Читать книгу Опасная ложь - Меган Миранда, Megan Miranda - Страница 9

К завтраку мама не вышла. «Ну, бывает», – подумала я и открыла шторы, запуская солнечный свет, показавшийся из-за гор. Рано беспокоиться. Может быть, она просто высыпается после ночного кошмара. Или разговаривает с Джен по телефону.

Я стала медленно собирать прошлогодний рюкзак, который достала из кладовки. Посмотрела на часы. Почистила банан. Захлопала дверцами шкафов. Дверь ее спальни скрипнула, у меня отлегло от сердца – когда мама вошла, я стояла спиной, чтобы она не прочла облегчение на моем лице.

– Привет, – сказала я с бананом в руке. – Последний. Поделимся?

– Нет, нет, ешь сама, – ответила она и запустила кофемашину.

Я глянула через плечо и увидела ее в халате с немытыми волосами и трясущимися руками, тянущимися за кружкой. Видимо, она заметила, что я смотрю, потому что пожаловалась:

– Кажется, я заболеваю.

Я кивнула, пропуская мимо ушей эту ложь. По крайней мере она проснулась, включила кофемашину и начала мыть кастрюлю, которая отмокала в раковине со вчера. Все в порядке. Это не шаг назад. Не нужно звонить Джен.

– Ну, – сказала я, – позвоню тебе после школы, когда узнаю, во сколько Коул и Эмма поедут обратно.

Я не знала, есть ли у них что-то после уроков, и поговорила ли с ними Джен. Подумаю об этом позже.

– Что? – спросила она, отрываясь от посудомоечной машины. – А, да. Хорошо.

– Хорошо. Ладно. – Я обняла ее на прощание и почувствовала выступающие косточки позвоночника под халатом.

Когда я обувалась, она уставилась в окно куда-то очень далеко. Я положила телефон в рюкзак.

– Это мальчик, его зовут Райан, – сказала я, и мама повернулась ко мне. – Я с ним вчера переписывалась.

– Ах, вот как. Райан, – улыбнулась она.

– Пока, мам, – попрощалась я и улыбнулась в ответ.

Я услышала мотор машины на въезде. Увидела их через ворота, через лобовое стекло. Похоже, они ссорились. Вероятно, спорили, кто будет звонить в ворота. Судя по всему, Эмма проигрывала, так как она вдруг резко открыла пассажирскую дверь.

– Я побежала! – крикнула я и ввела код, чтобы на минуту отключить сигнализацию.

Послышался гудок, я нажала кнопку на двери, чтобы открыть ворота, и сразу закрыла ее за собой (все по правилам). Ворота автоматически закроются за мной через тридцать секунд, если не ввести код или не приложить палец, чтобы они остались открытыми, или, наоборот, не нажать кнопку в доме, чтобы закрыть их еще быстрее.

Я пробежала через открывшийся проход и кивком поздоровалась с Эммой.

– Смотрю, ничего не изменилось, – заметила Эмма, увидев закрывающиеся за мной чугунные ворота.

Но вообще-то изменилось все – начиная с незнакомой черной машины с музыкой на всю катушку и заканчивая ее немигающим взглядом. Эмма сильно изменилась: чем старше она становилась, тем дальше уходила от той девочки, с которой я когда-то дружила, играла в догонялки на заднем дворе и делала украшения из фантиков.

– Мы опаздываем, – бросил Коул, так и не поворачиваясь ко мне.

– Нет, не опаздываем, – возразила я.

Каждое утро я выходила из дома в одно и то же время, а от дома Джен до меня было максимум пятнадцать минут. Но Стерлинг-Кросс всем казалась дальше, чем на самом деле. Несмотря на название, на улице не было перекрестков. Она врезалась в горы, насколько это позволял ландшафт, пытаясь отвоевать у природы побольше земли, но в основном проигрывая борьбу. Это нельзя было назвать домами с видом на горы. Это были горы и лес, где местами виднелись какие-то домишки. Наверное, остальным наша улица казалась другим миром.

Эмма приглушила музыку.

– Ну что, Келси, – начала она, будто смакуя мое имя. Как будто вспоминала, как оно звучит. – Что мама сказала про статью? – спросила она, пока мы выезжали с нашей улицы.

– Какую статью? – удивилась я.

Я поймала взгляд Эммы в зеркале заднего вида, до того как она просунула мне газету между сиденьями.

