Читать книгу Шоумэн - Майти Пауэр - Страница 7

Я вычислил её факультет (мы, кстати, на одном курсе были). Он дороже остальных. Она часто опаздывала и прогуливала, а это себе позволяли те, кто мог проплачивать за сессию. Ценник дорогой – таких студентов маловато было. Её никогда не было в здешнем буфете или столовой. Чтоб она с кем-то общалась – я тоже толком не видел.

Потом я запереживал чуточку посильнее: она приезжала за рулём хорошей машинки. Красного цвета.

Богатство, финансовый достаток – дела относительные. Мои родители были побогаче родителей моих, к примеру, одноклассников из обеих школ. Но не были такими богатыми, как родители учеников гимназии, в которой я занимался английским. Которым бы родители чад из Оксфорда на автомате подали бы милостыню.

Я иногда в среде общения испытывал неловкость, что какие-то мои материальные вещи намного лучше. И никогда не хвастался намеренно. А чтоб завоёвывать сердце девушки деньгами… для меня это была низкая дикость. Да уж… давненько всё «это» было.

Надоело мне стоять под куполом цирка. Пора уже прыгать в кастрюльку с водой внизу. Её не особо-то видно. Но она должна там быть. «Мы (же) олени! С нами – мох!»

Я вот иногда смотрю так на себя: «Не. Ну реальный олень. Как он вообще дожил до сегодняшнего дня? С такими красивыми рогами… ещё и…?»

Я бы несколько дней раньше бы прыгнул в возможное местонахождение кастрюльки. Но решил, пусть сначала пройдёт простуда на губе (люди, которые боятся называть вещи своими именами, боясь какого-либо позора, называют герпес «простудой на губе»).

Короче, я этого даже не дождался! Я ахреневаю… Не, ну тогда я верил (из разных источников. Из книжек по пикапу тоже), что для женщины внешность мужчины – не самое главное.

Я посмотрел по общему расписанию, чтобы у меня не было первой пары, а у Атины была. На которую она, если придёт, то опоздает.

Прозвенел звонок, холл первого этажа опустел. Один я стою рядом с центральной лестницей. Может, цветы надо было купить? – боролся я со своим волнением. Да не… И так ситуация не особо умная. Ещё целая жизнь впереди – я её завалю этими вениками!

Вбежала, жопой своей качая. Я уже думал, что не придёт.

– Привет!

– Привет… – настороженно ответила она.

– Мы учимся вместе. И я тебя так редко вижу, никогда не могу нигде застать. Давай сходим в свободное время кофе попьём куда-нибудь?

– Аммм… Эммм…

– Дай мне номер свой. Созвонимся – увидимся, – перебил я её «мэкание».

– Эээ… слушай… я могу предложить тебе только дружбу.

– Дружбу?.. – мир стал «опадать» как в фильме «Начало».

– Я спешу. Давай потом поговорим, – уже стала уходить она.

Я взял всё, на хрен, что можно взять в кулак:

– Так… а… цифрами обменяемся? – ещё уверенным тоном бросил я ей в спину, которая ещё рядом была.

– Ааа… Лучше не надо. Ну ладно, пока! – и ушла.

А я стоял как вкопанный. Плохо соображал. Будто весь в помоях. Наетый рыбьими гнилыми головами. С костями.

– Ну, хотя бы никто не был свидетелем такого срама, – тешился я, поднимаясь в аудиторию, где у меня начнётся занятие.

Я присел за парту. И просто сидел. Я отказывался верить в этот грёбаный ночной кошмар.

Всё-таки я нашёл самоуважение – пошла она нах. И все пусть туда же идут. Надо дальше заниматься музыкой (я тогда уже выступал в ночных клубах со своей группой. И видел злобные взгляды на Анжелу разных девушек-«фанаток») и не сворачивать с дороги мечты «Sex, drugs and Rock-n-Roll». И не надо думать о ком-то там… Атина же недолго обо мне размышляла.

Это была боль и кровавая улыбка. Это был укус. Словно пчелы. Больно… да. Но щас, скоро пройдёт. Вытащить жало. Обработать. И сейчас пройдёт. Пчела успела улететь и была не растоптана? Так она ж умрёт скоро. А моей ране уже стало легче.

Да. Укус. Вот только это был варан-людоед. Это был секретный удар для разрыва сердца из «Kill Bill». Я об этом понял только через о-о-о-очень много времени (даже не до конца).

