Читать книгу Суд теней - Мэделин Ру - Страница 9

На следующее утро я проснулась словно в густом тумане. Мне удалось спуститься вниз в кухню на ранний завтрак, но я напрочь не помнила, как одевалась и расчесывалась, как зашнуровывала ботинки или крепила шпильками чепец к волосам.

И вот я сижу в холодном предрассветном мраке, пытаясь согреться скудным теплом печей. В кухне пахло странно… пусто. Обычно, когда я завтракала, меня окружали дразнящие ароматы свежих булочек и запеченного мяса, которое готовилось на ужин. Иногда Чиджиоке приносил из коптильни поднос со свиными желудками, пахнущими мускусом и дубовым дымом. Сегодня ничем таким не пахло – я не ощущала даже аромата бергамота от утреннего чая миссис Хайлам, чашечка которого обычно ждала меня, исходя паром.

Сегодня в кухне ничем таким не пахло. Комната была лишена не только ароматов – она была бесцветной. Туман в моей голове и в сердце сгущался; стены, столы и пол казались мертвыми и серыми. Я ждала в одиночестве, раздумывая, неужели Чиджиоке и Поппи встали раньше меня. Теперь у нас были гости – люди, которым нужно прислуживать. А значит, у всех стало больше работы.

Я ждала, что миссис Хайлам принесет мне еду. Она почти всегда появлялась сразу же, но сегодня… Это было очень странно. Куда все подевались? Что их так задержало?

Наконец я услышала знакомые быстрые шаги, и миссис Хайлам подошла к лестнице. Бесстрастное лицо, волосы, как всегда, аккуратно собраны в узел. Даже не взглянув на меня, она с грохотом поставила на стол огромный поднос. Он был полон мяса. Это был целый окорок, еще даже не тронутый. Я плохо разбираюсь в мясе, но даже мне было понятно, что это не свинина и не козлятина. И не баранина. Тогда что?

– Овсянки было бы достаточно, – сказала я, но она уже ушла, торопясь отнести в вестибюль чайный сервиз.

Мясо передо мной было единственным, что издавало запах – резкий и неприятный. Он напомнил мне запах серых скользких червей. В окороке торчал огромный нож, настоящий тесак, воткнутый довольно глубоко, до самой кости. Я взяла со стола вилку – она казалась игрушечной и совершенно не подходящей для того, чтобы справиться с таким чудовищным куском мяса.

В животе заурчало. Что-то заставило меня приступить к еде, хотя от мысли, что надо проглотить хотя бы немного, все внутри сжалось. Я отрезала кусок от этой огромной ноги. Мясо оказалось мягким, вялым, словно сырым. Я содрогнулась, а когда положила кусочек в рот, почувствовала, что по щеке катится слеза. Что со мной происходит? Я прожевала мясо. Вкус оказался отвратительным, как будто оно протухло. Я отрезала еще кусок и вдруг ощутила резкую боль в бедре.

Прожеванный кусок застрял в горле, а у меня не было даже чаю, чтобы проглотить эту гадость. По лицу градом катились слезы. Я попыталась съесть еще хоть кусочек, но поняла, что больше не могу. Слишком больно, слишком тошнотворно.

Рыдая, я оглянулась по сторонам в поисках помощи, и вдруг застыла, заметив, что стены исчезли. Где я? Что это? Стены превратились в деревья. Корявые и черные, они как-то ненадежно покачивались, словно среди ветвей двигались десятки странных фигур. И со всех сторон за мной наблюдали чьи-то светящиеся глаза.

Боль в ноге стала невыносимой. Я оттолкнулась от стола и попыталась встать, решив, что лучше убежать. И рухнула на пол. Опустив взгляд, я увидела, что у меня нет правой ноги от самого колена. Ее не было. Это была…

Мясо, которое я заставила себя проглотить, тотчас вернулось назад. Плача и барахтаясь на полу, я захлебывалась рвотой. Та нога на блюде была ненормальной. Слишком знакомой, слишком гладкой… Моей собственной. Я ела собственную плоть! А теперь я задыхалась, умирала и беспомощно ползла по полу.

