Читать книгу Ингредиент - Мехтиев Руслан - Страница 2

Что делать?

ВОТ ОН – тот самый момент.

Вся моя жизнь закрыта вакуумом, который освещает лишь единственная скудная красная лампочка, горящая светом моих ещё более скудных надежд – начать всё заново.

Мое слабое сердце ищет легких путей – что же мне делать?

Я уже не человек. Не человек, а двуногое бессилие.

Я извивающийся от боли комок нервов! И что же мне делать?!

Я должен что-то сделать с этим! Но что я могу из того что должен? Что я могу?!

Вопрос"что делать?» уже настолько утомил меня, что кажется мне даже смешным.

Я всегда отвечал на него очень просто и коротко – НИЧЕГО.

НИЧЕГО – это самое подходящее выражение, чтобы разъяснить мое положение.

Только сейчас, да, черт возьми, только сейчас я смог собрать свою жизнь из осколков, и только сейчас, я начинаю по-настоящему понимать это загадочное слово: НИЧЕГО.

Страх, одолевавший меня, лишь иллюзия в моём сердце; тайна, ведущая меня в подполье…

Je n’sais plus comment te dire….

(Не знаю как рассказать о себе…)

Я точно не помню, как очутился здесь, но я помню, что еще в самом детстве я невероятно разочаровался в мире. Еще тогда, в детстве, вселенная представлялась мне не более сложной, чем игрушечный дом из «Lego». Я не сомневался, что пресловутое «общество», членом которого мне со временем предстояло стать, окажется не намного увлекательнее и ярче мира моего воображения. Так, незаметно для меня самого, наметился один из определяющих факторов моей жизни. Я боролся со всеми этими факторами всеми своими силами, я бунтовал, но от того все мои разнообразные фантазии с самого начала моего взросления обретали привкус отчаяния.

Предупреждаю! У меня врожденная страсть противоречить; вся моя жизнь была, есть и будет, только цепью противоречий сердца и рассудка.

….Parole-Parole-Parole…

(Слова-Слова-Слова…)

Именно тогда, в детстве, меня и осенило – надо стать паяцем. Это была последняя попытка построить мост между собой и людьми и своей дурной семейкой. Но испытывая перед ней всеобъемлющий страх, я все- таки на окончательный разрыв не решился. Вот так и получилось, что шутовское кривлянье стало единственной связующей ниточкой между мною и миром. Гримаса улыбки не сходила с моего лица, в то время как душу терзало отчаяние. Шутовство стоило огромных усилий, я всегда находился на пределе моих сил и в любой момент мог сорваться.

Да, уж, с детских лет я совершенно не представлял, как живут мои родные, что их заботит, о чем они думают; и в то же время не мог примириться с их унылым существованием. Я так боялся стать похожим на них.

Ecoute – moi…

(Послушай)

Удивляет лишь то, что вся моя семья была ещё причудливей меня самого. То отец кричал на меня, чтобы я не ставил локти на стол за обедом, а сам ставил. То мать отчитывала меня за то, что я громко хлопал дверью, а сама хлопала еще громче. И так далее, я не буду всё перечислять. Воспоминания о детстве мне очень дороги и я не хочу омрачать их грустью. Если не учитывать то что свои школьные годы я не могу назвать, даже нормальными, из-за вечной травли, тогда я жаловался родителям, и слышал от них одно; – «Ты еще созреешь! Впереди тебя ждет еще много счастливых моментов, судьба в любой момент может все круто перевернуть»

У моих родителей, как и у всех людей, был свой «план жизни», действий, убеждений, принципов и так далее, но, как и у всех людей, этот «план» не работал.

В подростковом возрасте я перенёс скандальный развод моих родителей.

Поскольку моя мать страдала алкоголизмом, то по решению суда моей опекой занялся отец. Вскоре мои родители развелись и разъехались. Во всем они обвиняли друг друга: отец постоянно говорил, что это из-за моей матери он погубил свою блестящую карьеру штангиста, поскольку ему пришлось найти настоящую работу. А когда я встречал мать, она, в очередной раз погоняемая алкогольными демонами в крови, стучала по столу и говорила, что это отец довел ее до такого ничтожного состояния. Они еще долго судились и таскали меня по очереди по судам и куда-то еще.

….Parole-Parole-Parole….

(Слова-Слова-Слова…)

Восемь лет я прожил с отцом, на протяжении которых он хорошенько взбадривал меня своими подзатыльниками, якобы за то, что я в чем-то провинился. Я часто разговаривал с отцом, куда больше чем с матерью, он казался мне единственным человеком, с которым я мог бы поговорить. Я спрашивал его о личном, о детском. И как-то раз я спросил его; – «Папа, почему, я чувствую себя одиноким и некому не нужным?». На что он ответил; «Сынок, ты чувствуешь себя одиноким и некому ненужным, потому что так оно и есть. Но когда ты повзрослеешь, ты научился смеяться над всем этим». Почему-то я это хорошо запомнил. Как-то врезалось в память.

Как и любой нормальный отец – мой, пытался реализовать свой несбывшийся потенциал на своем сыне. Несмотря на то, что я с отцом и с матерью всегда были и останемся чужими людьми, между нами всегда была некая неописуемая пропасть, разделяющая нас. Отец часто спрашивал меня: – «Кем я хочу стать, чем хочу заниматься?»

Он говорил: – «В этом мире каждый должен чем-то заниматься». Я же не понимал этого, кто, черт возьми, придумал это правило; каждый должен чем-то заниматься?! Один и тот же вопрос: – «Кем ты хочешь стать? Определись» И как мне надо было ответить ему и сказать, что меня тошнит от этого вопроса?! Странно то, что мой отец спрашивал меня, точнее доставал меня этими тошнотворными вопросами, только тогда, когда мы ходили с ним на рыбалку. Он насильно приучал меня к своему новому хобби. Обычно на рыбалке с отцом мне вовсе не хотелось откровенничать с ним по душам, а лишь только хотелось броситься в озеро и утопиться от скуки. Сколько я себя помню, я всегда скучал; в детстве я страдал от скуки, будучи совершенно не в состоянии ее объяснить, в принципе, как и сейчас.

…Parole-Parole-Parole!

(Слова-Слова-Слова!)

Многие годы меня поучали и поучали, хотя меня никогда ничей совет не интересовал, я просто хотел, чтобы кто-то присутствовал, пока я разговаривал сам с собой, и решал действительно серьезные вопросы. (Хуже всего изображать спокойствие, когда в душе тихонько сходишь с ума)

Я ужасный сын и человек, хотя как человек по большей части странный. Наверное.

Вот и после восемнадцати лет, отец вышвырнул меня из дома, заявив, что я бездельник и, чтобы я брался за ум.

Вот так весь Мир, подсовывал мне свои желания! И я, как идиот, поверил.

Я спасал себя сам – самоанализ, самодисциплина, самообразование, самосовершенствование. Все это, кстати, не помогло, вообще ни капли, не помогло.

Ecoute – moi!

(Послушай!)

Все мое прошлое вспоминается обрывками.

И вот впервые за долгое время что-то проясняется и я возвращаюсь назад.

Что-то начинается, чтобы прийти к концу.

…Parole-Parole-Parole!

(Слова-Слова-Слова!)

Главная и особенная черта состоит в том, что все это вовсе неслучайность; будто все это с самого начала шло так, как и следовало быть.

Я слышу слова песни"Parole-Parole-Parole»

Я узнал эту песню! Да, это же «Dalida & Alan Delon»

Темно. Горячо. (Но почему-то холодно)

Как я попал сюда? Нет! Нет не может быть это безумие!

…Parole-Parole-Parole!

(Слова-Слова-Слова!)

Где-то в глубине моей души вспыхивает минутное колебание, которое безжалостно заглушает мучительный спазм, сотрясающий мой организм.

Нет последовательности – словно так и было.

Все хаотично меняется, принимает форму, и рушится – так всегда и было.

Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд! Этот взгляд. Чей же он?

Spirit Cooking

«Дух Кулинарного Ужина»

Душно.

Как же здесь душно, черт побери.

Ну и кто, в очередной раз, забыл включить вытяжку?!

Вечно мне приходится следить здесь за всем этим абсурдным беспорядком.

Но что тут поделать? Все приходится брать в свои руки.

У меня есть долг, рыцарская честь. У меня всегда все под контролем.

Какого черта, из кухни всё ещё доносится эта музыка?!

Много шума из ничего. Что-то, кажется…

– Быстрей-быстрей! Шевелитесь же вы, девчонки! Ну, какого черта так медленно?!

Кипеш доносился снизу, из кухни, я решил спуститьcя туда и навести порядок.

Спустившись вниз по лестнице, я свернул направо через дверь, далее через длинный темный коридор, открыв дверь, я прошёл сквозь клубы пара, и вмиг оказался на кухне.

Ну, и духота тут! Как я и подозревал, источником звука был наш Шеф-Повар Монсар.

Он всегда не в настроении. Всегда ворчит на всех. В данном случае объектом ворчания был, как обычно, его помощник Юрий. Обычно здесь еще орудует второй повар Альфред, но сейчас его нигде не видно. (Или его зовут Александр?)