Варан ходил за мной и ждал. Он с предвкушением чувствовал то, что я не слышал. Появившиеся звуки, кричащие в пустоту: «Какой, на хрен, Бог?! Какой ещё Бог? В мире иллюзии куска дерьма».

Зашла девчонка-одногруппница. Произнесла моё имя и – Что с тобой?! – вид у неё был испуганный.

– Ничего. Всё нормально.

– Что-то случилось. Ты не хочешь говорить?

– Нет. Извини.

Я вышел прогуляться. Куда идти? И зачем…

Перекур на улице без куртки немного привёл меня в чувства. Я ещё прогулялся. Не помню, но уверен, что пивка бутылочку засадил. И полегчало.

Я быстроотходящий. И настырный в интересных мне делах. После ещё пары раз «склеить» Атину она «натравила» на меня двух своих одногруппничков. Побольше и «по менее славянской внешности». Я думаю, они сами предложили ей помощь. Существует много идиотов что-то делать даже ради френдзоны.

– Девушк попросил, чтоб ты с ней нэ общался. Харашо?

– Господи. Вы не поверите, в нашей стране любая девушка сама выбирает, с кем ей общаться, а с кем – нет, – ответил я, зная, что конфликтов или типа того у нас с Атиной не было. Я ей лишь галантно надоедал.

– Чёт и, умний такой? Дузья ми ё. Пааласила нас.

– А… друзья… так у меня тоже есть друзья. Пойдёмте я вас познакомлю. Будем все вместе дружить.

Они злорадно согласились. Мы пошли на улицу в темпе, я – впереди. По моей внешности, возможно, они посудили, что мои друзья – это не скинхеды с битами, бандиты с пистолетами или гопники с… семечками. Мои друзья – неожиданность и госпожа Фортуна.

Мы завернули на маленький пустырь, он рядом с местом, где все курят (я не сказал «с курилкой», потому что не было официальной курилки – не приучали будущих чиновников к табакозависимо сти).

Я к ним повернулся уже с резким разворотом, снёс локтём в харю будущего государственного деятеля Чуркляндии № 1. Деятель № 2 оперативно схватил меня каким-то захватом и готов был «кидать».

Я, пока ещё ноги касались земли, успел их напрячь изо всех сил. Чтоб меня хотя бы не размазало по асфальту в мокрое место. Но рухнул я знатно. Зато – не башкой. Нечисть продолжала меня держать.

Почему чучмеки всегда мерзко «улюлюкают» в драках? Дань Дарвину?

Я попадал ударами затылком в череп моего обнимателя. Но больше – было мимо. Уже поднялся и двигался к нам № 1. Он был очень недоволен, грязноват, с окровавленным таблом, хрипящим «улюлюканием». А то, что я до сих пор не вырвался от № 2, а № 1 держал перед собой красивый блестящий выкидной нож – мне это ваааабще не нравилось.

Он стремительно приближался, хрипя чучмекские злые заклинания.

– А ну стоять, бл*ть! Вы чо, совсем о*уели, бл*ть?! А ну быстро встали. И не двигаца, ё*аны в рот!

Этот голос реально страшен. Особенно, если пытаешься списать на социологии… или зашёл в аудиторию после препода на одну минуту.

Игорь Ильич держал в руках трубку, которую иногда курит. Поджечь он её не успел – увидел нашу картину «Дружба народов 2007–2008».

Не, на студентов он не матерится. Никогда не слышал. Но что-нибудь рявкнуть корректно может.

– Заткнулись все! – прервал он попытки объясниться.

Он забрал нож, спрятал в карман. Сказал, что, если хоть раз увидит или услышит от кого-нибудь (было понятно: он говорил не только про трёх человек, а меж-глобал-национально), мы криво посмотрели друг на друга, – отчислят всех. И «братьев ваших младших» никогда не зачислят.

Что ж… мы разошлись. Хотя бы руки друг другу Ильич не приказал жать. Пришлось бы жать…

Скоро я стал жить и обустраиваться в однокомнатной квартирке на новом для меня районе. И чудесно жил там холостяцкой жизнью. Один. И чуть позже – с котом.

Сегодня наступил Новый год.

