Читать книгу В объятиях наследницы - Мэгги Робинсон - Страница 10

Тетя Грейс была сущим дьяволом. Она посадила сэра Ричарда во главе стола, и Луиза сидела справа от него. А Чарлз – Максимилиан – Макс! – оказался на другом конце, зажатый между Грейс и чудаковатой Изобел. Луизе оставалось лишь надеяться, что он выдержит допрос с пристрастием со стороны тетки и, весьма вероятно, попытки поприжиматься под столом со стороны кузины. Луиза не могла даже поймать взгляд Чарлза – стараниями Грейс они оказались на одной стороне стола. По крайней мере, Луизе повезло с другим соседом – это был Филипп, брат ее дедушки, почти совсем глухой и слишком безразличный к тому, что происходит вокруг, так что расспросов можно было не опасаться. Кивнув Луизе, Филипп занялся первым блюдом.

– Я думала, вы с тетушкой в ссоре, – вполголоса заметила Луиза сэру Ричарду.

– Мне тоже так казалось. Сколько лет – уж не десять ли? – прошло с тех пор, как меня в последний раз приглашали в Роузмонт?

– Девять. Я удивлена, что вы приехали. В конце концов, мы всего лишь выскочки-буржуа. Сколотили состояние на торговле! – Луиза старалась говорить без горечи. Если бы не банковский счет дедушки, не накалывать бы ей сейчас устрицу серебряной вилкой.

– Вижу, ты не простила меня. Но ты должна понимать, что у меня есть обязательства перед старинным именем семьи Делакур. Слышал, что сейчас можно запросто купить титул – король хочет прослыть человеком широких взглядов. Вероятно, тебе стоит обдумать такую возможность для новоиспеченного супруга. Кстати, где ты его откопала? Он знает о нас?

– Нет никаких «мы», Ричард.

– Но ты пыталась добиться как раз этого. Ты была, точно спаниель, эти карие глаза и золотистые кудряшки. Перекатывалась на спинку, но отнюдь не притворялась мертвой.

Луиза рассматривала столовый нож, размышляя, достаточно ли он острый, чтобы проткнуть вечерний костюм Ричарда до самого сердца. Хотя разве есть у него сердце?

– Вы намерены меня шантажировать, Ричард? Я думала, что леди Бланш решила все ваши финансовые проблемы.

– Бедняжка Бланш. Она была очень расстроена из-за того, что не смогла сегодня приехать.

Леди Бланш Калторп, теперь супруга Ричарда, когда-то была школьной подругой Луизы. На целый год – восхитительный год, когда ее отправили в Бат, в академию для молодых леди мисс Эдвин, для «наведения лоска» – они заключили нерушимый союз.

По крайней мере, так казалось Луизе.

– Она заболела?

– Давайте не будем говорить о ней. Нужно наверстать упущенное и обсудить все новости.

– Меня нисколько не интересует ваша жизнь, Ричард.

– Вижу, ты нисколько не изменилась. Такая же грубиянка. Как тебе удалось поймать этого парня, Максимилиана? А-а, он, наверное, ценит женщин с опытом. Некоторые мужчины довольствуются объедками других.

Луиза отставила бокал с вином.

– Мы живем в двадцатом веке, Ричард. У женщин есть равное с мужчинами право наслаждаться жизнью – впрочем, удовольствие быть с вами оказалось очень посредственным. Теперь я это знаю, ведь у меня есть опыт. Вам следовало бы взять пару уроков у Макса. Уверена, Бланш бы понравилось.

Лицо Ричарда потемнело, сравнившись с цветом вина в его бокале.

– Вот сука.

– Что ж, вы уже назвали меня спаниелем. Право же, не понимаю, как мы с вами сумеем продержаться до конца обеда – впереди еще семь блюд, знаете? Кто из нас встанет из-за стола? Я могу сослаться на усталость с дороги. А вы могли бы сделать вид, что беспокоитесь из-за леди Бланш. Или дадим обет молчания – я, например, очень проголодалась, а еда в Роузмонте всегда очень хороша, даже если компания никуда не годится.