Месье Монсар вечно всех оскорбляет. Хотя на самом деле я сомневаюсь, что он, таким образом, всех оскорбляет, просто он так специфически общается. Наверное.

Эх, все повара упрямы, эгоистичны и думают только о себе.

Я полагаю, что Шеф-Повар должен быть немного авантюристом. Ведь когда тебе дают людей в подчинение, ты не знаешь, что с ними делать. Из десятков человек на кухне лучшим может быть только один. Это сродни войне. Кухня сумасшедшее место, где всегда что-то кипит. Считайте, что повара кипят вместе с едой.

Вот только здесь есть лишь один нюанс. Очень важный, значимый нюанс.

Главный здесь я! Пусть замолкнут! Я сейчас со всем здесь разберусь!

– Ну, нарезай ты как человек! Быстрее! Душу! Вкладывайте душу в работу!

Так-так-так, по-видимому, они начинают готовить. Но зачем так шуметь, черт возьми?

– Месье Монсар, позвольте спросить, почему вы так кричите? Вас слышно, аж на втором этаже, попрошу вас говорить потише, когда придут гости. – Как только я высказался, мои слова были встречены негодующими возгласами:

– Потише?! Да как я могу быть потише в этой париловке для чертей?! Да, у нас тут заказ на два фирменных блюда, если я буду потише никаких гостей не будет!

– Но все же, месье Монсар, я попрошу вас соблюдать правила заведения. Ах, да и еще, пожалуйста, приглушите музыку. – (Я надеюсь, он не начнет в очередной раз бить посуду на эмоциях)

– Не доставай меня принцесса! Иди лучше делом займись! – Далее последовало какое-то невнятное бурчание, и я решил оставить шеф-повара наедине со своими кастрюлями.

Вопрос разрешен.

Почему он постоянно называет меня принцессой?

Я посмотрел на часы: шестнадцать, тридцать. Чёрт возьми! А официанток всё ещё нет!

Ну, ничего-ничего, у меня всегда всё под контролем. Если что, то я сам лично обслужу посетителей в качестве официанта.

В то время, когда я возвращался по длинному и темному коридору, позади меня раздавились крики Монсара:

– Где мой «руй», черт возьми?! О, боже, ну вы и медлительные! Поживеe! Живее, девчонки! И вы называете себя поварами?! Вы девчонки!

Да уж, Монсар знает, как задать рабочий тон. Он груб и нетактичен, но я уверен, что он находит в этом некое удовольствие, моральное. (Интересно, что такое руй?)

Ах, ну, конечно, чуть не забыл представить вам Альфреда. Это третий помощник повара. Наверное. Почему-то всегда забываю о нем. Незаметный он, какой- то.

Я вышел из кухни, и сразу же встретил Кандида. Это начальник охраны.

Но его робота, за это время еще, ни разу не была осуществлена, так как у нас всегда все спокойно. Мы же приличное заведение, в конце концов.

– Привет, Кандид, как жизнь? Вау, у тебя новый жакет? – Спросил Я, и пожал его руку.

Кандид Йенсен, семидюймовый увалень, его лицо покрыто шрамами, а голова лысая как бильярдный шар. В прошлом он был сержантом в Албанской Армии (или Румынской?) Он прошел много горячих точек, потом тренировал солдат спецназа, пока жизнь не занесла его сюда. Кандид частенько выпивает. Он носит с собой маленькую металлическую флягу и вечно прячет её во внутреннем боковом кармане своего пиджака.

…Parole-Parole-Parole…

Кто там идёт?

Это же посетители! (Я их знаю, я почти изучил их физиономии)

Как обычно, официанток всё ещё нет на месте.

Но ничего я сейчас разберусь, я все решу: я сам приму у них заказ, хоть это не входит в мои обязанности.

– Добро пожаловать, господа, очень рады вас видеть, позвольте ваше пальто.

По правилам нашего заведения, имена гостей не произносятся вслух.

Я провёл их к одному из столиков.

В заведении была тишина. Стоящий посередине рояль, пустовал. Обычно у нас играет живая музыка: разнообразные классические композиции. Но сейчас еще было слишком рано для этого.

Странно, что эти двое всегда приходят, тогда когда никого нет.

Посетители присели за столик, сказав, что уже заранее сделали заказ.

Я заверил их, что он вот-вот будет готов, и предложил отведать бокал изысканного вина, для аппетита и чего-то еще.

Внезапно на меня нахлынуло чувство «дежавю». Ощущение абсолютной нереальности происходящего периодически сопровождает меня всю жизнь. (Но сейчас я занят)

Мигом вернувшись на кухню, я спустился в погреб, и достал бутылочку Шато-Мутон-Ротшильд 1982 года. Проходя мимо, Монсар недоброжелательно посмотрел на меня своим единственным глазом, и сообщил, что блюдо скоро будет готово.

Забыл упомянуть, хотя я не уверен, что это вообще важно. У Монсара отсутствует левый глаз, на его месте красуется повязка, прямо как у пирата.

Как гласит легенда, месье Монсар потерял свой глаз, когда ходил куком на одном военном судне. Сплетники в нашем заведении говорят, что корабль, как раз возвращался после удачной операции. Солдаты умудрились где-то украсть фламинго, и решили попросить Монсара приготовить из него что-то вкусное. Но, каким-то образом птице удалось сбежать, он пустился за ней в погоню. Когда ему, наконец-то удалось ее поймать, Монсар попытался задушить ненавистную птицу, но та клюнула его в левый глаз, и он растекся по его щеке. Однако, он общипал, распотрошил, и зажарил эту дрянную птицу. Говорит на вкус, она была так себе. (Хотя я подозреваю, что это ни черта не было военное судно, а самое обычное грузовое судно, просто все в этом заведении балаболы.)

Ecoute – moi…

Я вернулся к клиентам с бутылочкой Шато-Мутон-Ротшильд.

Пока я наливал этот изысканный напиток, они вели дружескую беседу. Наверное.

– Мы стали крупнейшими производителями альтернативных источников энергии, энергии ветра, энергия солнца, это все чушь для отведения глаз, даже самому не верится, что все так купились на всю эту авантюру с экологией…

– Конечно-конечно, как не крути, все держится на нефти и не может обойтись без нефти.

– Большой адронный коллайдер уже в действии. Проект «Н.О.Й» вскоре начнется.

– «Эффект Манделы», тут сыграет свою значительную роль. Мы должны быть готовы.

– Я всегда готов. Вот только эти проклятые защитники экологии, словно кость в горле.

– Ты не горячись, если вдруг что, воспользуемся подставным лицом, якобы это очередная утечка или что-то вроде того. Все будут видеть только то что предрешено.

– Нужно увеличить поставки, время поджимает.

– Люди утратили веру в старый миф, они испытывает острую нужду в поиске нового. Они жаждут свободы, но до конца своих дней останутся в своих мыслях…

– Свобода? Зачем скоту свобода? Пусть народы пасутся, им ни к чему клич свободы.

– Отличное вино. Да, ты прав. Зачем скотам плоды свободы? Все предпочитают тьму низких истин.

– Ближе к делу! Наше дельце с нефтью мы чуть позже обсудим. Пока что мы будем тянуть время, до тех пор, пока наши акции не вырастут. А пока что у нас в стране иммиграционные проблемы…

– Иммиграционные проблемы? Нет ничего легче, чем заставить людей ненавидеть друг друга. Тебе ли не знать, что в Мире нет проблем. Все проблемы искусственны. Страны, что пустили этих нищих на свои территории, просто выполняют указание с выше.

– Перестань играть со мной в эти словесные игры! Прекращай мне заливать всю эту чушь, думаешь я поц, я знаю что ты затеял, будь аккуратнее, друг мой, играть на две стороны, так как ты играешь, дело далеко неблагородное. Подумай о себе, что с тобой будет за предательство, ОНИ не простят тебя, ОНИ не прощают ошибок…

…Parole-Parole-Parole…

Я подлил им еще вина, и они на миг притихли.

Полагаю что и так понятно, что они политики. Но я сам не мог вам об этом сказать.

Я обязан сохранять конфиденциальность наших клиентов.

Вернувшись на кухню, за заказом, я в скуке наблюдаю, как Монсар, делает последние штрихи, добавляет главный ингредиент.

Основной деликатес, нашего заведения. Наша визитная карточка!

Я встал у него за спиной и начал рассматривать его. (Рассматривать деликатес, а не Монсара, разумеется) После чего я наконец-то взял две тарелки с нашим главным блюдом. Выглядит и вправду красиво. Ну, прям очень-очень эстетично.

Подав главное блюдо клиентам, я отошел в сторону, и перед тем как удалится, я стал ждать, пока они попробуют его.

– Ты знаешь, я все еще чувствую себя странно. – Сказал полуседой мужчина.

– Тебя смущает поедание запретного плода? – Второй уже вовсю уплетал блюдо.

– Я все еще не уверен, в том, что оно дает такой сильный эффект.

– Не знаю как тебе, но мне очень помогает, я всегда заказываю «Запретный Плод"уже черт знает сколько, и чувствую себя просто восхитительно. Куча энергии, мозг работает намного лучше, а еще и оно дьявольски вкусно!

– Да, ты прав, да и найти что-то вкуснее, тяжело. Но что ты скажешь о готовке души?