Воскресная газета. «Школьника представят к награде за отвагу». В статье были фото меня и Райана из школьного альбома с характерными фальшивыми улыбками. В ней подробно описывалась авария. Восемнадцатилетний пожарный-волонтер Райан Бейкер вытащил свою одноклассницу Келси Томас из машины, зацепившейся за дерево, на горе, известной как утес Бенджамина. В понедельник вечером состоится церемония, на которой мэр вручит Райану медаль за отвагу. Приходите поддержать ребят! Цитата Райана: «Я просто действовал по инструкции». А рядом моя абсолютно ужасная недоцитата. «Я просто рада, что осталась жива», – говорит Келси Томас.

Какой ужас! Статья заканчивалась общей информации о нашей жизни: «Райан, сын пожарного на пенсии, живет в Пайн-Вью со своими родителями Джереми и Кэйти Бейкер и младшим братом. Келси живет на улице Стерлинг-Кросс со своей матерью Амандой Сильвиано». Я застонала и закрыла лицо газетой, мечтая провалиться сквозь землю. Видимо, журналистка нашла мамину старую фамилию в свидетельстве о рождении – только там она еще и оставалась. Мама поменяла ее много лет назад, как раз чтобы ее не нашли журналисты.

– Я даже не знала, что все так серьезно, – сказала Эмма. – Честное слово. Когда увидела фото, просто обалдела.

Ее голос смягчился, напомнив мне, какой она была много лет назад. Опустив газету, я на секунду представила ее маленькой – веселую девчонку с заразительным смехом.

Я пробежала глазами статью, пытаясь понять, о чем говорит Эмма. В самом низу была фотография моей машины с высоты птичьего полета – разбитая и искореженная, она лежала на дне обрыва.

Машина упала. Аккуратно свернув газету и положив ее рядом, я обхватила руками колени и стала слушать свист ветра через разбитое стекло.

Первый урок. Математика. Хлопнув дверцей шкафчика в раздевалке, я сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от легкого необъяснимого страха. Как будто на меня надвигались стены, но не совсем. Прижав ладони к холодному металлическому шкафчику, я попыталась сосредоточиться среди гула голосов и смеха. Когда я только начала ходить в школу, этот коридор был препятствием, которое мне приходилось преодолевать каждое утро, – весь этот шум, люди, какофония звуков и толкотня. Я не слышала собственные мысли. Мама учила меня в таких ситуациях просто не останавливаться – шаг за шагом, и вот я уже снова дома. И в итоге я ко всему привыкла.

Но это. Это совсем другое дело. Что-то неизбежное – живот стиснуло, будто вот-вот стошнит. Я свернула в женский туалет и обтерла затылок влажной салфеткой. И уставилась на красную полосу, все еще красовавшуюся поперек пальцев.

Прозвенел первый звонок – урок начнется через две минуты, – и я подпрыгнула от неожиданности, живот скрутило, и я вдруг поняла: сейчас математика. Мне было страшно идти на математику. Страшно видеться с Райаном после нашей переписки. Это нормально? Это точно ненормально.

Насколько же проще переписываться. При личном общении мы вели себя неловко, вечно запинались и никак не могли сказать, что на самом деле думаем. По телефону он не видел, как я краснею или неприлично широко улыбаюсь. Мы могли сказать друг другу все что угодно под видом подписи к фотографии. А теперь мне предстояло его увидеть, и уже нельзя будет спрятаться за экраном. И в довесок ко всему еще эта статья. Моя дурацкая цитата. Уф! Неужели нельзя было придумать что-то получше, чтобы выразить ему благодарность?

Я встала перед открытой дверью, увидела, что он уже за партой – волосы спадают на лоб, рука крепко держит ручку, рисуя замысловатый узор на запястье, как будто переплетающиеся звенья цепи. Обычно Райан заходил в класс точно по звонку – за свою долгую школьную карьеру он в совершенстве овладел навыком появляться за партой в самую последнюю секунду. А я обычно сидела за партой еще до первого звонка. Сегодня все было наоборот. Потому что он отважный. А я трусиха. Точно.

Прозвенел второй звонок, и Райан поднял взгляд на дверь, как раз когда я вошла. Я помахала, слегка улыбнулась, и Райан ответил тем же.

– Привет, Келси, – сказал он.

Я села за парту:

– Привет, Райан.

Судя по тому, как все глазели на меня, крутя головами, новости об аварии мусолили не один раз, а учитывая, как Алиса в полном недоумении пялилась на мои ноги, как бы удивляясь, что они до сих пор на месте, не обошлось без красочных преувеличений.

Учитель попросил минутку внимания, и Райан откинулся на спинку стула, вертя ручку между пальцами.

– Приятно видеть вас живой и невредимой, мисс Томас, – сказал мистер Грэм. – Мы все ужасно перепугались.