Проснулся я рано утром, в 4:55. Снился сон: та же бывшая, что из сна про сообщения в ВК (а может она – какой-то собирательный образ?), вечером ожидался Rock-концерт. Я на него решил идти несмотря на то, что мне придётся рано уйти. А та девица останется там. А уходить мне надо было в моё нынешнее пристанище. Я понимал во сне, что когда я уйду – к ней будут приставать кавалеры. Но не испытывал что-то хуже грусти. Ни злобу, обиду, ни зависть, ни ревность. Тихую грусть. Ещё я решил это короткое время на концерте провести необычно для меня – стоять сзади неё и обнимать. А не слэмиться, бегать до бара и строить глазки другим девочкам. Сон, конечно же, хрень… зато я не так сильно испытываю одиночество в том, другом мире.

Звук, словно дешёвое привидение в простыне, репетирует устрашающий возглас в грузовике с аниматорами, следующий на вечеринку детского сада.

Иоссталу походу, хе*ово. Подошёл – походу, эпилепсия.

Твою мать! Ему прям хе*ово-хе*ово!

Разбудил соседа, показал ему чё делать – в каком положении держать Иосстала, но сосед ответил, что знает. Я убедился, что он знает, и ринулся наверх к сёстрам. Позвонил в звонок.

Ну а теперь можно только молиться. Пришла сестра, вызвала скорую. Приехала скорая, сделала Иоссталу укол (или два). Лучше не стало. С другими соседями и медиком уложили на носилки тряпичные. Попёрли к амбулатору. Тяжёлый, зараза. И дышать на улице хреново стал – это медик с матом констатировал.

В 6:05 я улёгся обратно в кровать. Я проспал завтрак, мавтрак, ху*втрак. Мне никто ничего не оставил, и мне было по*ер.

Душ. Физические упражнения.

Сгонял в канцелярский – ручками запасся, чтоб, если чё, на праздничных выходных не суетиться. На кассе, оплатив, я узнал, что тех, что в портфеле – хватило бы до третьего января. Да и по*ер – прогулялся.

Тут климат попрохладнее (если мягко выражаться), и здешняя погода научила меня радоваться такой «теплыни», как минус пара градусов. Снег.

Пообедал.

Калякал эти иероглифы в этих страницах, ожидая занятия с консультантом по химической зависимости. Групповое – общее занятие.

Я был не очень доволен, что он додумался припереться 31 декабря.

Потом я обрадовался, что он додумался не прийти.

Продолжил калякать.

Потом решил релакснуть – поспать, помедитировать. С будильником теперь я могу это делать не в ущерб всему времени своему, отведённому на планете.

Звуки. Громкие. Из столовой. Это, видимо, пришёл чувак, с которым Иосстал обещал меня познакомить для моего возможного продвижения в музыкальной сфере.

До будильника оставалось минут 20. Я подумал – хорош релакса – и пошёл на разведку.

Седой, далеко немолодой, движения и тело здорового человека.

Две мощненькие хорошие старые колонки, старый микшер, старый ноут, беспроводные майки (Microphone-микрофон), много шнуров – спящих змей, акустическая гитара, которую можно в линию воткнуть. Подготовка – настройка к вечернему праздничному «концерту».

Скейтбордиста, который неправильно катается, но при этом не падает и не врезается – его неверную технику может вычислить лишь другой, врубающийся скейтер. Скейтер № 1 может в ответ утереть нос, проделав трюки намного круче скейтера № 2. Или № 1 может сказать № 2, что тот – тупой мудак, оттолкнуться на доске, упасть. Встать с поднятой головой, оттолкнуться – въе*аться в беременную. Сказать ей: «Не, ну ты слышала этого мудака?!» – оттолкнуться и катиться сколько-нибудь метров, закрывая уши руками, чтобы не слышать рекомендаций скейтера № 2. И визги родившегося на асфальте нового гражданина.

Судя по дрочке музыкального пульта, вокального исполнения и репертуара (да-да. На вкус и цвет – все фломастеры разные. Но зачем жрать говно, когда можно погрызть красивенький фломастер?) – передо мной выживший, закоренелый, абсолютно знающий своё дело скейтер № 1. Он верит, что его трюк «падение в люк» – мало кто из этих новомодных бездушных скейтерочков умеет делать «как надо». Порадовало, что его характер вряд ли выдержит педагогическую деятельность. И его умения и знания не распространяются дальше его мира и головы. В которых он явно – король.