– Ты поплатишься за свою дерзость. Неужели полагаешь, что о твоей репутации забыли, стоило тебе сбежать на год? Не думай, что сможешь вернуться и начать все заново.

– В данных обстоятельствах у меня нет никакого желания оставаться в Роузмонте. Замок Макса – это рай на земле.

Ричард фыркнул:

– Я уже почти жалею его.

– О, не беспокойтесь – он очень счастлив, если вы понимаете, что я имею в виду. Слава богу. Вон идет лакей, несет следующее блюдо. Испробуйте свое обаяние на мистере Нейсмите, а я буду наблюдать, как жует дядюшка Филипп.

Неужели она когда-то находила сэра Ричарда Делакура привлекательным? Луиза не могла найти себе оправдания. Разве что дело в том, что ее заперли в Роузмонте, где у нее почти не было развлечений, а ведь она была так безнадежно молода! Семнадцатилетние девушки – идиотки, мечтающие о романтической любви и возможностях, к реальной жизни никакого отношения не имеющих. Ричард был высок, и у него не было тогда этой ужасной рыжей бородки. Высокомерный взгляд его серых глаз вызвал у нее желание казаться достойной его. Однако она выбрала не лучший путь – пасть на колени и стать жертвой!

О, какой позор и унижение были потом! Тетя Грейс пришла в дикую ярость. Призвали доктора Фентресса, который осмотрел ее самым унизительным образом. Отменили ее первый светский выезд; ограничили ее свободу. Луизе не дозволялось даже кататься верхом, из опасений, что она осмелится сбежать на приоратские земли и опозорит себя еще больше. На ночь ее запирали на замок, хотя Луиза в конечном итоге научилась-таки время от времени сбегать.

Грейс во всем винила «американскую кровь» Луизы, хотя американки, которых Луиза встречала во время путешествия, отнюдь не были так глупы, как когда-то она. На самом деле Луиза ими восхищалась. Их отличали свежий цвет кожи, уверенность в себе и жизнерадостность. И смелость тоже, потому что нужно набраться немалой смелости, чтобы покинуть своей дом где-нибудь в Бостоне, Нью-Йорке или Филадельфии ради того, чтобы выйти замуж за лорда из какого-нибудь обедневшего захудалого рода. Деньги за титул – именно такую цель ставили себе мать Луизы и кузина Изобел два десятилетия назад, во время первой волны американских невест, хлынувшей на английские берега. У Байрона Стрэттона не было титула. Тем не менее ему удалось покорить сердце ее матери.

Может быть, Луизе стоит поступить наоборот – отправиться в Америку, найти молодого человека из хорошей семьи среднего класса и поселиться в одном из зеленых пригородов, которые повсеместно строились, казалось, за одну ночь. Города-сады, где все дышало новизной, и прошлое никого не связывало по рукам и ногам.

Как только она отделается от Максимилиана Норвича! Макс неизбежно должен погибнуть, как и планировалось первоначально. Возможно, он свалится с лестницы в своем замке, как бедняга Антуан, – только сломает шею, а не ногу. Печально, однако, что ей необходимо отделаться от него – капитан Купер кажется человеком весьма лихим. Она надеялась, что он сумеет выстоять под натиском тети Грейс и Изобел. Сидеть между двумя этими дамами – за один этот вечер он достоин щедрого гонорара.

За столом внезапно наступила тишина, и Луиза подняла взгляд от своего фруктового мороженого с шампанским. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Что такое?

– Луиза, твой муж только что рассказал мне в высшей степени шокирующую историю о твоем пребывании в Монте-Карло. Пожалуйста, скажи, что это неправда, – звенящим голосом произнесла тетя Грейс.

Луиза наклонилась вперед, но поймать взгляд Чарлза ей не удалось.

– М-Макс, как правило, не лжет. Ведь так, дорогой? – Она села, выпрямившись, насколько возможно, но поверх перьев миссис Мервин смогла увидеть лишь макушку его темноволосой головы.

– Я лгу лишь тогда, когда вы мне велите, дорогая, – ответил он, поворачиваясь, чтобы она могла его видеть. Выражение его лица Луиза могла бы описать как «нехорошее» и сразу же поняла, что у нее неприятности.

