Читать книгу Идеальная незнакомка - Меган Миранда - Страница 5

Главную дорогу перекрыли – в конце, где она сворачивала к озеру. Там стояла патрульная машина, на ней мигали красно-синие огни; регулировщик направлял транспорт мимо поворота. Я убрала ногу с педали газа и ощутила знакомое волнение.

На журналистской работе я привыкла к некоторым особенностям, характерным для любого места трагедии: аварийно-спасательные автомобили, оградительная лента, плотная толпа зевак, дружно склонивших головы в порыве скорби. Однако, кроме внешних признаков, есть кое-что еще – потрескивание в воздухе. Вроде статического электричества.

Оно манило меня, это потрескивание.

Проезжай, Лия. Не останавливайся.

Но что-то ведь произошло – и всего в двух милях[1] от нашего дома. Эмми до сих пор не вернулась. Если она попала в аварию, кому позвонят полицейские? Как меня найдут? Вдруг Эмми в больнице, одна-одинешенька?

Я проехала мимо регулировщика и затормозила на следующем повороте. В спешке оставила незапертую машину возле недостроенного клуба у озера и пошла назад к заграждению. Чтобы не попасть на глаза полицейскому, я держалась деревьев.

Земля здесь имела уклон; внизу, у илистой кромки воды, росла высокая трава. Там застыла группка людей. Все неподвижно смотрели в одну точку в траве. Никаких машин. Никакой аварии.

Я заскользила с холма, загребая туфлями грязь – скорее, скорее.

В крови бурлил адреналин, в душу закрадывался ужас, однако я мыслила ясно. Представляла, что здесь могло произойти.

Я специально вырабатывала в себе бесстрастность в начале карьеры – когда вид крови повергал в шок, когда чувства захлестывали, когда в обмякшем лице незнакомца я видела тысячу картин его непрожитой жизни. Умение отстраняться стало частью моего профессионального мастерства. Теперь оно включалось помимо моей воли.

Когда имеешь дело с настоящими преступлениями, по-другому не выжить: свежая кровь, кости, психология насилия… Позволь чувствам проникнуть в статью, и читатель узрит лишь тебя. Ты должен оставаться невидимкой. Ты должен быть глазами и ушами, винтиком истории. Факты – тяжелые, страшные, мучительные факты – необходимо рассортировать, проанализировать. И двинуться дальше, навстречу новым происшествиям. И так – пока не сломаешься.

Мышечная память сработала. Я брела сквозь траву, а Эмми тем временем распадалась на фрагменты, превращалась в набор фактов: четыре года в Корпусе мира; бегство от злобного бывшего в здешние места; ночная работа в вестибюле мотеля, временами – уборка квартир. Незамужняя женщина, пять футов пять дюймов[2], худощавая, темные ровные волосы до плеч.

Косые солнечные лучи проникали сквозь деревья, отражались от водной глади. Полицейские изучали заросли в отдалении, но рядом стоял постовой – спиной к группе свидетелей, не подпускал ближе.

Я подошла к ним. Никто не обратил внимания. Женщина рядом со мной была в банном халате и тапочках, волосы с проседью выбивались из заколки.

Я проследила за их единым напряженным взглядом. Засохшее пятно крови в траве возле постового, отмеченное оранжевым флажком. Рой мошкары в утреннем воздухе. Несколько конусов вокруг пустого участка земли.

– Что произошло? – Я удивилась тому, что мой голос дрожит.

Женщина не реагировала, так и стояла, скрестив руки и впившись ногтями в кожу.

Возьмите интервью у свидетелей трагедии, и они скажут: «Все произошло так быстро».

Скажут: «Все как в тумане».

Свидетели выдают обрывочную информацию, а мы додумываем остальное. Они забывают. Смутно помнят. Если подойти к ним сразу после происшествия, их еще будет трясти.

Люди вокруг меня выглядели именно так. Стискивали собственные плечи, прижимали руки к животу.

Однако поместите на место преступления меня, и все замедлится, начнет тихонько закипать, побулькивать. Я запомню мошкару над травой. Пятно крови. Затоптанный бурьян. Но в основном – людей.

– Бетани Джарвиц, – произнесла женщина, и тугой комок у меня в груди чуть ослаб. Не Эмми, значит. Не Эмми. – Избили и бросили здесь.

Я кивнула – будто поняла, о ком речь.

– Ее нашли дети, когда играли возле автобусной остановки. – Кивок в сторону дороги, с которой я пришла. Детей там уже не оказалось. – Если бы не они… – Собеседница поджала губы, они побелели. – Бедняжка живет одна. Кто бы заметил ее исчезновение? – Пожатие плечами. – Столько крови было…

Женщина опустила взгляд на свои тапки, я посмотрела туда же. На носках виднелись ржаво-бурые пятна, словно она по этой самой крови ходила.

Я вновь глянула на дорогу. Услышала потрескивание рации, приказы полицейского. Это не имело никакого отношения ни к Эмми, ни ко мне. Нужно было уходить – пока я не стала частью толпы, ведь ею неизбежно заинтересуются полицейские. Мое имя фигурировало в событиях, которые я стремилась позабыть любой ценой. Судебный запрет на приближение, угроза возбуждения дела, хриплый шепот моего шефа, его побелевшее лицо:

– Господи, Лия, что ты натворила?

Я сделала шаг назад. Еще один. И побрела прочь, расстроенно глядя на испачканные туфли.

На полпути к машине услышала за спиной шорох. Резко обернулась, нервы на взводе – и уловила слабый запах пота.

Из травы вспорхнула птица, крылья разорвали тишину, больше ничего.

Я вспомнила шум среди ночи. Лай собаки. Время.

Какой-нибудь зверь, Лия.

Медведь.

Просто коты.

* * *

В школу я почти опоздала. К началу занятий успела, но полагалось приезжать до первого звонка. Перед главным входом ждала очередь из ученических машин, поэтому я проскочила через автобусную стоянку (не приветствуется, но и не запрещается), припарковала автомобиль на учительской стоянке за своим крылом и, воспользовавшись ключом, проскользнула в здание через пожарный выход (тоже не приветствуется, но не запрещается).

На пороге классов перешептывались учителя. Видимо, в школу уже долетели новости о женщине у озера. Здешняя жизнь совсем не походила на городскую, где жестокие преступления происходили ежедневно, где вой сирен составлял постоянный звуковой фон, а их приближение ничего не означало. Там бы мою газету не заинтересовала история про найденную на берегу озера женщину – про выжившую женщину.