Читать книгу Ограбление в «Шотландском соколе» - Майя Леонард - Страница 5

– Господа! – обратился к ним человек в форме железнодорожника и с нашивками королевской службы безопасности. – Свисток к отправлению будет дан через семь минут. Пассажиров просят занять места.

– Спасибо, Грэм, – поприветствовал ещё одного знакомого дядя Нэт.

Когда они вернулись к вагону-столовой, чтобы оттуда проследовать в свой вагон, на перроне увидели сущее столпотворение. Под прицелами фотоаппаратов и вся в отблесках фотовспышек, на красной дорожке позировала высокая стройная дама с пепельными волосами, в стильном охотничьем костюме и шляпе Робин Гуда, но с большим жемчужным ожерельем на шее. Рукой в лайковой перчатке эта дама делала круговые движения, приветствуя папарацци, и при этом улыбалась практически без улыбки, просто растягивая тонкие холодные губы.

– Пошли, не задерживайся, – поторопил своего племянника дядя Нэт и первый вошёл в вагон-столовую, где отдал свой зонтик и плащ старшему проводнику, в тот момент исполнявшему и обязанности гардеробщика.

Хол вошёл следом, но всё время оглядывался. Потому что не досмотрел. Потому что та пепельная дама в охотничьем костюме была не одна. Её сопровождали пять белых пушистых собак, и на каждой был чудовищно дорогой ошейник, усыпанный мелкими бриллиантами. Поводки от собак держал в руке молодой мужчина с неприятным красным лицом и ещё более неприятной чёлкой, свисавшей на узкий лоб, переходящий в такое же узкое, мышиное лицо.

Хол очень любил собак. Он давно уже мечтал о собаке. Он просил собаку на каждый свой день рождения, но родители всегда отказывали. Они говорили, что содержать собаку очень дорого и что это вообще большая ответственность. А потом стали говорить, что у него скоро появится сестрёнка. Как будто она сможет заменить собаку. Хол, правда, спросил: а разве содержать ещё одного ребёнка будет менее дорого и менее ответственно, чем просто взять и купить собаку? Нет, он не хотел грубить, но его всё равно отправили в свою комнату посидеть там и подумать о своём поведении. А чего думать-то?

Столовая была оформлена в стиле ретро. Ступить туда было всё равно что погрузиться в девятнадцатый век. Уж такая там была обстановка: резные столы и стулья с высокими спинками, белоснежные скатерти на столах, фарфор, серебро, хрусталь. Лишь узкий проход и общая вытянутость помещения в длину не позволяли забыть, что вся эта роскошь втиснута, в сущности, в обычный железнодорожный вагон с его стандартными габаритами и стандартными же для таких вагонов окнами.

– Ты смотришь на собак? – спросил дядя Нэт, увидев, что Хол не отрывает взгляд от окна. – В Англии надо быть очень богатым человеком, чтобы иметь сразу пять собак. Впрочем, графиня Арундельская, известная также как леди Элизабет Лэнсбери, может себе такое позволить. Очень своеобычная женщина.

– Собаки тоже поедут на поезде? – спросил Хол.

– Надеюсь, что нет, – раздался сзади вздох. – У меня аллергия на собачью шерсть.

– Эрнст Уайт, как я рад тебя видеть!

Дядя Нэт повернулся к соседнему столу, чтобы пожать руку сухонькому старичку в сером твидовом костюме. Старик читал газету, сдвинув на самый кончик носа очки со стёклами полумесяцем.

– Я тоже рад, Натаниэль. А это кто? – Старик поглядел сквозь очки на Хола. – Твой сын?

– Мой племянник. Его зовут Харрисон. Но мы зовём его Хол.

– Моего внука тоже зовут Хол. Здравствуйте, молодой человек! Мой внук сейчас тоже работает на железной дороге. Он обслуживает спальные вагоны. Он сын моей младшей дочери, а вот та по-прежнему работает машинистом. Водит грузовые поезда в Шотландии.

– Вот уж никак не ожидал, что увижу тебя в этом поезде, Эрнст. Ты ведь уже не работаешь, нет?

– Давно на пенсии. Может, вам интересно, молодой человек, – обратился он к Холу, – но я проработал на этом поезде целых сорок семь лет. Я был тут старшим проводником. – Вздохнув, старик огляделся по сторонам. – Вся жизнь моя прошла здесь. Поэтому начальство посчитало, что для меня будет тоже важно попрощаться с этим поездом. Теперь уже навсегда. Поэтому вот я и получил приглашение стать почётным гостем… Для меня это много значит. – Глаза старика наполнились слезами. – Очень много.

