине какие-то специальные навыки, чтобы подарить радость умирающему человеку? Конечно, нет. Делать массаж она умела и до этого. Просто ей было не все равно. Вы можете спросить: что нужно, чтобы делать эту работу? Я вам отвечу: ваше сердце само вам подскажет. Нет способа узнать, правильно ли вы поступаете.

Меня всегда называли добрым соседом. Если у меня появлялись проблемы со строительством дома, то ко мне приходили все мои соседи и помогали мне. И я им всегда помогал, когда проблемы появлялись у кого-то из них. Именно об этом я и говорю. Здесь присутствует очень важный принцип поддержки друг друга и сотрудничества на равных. Мы преувеличиваем роль профессионализма в нашей жизни. Джордж Бернард Шоу сказал, что всякая профессия есть заговор против непосвященного. Я ничего не имею против профессионализма, но иногда гораздо больше может дать просто искреннее участие.

Сам Бернард Шоу никогда не учился в колледже. Но он считается одним из величайших мыслителей XX века.

Чарльз: Наверное, именно поэтому он так остро воспринимал взаимоотношения между профессионалами и непосвященными. Мой опыт работы в «Шанти» и других организациях, основанных на помощи нуждающимся, научил меня, что гражданская ответственность, когда мы стремимся сделать все лучшее и делимся этим с другими, – это и есть самое важное в человеческой жизни. Не знаю, что может меня больше мотивировать, чем возможность предложить людям то, чего им не хватает, то, от чего их жизнь станет лучше. Сегодня многие цитируют строчки, принадлежащие Гиллелю: «Если я за себя не постою, то кто? Но если я буду только сам за себя, кем же я буду тогда?» Но мало кто знает третью строчку: «И если не сейчас, то когда?» Это самое главное – когда, если не сейчас?

Тогда у меня серьезный вопрос: когда нам станет не все равно? Когда мы начнем замечать то, что творится в мире? Кажется, уже настало время раскрыть глаза и начать действовать.

Линн: Когда я слышу слово «голод», я представляю себе ребенка, умирающего от истощения. Но у этого слова есть два значения. Одно значение – это физическое состояние, которое испытывает почти миллиард людей, то есть одна пятая всего населения Земли. Другое значение – духовный голод, желание сделать что-то со своей жизнью, недостаток моральных ценностей, стремление изменить нашу планету в лучшую сторону. В каком-то смысле это еще более серьезная проблема.

И что самое удивительное, духовный голод и физический могут влиять друг на друга. Чтобы остановить физический голод – или любую другую глобальную проблему – необходимо сначала понять, что твоя душа голодает. Мать Тереза однажды сказала, что в Америке самый серьезный голод на Земле, потому что это – бедность духа.

Наше общество предлагает стать волонтером для того, чтобы утолить этот голод. В других странах я такого практически не встречала. Это происходит потому, что мы действительно испытываем очень сильный духовный голод. Мы зависимы, мы используем навязанные нам шаблоны. Мы все больше отдаляемся от многих простых вещей, способных вернуть нам человеческий облик.

Я подозреваю, что в наше время в Америке практически нет таких людей, которые не хотели бы что-то изменить в своей жизни. Нет таких людей, кто не хотел бы предоставлять свои услуги, чтобы помогать другим. Сейчас в мире складываются такие благоприятные условия, что каждый может сделать свой вклад в лучшее будущее. Нам действительно нужно собраться и указать людям этот путь, потому что это изменит их жизнь.

Можно ли считать подобную работу духовной практикой? Лично вы чувствуете в себе духовный рост?

Чарльз: Да, для меня ухаживать за больными людьми – это и есть духовная практика. Но духовные практики могут принимать разные формы. Например, недавно я посещал небольшое собрание людей, которое называлось «Круг мудрости». Собираясь вместе, эти люди делились друг с другом историями о том, как они работают волонтерами. Лично я рассказывал о работе с больными СПИДом, о том, каково это – ухаживать за пациентом. Таким образом я старался раскрыть себя, свою душу.

В «Круге мудрости» люди узнают, что нельзя разделять работу и духовное развитие. Это изначально должно быть единым целым. Те люди, которых я там встретил, имеют возможность говорить от всего сердца и слушать всем сердцем других. И я обнаружил, что практически все единогласно утверждают, что их работа – это их духовный путь.

Линн, вы согласны с этим?

Линн: Да, абсолютно. Я считаю, что общение и работа с людьми из развивающихся стран дала мне ключ к духовной жизни. Это не похоже на религию или какие-то медитативные техники. Когда вы проводите определенное время с африканской женщиной или с самыми бедными представителями планеты, вы начинаете постигать духовные истины этих людей, ежедневно балансирующих между жизнью и смертью. Это в корне изменяет вас. Помощь другим людям – это ключ к духовной жизни. И если вы сможете найти способ последовать своему призванию, то обязательно будете расти духовно. Поэтому для меня это едино. Впрочем, время от времени я занимаюсь медитацией, чтобы придать себе больше сил, чтобы больше успевать, ведь я работаю на благо человечества и всей планеты.

