Читать книгу Сухуми. Зеркало воспоминаний - Майя Сохумели - Страница 9

В день моего рождения в 1985 году стояла сильная жара. Бабушка за день пошла в кондитерскую, чтобы купить сладости к столу. Троллейбусы не справлялись с наплывом туристов этим летом, складывалось ощущение, что весь Союз съехался в Сухуми.

Ну а почему нет, когда у населения появились деньги от кооперативов? Во времена застоя в Грузии в целом и в Абхазии в частности процветали подпольные цеха.

Работая на государственных заводах, они выпускали «левую» продукцию, которая приносила неплохую прибыль подпольным миллионерам. С приходом перестройки по всей Абхазии сразу расцвели сотни кооперативов, которые работали в основном на приезжих туристов. Майки а-ля Америка, бижутерия, цветы и частные такси – все это дало возможность цеховщикам выйти из тени. Полгорода было включено в создание бижутерии. Одни делали формы, другие отливали в них олово, третьи клеили на них пластмассовые «камни», которые отливали четвертые.

Вся эта продукция сметалась с прилавков сотнями, поэтому размножились и спекулянты. Так, немного поднакопив, я решил купить себе отдельный видеопроигрыватель, который желал установить в своей комнате. Прошлым летом я уже приобрел телевизор, теперь дело оставалось за малым. Компания «Абсоюз» легально завозила проигрыватели и бытовую технику, которая шла на знакомых и друзей, которыми в Сухуми были буквально все. Поэтому попасть в этот трехтомный список возможности не было, пришлось обратиться к спекулянтам. Уж очень сильно мне хотелось смотреть любимые фильмы, ведь в Сухуми не так давно открылся салон видеопроката, где можно было взять в прокат не только видеокассеты, но и сами проигрыватели. Только вот нужно было оставить паспорт в залог. Пару раз я брал в прокат видеопроигрыватель, а после забывал вернуть, пока Сима, а в народе Саймон, сам не приходил ко мне, чтобы его забрать.

Когда денег не хватало на прокат видеомагнитофона, тогда приходилось идти в видеосалон, где вечерами для особо пытливых включали фильмы категории «для взрослых». Конечно, детям до 18 нельзя было проходить, но это Сухуми, кто тут вообще смотрит на возраст?

Видеомагнитофон буквально объединял людей: если появлялся интересный фильм, то соседи ходили друг к другу, чтобы посмотреть новое кино. Утром рано я проснулся и ждал, когда отец мне подарит 50 рублей, которые полагались мне на каждый день рождения, а уж на 15 лет – сам Бог велел.

Я ждал, чтобы срочно добавить к собранной сумме и рвануть за видеомагнитофоном. Но отца не было дома до самого вечера, только к 5 вечера, когда накрыли стол, собрались все, пришел мой отец. Я уже смирился с мыслью, что куплю себе его завтра, но мне не пришлось. Отец зашел домой с огромной коробкой, в которой был новый видеомагнитофон, купленный в компании «Абсоюз».

– Но как? – удивился я, глядя на отца.

– Да, Вахтанг чаличнул немного, вот и успели взять, – объяснил отец.

Я был очень рад, обнял и поблагодарил отца. Это был самый долгожданный подарок, настолько, что я и забыл о своей сумме, которая хранилась у меня. Сначала у меня проскользнула мысль, а не отдать ли деньги отцу, но после здоровый эгоизм остановил, а здравый смысл подсказал, что, увидев у меня такую большую сумму, он немедленно потребует ответа, откуда я ее взял. А не скажу же я, что мы туристок отрабатывали по мелочи. Нет, решено было потратить половину на видеокассеты, а половину с друзьями в «Амре» отметить. Мы посидели большой семьей, были пару моих друзей, но уже к 9 вечера я рвался на свободу, мне до ужаса хотелось собрать ребят и рвануть в «Амру», чтобы отметить незапланированный день рождения.

Я что-то наплел отцу, что ребята ждут, сделали сюрприз в честь праздника. И мигом умчался, чтобы у него не было возможности задать мне наводящие вопросы – я бы точно прокололся. Мой отец был капитаном милиции города Сухуми, поэтому выводить на чистую воду таких врунов, как я – это его непосредственная работа.