Хол отвёл глаза, и тут его взгляд случайно упал на газету, которую читал бывший старший проводник. В глаза бросилась новость:

Всю заметку Хол прочитать не успел: в вагон шумно влетела леди Лэнсбери.

– Ужасные люди эти папарацци! – драматически взмахивала она руками в лайковых перчатках. – Вечно им не хватает самой последней фотографии. Я уже просто вся выбилась из сил!

С этими словами она направилась к тамбуру, за которым находился спальный вагон для почётных гостей. Следом суетливо и бестолково шёл неприятный молодой человек, который, видимо, отвечал за собак. Собаки запутались в поводках, виляли пышными белыми хвостами и тянули сразу во все стороны, привлечённые запахами еды.

– Это шпицы, – определил породу Хол. – Их ещё называют самоедскими лайками. Или просто самоедами.

Когда собаки проталкивались мимо их столика, Хол нагнулся и успел погладить одну, и та даже лизнула его в лицо. Это произошло тогда, когда она застряла под столом и он её оттуда вытаскивал.

– Фу! К ноге! Рядом! – кричал на собак их выгульщик, если будет правильным использовать это слово. Впрочем, для данного рода деятельности можно было подобрать и другие слова, например кинолог или даже хэндлер, но к молодому человеку они были явно неприменимы.

В столовой стало тихо, собак увели.

«Интересно, какие у них всех могут быть клички? – задумался Хол. – Должно быть, у них очень необычные имена, если…»

– Барон. Вольфганг. Эссенбах, – раздельно произнёс старик в очках полумесяцем. – И Майло, его сын.

Холу сперва даже показалось, что кто-то услышал его мысли и перечисляет клички собак, но Эрнст Уайт имел в виду высокого, статного, благородно седеющего джентльмена в строгом тёмном костюме, который как раз заходил в вагон. За ним следовал его долговязый сын, человек с очень странной фигурой, состоящей, казалось, лишь из локтей и приподнятых угловатых плеч. Старший проводник Гордон Гулд поприветствовал новых гостей и показал, как пройти в вагон-оранжерею, куда мужчины сразу и направились.

– Барон является близким другом его высочества, – сказал Эрнст Уайт, когда эти двое удалились. – Он тоже большой поклонник железных дорог.

Следующего пассажира Хол узнал сам. Это был Стивен Пикль, известный предприниматель, миллионер, владелец нескольких железнодорожных дорог, и в частности компании «Грейлакс», которой сам и руководил. Известность он получил в основном благодаря личному участию в одном скандальном телевизионном реалити-шоу. Под руку с ним шла пышная рыжеволосая женщина с искусственным загаром на лице, давно и плотно знакомом с ножом пластического хирурга. Хол решил, что это жена Пикля. И тут ему снова захотелось рисовать. Он бы прекрасно изобразил эту парочку. Особенно хорош был муж. Его багровое лицо не требовало никакого загара. Оно было красное, как сырое мясо. Кроме того, и руки у него были как рубленая ветчина в колбасной оболочке, очень толстые, а пальцы вообще как свиные сардельки.

– Кошмар, – пробормотал про себя Эрнст Уайт, неприязненно разглядывая вошедших сквозь свои узкие полукруглые очки. – И кто только их сюда пригласил?

– Всем доброго денька, – громко пробасил Стивен Пикль, разглядывая людей своими маленькими глазками. – Обстановочка тут, гляжу, ничего. Старовато, конечно, не в моём вкусе, но если всё обновить…

– Меня зовут Лидия Пикль, – сказала его жена, обращаясь почему-то исключительно к дяде Нэту. – Будет приятно познакомиться. – Её губы под слоем жирной красной помады широко раздвинулись, показывая белейшие искусственные зубы.

– Тоже рад познакомиться, Лидия, – встал дядя Нэт, и в этот момент раздался звонок мобильного телефона.

– Да! – сердито рявкнул в трубку Стивен Пикль. – Нет! Я занят. Перезвони.

Дядя Нэт выдержал паузу и продолжил:

– Меня зовут Натаниэль Брэдшоу. А это мой племянник Харрисон.

К этому времени все пассажиры уже находились внутри поезда. Старший проводник Гордон Гулд закрыл двустворчатые двери и задвинул старинный бронзовый засов. Вскоре послышался свисток паровоза, и вагон качнулся.

– Тридцать пять минут, – достал часы Эрнст Уайт. – Отправились с опозданием на четыре минуты.

Хол ощутил внутри лёгкий холодок, когда поезд двинулся и платформа с провожающими стала отплывать назад.

– Ну-ка, Харрисон, вставай, и пошли в последний вагон, – услышал он голос дяди Нэта. – Из оранжереи открывается прекрасный вид на вокзал Кингс-Кросс и весь Лондон.