– Ты не перестаешь меня удивлять, не думал что тебе известно о приготовление души. Это запретный прием. Это опасно. Побойся Бога, друг мой.

– Бога? Ха! Не смеши меня. Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия мира. Бог мертв! Бог не воскреснет. И мы убили его. Самое могущественное и святое существо, истекает кровью под нашими ножами и вилками.

– Послушай, тебе не кажется странным, что этот чудаковатый официант вслух разговаривает сам с собой? Он что думает, что мы его не слышим? Это так странно.

Ecoute – moi…

Наконец я удалился на балкон для персонала и закурил.

Мне больше не хочется думать о том, что происходит в этом заведении.

Время шло, и клиентов становилось всё больше. Вот она, моя робота. (скучно как-то)

Наконец- то весь персонал был на месте. Ну, наконец-то, они начали работать!

Я молча стоял и присматривал за официантами, контролировал процессы на кухне.

Постоянные посетители меня хорошо знают, мы с ними как друзья. Наверное.

Я бы рассказал вам, подробности, о том, как я попал на эту должность. Но вы должны меня понять, что если я вам это расскажу, то меня ждут крупные неприятности. Так что не обижайтесь, за скрытие этих нюансов. Очень важных нюансов.

…Parole-Parole-Parole…

Настал рассвет.

Заведение понемногу пустеет.

Все разошлись. Так тихо стало.

Наши повара и персонал так же начинают покидать заведение.

Официантки давно уже ушли. Вот же ленивые мрази.

И вот остался лишь Я и Кандид, который уже собирается уходить, как и я сам.

Но прежде он как обычно подходит ко мне…

– Наконец-то закончился, этот чёртов день!

– Ты имел в виду, закончилась ночь?

– Не важно! Завтра рано вставать, нужно снова явиться в суд. Может, выпьем, Эммануэль?

Мне не хотелось вам этого говорить, но меня так зовут.

– Нет, я устал, хочу поскорее вернуться домой.

– Не будь занудой и просто послушай меня! Я бы на твоем месте: «общался только со мной». Пошли на кухню. Завтра у меня суд, я хочу расслабиться…

Да уж, Кандид, разводился со своей женой, он мне все этим уши прожужжал.

Как упоминал Кандид; Судебный процесс всё ещё длится, а длится он уже целых три с половиной года. Его бывшая супруга, по решению суда, забрала почти всё его имущество, и даже дочку. Раньше они часто говорили о жизни, о жизни вообще: «Мне хорошо, мне плохо, скучаю по такой-то, хочу того-то, ищу новые цели». Обычно они лгали, не специально, просто так получалось, и постепенно это стало надоедать им обоим. Тогда они перешли к другой теме – разводу. Я не помню всех подробностей. Ну, ладно, помню!

Этот увалень мне все подробности своей проклятой жизни рассказал за короткий срок.

Погодите-ка! Как это я оказался на кухне?! Почему я до сих пор слушаю его?

– Представляешь?! Эта сука ещё забрала все мои медали. Ну, на кой чёрт ей эти железки?! Она просто хочет забрать всё, что дорого мне. Она подобным образом издевается надо мной! Она даже ребенка против меня настроила. Если я сдаю позиции на суде, то ради ребенка, чтобы этот ад для него побыстрее закончился, они же мелкие, они все запоминают. Я знаю, я уверен, что эта сука следит за мной. Она может быт где-то рядом. Может она сейчас в здании? Да-да, она способна и на такое! Способна! Ты не представляешь, на что она способна, чтобы испортить мне жизнь! А потом будет жаловаться этим чёртовым присяжным, какой я сумасшедший и опасный.

На самом деле я почти не слушаю его. (Ну, почти). Если честно прискорбное положение Кандида меня даже как-то забавляет. Наверное. (Я не собираюсь жалеть его, или давать советы, можно, конечно, дать совет, но нельзя поделиться разумом и тем более им воспользоваться).

– Годы ушли. А я превращаюсь, словно в старикашку. Я больше не чувствую себя живым. – Говорил Кандид и пролил скудную слезу. Но этим все не закончилось, этот увалень начал рыдать, как малое дитя.

– Ты же мужик! Прекращай ныть. – Тут я пытался его подбодрить.

– Я был одиноким снайпером! Я отслужил родине. И что с этого получил? Большую часть своей жизни я проживаю по привычке, я трачу так много сил, но это ничего мне не приносит. Ну, а теперь, судьба занесла меня сюда, втянув в новую игру.

– Чего?! Снайпером? Ты же говорил, что был пехотинцем или…

– Я был одиноким снайпером! – Повторял Кандид и плакал.

Вот же лжец! Каждый раз он мне заливает свои нелепые военные истории, чтобы заполнить чувство собственной важности, которое далеко в прошлом.

– Да, хватит ныть! Я сейчас с тобой разговариваю совершенно откровенно. И я совершенно не понимаю, что происходит у тебя в голове.

Черт побери, этот семидюймовый переросток своим нытьем вывел меня из себя.

Да ну его к черту, у меня своих проблем по горло, я его морально не потяну.

Кандид жадно пьёт из своей фляги. Да так, что мне тоже захотелось.

– Она может быть здесь. Что это?! Ты слышал шум? – Кандидa несколько раз скрючило весьма странным образом, лицо у него перекосилось, веки сморщились.

– Не-е это просто сквозняк. – Ответил Я.

– Это может быть она! Запомни, я всегда прав, только потом. Чёрт возьми, если она узнает, где я работаю, или что я вообще работаю; она точно меня упечет за решетку, за скрытие алиментов. Я не позволю ей этого!

В этот же миг, Кандид сорвался со своего места и вытащил пистолет.

Разве он не должен был сдать его после окончания рабочего дня?

Он передернул затвор. Это уже опасно, черт возьми! Это вообще боевой пистолет?!

Конечно же, я испугался, но мой страх приглушался его страхом.

– Ты слышал? Опять. Она здесь. Ложись! Она не должна меня увидеть!

В его тело словно вселился какой-то злобный демон, отравивший его разум.

Кандид всё кричал, но неожиданно он резко упал на пол, направив пистолет на дверь, и потянул меня за собой.

Я стукнулся подбородком об пол… – в моих глазах всё поплыло.

Да уж, не самая приятная беседа. Но неадекватные выкрики Кандида, мне не впервые встречаются. А вот пистолет это уже что-то новенькое. Я пытался сохранять мужество и делал вид, что не замечаю его странностей на пьяную голову.

Я решил взять все под контроль. (Сейчас я с ним разберусь!)

Встав, потирая свой подбородок, я сказал:

– Успокойся! Встань с пола и сядь на место. Ты же мужик! Возьми себя в руки, и спрячь пушку! Давай живо, встал я сказал! Сядь и успокойся!

– Она точно здесь, я тебе говорю!

– Ты просто переработал, вот тебе и мерещиться всякое. Ну, же вставай Йенсен! – Эти крики вырвались у меня непроизвольно, настолько искренне, что Кандид взглянул на меня, словно мои слова угрожали ему.

Кандид и правда, послушал меня. Он начал медленно подниматься, его огромная нелепая туша задела кухонные приборы, весящие на стене. По всей кухне раздался противный звенящий звук.

Дрожащими руками он спрятал пистолет в кобуру, и снова начал пить из фляги.

После, такого я чувствую, что и мне надо выпить.

– Ты прав! Прости меня, прости ради бога. Что-то меня паяет. Мне нужно держать себя в руках. Но, мне почему-то кажется, что она везде. Понимаешь? Везде! – Его глаза судорожно осматривали кухню.

– Не волнуйся приятель, ты просто перенервничал. Можно мне выпить?

Я обычно не пью, тем более на работе, но после эмоциональной нервотрёпки, что устроил мне Кандид, как тут не выпить, черт возьми.

– Конечно, держи дружище, составь мне копанию. Ты прав Эммануэль, прав, я просто устал от всего этого.

Он дал мне почти пустую флягу, но на дне всё же что-то было.

Я сделал глоток.

О-о-х, чёрт возьми! Я чувствую, что по моим кишкам проносится целое наводнение обжигающей смеси. Черт возьми, я сейчас вырву!

– О-х! Что это, черт возьми?! Водка или что?

– Что, какая водка?! Ты что издеваешься надо мной! Чтобы я пил, эту русскую дрянь! Это чистый спирт и немного обычной воды.

– Неудивительно, что тебе что-то мерещится. Ты сам-то не сходишь с ума пить такое?!

– С ума? Нет, я не схожу с ума, я сошел с ума еще за много лет до того как начал бухать. Хотя, по правде говоря, когда я сошел с ума, это было лучшее событие в моей жизни.

Не понимаю о чем это он. Мне плохо! Нужно выпить воды! Такое чувство словно внутри меня кто-то совершил теракт.

Чего? Он всё ещё что-то там говорит? Не хочу слушать его сплошной негатив.

Если я привыкну к чужому нытью или еще хуже думать негативно самому, то вскоре я могу начать улавливать мысли низкого порядка. Наверное.

Даже не знаю что хуже: слушать его или ощущать его вонючий запах пота и спирта.