Я вжалась в сиденье в поисках подходящего ответа. Просто рада, что осталась в живых, мистер Грэм. Наконец промямлила неловкое «спасибо». Из коридора мистера Грэма позвала администратор, и он ненадолго вышел. Все загалдели, а я стала краем глаза подглядывать за Райаном. Он тоже подглядывал за мной.

Дорисовав узор на запястье, он постукивал под столом ногами – может, он тоже нервничал? Я вспомнила его друзей – как они приходили в «Хижину», вместе смеялись, договаривались пойти гулять, прощались и хлопали друг друга по спине, как Райану писали девчонки вроде Холли – все это наверняка придавало ему уверенности в себе. И так оно и было, иначе он не стал бы пожарным и не полез бы за мной в машину. Но еще я вспомнила его голос, его слова… Не бойся. Я прислушалась. Не бойся, Келси. Я нагнулась к нему через проход. Он поднял бровь и слегка улыбнулся.

– Поздравляю, – прошептала я.

Он замер. Перестал вертеть ручку.

– С чем?

– С наградой, – ответила я. – С медалью.

Он опять стал рисовать у себя на запястье, украдкой поглядывая на меня, как будто не зная, серьезно я или нет.

– Я про церемонию сегодня вечером, – добавила я.

Он замотал головой, избегая моего взгляда.

– Такая тупость. Я их просил все отменить. Сказал, что не хочу никаких наград, – сказал он.

– Это не тупость, – возразила я.

Он заполз в машину над обрывом. Поступил смело. Он заслуживал медали.

Мистер Грэм вернулся в класс:

– Так, убрали учебники! Начинаем контрольную.

Он потер ладони. В классе поднялся коллективный стон, и кто-то прошипел:

– Радость-то какая.

Раздавая листы, мистер Грэм остановился у моей парты:

– Келси, если не готова, я тебя освобожу.

– Готова, – ответила я.

Возможно, мне стоило пойти в класс уровнем выше – благодаря маминому домашнему обучению я продвинулась намного дальше, – но тогда мне было бы нечего делать в следующем, выпускном году.

Остаток урока Райан ни разу на меня не взглянул и не попросил его подождать, когда я быстро засобирала учебники после звонка. Он не предложил встретиться после уроков и ничего мне не писал весь оставшийся день. Как будто Райан из телефона существовал, только когда его никто не видел. А я-то думала, что он специально пришел пораньше, чтобы поболтать со мной перед уроком. Решила, что наша переписка что-то значила. Что мы теперь друзья. Что мне просто надо набраться смелости.

– Вообще-то я не такси, – ругался Коул со своей матерью по телефону, когда мы стояли на парковке.

Он должен был подвезти меня, а потом вернуться и забрать Эмму после тренировки по футболу. Я встала рядом с пассажирским сиденьем, не зная, должна ли я сесть в машину или подождать, когда он подаст мне знак. Мимо шел Райан с Эй-Джеем и Лео. Увидев меня, он замедлил шаг.

– Поехали, – отвлек меня Коул.

Мы ехали в тишине, но мне показалось, что так даже лучше.

– Спасибо, что подвез, – поблагодарила я, когда он подъехал к дому.

Он наклонился вперед, рассматривая ворота и дом, и вздохнул.

– Завтра в то же время? – спросил он.

– Я буду здесь, – ответила я и вышла из машины.

– Келси? – позвал он негромко.

Я остановилась у железных решеток.

– Если что, я рад, что ты в порядке.

И он уехал.

В окне показалась мамина тень, шторы распахнулись, а затем снова закрылись, едва я нажала большим пальцем на защитный экран у ворот. Когда я поднималась по лестнице на крыльцо, она уже отперла дверь. Стоя на пороге, мама подождала, пока уедет Коул, а затем закрыла и заперла за мной дверь. Хотя, пожалуй, «закрыла» – слишком слабо сказано. Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали фотографии на стенах.

Я сделала шаг назад. В доме пахло фасолью и сиропом, а мне не хватало пространства и воздуха.

– Значит, – сказала я, – ты уже видела.

Она была сама на себя не похожа, хотя я знала ее лучше всех. Даже стояла как-то иначе, иначе смотрела на меня. Ее руки были сжаты в кулаки.

– Что видела? Твою фотографию, мою фамилию в статье с твоей цитатой? Да, видела.

– Да я почти ничего не сказала, конечно же, – ответила я. – Фамилию она узнала не от меня. Я сказала ей «без комментариев», но она продолжала расспрашивать, и…

Мама подняла руку:

– Келси, больше всего меня расстраивает, что ты ничего мне не рассказала. Ты разговаривала с журналисткой, хотя знала, что я бы этого не хотела, и что, ты думала, я не узнаю? Про аварию показали на федеральном канале! Все только об этом и говорят, а теперь у них еще и наш адрес есть!