Внезапно из-за окруживших меня корявых деревьев вышла одинокая фигура. Глаза ее пылали как угли. На голове была корона вроде рогов, и говорило это существо громоподобным голосом.

– Проснись, – произнесло загадочное существо, склонившись и помогая мне встать, – просыпайся, это лишь сон!

Я вернулась в мир, реальный мир, услышав крик. Свой собственный крик. Я рвалась из-под одеяла, отчаянно отпихивала его в сторону, пока не убедилась, что моя нога по-прежнему на месте. Сон. Нет, кошмар. Я провела ладонью по лицу. Оно было мокрым от пота и слез.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и я снова завизжала, а потом с глубоким вздохом упала обратно на кровать.

Это была Поппи. С широко раскрытыми от потрясения глазами она прыгнула на кровать и устроилась рядом, положив маленькую прохладную ладонь мне на лоб.

– Ты в порядке? Это что, лихорадка? Ой, Луиза, ты очень плохо выглядишь. Очень!

– Ну, спасибо, Поппи, – пробормотала я, закрывая глаза.

– Я бы послала к тебе Бартоломео, но он сейчас очень сонный. Просто отказывается просыпаться, если нет мяса.

– Пожалуйста… – прошептала я. – Пожалуйста… не нужно сейчас говорить о мясе.

– Позвать миссис Хайлам? – спросила она, нахмурившись и наклонившись к самому моему носу. – Ты ужасно потная, Луиза.

– Просто неприятный сон, – со слабой улыбкой объяснила я. – Не волнуйся, я очень скоро приду в себя.

– О-о-о! – воскликнула Поппи. Опершись на коленки, она принялась задумчиво накручивать на палец одну из своих косичек. – Знаешь, мне тоже очень часто снятся странные сны! Они не все плохие. Иногда я вижу себя толстой маленькой птичкой, одной из тех, что кричат и носятся в шторм вокруг корабля. Мне такие нравятся. Но некоторые сны меня очень расстраивают. Миссис Хайлам говорит, что сейчас в Холодном Чертополохе скрывается что-то темное и мы должны, должны, должны защищать друг друга.

Приподнявшись на локтях, я сунула подушку себе под спину и кивнула.

– Чиджиоке говорил что-то похожее. Хотя эти обитатели Надмирья не кажутся мне такими уж плохими.

Глаза Поппи снова расширились, и она погрозила пальцем, едва не ткнув мне в лицо.

– Тсс… Тихо, Луиза! Никто не должен слышать, что ты такое говоришь! Я не стану этого повторять, но ты должна пообещать больше так не говорить. Мистер Морнингсайд очень рассердится, если узнает, что ты это говоришь.

– Почему? – Я осторожно убрала ее руку от своего лица и укрыла ноги одеялом. Снаружи доносились знакомые успокаивающие крики птиц, перекликающихся друг с дружкой на рассвете. – А для чего весь этот Суд? Его хранили в таком секрете, и вдруг о нем заговорили все кому не лень.

Поппи пожала плечами и отпустила косичку. Потом соскочила с кровати и начала рыться в комоде. Вытащила мое платье горничной и принялась раскладывать его на кровати.

– Для меня это тоже в новинку, Луиза. Но миссис Хайлам говорит, что мерзкие Надмирцы придут вместе с пастухом и его глупой дочкой. Они будут заседать в шатре на лужайке и решать, не слишком ли мистер Морнингсайд глуп, чтобы продолжать свое дело.

– Слишком глуп, чтобы… – Я рассмеялась, прижимая кулак к губам. Да уж, оживленная будет дискуссия. – Брось, Поппи, тут должно быть что-то посерьезнее. У него действительно проблемы?

Она решительно кивнула, отчего косички взметнулись вверх, и принесла из угла комнаты мой ботинок.

– Этот злющий Джордж Бремертон подобрался слишком близко и мог навредить мистеру Морнингсайду. Могут прийти и другие такие же, как он. Думаю, об этом они и будут спорить – что делать с людьми, которые хотят навредить мистеру Морнингсайду?