– Эммануэль, ты ради Бога извини, что я вёл себя как псих. Просто я иногда не выдерживаю. Нервы сдают. Сам понимаешь, что со мной могут сделать эти люди, если моя жена расскажет суду, что я здесь работаю. Что мне ей остаётся сказать? Что я работаю в музее? Да, кто поверит в эту чушь? Мало того, что эта сука отсудит у меня все мои кровные и поседение песо, и я останусь с голой жопой на улице. Но и это не самое страшное. Ты ведь знаешь. Эти люди меня бы не простили. Они не прощают. Не прощают, Эммануэль. Эти люди не прощают ошибок. Кому как не тебе знать это. Ладно, теперь мне пора. Прости, я пойду. Мне завтра рано вставать, у меня суд. Извини ради Бога.

Кандид пожал мне руку и ушёл.

А-ай! – Ну неужели этот увалень не может нормально пожать мне руку?!

И снова…

Я остался один. Вскоре, я так же решил поспешно удалиться.

Закрывать заведение было ни к чему. Охранники уже были на постах. Наверное.

Моя обжигающая боль в желудке утихла.

Я сел в машину и поехал домой. (Жизнь множество дней. Этот кончится)

Но странное дело, по возвращению, на меня напала тоска, невыносимая и, главное, по мере приближения к моему дому, все более и более нарастающая.

Не в тоске тут странность, а в том, что я никак не могу определить, в чем это тоска состоит.

Чувствую себя человеком который стоит на коленях перед «капитализмом» и держи хуй во рту, боковым зрением видит, что земля плоская…

Позже… очень скоро.

Я приехал домой и припарковал машину в самом темном углу; вышел из машины, прибавил шагу, почти побежал, после нарочно свернул налево и в яростном негодовании очутился перед ярко освещенным подъездом… – моим подъездом. Убогий дом стоит в конце одной из многих улочек. Впрочем, остальные дома немногим лучше. Улица несбывшихся надежд, квартал, спущенный в дренаж жизни.

Вот я и дома. Eдва скинув с себя одежду, я рухнул в кровать.

День прошел. Я сгубил его своим робким образом жизни.

Одиночество… – оно хотя бы настоящее.

Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд! Этот взгляд. Чей же он?

* * *

Сегодня проснулся не стой ноги, ужасно нетерпелив.

Чтобы я ни делал, все мне не нравилось или, казалось, не заслуживало внимания.

С другой стороны, я не представлял себе, что могло бы мне понравиться или, по крайней мере, хоть ненадолго меня занять.

Сколько времени? – черт возьми, мне уже пора! Не теряя времени, я в спешке перекусил замороженными равиоли, завалявшимися в холодильнике. Закончив есть, я тотчас же оделся и в спешке подошел к двери.

Я не имею права опаздывать на работу!

Но неожиданно я начал чувствовать тошноту. (Вот же нeвезение черт возьми!)

Еда уже оказывала свое действие, меня сильно тошнило, к горлу подступала рвота.

Я думал; что тошнота пройдет, я даже вышел из квартиры, и спускался по ступенькам, но мне становилось все хуже. (Почему я? —

– в такие моменты я даже рад, что один, некто не видит моего унижения, моей буквально физической боли и рвоты – меня знобит, я один – спасибо, что я один и некому нечего не должен – в таком состоянии и положении)

В темном углу своей парадной я искал облегчения, старался преодолеть тошноту, от которой пустел мой желудок, сжимал кулаки, делал над собой усилие, топал ногами и в бешенстве глотал то, что готово было извергнуться изо рта.

Наконец я вбежал в какую-то подворотню, скорчившись, ослепнув от слез, застилающих глаза, и меня вырвало.

Мой желудок превратился в холодный тяжелый комок боли.

После всей этой рвоты, я сразу же пошел к своему автомобилю.

Но на парковке: на моём пути оказался странный и подозрительный человек в тёмно-коричневом пальто и какой-то рваной шляпе. (Бездомный или городской сумасшедший?)

Я бы не обратил на него внимания, если бы не одно но, его ноги были босы.

Именно нагота его ног привлекла мое внимание.

Все мои догадки построились не на его внешнем виде, а на его взгляде в мою строну.

ОН словно глядел на меня впритык, хоть и стоял через дорогу от меня.

Когда я шёл в сторону своей машины, этот чудак перешел дорогу и пошёл следом за мной. Это показалось мне чертовски странным и подозрительным.

Закинув свой зад в салон автомобиля, я запер двери и откинулся на спинку сиденья, весь во власти диких фантазий, съежился под кресло, чтобы никому не было видно, как я шевелю губами, и начал самым нелепым образом разговаривать сам с собой.

Безумие бушевало в моем мозгу, и я дал ему волю, вполне сознавая, что стал жертвой порывов, противостоять которым не в силах.

У меня чешется задница и я начинаю немного ерзать по креслу, такое чувство что в моей жопе есть что-то, что я должен вытащить.

Мало-помалу мое возбуждение проходит, чахнет, и я успокаиваюсь.

Я чувствую, как ноет у меня палец, и сую его за ворот рубахи, чтобы немного согреть.

И тут; меня буквально осенило: За мной следят. Без сомнения. Меня пасут!

Но кто? В моей голове только два варианта.

Первый; люди, которые прикрывают наше заведение.

Второй; государственный отдел по борьбе с преступностью.

Наверное, копы вышли на след, наше заведение кто-то сдал. И этот кто-то вполне может оказаться нашим бывшим клиентом – или же сотрудником? В подполье наверняка завелась крыса. Или же я настолько много знаю, что мои, так сказать, работодатели решили присматривать за мной и если что вовремя избавиться от меня?

Нежно нажав педаль газа, я наблюдал как ОН остановился в конце улицы и пялился на меня сквозь мое стекло. Наши взгляды соприкоснулись.

ОН словно что-то замышляет, что-то коварное, иначе на кой черт он сейчас пялится на меня? Его наверняка кто-то подослал.

Я отъехал, и мой взор больше не наблюдал этого чудака.

Весь путь, весь проклятый путь мысли о НЕМ не покидали меня.

На всякий случай я сделал парочку кругов по не нужным улицам, так на всякий случай, ведь за мной могут следить и на машине.

Нужно не терять бдительности и перестраховываться.

Я добрался до места назначения без происшествий.

В подполье было пусто.

Вдруг я услышал шум на кухне, и сразу направился туда.

На кухне был лишь один человек. Не помню, как его там звать. Я просто поздоровался:

– Привет. Чего ты так рано?

– Я всегда рано прихожу. Чтобы пораньше начать свою любимую работу. Я работою над своим индивидуальным рецептом. Очень специфическим рецептом. И когда я закончу его, это будет шедевр кулинарии. Но мне не хватает одного ингредиента. И я пока не знаю где мне его достать. Я работаю в авангардном жанре, готовя пищу нового поколения. Я занимаюсь приготовлением, выявлением, смешиванием рецептов для приготовления души. Я считаю, что быть интеллектуальным и способным может любой. А вот вкладывать душу, эмоции и личные переживания в свое дело это умеет далеко не каждый. Как учил меня наш шеф-повар Монсар; кулинария это язык, к с помощью которого можно передать страх, ненависть, счастье, красоту, волшебство, юмор, провокацию, культуру, в общем, все из чего складывается наша жизнь. Душа творится и готовится на земле, в течение всей жизни. – Вот же деятель, ха-ха, какие чудаковатые у него выражения у этого парня. Но почему я чувствую, что он в глубине души крайне озадачен и встревожен?

– Хочу воспользоваться случаем и попросить вас о повышении заработной платы.

– Зарплаты? Нее. Я тут не решаю ничего, парень. Ну ладно, мне пора работать, удачи с твоим искусством. (Значит Монсар и ему мозги промывает своей херней?)

Как там зовут этого парня? Вспомнил! Его зовут Фредерик. Наверное.

В любом случае, незаметный он парень. (Ха, зарплату подними ему! «ХУЙ ТЕБЕ!» хочешь заниматься искусством, будь готов к безденежью – и я кстати солгал, я раздаю зарплату в конвертах всем работникам, но я не могу влиять на ее количество, я тут не во власти, а просить за кого-то просто так я не стану, пошел он нахер черт галимый!)

Как только я покинул кухню, я увидел очередного помощника нашего повара.

Это был Юрий. Он весьма интеллигентно поздоровался со мной:

– Добрый день. Отличный день для работы, не правда ли?

– Ну, поживем и увидим, что сегодня за день.

– Вы как всегда первый пришли. Я восхищаюсь вашим отношением, к работе. Наверноe, вам тяжело следить здесь за всем? Ладно, пойду переоденусь, сегодня будет много клиентов, я чувствую это.

У Юрия была черная с рыжеватым отливом сильно надушенная борода. При каждом движении его головы меня обдувало волной духов.

Погодите, я вроде перепутал, это был не Юрий, а Альфред. Или нет? Может это всё же Юрий? Чёрт бы их побрал, я до сих пор не могу их всех запомнить, виной всему их одинаковая униформа, что сводит меня с ума, как же я ненавижу униформы, черт возьми.

Монсар по край не мере выделяется; я считаю это качество очень-очень важным.

Покидая кухню, я вообще забыл зачем я туда зашел.

Но неожиданно, я увидел самое милое существо на планете. Наверное.

Это оказалось панда. Она сидела в узкой клетке и жевала бамбук.