Чарльз: Меня удивляет, почему люди, не задумываясь, разделяют работу и радость, карьеру и заботу о других. Как будто это нечто несовместимое. Но иногда вы встречаете таких людей, которые смогли ощутить в себе единство разума, тела и духа, – и понимаете, что помощь, которую они оказывают нуждающимся, – это нечто большее, чем просто помощь. В их деятельности находит естественный выход их ощущение полноты бытия. И уже не нужны отговорки: «Если бы у меня было больше времени»; «Когда я разберусь со своими делами» и так далее. Их жизнь неотделима от стремления изменить мир к лучшему. Я не говорю сейчас об эзотерике и о том, что доступно лишь избранным. Я говорю, что работа в благотворительной организации может наполнить смыслом вашу жизнь.

Программа «Шанти» начинала свою работу – и я это прекрасно помню – когда у многих волонтеров было совсем немного денег. С моей стороны это тоже был не самый логичный выбор карьеры. Тогда я только-только защитил диссертацию, и все мои друзья ожидали, что я либо пойду преподавать в какой-нибудь престижный университет, либо открою частную практику. А я организовал волонтерский проект. Люди спрашивали меня: «Господи, зачем ты только этим занимаешься?» Именно тогда я понял, что настоящая свобода – это когда у тебя нет выбора. Нет выбора в том смысле, что ты точно знаешь, чего хочешь. Как можно уговаривать меня заняться чем-нибудь другим, а не тем делом, которое я могу назвать своим? Кто-то находит свое призвание, а кто-то нет, но призвание есть у каждого. Об этом надо помнить.

Линн: Я согласна с тем, что говорит Чарли. Многие люди только и делают, что пытаются для себя разграничить: вот это занятие для души, это работа, а это семья. И до конца своих дней тщетно пытаются найти баланс. Но мне кажется, что это неправильно. Когда вы будете жить полной жизнью, вам не придется беспокоиться о таких вещах. Вам больше не надо будет выбирать, искать какие-то варианты, ведь вы уже поддались зову судьбы, который подарил вам свободу.

В дзен-буддистских текстах есть прекрасное высказывание: «Человек, познавший искусство бытия, почти не различает для себя работу и игру, труд и отдых, разум и тело, обучение и досуг, любовь и религию. Он с трудом может сказать, что есть что. Он просто следует за своим пониманием правильного и прекрасного, что бы он ни делал. А другие решают, играет он или работает. Для себя самого он всегда совмещает и то, и другое».

Я могу сказать, что, когда вы находите или позволяете себе найти свой истинный путь в жизни, вам не надо будет беспокоиться насчет баланса, начет того, «куда вложить деньги, что делать с детьми, и не слишком ли много я трачу времени на то, это или что-то другое». Ваша жизнь должна быть целостной. Все, что вы делаете, должно быть пропитано силой и красотой самой жизни. Я знаю много семинаров, на которых учат все совмещать и искать правильный баланс. Но мне кажется, что это только путает людей. Ведь как только вы отдадитесь своему призванию, все встанет на свои места.

У меня сложилось впечатление, что когда доверяешь своей судьбе, то как будто погружаешься в бездну. Но в процессе погружения осознаешь, что на более глубоком уровне все взаимосвязано и является единым целым. И бездна перестает быть для тебя бездной.

Линн: Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры – и я переверну Землю». Когда человек находит точку опоры, он понимает, кто он есть на самом деле. Он легко распределяет приоритеты, встает рано утром и удовлетворенным ложится спать. Он живет полной жизнью.

И это помогает пробудиться другим людям, вдохновляет их.

Линн: Когда вы действительно найдете для себя точку опоры, вы встаете в один ряд с Махатмой Ганди и Мартином Лютером Кингом – теми людьми, которые имели свою твердую позицию в жизни. В этом плане у вас появляется могущество, в самом прекрасном смысле этого слова. Сила, которая коренится в вашей внутренней свободе. И вам не надо даже задумываться о ней. Не надо работать над своим душевным состоянием. Не надо стараться что-то изменить. Все эти проблемы исчезают, и вы становитесь инструментом в руках высших сил. Это дар – суметь раскрыть все возможности, которыми каждый из нас обладает.