– Нет, – сказала я, – ты не понимаешь. Она позвонила, и я…

Мама пристально посмотрела на меня, холодно и твердо.

– Она позвонила? А где я была в этот момент? Ты пыталась скрыть это от меня?

– Боже мой, мама, ничего страшного не произошло. Ты была в кабинете с Джен!

Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, но было видно, что способ не сработал.

– Нельзя просто так брать трубку, – произнесла она таким тоном, как будто я передала вражескому государству шифр для запуска ядерной ракеты. – Для этого у нас есть автоответчик.

– Я думала, что знаю, кто звонит, – защищалась я. – Прости!

– И кто? Ты думала, что это тот мальчик? – Мама вдруг показалась мне чужим человеком, лишенным здравого смысла, а весь разговор – стыдным, обидным и абсолютно ненормальным. Да так оно и было. – Я не так тебя воспитывала. Я учила тебя думать.

– Я думала, что звонит Анника, – сказала я, – потому что не смогла дозвониться на мобильный.

Я хотела попросить маму взять себя в руки, услышать, что она говорит, но она все терла свои шрамы на спине, и я подумала, что ей и так понадобилось семнадцать лет, чтобы отпустить меня в школу, и для нее это уже прогресс. Не все можно просто так стряхнуть, и воспоминания, до которых она сама не могла добраться, – прямое доказательство. Людей похищают, держат взаперти, бьют. Опасность повсюду. И вот перед ней стою я, живое доказательство.

Прозвенел таймер. Мама пошла на кухню и убрала с плиты свое варево. Я больше не могла терпеть эту вонь. Я больше не могла терпеть ее.

– Мне надо делать уроки.

Но она потянулась ко мне рукой в варежке-прихватке, и я задержалась у раковины.

– У меня такое ощущение, что я… что я тебя теряю.

Что ты ускользаешь, проваливаешься куда-то… Авария, фотографии, статья в газете – все вышло из-под контроля.

– Я здесь, – ответила я. – И у меня все нормально. – Я глубоко вздохнула, проглотила комок в горле и приготовилась сказать то, что говорить совсем не хотелось. Но я это сказала. – Мы в безопасности.

Мама кивнула, но половину лица закрывали растрепавшиеся волосы, и невозможно было понять, что она думает. Она взяла нож и принялась резать мясо.

За едой мы обе молчали, валяя по тарелке фасоль.

– Мам, – начала я, решив, что она немного остыла, – ты, наверное, видела, что сегодня будет церемония награждения, и Райан…

– Так этот Райан из статьи – тот же Райан, из-за которого ты вчера не могла отлипнуть от телефона?

– Ну, да, – ответила я. – Мы с ним… друзья.

По крайней мере я на это надеялась. Хотя не была уверена. И отчасти именно поэтому хотела пойти на церемонию награждения. Я чувствовала, что должна, – это уже касалось не только нас двоих. Авария оставила на нем свой отпечаток, и, кажется, его видела только я.

Мама подняла на меня глаза и прищурилась, словно уже знала, что я собираюсь сказать.

– Мне нужно быть на этой церемонии, – сказала я. – Я хочу попросить Аннику меня отвезти.

– Исключено, – ответила она. – Я не хочу, чтобы тебя показали по телевизору. Ты знаешь, как я отношусь к частной жизни.

Да уж, я знала. И вдруг стены как будто поехали на меня, ворота взмыли вверх, все стало слишком узким и тесным. И впервые я задумалась: а что, если Джен права и я такая из-за мамы? Что, если мама специально меня так воспитала, чтобы я не бросила ее одну?

– Ты же должна выпускать меня из дома, – напомнила я. – Ты должна…

– Я никому ничего не должна, Келси. Ты только что была в школе. Этого вполне достаточно. А все остальное – на усмотрение родителя. На мое усмотрение.

Насколько я помню, это была наша первая настоящая ссора. Обычно я соглашалась с ее решениями, а ее мысли просачивались в меня и становились моими собственными, как и ее страхи.

– Дай мне объяснить…

– Ты никуда не поедешь. С сегодняшнего дня ты будешь ездить только в школу, а оттуда сразу домой. Я все сказала.

Хотя она еще только начала есть, я отнесла свою тарелку в раковину и ушла к себе в комнату, хлопнув дверью. Я включила музыку, так громко, чтобы звенели окна. Позвонила Аннике и спросила, что она собирается делать вечером. И приготовилась сделать то, что рано или поздно делают все нормальные подростки. Я собиралась тайком уйти из дома.