Жалко-жалко, что её сегодня приготовят. Она такая милая! Словами не передать.

Хотя, по правде говоря, от неё воняет. Полагаю, что это нормально.

И каким же образом Монсару удается так легко отнимать жизни животных?

А вот и сам месье Монсар. Сейчас я собственно не буду гадать, а сам его и спрошу.

– Месье Монсар! Разрешите поинтересоваться, как, черт возьми, у вас духу хватит отнять жизнь этой наимилейшей панды? Ну как?! Вы что не человек?

– Послушай, принцесса, я только что пришел на работу и мне хлопот и без тебя хватает. Послушай и запомни раз и навсегда! Во все времена, основным и самым значимым ингредиентом всегда является душа. Настоящий шеф-повар несет ответственность за смерть каждого существа, настоящий Шеф Повар забирает жизнь и приносит ее в жертву во благо другой жизни. Мы едим жизнь, чтобы жить. Все в нашей жизни дается нам в качестве дара, еще не означает, что все это будет игрушкой. Либо пользуйся жизнью, либо жизнь в конце концов использует или даже жестоко накажет тебя за то, что ты ею не пользуешься. Однако если ты проявишь терпение, тогда все, что тебе преподносится, станет в конце концов съедобным. Правда, не рассчитывай, что все это будет вкусным десертом! А теперь вали отсюда, мне нужно работать, в отличие от тебя, у меня есть дела.

…Parole-Parole-Parole…

Я покинул кухню. И поскольку я не способен смотреть на то, как наш мясник, эстет; Монсар будет готовить эту милейшею панду, пойду лучше прогуляюсь по окрестностям заведения и отвлекусь от этого негатива.

Я вышел на улицу подышать свежим воздухом.

Воздух здесь влажный, я бродил в тишине. Бродя по местной окрестности, я не позволял себе далеко заходить. Ведь скоро ждет работа.

Я вслушиваюсь в звуки существования.

Птицы кричат, щебечут. Большие деревья шевелятся. Все движется.

Первым моим чувством было тупое изумление, что я очутился под открытым небом, но я знаю, что все скоро смениться горькой тоской. Я даю голове своей полную свободу и позволяю своим мыслям течь беспрепятственно и непринужденно.

Пейзажи меня не очень вдохновляют, спокойствие полей меня не трогает, сельская тишина меня не раздражает и не умиротворяет. Лишь иногда меня завораживает насекомое, камень, упавший лист, или вот это прекрасное дерево. Иногда я могу часами рассматривать, описывать, разбирать на части дерево: корни, ствол, листья, каждый лист, каждая прожилка, еще одна ветка, и бесконечная игра различных, форм. Восприятие обостряется, становится более терпеливым и более гибким, дерево распадается и воссоздается в тысячи оттенков зеленого цвета, в тысячи одинаковых и все же различных листочков. Мне кажется, я мог бы провести всю жизнь перед каким-нибудь деревом, так его и не исчерпав и не постигнув его, потому что мне нечего постигать и остается лишь смотреть: ведь все, что я могу сказать об этом дереве, это то, что оно – дерево; все, что это дерево. И этого достаточно.

В этот миг, чудовищное и чудесное сливались в какой-то точке; эту-то границу мне хочется закрепить, но я чувствую, что мне это совершенно не удаётся.

Совершенно растоптанный, оскверненный, возбужденный и униженный в собственных глазах, я вернулся в подполье.

Ecoute – moi…

Глубокой ночью начался кипиш; клиентов было просто уйма.

Все так как предположил тот хорошо надушенный помощник Монсара.

На кухне кипела работа и мёртвая плоть обретала изысканный вкус.

В зале играл живой оркестр. Какая приятная музыка! Где-то я уже слышал её!

Э-х-х. Знаете иногда устаёшь следить за всем, ведь контролировать всё, почти не возможно. (Как же я устал, черт возьми, мои спинные мышцы словно изнеможенны, мой позвоночник вял как резинка)

Я встал возле двери, облокотился о нее и смотрел, слушал, чувствовал.

Я будто присутствовал на спектакле, наблюдая со стороны, на расстоянии, не принимая участия в происходящем действе, не будучи ни актером, ни статистом.

Окружен людьми и вместе с тем не среди них. Вот же скукотища. Суета. Все суета.

Иногда чувство скуки и суеты усиливает мою тревогу. Все посетители не были мне подобны, я отпустил себя, сдался, и как не странно, в этот миг я перестал понимать значения слов, которые произносили люди в подполье. Как будто они разговаривали на незнакомом мне языке. (Как же шумно) Все это было не реальностью, а лишь призрачным видением, иллюзией. Мне приходится быть в своих мыслях, потому что по сути дела, быть больше негде! Моя душа лишь звук в чужих ушах.

Я опьяняюсь бредом мечтания.

Тем временем. Я всё в суете смотрю на посетителей, закручивая свой ус на тонкий палец своей руки, и размышляю: «Я здесь за всем приглядываю, люди доверяют мне».

Как вдруг я почувствовал толчок в спину. И, по всей видимости, этот толчок был настолько силён, что он оттолкнул меня от проёма двери, и я чуть не упал.

Когда я обернулся, я увидел наглую физиономию месье Монсара.

– Не стой в дверном проходе, принцесса, ты мешаешь мне пройти!

Что за черт?! Я встряхнулся, переполненный злобой на Монсара, и сухо ответил:

– Что вы себе вообще позволяете?! Не обязательно толкаться было. – Крикнул я в ответ.

– Не надо стоять в проходе, черт побери!

– Не надо было толкаться! Это не красиво.

– Ты стоишь в проходе и бубнишь что-то сам себе под нос! Ты мешал мне пройти! Иди, разговаривай сам с собой в любом другом месте! Только не в дверном проходе!

– Вы могли просто окликнуть меня, но не толкаться же.

Неожиданно Монсар подошёл ко мне впритык, и посмотрел на меня своим единственным глазом. Его глаз словно был заполнен злостью. Он всё пристально смотрел на меня. На миг мне показалось, что он видит этим глазом всего меня насквозь. Все мои страхи, все, что я скрываю; все, о чем я думаю; все, что я никогда некому не показываю.

Монсар, тихо произнес, настолько тихо, что это нельзя даже назвать речью.

Это была словно вибрация, звучащая у меня в голове:

– Я вижу тебя насквозь. Ты конченый инцел! И мямля! Ты единственный работник заведения, который только бездельничает здесь, и разговаривает сам с собой. Не стой у меня на пути. Тем более не стой в дверном проходе, принцесса.

Монсар выговорился мне, и тут же ушел, а я всё так и стоял в ступоре.

Ой-ой, я что обосраться от страха должен был? Вот же черт неуравновешенный! – он назвал меня инцелом?

К чему мне этот негатив? Я просто сделал вид, что ничего не произошло, и вернулся осматривать заведение и его посетителей.

Неожиданно мои глаза заметили в зале незнакомое лицо, и чтобы вырвать себя из этого странного состояния, я решил обслужить клиента одетого в белоснежную длиннющую рубашку и таком же белом тонком платке на голове, что свисал ему до плеч.

– Здравствуйте сэр, чего изволите?

– Ас-салям алейкум. Я жду, когда мне подадут панду. Я приехал из самой Саудовской Аравии сюда, чтобы попробовать панду в вашем заведении, известном на весь мир.

– — Конечно-конечно. Но вам придётся немного подождать. Панда долго готовится. Сегодня это наше главное блюдо. Вскоре её вывезут на всеобщее обозрение, а потом вы сможете приступить к пиру.

– Я подожду столько, сколько нужно, хоть до самого судного дня.

– Что? Мне не послышалось или вы сказали судного дня?

– Вам не послышалось. Вскоре будет судный день. Отцы бросят жен своих, а жены будут есть детей своих. Люди забыли Аллаха. После чего, Аллах заставил людей забыть самих себя. Все забыли самих себя. Все мы уже мертвы, и ожидаем судного дня.

– Мертвы? Что вы имеете в виду? – Ну и на кой черт я переспрашиваю этот услышанный мною бред?

– Все в Мире предрешено великим Аллахом, даже мое появление здесь в вашем заведении и моя беседа с вами. Все не постоянно, в конечном счете, все формы растворятся и изменятся.

– Ну, понятно. Что ж, мне пора, сэр. Остальные клиенты ждут. Ваш заказ вскоре подадут. – (о чем он?)

Чудесно-чудесно, сегодня вечер Панды.

Я видел это существо на кухне. Оно и в правду милое, даже жалко его.

Но наш шеф-повар Монсар не знает жалости, он профессионал.

– Пошевеливайтесь! Слабокам не место на моей кухне! Живей-живей!

Я уже удалялся, как услышал, что меня кто-то зовет, при этом крича мне: Официант!

Я не официант! Но если этот мудак не прекратит щёлкать своими пальцами и кричать, то я могу и не сдержаться.

Конечно же, я подошёл к нему.

– Чего изволите?

– Официант! Официант?! Ну чего ты так долго, черт?!

Я не официант, черт побери! Мной овладело страшное раздражение. (Он что имеет что-то против меня?)

– Чего изволите, сэр?

– Я хочу заказать запретный плод.