В этом объяснении был какой-то смысл.

– Понятно. Да, это серьезная проблема. И что случится, если они решат, что он, хм… слишком глуп, чтобы продолжать?

– Я не знаю точно, Луиза, и никто не знает, – рассудительно произнесла Поппи и, закончив работу, замерла рядом с кроватью, скрестив руки на груди. – Я только знаю, что мне не нравится, когда этот пастух и его ангелы сюда приходят. Они съедают все, что видят, и от этого у меня болит живот. Ты должна пообещать, что они тебе не понравятся так же, как и мне.

– Ладно, – пробормотала я, выползая из постели. Поппи так старательно приготовила все мои вещи, что я не хотела ее разочаровывать, выказывая сомнения. – Я обещаю, что не буду любить их – но только если они дадут мне какой-нибудь повод для этого. Вы ведь тоже мне сначала не понравились, помнишь?

Поппи жевала губу, покачиваясь взад и вперед, обдумывая мой вопрос.

– Я думаю, что это справедливо. – Она покопалась в кармане своего фартука, и в ее маленьком кулачке появился сложенный лист бумаги. – Луиза, что это?

Письмо. Должно быть, она нашла его, когда готовила мою одежду.

– Да так… ничего особенного. Это письмо, которое я собиралась вчера прочесть.

День прошел как в тумане. Сначала встреча с мистером Морнингсайдом, затем Ли устроил на меня засаду, потом прилетели Надмирцы… Взглянув на сложенный лист бумаги, я ощутила странный жар в груди. Неужели это и правда от моего отца? Моего настоящего отца? И как, черт возьми, я смогу его прочитать?

– Ой, ну ты снова не забудь его прочесть, – сказала Поппи, засовывая письмо в мой передник, где его, вероятнее всего, и нашла. – Сейчас его читать некогда. Луиза, у нас нет времени. Я помогу тебе со шнуровкой и хорошенько заплету твои волосы в косу, а потом нам нужно поторопиться. Миссис Хайлам хочет нас всех видеть, и она очень сердита. Думаю, у нее тоже болит живот из-за этих ангелов.

Хотя я прожила в Холодном Чертополохе около семи месяцев, миссис Хайлам впервые созвала нас всех вместе.

Ну, почти всех. Мистера Морнингсайда не могло быть в холодной кухне так рано утром. Я придвинулась ближе к печкам, потирая руки, чтобы согреться. Солнце только-только появилось над горизонтом, и весенние лучи еще не успели наполнить дом своим теплом. Через открытую дверь кухни было слышно, как на пастбище за забором блеют овцы, и поверх этих звуков раздавались неровные рычащие всхрапывания спящего Бартоломео. Я видела только кончик его свернутого хвоста на камнях. Конец хвоста был черным, словно пес обмакнул его в чернильницу.

Чиджиоке стоял слева от меня, скрестив руки на груди. Его чистая рабочая рубаха пахла лавандовым мылом миссис Хайлам. Я с удивлением заметила Ли, он стоял в углу прямо перед входом в кладовую. Одежда его была помятой, но на сей раз на нем была курточка – гораздо проще той одежды джентльмена, в которой он приехал в Холодный Чертополох осенью. Я украдкой косилась на него, но он избегал встречаться со мной взглядом, не спуская глаз с миссис Хайлам, которая стояла напротив нас перед большой кухонной раковиной. Поппи жевала свой завтрак, сидя за столом и болтая ногами.

Все это казалось до ужаса привычным, и я задавалась вопросом, каково это – завтракать где-то в другом месте. В обыкновенном месте. Чиджиоке, Ли и Поппи могли быть обычными друзьями, если бы только у нас была обычная работа – без всяких убийств и насилия. Неужели глупо на это надеяться или хотя бы представлять себе нечто подобное?

Миссис Хайлам откашлялась и по очереди посмотрела каждому из нас в глаза. Возможно, мне показалось, но на меня она смотрела дольше всех. Я съежилась под ее взором, зная, что одевалась в спешке, а потому выгляжу не очень опрятно.