– Почему бы вам не сказать мне, что вы там рассказали? Тогда я смогу вынести суждение о вашей правдивости.

– О, вы рассказываете эту историю гораздо лучше меня, мой ангел!

Луизе хотелось убить его прямо на месте, в Роузмонте. Интересно, сумеет ли он задержать дыхание настолько, чтобы обмануть владельца похоронного бюро?

– Раньше она мне этого не рассказывала, и теперь я понимаю почему, – заметила Грейс.

– О, все было не так уж плохо, миссис Уэстлейк. Если подумать, так это могло бы показаться весьма милым и забавным.

– Ну же, Луиза, не нужно тайн, – злорадно усмехнулся сэр Ричард. – Нам всем очень хочется знать, что вы на самом деле вытворяли, пока вас тут не было.

– Мы… Мы проводили в Монте-Карло медовый месяц, – начала Луиза. По крайней мере, так она писала тете Грейс.

– Как вам известно, мы познакомились в Лувре, – вмешался Чарлз. – Возле той безобразной, мрачной картины Рембрандта. Не правда ли, Лулу?

О да. Смерть Максу. И возможно даже, Чарлзу Куперу.

– Однако ни она, ни я не видели этой дурацкой картины – прошу прощения, дамы, этой благословенной картины. Из-за чего столько шума, кстати? Сплошь черный да коричневый, будто смотришь на дно бочки. Мы немного посмеялись над этим, а потом одно привело к другому. Я был счастливейшим человеком в мире, когда убедил ее выйти за меня, и после брачной церемонии мы отправились прямо в Монте-Карло.

– А где свершилась церемония? – поинтересовалась миссис Нейсмит, как и положено хорошей супруге викария.

– В церкви Святого Георгия на улице Огюста Вакери, – быстро ответил Чарлз. – Это старейшая англиканская церковь в Париже, хотя, разумеется, здание не всегда стояло на этом месте.

Значит, он все-таки слушал Луизу.

– Разумеется, машину вела Луиза. Должен признаться, к тому времени, как мы добрались до цели нашего путешествия, я был готов целовать землю. За рулем она сущий маленький дьявол, совершенно не соблюдает правил. Но у меня ограниченное боковое зрение – в нашей семье автомобильные очки будет носить именно она.

– Я бы ни за что не позволил своей жене водить автомобиль, – заметил сэр Ричард.

– Можно подумать, моя жена будет спрашивать разрешения, – усмехнувшись, ответил Чарлз. – Она во всех отношениях современная, независимая дама. Оригиналка.

Луиза была готова его простить, да не знала, что еще ей предстоит услышать. Поэтому она, не желая тратить свой запас доброжелательности, принялась разглядывать серебряную вилку в собственной руке. Какой прихотливый узор, бесконечные завитки и прорези. Должно быть, лакеям стоит немалого труда отмыть и навести блеск на такие столовые приборы.

– К делу! Будет вам пикироваться! – Доктору Фентрессу не терпелось услышать продолжение истории.

– Ах да. Пикировка. Как удачно вы выразились, доктор Фентресс, потому что все дело было в пиках, вернее, в их отсутствии. Видите ли, мы играли в бридж в нашем гостиничном номере. Дружеская встреча с другой супружеской четой, с которой мы только что познакомились. Барон и баронесса фон Штойбен.

– Немцы? – Карминного цвета губы тети Грейс сложились в презрительную гримасу. Ей следовало бы подать к столу немецкое мозельское вино, но она питала презрение к этой стране.

– Австрийцы, кажется. Очаровательная пара, не правда ли, Луиза?

Луиза ни разу в жизни не играла в бридж. Она знала, что эта игра набирала популярность и была похожа на вист, но даже в вист она не играла. Ум ее не был приспособлен для карт – почти все время в Монте-Карло она посвятила тому, что восхищалась драгоценностями и нарядами других путешественниц да гуляла по пляжу вместо того, чтобы сидеть за карточным столом.

– Они были очень милы. Хотя Ганс немножко зануда. – Почему бы ей не приукрасить рассказ яркими подробностями.