– Я полностью к вашим услугам. Но вы уверенны? Сегодня наше блюдо дня – это Панда.

– Мне всё равно, я хочу запретный плод, и поживее давай, официантишка проклятый. Чего ты улыбаешься? Тебе смешно? Тебе смешён мой рост? Думаешь, я карлик?! Гном?! Или это, потому что я черный? Ты расист?! Расист?!

– Нет-нет, что вы, сэр. Я вовсе так не думаю.

Он и, в правду был карликом. Очень смешной и поэтому я не сдержал ухмылку.

Но почему он оскорбляет меня? (Если что, я позову охрану, и его вышвырнут на хуй отсюда, выкинут как кусок мусора, нет, как кусок огрызка!)

– Что, у вас все официанты тут такие странные? Эй, ты, что опять улыбаешься? Думаешь легко быть таким мелким?! Пошел ты вон!

– Нет, сэр, это не вы вызвали мою улыбку, сейчас я принесу ваш заказ.

– Только без соли и специй! Для сохранения продуктов из специй выделяли эфирные масла. Специи могут спровоцировать расстройства желудка, изменение артериального давления и даже рак. Кулинария подарок Бога. Соль и специи же подарок Дьявола. Пересолишь, и ты уже в земле.

– Без соли и специй? Это странная просьба, сэр. Но будет сделано, сэр.

– Да-да без соли и специй! Быстрей давай, я адски голоден! Погодь-ка! Твои усы? Ха-ха! Ты что думаешь, что ты француз?

– Я немедля передам нашему повару, чтобы он не клал соль и специи. Всё будет исполнено в лучше виде и вкусе, сэр.

Чёрт, этот неполноценный карликовый пакостник, меня совсем не уважает.

Может я, и правда, чем-то оскорбил его? Может мне стоит называть карликов лилипутами? Впрочем, не важно, я же не как не называл его. Я просто принял заказ, а он начал оскорблять меня. Проклятый карлик! Нет-нет! Проклятый лилипут.

Разумеется, я не держу зла на посетителей, клиентов. Все их угрозы, обиды и оскорбления я принимаю как одно из свойственных жизни неудобств и просто как свою работу и очередной неудачный денек. Я не обижаюсь даже на тех, кто сознательно стремился меня оскорбить и унизить. Неизбежность нужно принимать равнодушно.

…Parole-Parole-Parole…

Позже я принес заказ этому маленькому паршивцу, а он все продолжал меня оскорблять, называя меня офицантишкой. Но что особенно неприятно поражало в физиономии этого карлика – это отвратительная улыбка, не имеющая ничего общего с веселостью и благодушием, она выставляла напоказ его редкие белые зубы и придавала ему сходство с запыхавшейся собакой. Точнее шинком.

В данный момент официанты демонстративно вывозят главное блюдо, чтобы каждый мог увидеть его; тушеная Панда по-чилийски, чертовски острая.

Раздаются аплодисменты. Официанты раздают блюдо посетителям.

Слышится звон столовых приборов. Радостные голоса заполняют зал.

Мужчины разговаривают во время еды. Женщины едят разговаривая.

Музыка и вино все льются. Все счастливы! Моя работа выполнена.

Через пару минут, все уже кушали Панду.

Все новости трубят о том, что кто-то похитил Панду из китайского заповедника.

А здесь, на другом конце света, наши гости наслаждаются этим замечательным блюдом. Это всего лишь совпадение уверяю вас; Повода волноваться нет.

Они все конченые. И дети их конченые. И я конченый. К чему это я? Я иду домой…

Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд! Этот взгляд. Чей же он?

* * *

В одни из проклятых дней в моей пустой квартире, точнее в квартире, забитой ненужным барахлом – «ЭТО» вернулось ко мне вновь.

«ЭТО» вернулось! Вернулось за тем, чтобы быть услышанным.

Почему из моих глаз льются слёзы? Сколько уже повторяется эта ночь?

Ночь? И какой это чертовщиной я маялся весь день, черт возьми?

Мне нужно отвлечься. Абстрагироваться. Мне нужно спастись.

Как же я ненавижу и боюсь «ЭТОГО» проклятого состояния, когда отсутствие сил заставляет тебя лежать и пялиться в одну точку, а тревога требует что-то делать, а ты тупо лежишь и, беспокоясь задыхаешься.

Я решил почитать книгу – вот моё спасение.

У книг те же враги что и у людей – огонь, сырость, и их собственное содержание.

Но я уже столько всего прочёл, что сам и не знаю, что мне почитать.

И вот снова я остался с болью один на один, наедине.

Взяв свой Нет-Бук, я рыскал по сайтам в поисках интересных книг. Но в интернете я их не покупаю. Просто узнаю название, а потом направляюсь в любой книжный магазин. Знаю не экономно. Я весьма старомоден. (Я еще тот сноб)

Продолжая рыскать по сайтам, я ничего не нашёл. Проклятые онлайн книголюбы не посоветовали ни одну книгу, потому что рекомендуют только ту чепуху, только ту беллетристику, за продвижение которой им заплатили. Собственно, почему же беллетристика так популярна? Ведь это заведомо довольно скучно – читать ее.

Беллетристика, во всяком случае, довольно предсказуема. Читая беллетристику, читатель понимает, что эти тексты заведомо плохого качества, но то ли это умиротворяющая ласка банальности, то ли некоторая радость от того, что читатель совсем не глупее автора…

Ну, не понимаю, что люди надеются найти в книгах? Счастье? Смысл?! Смысл это всегда плохо. Эта проклятая тарабарщина лишь может кого угодно только свeсти с ума!

Вся эта писанина противоречит сама себе. Романы о людях, которых никогда не существовало. (Cтранное у меня сейчас чувство)

Черт побери! Теперь у меня нет ни малейшего настроения и желания читать!

Я полагаю, что нет нужды выходить из дома. По край не мере сегодня.

Лучше оставаться на диване и прислушиваться. Даже не прислушиваться, а ждать.

Вмиг я резко закрыл Нет-Бук. И я сделал это, черт возьми, не просто так.

Каждый из компьютеров имеет свой чип, а значит в каждый из них при желании можно проникнуть. Я не понимаю: почему нетбуки, ноутбуки и прочие не производят со встроенной заслонкой, которая бы закрывала вебкамеру?! Существует много вредоносных программ, которые могут получить доступ к компьютеру и наблюдать за пользователем. Ну что?! – Что, черт возьми, мешает производителям встраивать ползунок на вебкамеру? По-моему, это совершенно логично. Наверноe.

Серый хмурый день медленно перетёк в сумерки, а потом в темноту.

Начался дождь и серые, мутные капли омывали моё окно.

Каждый год, в сезон дождей, я вспоминаю о ней. Каждый год одна и та же картина.

Каждый год одни и те же воспоминания. Не появись она однажды, не было бы и всей этой истории. (Ну, ладно-ладно была бы эта же история, но только без нее!)

На меня наваливаются воспоминания – слишком болезненные воспоминания.

Мир снова погружается во мрак, а я – в его лютый холод.

Чем же себя еще себя занять, кроме погружения в самого себя?

Мысли о жизни моей всегда оставляют во мне лишь слабый привкус грусти, (грустно глубоко внутри). Капелька боли, которая быстро исчезла, как исчезают, скатываясь вниз по оконному стеклу, капельки дождя, оставляя след чем-то напоминающий вопросительный знак – как символ моей жизни.

Отложив Нет-Бук в сторону, я взял первую попавшуюся книгу, со знакомым запахом.

Свет я чуть приглушил и оставил гореть лишь одну лампу. В книге было написано что-то про реинкарнацию. Она когда-то принадлежала моей бывшей девушке Веронике.

Я вообще сохранил все её книги. (Непонятно только зачем).

Но сейчас у меня почему-то нет желания о ней вспоминать. (Нет настроения).

Моя квартира буквально забита книгами. Вся обстановка просто-напросто смахивает на колумбарий, где истекает мертвое время. Да уж, ну и бардак здесь, сплошной срач, Понятия не имею что это за вещи, фантики, какие-то штуки, пустые пластмассовые бутылки, какой-то кабель или провод, понятия не имею от чего он. До тех пор пока я не споткнулся, было все нормально. Мой бардак это хаос, в который вложено много труда.

Так странно, как-то незаметно я остался совершенно один в этой жизни.

Те, с кем я соприкасался, воспринимали меня как мимолётный эпизод.

Я неприметный камень, на распутье множества чужих дорог.

Взглянув на свой телефон, который в основном служил мне часами… – на экране; пятнадцать минут шестого утра.

Спать абсолютно не хочется. Сидеть в кресле и ломать голову надо всем, что случилось в последнее время, тоже надоело.

Я чувствую, что мне не хочется видеть людей, но и не хочется оставаться в одиночестве; не хочется сидеть дома, но и не хочется выходить; не хочется бодрствовать и не хочется спать. Мне больше вообще ничего не хочется! Не хочется работать, не хочется кушать, не хочется двигаться – только бы лежать в постели целыми днями.

Прямо сейчас, прямо в эту минуту; ЭТО – вернулось, пронизывая все мое существо и унижая меня, снова. Снова-снова, мне так плохо, но почему, ведь я давно переехал, начал новою жизнь, начал все заново, и зажил как человек, но мне снова так плохо, словно я снова умираю. Я понимаю, что исчезаю.