– Ну, наконец-то мы можем начать, – сказала она, намекая на мое опоздание. – Как вы все, несомненно, заметили, этой весной здесь произошли некоторые изменения. Мы должны терпеливо вынести присутствие Надмирцев – ни больше ни меньше. Если я услышу, что кто-то из вас начинает с ними ссориться, то буду крайне недовольна. Не разочаруйте меня.

– А если они начнут с нами ссориться? Что тогда? – спросил Чиджиоке, переминаясь с ноги на ногу.

– Они этого не сделают.

– Но если они это сделают? – настаивал садовник.

Миссис Хайлам резко повернула к нему голову и прищурилась.

– Почему у меня складывается впечатление, что ты собираешься к ним задираться?

– Потому что они невыносимые задаваки, вот почему!

Губы старухи дрогнули, словно она хотела улыбнуться, но в последний момент одернула себя, поэтому получилась какая-то полуулыбка, прежде чем она снова придала лицу выражение хмурой серьезности.

– Как бы то ни было, вы должны держать себя в руках. Суд – это, естественно, не совсем обычное явление, и мы не должны его затягивать. Чем скорее эти чужаки покинут наш дом, тем лучше. Мы хотим разрешить разногласия, а не начать войну.

– Извините, – сказала я, делая шаг вперед. – А что это вообще за Суд? Мне так никто и не объяснил. Во всяком случае, до конца.

Миссис Хайлам вздохнула и уставилась в потолок.

– Тебя никто не просит в нем участвовать, Луиза. Просто выполняй свои обычные обязанности и прислуживай гостям. Если Чиджиоке или Поппи понадобится твоя помощь, тебе об этом сообщат.

– Но…

– Тебе сообщат. – Она повысила голос, чтобы заставить меня замолчать. – Я хочу, чтобы все были начеку и сразу ставили меня в известность, если вам покажется, что Надмирцы вмешиваются в вашу работу по дому. Не ходите в деревню, не предпринимайте ненужных поездок, не покидайте территорию поместья. Это лишь временное неудобство, и я хочу, чтобы все выполняли свои обязанности так же, как и в обычные дни.

Повисла короткая пауза. Все молчали.

– Роули теперь постоянный обитатель дома, поэтому я попросила его взять на себя обязанности личного слуги. Он будет обслуживать джентльменов, которые приедут к нам в следующем месяце. Что подводит нас к вопросу о наших гостях…

Я взглянула на Ли, но он по-прежнему был полон решимости не смотреть в мою сторону. Он посмотрел на миссис Хайлам, а потом опустил взгляд и уставился в пол. Мне было трудно представить его в роли личного слуги – с его взъерошенными волосами и в неряшливой одежде. Хотя старуха, скорее всего, заставит его почистить штаны и куртку, прежде чем он всерьез примется за работу. Из всех нас он лучше всего разбирается в обязанностях и повадках личных слуг, ведь он единственный из нас, кто в прошлом был достаточно богат, чтобы позволить себе иметь собственного слугу.

Было жестоко так пристально на него пялиться. Я подумала, не злится ли он, что ему придется работать на столь низкой для его положения должности. И со мной. Его уже застрелил собственный дядя. Он умер – и был возвращен к жизни при помощи темной некромантии. А теперь он наказан еще раз! Мне стало дурно. Хуже того, мне было неприятно слушать о тех, кто еще приедет в этот дом. Теперь, когда я знала, что Ли невинен и попал в Холодный Чертополох по ошибке, я опасалась повторных ошибок.

– Шатер снаружи построен для заседания Суда, это верно. Но им также воспользуются наши гости. У нас состоится свадьба мисс Амелии Кэнни из Дангарвена и мистера Мэйсона Брина из Лондона. Никогда еще наш порог не переступала такая парочка злодеев. Вы должны прислуживать им со всем должным почтением и удовлетворять все их потребности, пока от вас не потребуется препроводить их в мир иной.