Чарльз: Поймите, каждый день наполнен заботами, телефонными звонками, встречами. Но существуют также вещи, которые вам действительно хочется делать. Я не говорю о том, что помогает вам отвлечься от работы. Речь идет об особом ощущении, которым вы наполняете свою повседневную деятельность. Даже если вы каждый день работаете, проклеивая языком конверты и приклеивая к ним марки, но сама цель вашей работы – то, к чему вы всей душой стремитесь, тогда это дело вам покажется нетрудным и, возможно, даже приятным. При таких условиях работать не утомительно. С таким отношением пропадет чувство рутины.

Я знаю, что тысячи офисных работников ежедневно чувствуют себя оскорбленными, когда им дают работу, которую они считают ниже своего достоинства. Но на самом деле нет хорошей и плохой работы. Напротив, есть одно общее дело, в которое каждый делает свой вклад наравне с другими. Нельзя применять понятия «мы» и «они». Надо мыслить проще – «мы». В современной психологии есть термин «эко-Я», который означает сознание, не делающее различий между собственной идентичностью и окружающим миром. Я считаю, что работа волонтером помогает человеку связывать на время себя с другими людьми. Мы все в одной лодке. Мы едины. Мы объединены на самом фундаментальном уровне. Не знаю, много ли людей испытывали это чувство. Но мне кажется, что те, кто посвящает свою жизнь помощи нуждающимся, осознают это очень быстро.

Я вырос в Нью-Йорке. Помню, однажды родители отвезли меня на Манхэттен. Там я увидел, как люди в жуткий мороз сидели на улице, некоторые – с ампутированными конечностями. Они держали в руках маленькие баночки, хотели, чтобы им дали немного денег. Я отдал им все монеты, что у меня были. Потом до конца дня их лица стояли у меня перед глазами. Мы ходили в цирк, музей, еще куда-то, а я все спрашивал у родителей про них: «Что случилось с теми людьми? Где они ночуют? Что, если им не хватит денег на еду?» Тогда мне, наверное, было где-то восемь, девять или десять лет. Я думал, что надо обязательно вернуться и проверить, все ли с ними в порядке. Ведь никто, кроме меня, не позаботился бы о них.

Я хочу сказать, что импульс, заставляющий помогать людям, очень силен. Даже в культурах, подобных нашей, где преобладает радикальный индивидуализм, где выживает сильнейший. Мы теряем нить, ведущую к состоянию глубокой взаимосвязи. Через общественную работу можно создать более сильные узы между людьми. Узы эмоциональные, духовные, материальные и психологические. Наша личность включает всех окружающих людей и весь мир. И человек, который осознал это, живет гораздо более полной жизнью, чем радикальные индивидуалисты, пытающиеся доказать, что они лучше всех остальных.

Вы упоминали «Круг мудрости». Можете рассказать нам об этом поподробнее?

Чарльз: «Круг мудрости» – это группа людей, которые, встречаясь, предельно откровенны друг с другом: они говорят от чистого сердца, слушают всем своим сердцем и пребывают в молчании, чтобы наиболее полно выразить свое участие.

Они передают друг другу «палочку разговора» – символ, позволяющий человеку, ведущему повествование, говорить и не бояться не быть услышанным. Все присутствующие слушают, как человек делится собственным опытом. Они хранят молчание в знак уважения к его рассказу.

Например, в наш «Круг мудрости» приходили люди, сидевшие у кроватей смертельно больных людей. Они постоянно переживали психологические травмы. Кроме как здесь, у них не было больше такого места, куда бы они могли прийти и поговорить об очень глубоких духовных связях с теми, за кем они ухаживали. «Круг мудрости» позволяет этим людям встретиться в тихом, уединенном месте и поделиться своими истинами, своими историями. Они рассказывают о том, что с ними случилось, чему они научились, что они переживают. Делятся всем, что хотят донести до присутствующих в группе.

В «Круге мудрости» люди слушают друг друга с безграничной любовью, с безусловно хорошим отношением, и слушают они всем сердцем. Здесь самое главное – особое положение рассказчика, что отличает «Круг мудрости» от других групп, где принято вступать в диалог и перебивать друг друга, анализировать и спорить. Здесь же, в укромном месте, люди жаждут поделиться в полной мере своими чувствами, рассказать, что они пережили, дать другим войти в их ситуацию. Когда говоришь о такой сложной ситуации, как пандемия СПИДа, то нельзя забывать и о людях, претерпевающих огромный стресс, ухаживая за больными. Я всегда называл это просветлением под дулом пистолета. Вы можете научиться очень многому в жестких условиях. Но где вы можете рассказать об этом опыте? Кому вы можете поведать о ваших переживаниях и добиться того, чтобы вас действительно слушали и сопереживали вам?

Именно это и является основной идеей «Круга мудрости» – дать людям безопасное и укромное место для собраний, где они могут рассказывать и слушать друг друга от всего сердца. Сейчас мы призываем людей собираться в «Кругах мудрости», чтобы иметь возможность делиться своими истинами с близкими по духу.