Тут я услышал ужасающий звук – хрип в собственном горле.

Не могу больше терпеть. Что это за чёрная дыра в моей груди?!

Я чувствую большой упадок сил. Начинается, как всегда, с лёгкой тошноты внизу живота и необъяснимой паники. Как только я понимаю, что «ЭТО» завладело мной, неприятное состояние без усилий становится непереносимым. Фантомная боль постепенно распространяется с зубов на челюсти и глазницы, а затем начинает жутко, безжалостно, изнурительно пульсировать во всех костях. На очереди хорошо знакомый пот покрывающий спину. Слёзы льются рекой как у ребенка, у которого отняли конфету.

Я засунул кончик своей подушки себе в рот и начал тихо стонать.

Стоны мои становятся какие-то скверные, пакостно злые, они продолжаются целыми ночами. Этот стон, выходил из самих глубин моего сердца.

Нервное возбуждение совершенно завладело мною, и как ни старался я избавиться от него, но ничего не помогало.

И вот; я силился себя успокоить, весь в поту от этих усилий.

Я пристально вглядывался во мрак.

Мне приходят в голову самые нелепые мысли, и все вокруг пугает меня.

Я задыхаюсь и умолкаю, я переполнен невыразимыми чувствами.

Я встал, распахнул окно, подставил лицо ветру. (Глубокий вдох!)

В соседнем доме танцевали; ветер доносил обрывки мелодий.

Через несколько минут я прихожу в волнение – «ЭТО» не дает мне покоя, оно то и дело возвращается и, наконец, совершенно завладевает моими мыслями и телом.

Вдруг мне чудится, будто я слышу чей-то голос, будто кто-то вмешивается в мои рассуждения, говоря сердито: «ПРЕКРАТИ НАКРУЧЕВАТЬ СЕБЯ САМОГО»

Мысли мои становились все исступленней. Наконец я соскочил с койки и стал искать водопроводный кран. Пить мне не хотелось, но голова была в жару, и меня тянуло к воде.

Напившись, я снова лег и решил уснуть во что бы то ни стало.

Закрыв глаза, я принудил себя успокоиться.

Я открыл глаза. Что было толку жмурить их, раз я не могу уснуть!

Все тот же мрак окружает меня, все та же бездонная черная вечность, сквозь которую не могла пробиться моя мысль. С чем бы его сравнить? Я сделал отчаянное усилие, чтобы произнести самое черное слово для обозначения этого мрака, такое ужасающе черное слово, чтобы мой рот почернел, произнося его: «ЭТО!»

ЭТО: Лингвистический тупик? ЭТО: экзистенциальный ужас?

ЭТО: что-то между панической атакой и апатией? ЭТО: пиздец.

Должен сознаться, что точное объяснение я до сих пор не нашел. И это не из-за моей глупости, боже мой, нет-нет, ну как такой хороший человек как я может быть дураком.

Как же удивительно; насколько же человеку может быть плохо без всяких на то физических причин.

Я вслушиваюсь в звуки, внимательно разглядываю комнату и всматриваюсь в окно.

Тяжело дышать, в моих легких словно застрял ком, я не могу сделать полный вдох и выдох. Усталый и напуганный я вновь встал с койки и открыл все окна в этой проклятой квартире.

Такое чувство, словно стены суживаются и воруют кислород.

Я замурован в безмолвии.

Не могу! Больше не могу! Не могу дышать!

«ЭТО» подставляет мое существование под сомнение.

Я больше не могу оставаться в этих стенах и в хаосе бесполезных вещей!

Я резко подорвался, по непонятной причине я начал бегать по комнате кругами, зацепив стены и один стул.

Внезапно я увидел перед собой чёрную дыру своего одиночества.

Сердце перестает биться, легкие отказываются дышать.

После чего я выбежал на улицу. Шел проливной дождь.

Я бежал по улице под проливным дождём в своих тапочках. Бежал, сам не зная, куда и зачем. Просто бежал, (Если я был бы удовлетворен я бы, наверное, остановился).

Мокрая ткань потяжелела и начала прибавлять весу.

Я промок до нитки. Но я всё ровно бегу-бегу и бегу. От кого? Куда? Для чего?

Мне кажется, что меня уже нет. Я лишь плод чьего-то воображения. Искорка чужого сознания. Кто-то выдумал меня, выдумал Мир, в котором я живу. Существую ли я на самом деле, или я лишь призрак – всем безразлично. Даже мне самому. Я конченый инцел.

Тем временем как я бежал, дождь внезапно закончился. А…Я.. НЕТ.

Я уже пробежал черт знает сколько километров, как вдруг я увидел; горящий диск, что восходил из недр земли – СОЛНЦЕ.

Луч солнца, внезапно выглянув из-за тучи, опять спрятался под дождевое облако, и всё опять потускнело в глазах моих; или, может быть, передо мною мелькнула так неприметно и грустно вся перспектива моего будущего, и я увидел себя таким, каким я есть сейчас?

Неожиданно у меня закололо в левом боку. Я заметно замедлил бег.

После чего я остановился, и посмотрел на этот огромный генератор, чьи лучи начали согревать меня. (Хотя скорей всего согревали меня вовсе не лучи, а мое бьющееся сердце, что гоняло мою кровь по всему телу)

Неожиданно я услышал первые песни только что проснувшихся птиц.

В правом боку всё ещё продолжались колики.

Но почему от этой боли я только начинаю смеяться? Как же больно! Ха-ха!

Слезы градом текут по щекам, смех мой больше напоминает рыдание.

Захлебываясь, я трясусь как паралитик, кусая губы, размазывая слезы по лицу.

Я хохочу. Я рыдаю. Я без сил падаю на землю и утыкаюсь лицом в траву и грязь.

Травинки забиваются в ноздри и рот. Я отплевываюсь, обгрызаю их, не переставая плакать, «СМЕЯТЬСЯ» «РЕВЕТЬ» «ВИЗЖАТЬ» «СТОНАТЬ».

Я кричу, визжу, реву, смеюсь о том, что ни во что не верю и что все бессмысленно, но я не могу сомневаться в собственном крике, визге, боли; я должен верить хотя бы в собственный протест.

Я катаюсь по мягкой и влажной траве, по остаткам грязи, я словно тону в ней.

Меня вот-вот разорвет на части от переполняющих эмоций.

Мука, похожая на восхищение.

Мелькает мысль, что сердце на самом деле может не выдержать такой нагрузки.

Это и пугает, и веселит одновременно.

Я сажусь на задницу, поднимаю голову вверх и начинаю выть как брошенный пес, срывая непослушными от переполняющей их энергии руками пучки травы и разбрасывая их в стороны. Вой переходит в утробный рев. Я махаю конечностями как плетьми.

Я подобен грудному ребенку, который не знает, что делать со своими конечностями.

Слишком много «Я»? Этого всегда слишком много, от этого и все проблемы.

После валяния на сырой земле я встал и отряхнулся, но это было бесполезным.

Все мое тело было покрыто размокшей грязью, кажется, она даже попала ко мне в трусы. Не знаю, что на меня нашло, но та пустота внутри меня на некоторое время исчезла.

Вернувшись домой, конечно, же я сначала принял душ.

Потом я, не медля, выпил полстакана, отличного ирландского виски.

Не то чтобы я злоупотребляю, просто это так; для сна.

Я считаю, что алкоголь в малых дозах безвреден. Но этих ничтожных алкогольных граммов мне было недостаточно.

Я беру бутылку с русской водкой и выливаю ее содержимое себе на лицо. Прозрачная жидкость приятно холодит кожу.

Нет мыслей. Тишина. Спокойствие и что-то еще.

Я делаю несколько больших долгих глотков и чувствую, как прохладный ручеек бежит по пищеводу и обрушивается в желудок маленьким водопадом, который самостоятельно нагревается и превращается в горячий источник. Это ощущение окончательно приводит меня в чувство.

Я выпил стаканчик и налил второй. А потом еще. Так уже лучше, черт возьми!

Я начинаю чувствовать что-то вроде веселья. У меня часто бывают такие движения души, такие порывы навстречу радости, даже счастью, но недостаточно сильные, к сожалению, они быстро затухают. Я жду и ничего не ожидаю.

Пьянство для меня – это истерическая реакция на собственную несостоятельность и немощь. Своего рода, бегство от сновидений повседневности.

Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд. Этот взгляд. Чей же он?

* * *

ЭТО кончилось утром. Точнее в обед. День был нехороший.

Я валяюсь в кровати, спина моя стала частью простыни. Не хочу вставать.

В комнатке темно, на дворе пасмурно.

Голова у меня болит и кружится; лихорадка кралась по телу моему, по существованию моему, по костям моим, по боли моей, по унижению моему и где-то еще.

Как мне кажется, прошлой ночью, мне снился чертовский странный сон.

Точнее это не совсем был сон. Словно всю ночь я спал не один, а с Вероникой.

Но она давно покинула меня. Так странно. Прошлую ночь, я буквально чувствовал тепло её тела, она обнимала меня, и как обычно не произносила ни слова.