Мы добрались до «Амры», а на входе стояли три отдыхающие девушки, которые обступили стереоскоп в надежде разглядеть стереокартинки прошлого. Дядя Гриша – оператор стереоскопа – устно описывал то, что показывается на картинке, аппараты были очень древними, карточки были не первой свежести и часто портились. К вечеру он уже так уставал, что через слово зевал. А девушки, впервые столкнувшись с таким аппаратом, пищали от изумления. Мы подошли ближе и заметили, что одна отодвинулась от аппарата.

– Что-то не показывает, – заявила она дяде Грише.

– Как не видно, посмотри еще раз, – отвечал Гриша.

– Не видно, – повторяла девушка.

– Смотри, это же Каир, 12 часов ночи, – выкручивался дядя Гриша, – а вот это война в Крыму, и все в дыму, поэтому кажется, что не видно, – добавлял он.

А мы обхохатывались, стоя за девушками, те смущенно поглядывали на нас. Ахра был самый смелый, поэтому договаривался с девушками, чтобы они оставили Гришу и выпили боржоми с нами в «Амра». Девушки смущенно переглядывались, но после охотно соглашались. Боржоми, естественно, никто не заказывал, все заканчивалось у берега моря в два или три часа ночи. А наутро мы завтракали пончиками в кондитерской по проспекту Мира. Это были самые вкусные пончики во всем Сухуми, а запивали неповторимым молочным коктейлем. Этот непередаваемый вкус молочного коктейля, который никто не умудрился повторить. Во время войны, когда город накрыли волны артобстрелов абхазской залповой артиллерии, в одну ночь сгорел весь квартал, не стало и моей любимой кондитерской. После вкусного завтрака мы прощались с дамами, обещая встречу впереди. Но впереди встреч не было, потому что в следующий вечер дядю Гришу обступали уже новые отдыхающие. Помню, на следующий день нас всех вызвали в школу и стали всучивать всякие мелочи с патриотическими лозунгами о советской власти.

Нам было все равно, но отказаться мы не могли, так как выпускной класс, поэтому приходилось покупать то, что так просто никто не купил бы, от марок в пользу «Красного Креста», журнала «Орленок» до билетов в кино без печати, которые можно было использовать в любом кинотеатре Сухуми.

Все выбрасывалось сразу, кроме билетов – а вдруг получится пригласить в кино отдыхающих девушек? В кино никто идти не соглашался, а самому тоже было там неинтересно, когда уже видеомагнитофон был дома, поэтому у меня собирался целый рулон этих билетов. Но как-то раз в Сухуми привезли какой-то индийский фильм, который и затащил меня в кинотеатр. Весь город гудел, все рвались посмотреть этот фильм. Ну и я тоже с пацанами решил попасть на этот сеанс, тем более что билеты проплачены.

Мы пошли в кинотеатр «Комсомолец», что был на углу Чавчавадзе и Ленина. Сейчас этого кинотеатра уже не существует, а тогда он был легендой Сухуми. Мы думали, что наши билеты, купленные на благо «Красного Креста» – это пропуск без очереди, но не тут-то было. Десятки людей атаковали кассу с такими же, как и у нас, полотнами бумаги – все хотели получить штамп и пройти в кино. Каким-то образом нам удалось протиснуться и пробраться в кинотеатр. Правда, вместо одного билета с нас взяли шесть, но это уже было не важно. Людей было как на рок-фестивале, о которых ходили легенды: люди сидели на ступеньках, стояли в коридоре, лишь бы посмотреть индийское кино. Но что творилось на улице у кинотеатра! Маленькие цыганята танцевали и пели песню из индийского фильма, мужчины шутили между собой, а женщины вытирали слезу. Повестка дня на набережной была предопределена в тот день.

На следующий день мы важничали среди одноклассниц, что уже видели этот фильм. Помню, перед русским языком, я договорился с Мананой, что расскажу ей о фильме, поэтому мы сели за одной партой. Мне нравилась Манана, поэтому говорить с ней было одно удовольствие. Наша учительница Рашида Исхаковна что-то долго объясняла и писала на доске. В этот момент открылась дверь и мой младший брат крикнул нам: «Пожар», – и закрыл дверь. Секунду немая сцена, Рашида обвела всех холодным взглядом и сказала: «Кто это придумал?». Она, конечно, знала, что это был мой брат, поэтому все подозрения упали на меня, даже одноклассники инстинктивно посмотрели на меня.

– Берая, это твоих рук дело? – спросила строго Рашида Исхаковна.