– Но они с Минной просто созданы друг для друга, не правда ли, дорогая? Прямо яблочный штрудель, такая аппетитная. Так вот, пики были козыри, но Луиза просчиталась. Она проиграла на трех последних взятках и была вынуждена заплатить штраф.

– Тебя могли видеть! – Грейс схватилась за сердце.

О господи. Теперь и Луизе стало интересно, что за скандальную выходку она совершила.

– Макс, вам придется сказать самому. Мне слишком стыдно.

– Чепуха. Вы среди друзей и родных. Что бы ты ни сделала, Лулу, мы уже ничему не удивимся. Ты так похожа на свою дорогую матушку, – защебетала Изобел. – Просто разбойница!

Чарлз, наконец, пришел к ней на выручку:

– Не волнуйтесь, дорогая. Я закончу историю. Мы заключили пари – проигравший должен был сделать что-то возмутительное в общественном месте – любое, что велит победитель.

Луиза закрыла глаза. Если сейчас Чарлз Купер заставит ее плясать канкан, она даст ему пинка в самое уязвимое место его тела, как только они останутся наедине.

– Барон потребовал, – продолжал Чарлз, – чтобы Луиза пробралась на сцену оперного театра Монте-Карло и спела. Разумеется, в здании никого не было, кроме уборщиков. Но они побросали свои метлы и щетки, а потом стали божиться, что Луиза пела лучше Нелли Мельба. Они никогда не слышали столь своеобразного исполнения «Славного короля Венцеслава».

Вот как? И это все? Луиза была глубоко разочарована в себе.

– Рождественская песня в августе. Как вам не стыдно, дорогая, – шутливо укорил ее мистер Нейсмит. – Всего через несколько дней у вас будет возможность распевать рождественские гимны, сколько душе угодно. – Он поднял бокал с вином. – Тост за возвращение нашей блудной дочери и ее молодого супруга. Пью за здоровье мистера и миссис Максимилиан Норвич! Да встретят они много-много дней Рождества вместе!

– Правильно! Правильно! – Даже дядюшка Филипп поднял свой бокал. Чарлз поднялся и пошел вдоль стола, чтобы встать рядом с Луизой, его теплые ладони легли на ее обнаженные плечи. – Моя дорогая певчая птичка! Благодарю вас всех за теплый прием! Мне кажется, благодарность просто переполняет меня. Настолько, что я хочу поцеловать мою жену при всех, даже если этого не требует барон фон Штойбен.

Луиза запрокинула голову, чтобы изумленно взглянуть в его лицо. Ей хотелось попросить его немедленно вернуться на место. Но она слишком долго собиралась с духом. Он сломил ее сопротивление с непринужденностью опытного хищника, и их губы соприкоснулись.

Пусть так. Это было совсем неплохо. Быстрый, легкий поцелуй.

А затем его язык нахально раздвинул ее губы.

О-о. Вот это оказалось очень, очень неплохо. Ее сомкнутые ресницы затрепетали, и она потянулась ему навстречу – вопреки здравому смыслу. Впрочем, тетя Грейс говорила, что у нее его нет и в помине. Так зачем же противиться? Капитан Купер целовался прекрасно, нежно, однако настойчиво, его губы были влажны, но в меру – в общем, без излишней сентиментальности. Казалось, он точно знал, где коснуться языком ее языка, и Луиза почувствовала, что тает, как ее сорбе в шампанском.

Боже, это было просто божественно. Целую вечность она не позволяла целовать себя ни одному мужчине. Луизу бросало то в жар, то в холод, и температура в обеденном зале была тут ни при чем. Она отняла руку от скатерти, чтобы коснуться его лица, почувствовать, как колются темные щетинки, уже пробивающиеся на скулах, невзирая на то, что он брился не далее как сегодня днем.

Стол зазвенел – серебряные ложечки стучали о хрусталь, но восхитительный, коварный поцелуй капитана продолжался. Луиза понимала, что она-то может остановиться, но не могла придумать, как заставить отступить собственный язык и остановить сладкую дрожь, что пронзила ее до самых кончиков пальцев ног. Она вообще не могла думать. Да и захочется ли ей снова думать?

О, вот досада. Этот поцелуй ничего не значил для него – капитан просто отрабатывал свой гонорар. Но не перестарался ли он?