Читать книгу Путешествие за Края Мира, или Невероятные приключения медвежонка Ганса и его друзей - Майя Рахимова - Страница 5

– Все ясно, – сказал медвежонок Ганс, – все ясно. Тиглу бежал от большой птицы в лес, но мы туда сегодня не пойдем. Подождем до утра.

Плюшевая Подмога удобно расположилась у самой кромки леса. Зайчик достал из рюкзака палатку, из веточек смастерили костерок, и всё из того же рюкзака зайчик достал котелок и чашечки.

Вечерело. Плюшевые звери разложили кое-что из домашних запасов к ужину, уселись вокруг костра, и, напевая вечернюю песню, стали делиться впечатлениями о прошедшем дне.

Клонится к закату и уходит в тень,

Прожитый сегодня всеми нами день,

Провожать не будем, не пришла пора,

Лучше завтра встретим, с утречком, с утра.

Мммм-м-м-мммм-м.

– Да, – вдруг согласилась с догадками медвежонка лисичка Тонечка, – следов волочения не видно, значит, скорее всего, Тиглу скрылся от преследователя в лесу.

Засыпают ветви, засыпает лес,

Затихают птицы, шум почти исчез,

По земле шагают мир, покой и сон,

В каждый дом заглянут, в каждый – каждый дом.

Мммм-м-м-мммм-м.

Лисичка выдержала маленькую паузу и продолжила.

– То, что преследователь был один, понятно по скорости и траектории движения слоненка. Ибо, если бы преследователей было несколько, траектория хода была бы зигзагообразной и прерывистой.

Кроме того, трава по ходу бега примята с одинаковой степенью нажима лапки, а это значит, что слоненок не метался из стороны в сторону, уклоняясь от нескольких нападавших, а бежал более-менее равномерно, к лесу.

Песенка поется, но и ей пора,

Пусть поспит немного, только до утра,

Пробудятся ветви, птицы и цветы,

Завтра все проснутся, и проснешься ты.

Мммм-м-м-мммм-м.

– Н-да, – отозвался странный волк Утюжок.

Он успел переодеться, и теперь сидел в пижамке в сине-желтую полоску, которая должна была демонстрировать всю неординарность его натуры, должна была, но, похоже, не очень демонстрировала.

– Н-да, – повторил он и замолчал, по-прежнему восхищаясь, словно заново увиденной им лисичкой Тонечкой.

– Совершенно с тобой согласна, – задумчиво сказала белочка Зоя, – наш слоненок все-таки покинул плюшевый лес и пошел искать края за Миром.

Сова-Совушка неприязненно поежилась, хотя воздух вокруг был приятным и теплым.

– Пошел искать других песен и приключений, – добавил смело зайчик, который сам от себя не ожидал такой смелости, да и всего, что с ним произошло за эти дни. Он ушел из дома, зашел за пределы Скопища, снарядил самостоятельно рюкзак и теперь беседует с теми, кого в их семье всегда было принято называть полушепотом, опасливо озираясь по сторонам (мало ли что).

За все время существования плюшевых зайцев в плюшевом лесу почти ни с одним из них даже близко не происходило ничего подобного, что произошло с Толиком за эти дни. От волнения и осознания важности произошедшего Толик икнул.

– Да, пошел искать песен, а нашел «бескрайний луг», – подхватил размышление Толика волк Утюжок, – а потом птица нашла нашего слоненка и захотела его съесть, – неутешительно закончил он.

– А может, и не съесть, – неожиданно вставила Совушка, – может, слоненок попросил птицу перенести его поближе к новым краям, но по дороге птица его роняла, роняла по неопытности. Потом он убежал.

– Вряд ли у нее были добрые намерения, – заметил медвежонок, – но это уже не важно, так как следы Тиглу ведут к лесу, и это значит…, – замер на секунду он.

– Что? – хором спросили друзья.

– Это значит, что Тиглу жив, и мы идем по верному следу. А теперь, с вашего позволения, я поработаю.

Медвежонок достал из сумки карандаши и бумагу, удобно расположился у костерка, разложил бумагу на лапках, что-то подумал, пробубнил про себя и стал писать. Медленно и старательно выводил он буквы, зажав карандашик между лапками.

Так, включая в работу обе лапки, Ганс, собственно говоря, всегда и писал. Ему двулаповый подход нравился больше всего: буквы получались крупные, в меру понятные, иногда даже помещались все запланированные. А если не помещались, то для них была предусмотрена обратная сторона бумаги или холста.

С рисованием та же картина: кисточка, зажатая между лапками, двигалась, на его взгляд, увереннее, линии получались в меру ровными, а краска ложилась на бумагу смирнее.

Заинтересовавшись, «Плюшевцы» (а почему бы и нет?) подобрались ближе к Гансу и стали заглядывать ему через плечо.

На плотной бумаге наверху посередине большими буквами было что-то написано, у нижнего левого края нарисован и подписан неровный кружочек, внутри которого разместились палочки, похожие на деревья, одна толстая волнистая линия и несколько маленьких точечек. Потом, от кружочка шла прерывистая линия, как будто чьи-то шаги, и снова, чуть выше по левому краю, расположился неровный круг с корявой подписью.

– Это карта! – догадалась белочка Зоя.

– Совершенно верно, – прикусив губу от удовольствия, отозвался медвежонок.

Он гордился, что белочка догадалась!

– Карта! – восторженно прошептали Плюшевцы и снова уставились на таинственный кусок бумаги.

Как выглядят буквы Плюшевцы, конечно, знали, но вот дружить с ними получалось не всегда. Буквы были непослушными, не хотели складываться в слова и при каждом удобном случае спешили, либо убежать, прихватив с собою смыслы, либо складывались в недоброжелательные послания, которые совершенно не хотелось читать.

Славно складывать буквы в слова умел только один медвежонок. Самый грамотный, что Вы хотите!

– Здесь написано, – начала белочка, – пу – пуш – кры – мры.

Она смутилась.

– Пу-те-шест-вие – за – Кра-я – Ми-ра, – продолжил за нее Ганс, – наш заголовок!

– Этот кружочек, – указывая на левый угол, заметил Утюжок, – видимо, плюшевый лес?

– Да! – улыбнулся Ганс.

– А это пятно, видимо, поле? – спросил зайчик Толик.

– Бескрайний луг, – поправил медвежонок.

– Ну, на сегодня хватит. Еще по кружечке чая и спать? – спросил он.

– Да! – радостно отозвались Плюшевцы.

В плюшевом лесу, кроме песен, все любили пить чай. Чай с молоком и без молока; черный, зеленый, красный; с баранками и вареньем, пирогами, пирожками, пирожными и суфле. Одним словом, чай – это традиция и знак отличия. Ты – не из плюшевого леса, если не признаешь пяти – шести чашечек чая до вечерней песни и двух чашечек после.

Но, так как здесь были все свои, они еще посидели, полюбовались звездным небом и пошли спать. Так заканчивается наша четвертая история.