Ведь традиция собраться в круг для того, чтобы слушать друг друга, существовала тысячелетиями.

Чарльз: Да, это древняя традиция. Неважно, к какой культуре вы принадлежите – если перенестись далеко-далеко в прошлое, то вы узнаете, что и ваши праотцы собирались вокруг костра и рассказывали друг другу истории.

В нашей организации «Новые измерения» мы любим говорить, что сидим вокруг хвороста из микрофонов и рассказываем истории. Единственная разница в том, что у нас нет огня.

Чарльз: Возможно, тысячелетия назад наши праотцы тоже были очень довольны такими собраниями. То, что было хорошо известно древним племенам, мы начинаем заново осознавать только сейчас – рассказывать истории совершенно необходимо для поддержания единства и психологического здоровья коллектива точно так же, как и для отдельно взятой личности. Мы заново открываем важность обмена опытом в кругу, когда другие люди слушают и способны разделить с нами то, что мы пережили.

А еще я хотел сказать, что нам очень повезло, что у нас берет интервью такой человек, как вы. Нас не покидает ощущение, что когда-то мы уже сидели с вами у костра и рассказывали истории.

Давным-давно в далекой-далекой галактике мы договорились, что в будущем сделаем это снова. И вот мы собрались.

Линн, я знаю, что вы собираете людей, которые захотели стать волонтерами или пожертвовать денег в один из ваших проектов, и устраиваете им поездки за пределы страны. Мне известно, что вы возили группы в Бангладеш и в Африку. Легко ли было человеку из такой богатой и благополучной страны, как Соединенные Штаты Америки, работать в странах, где все далеко не так радужно? Некоторые люди бывают просто шокированы таким контрастом…

Линн: Обычно я беру с собой в самые бедные страны мира несколько самых крупных жертвователей (я имею в виду не физические размеры, а количество денежных средств, которое они пожертвовали). Бангладеш стоит на втором месте после беднейшей страны – Мозамбика. У этой страны действительно очень много проблем.

Когда американцы попадают в подобные места, причем не как туристы, они бывают поражены. Мы встречаемся и проводим много времени с людьми, которые живут в тяжелейших условиях. Эти условия настолько суровы, что местным жителям требуется гораздо больше сил и отваги, чтобы прожить хотя бы один день, чем нам – в течение всей нашей жизни.

Но благодаря этому происходит налаживание сотрудничества. Люди из развитых стран перестают просто испытывать жалость. Вместо этого они начинают уважать этих людей и стремиться им помочь. Благодаря этому опыту они сами становятся решительнее и смелее. Теперь у них есть чему научить тех, кто не представляет себе, в каких условиях живут люди в беднейших странах.

То есть вы не останавливаетесь в шикарных отелях «Хаятт Ридженси»?

Линн: Нет. Мы всегда там, где очень жарко, где свирепствует малярия, где множество насекомых, нет ванной комнаты и так далее. Отчасти благодаря этому и становится возможным сотрудничество с местным населением. Сейчас на Земле 5,8 миллиарда людей, и 4,6 миллиарда живут в развивающихся странах. Только 1,2 миллиарда живут в западных или северных индустриально развитых государствах. Только пятая часть. И если мы действительно искренне хотим создать единое мировое общество, то нельзя дальше отгораживаться от этих миллиардов.

На мой взгляд, беднейшие люди на планете располагают мудростью, которая так необходима нашей цивилизации. Встречаясь с этими людьми, держась с ними за руки, обнимаясь, сидя вместе у костра, проживая в одной деревне, обсуждая насущные общечеловеческие проблемы, члены моей группы настолько менялись внутренне, что им было очень сложно вернуться обратно, в наше общество потребления.

Они уже поняли, что такое настоящая жизнь. И знаете что? Теперь этим людям надо заново привыкнуть к своей собственной стране. Ведь у нас свои ужасы. Мы живем в богатом обществе, но люди у нас являются рабами своих привычек, все время обманывают как других, так и самих себя и никогда не хотят видеть чужих страданий. Нам надо бы пожалеть и себя тоже. Вот что понимают люди после подобных поездок. Они учатся смотреть на свою жизнь и на окружающий мир другими глазами. Это очень тяжелое испытание.

* * *

ЭПИЛОГ

Ганди говорил: «Если ты хочешь изменений в будущем – стань этими изменениями прямо сейчас». Линн Твист и Чарльз Гарфилд являются воплощением учения Ганди. Они на собственном примере показывают, как каждый из нас может что-то сделать для борьбы с глобальными проблемами. Работая в благотворительной организации, мы можем найти выход своему состраданию, и это отразится на всем обществе. Важно помнить, что все мы можем сделать свой вклад здесь и сейчас. Для этого ничего не нужно, кроме сильного желания изменить мир к лучшему.