Я ничего не ответил, лишь покачал головой, потому что находился в шоке. В голове крутилось, что я наваляю брату за такие подставы. Но прошло минут пять, как мы услышали сирену пожарной машины. Вот тогда все вылетели из кабинета, а из окон коридора увидели, что горел кабинет трудовика. Рядом с его кабинетом была кочегарка с цистерной мазута. Пожарные быстро справились с огнем, и все успокоилось. Трудовика спасло то, что он был после похмелья и отсыпался на спортивных матах в спортзале. Но самое интересное началось потом: следователи, расследовавшие этот пожар, обнаружили, что это был поджог.

Вызывали меня, отца и моего брата на допрос. Конечно, обвинений никаких не предъявляли – они знали, кто мой отец, и даже если бы я перед ними поджег эту цистерну, никогда бы не стали открыто обвинять. Но дело было в том, что ни я, ни мой брат действительно не имели к этому отношения. Отец нам вставил дома, как оказалось, ни за что, после он извинялся, обещал даже свозить на Рицу.

За несколько недель до пожара из котельной вытек топочный мазут и всем идущим на урок труда пачкал ноги. И вот оказалось, что наш одноклассник Серго принес из дома керосин во флаконе из-под одеколона, полил им вытекший мазут и поджег его. Зачем он это сделал, он так и не объяснил. Зато он хорошо ощутил всю меру наказания, когда его отец восстанавливал кабинет трудовика и котельную. Серго был наказан и нами – ребята решили отлучить его на неделю от столовой. Кто-то из учителей даже спрашивал, почему Серго не обедает, но мы отвечали, что живот болит. Неделю он не мог появляться в столовой, а для ученика нашей школы это было самое страшное наказание.

У нас была самая лучшая столовка, все знали, что в 14 школе им. Чехова кормят, как в санатории. К нам даже приходили питаться ученики соседних школ. Столовая была во дворе школы, во время большой перемены толпа учащихся через задний, точнее, единственный выход бежала туда, чтобы насладиться вкуснейшим обедом. А на автобусной остановке около школы была вкуснейшая газировка «Ракета». Мы покупали булки с марципаном около столовой МВО, всего лишь перебегая через дорогу от школы, а по дороге обратно выковыривали марципан и просто кушали горячие булки, запивая газировкой. Бойкоту Серго пришел конец в день землетрясения, прекрасно помню тот день.

Рядом с нашей школой проходила железнодорожная эстакада. Она была настолько близко, что во время уроков мы наблюдали, как поезда проходят то в одну, то в другую сторону. Когда начался карабахский конфликт, мы часто видели, как в сторону Армении проезжали поезда, где на платформах стояла тяжелая техника, накрытая брезентом. Кабинет историка окнами выходил на эту эстакаду, и во время урока мы почувствовали легкое дрожание пола, как будто рядом идет поезд. Дрожание быстро нарастало, все глянули в окно. Никакого поезда поблизости не было.

– Так, все выходим из класса, – неожиданно произнес учитель, и все рванули в коридор. А Серго остался сидеть.

– Пошли, дурень, – крикнул я ему, а он не поднимал на меня взгляд. – Пошли, говорю, – подошел я к нему и потянул за руку.

– Вы все равно со мной больше не будете дружить, я тут останусь, – быстро произнес он.

– Ора, я сейчас убью тебя, мамой клянусь, – я потянул его сильнее, а он все равно брыкался. Тогда мне пришлось убедить, что я буду с ним дружить до конца наших дней, если этот конец, конечно, не наступит сейчас. В коридоре мы увидели, что дети из всех кабинетов также выбежали и не понимали, что делать дальше. Нам повезло, что лестница была рядом, и мы быстро сбежали по ней, протиснулись в маленькую дверь пожарного выхода и оказались на улице, нарушая все правила при землетрясении.

Землетрясение закончилось, а мы так и стояли в шоковом состоянии, не понимая, что же произошло. Прошло больше часа, прежде чем мы послали Серго в класс, чтобы он принес сумки наших одноклассниц, а наши портфели мы решили забрать завтра. Серго, чувствуя за собой вину, согласился сразу. Позже мы узнали, что произошло землетрясение в Спитаке. Я сдержал обещание и дружил с Серго до конца его жизни, а конец у него наступил в 1993 году – он всегда искал приключения на грани, вот и записался в армию, где и был убит.