Означает ли что- либо, этот сон? Нет-нет, я не верю в тайный смысл снов. Сны, это просто подсознательная капсула, которая таит в себе элементы памяти, то есть, всякой чепухи и смеси в виде каши, которой нам и снится.

Но это ощущение?! Что это? Галлюцинация, иллюзия, мираж?

Все это было слишком реально. Впрочем, эти соображения глупые и, во всяком случае, преждевременные. Человек всегда видит сны, просто в бодрствующем состоянии все эти сны подавлены. Но почему сны именно такие?

Еще один день. Сегодня я проснулся один. Что и не удивительно и даже логично.

Странные ощущения прошедших дней кажутся мне просто смешными, я не в состоянии их понять. Инстинктивно я избегаю опасных мыслей. Наверно.

Тишина. Очень тихо. Неестественно тихо.

Мое сердце наполнилось страхом. Тело почти не мое. В глазах все плывет.

Но через пару секунд, все становится еще ужасней. Это моя комната? Но где здесь я?

Даже не слышно звука стрелок часов. (А у меня вообще есть часы?) Вроде бы у меня нет часов. Есть часы только на мобильном телефоне. Не помню, чтобы в ближайшее время мне кто-либо звонил

Я думаю, что у меня болит левая почка. Или правая?

Впрочем, я ни черта не смыслю и не знаю наверняка, что у меня именно болит.

Может выпить что-то для профилактики, какое-то лекарство?

Ха, ну, конечно, нет! Это я просто пошутил, я никогда не принимаю лекарства.

Лекарства не лечат болезни. Это обман медицинской монополии.

Еще недавно героином лечили кашель, опиум выписывали как болеутоляющее средство, а ртуть считалась лучшим средством от венерических заболеваний.

Всего сто лет спустя мы почему-то уверены, что теперь на прилавках аптек и в больницах – исключительно целебные препараты.

«Глотай и не думай!» – вот лозунг коммерческой медицины. Почти все современные аптеки стали настоящими супермаркетами, и больше половины товаров в них вообще не являются лекарствами. Вот же негодяи! Они, что думают, что все люди дебилы?!

Да все давным-давно знают, что лучшее лекарство от всех болезней это сода!

Сейчас соду можно применить практически везде. Это одно из немногих универсальных доступных экономичных и проверенных средств современности.

Помыть посуду? Да, пожалуйста. Почистить ковер, раковину, ванну? Не проблема.

Сода устраняет плохие запахи. И излечит от многих заболеваний. Именно благодаря влиянию на кислотно-щелочной баланс организма.

Я не лечусь и никогда не лечился, хотя медицину и докторов уважаю. Но уважаю лишь за их «артистичность». Искусство медицины заключается в том, чтобы развлекать пациента, пока природа занимается лечением болезни. Или усугублением. Скорее всего, я просто просквозил поясницу, и это не удивительно – после недавней экстремальной пробежки. Я отказываюсь, что-либо предпринимать, буду ждать, пока само пройдет.

Лёжа на кровати, я словно чуял специфический запах Вероники.

Но, это, же невозможно, ведь я уже давно переехал, она никогда не была в этой квартире. Наверноe, это всё моя фантазия. Но это чувство в груди, оно заставляет поверить в иллюзию.

Поднявшись с кровати, я направился в ванную.

Принял душ, я привёл себя в порядок. Еще один день?

После чего я сразу натощак выпил стаканчик соды. Замечательно!

Соду натощак применять необходимо потому, что в желудке с утра нейтральная среда: не преобладает ни кислота, ни щелочь. В первую очередь выравнивается кислотно-щелочной баланс организма, происходит биохимическое равновесие; восстанавливается обмен веществ в организме, так же ткани снова пополняются кислородом, и не возникает кислородного дефицита в организме.

Открыв свой шкаф, который забит моими любимыми костюмами.

Костюмы, рубашки, галстуки, жилетки, туфли, всё от: «Van Laack»«Piacenza» и что-то еще – и это даже не начало моей коллекции – всё без исключения в строгом классическом стиле. Стиль, это очень важно, я должен иметь лицо, у меня же имеется авторитет, люди смотрят на меня. И кого они видят? – модного, стильного, ответственного, классного парня, на которого можно положиться. Поскольку у меня на работе нет спецодежды, я предпочитаю появляться перед посетителями как человек, который представляет наше заведение в правильном ключе.

Я люблю одежду – это мой фетиш.

Как говорится; встречают по одёжке, а провожают по ее качеству.

Стиль- это простой способ говорить сложные вещи.

Одежда, обувь, аксессуары… – самый распространенный объект фетишизма.

Ничего удивительного, ведь они непосредственно соприкасаются с человеческим телом и, по ассоциации, могут легко «замещать» его.

Шмотки и прочие побрякушки – все в этом мире мне не принадлежит, просто я и вещи иногда находим друг друга.

Вдруг, я решил прогуляться. Так сказать, проветрится в своём новеньком, недавно выглаженном пиджаке от «Ralph»

До работы ещё много времени (Эх, а я так мало поспал!)

Я вышел на улицу. Если честно, мне просто хочется немного пройтись, хочется заглушить ту тревогу, которая снова овладела мной.

Наконец-то, еле-еле, (Морально), дойдя до парковки, я сел в свой"Renault Capture»,

После чего надавил на педаль газа. Послышались звуки тихого и приятного мотора.

Мы с моей малышкой тронулись с места.

Но как только я нежно нажал педаль газа, я увидел ЕГО.

ОН снова пялился на меня?

Я не в первый раз встречаю его. ОН частенько здесь ошивается.

Этот чудак в безвкусном, светло-коричневом пальто и какой-то проклятой панамке, словно нарочно пялится на меня (ОН меня перепутал с кем-то?)

Что ему нужно, неужели он кого-то видит во мне, он обознался или может он просто смотрит не на меня, а на мой «Renault Capture»? (ОН просто хочет быть таким как я?!)

Да, черт возьми, он завидует мне, он хочет быть таким как я.

Я классный – это единственное рациональное объяснение ВСЕГО.

Я все ехал по городу, и чувство преследования меня не покидало.

Это уже не впервые я встречаю этого загадочного человека в светло-коричневом пальто, он постоянно попадается в моём районе, и нарочно раздражительно пялится на меня.

Неужели мои подозрения верны? За мной следят, спецслужбы?!

Как вдруг неоткуда на дорогу выскочил велосипедист.

Мои мысли прервались, и я резко ударил по тормозам. Я чуть не сбил человека!

Мы едва не столкнулись, этот урод, еще и начал возмущаться:

– О, Боже! Вы меня чуть не сбили, мистер! Прошу вас впредь быть осторожнее!

Приоткрыв окно, я тяжело вздохнул и выдохнул чувство адреналина.

Я хотел извиниться, попросить прощения, но из моих уст, словно не по моей воле, вылетели следующие слова:

– Ты сам вылетел на дорогу! Поц, смотри куда едешь!

– Сам иди черт паршивый! – Этот негодяй сел на велосипед и быстро умчался прочь.

Такое чувство, что все водители, все пешеходы, наблюдали сору.

Проклятые велосипедисты! Ездят тут и даже по сторонам не смотрят. А когда проявляешь водительское мастерство и спасаешь их от смерти, то они ещё и возмущаются! Хотя я, наверное, перегибаю?

Может мне не стоило так кричать на парня? Нет! Он сам виноват! К чертям его!

От всего этого у меня начали болеть виски.

Припарковавшись в одном из районов, я вышел из машины и направился в первый попавшийся переулок. Не то чтобы я планировал сюда ехать, просто я ехал, куда глаза глядят, и теперь я здесь. Подумываю прикупить себе книг. Художественная литература мне осточертела. Хочется, чего-нибудь новенького. Библию Сатаны – например.

Теперь я знаю, что прикуплю, только нужно найти книжный магазин.

А где это я? Куда я забрёл?! Вырванный, не знаю как, из обычного хода вещей, я оказался ввергнутым в непостижимый хаос, в котором ничего не различаю; и чем больше думаю о теперешнем своем положении, тем меньше могу понять, где я нахожусь.

Так-так-так …. тут вроде станция метро неподалёку?

Недалеко от станции располагался Китайский квартал, который плавно переходит в Арабский. В одну сторону от станции метро начинается бульвар с китайскими девочками по вызову. В другой стороне базар, где торгуют краденными вещами. Наверное.

Проклятые иммигранты загадили все улицы, но чтобы не вызывать в душе негатива, этот уличный бардак я буду воспринимать как городской контраст.

Ах, какой дивный денек! Так классно, все движется.

Я буквально проникся этим радостным днем, сегодня я люблю людей и мир.

И зачем я пошел в сторону базара?

Пойду я в Китайский квартал, погляжу что там, я не спешу, пройдусь по барахолкам, может, присмотрю себе, что-нибудь там.

Я долго еще бродил по улочкам, иногда даже намеренно наматывал круги, чтобы выгулять свое одиночество, ни о чем не думая, потом безо всякой надобности постоял на каком-то углу и свернул на боковую улицу, хотя у меня не было там никакого дела. (Мне кажется или все прохожие смотрят на меня?)

С наигранной бодростью, я все шагаю по сырому асфальту.

Тем временем, я повернул за угол, прошел по тихой улочке мимо домиков

с садиками я снова испытал ощущение, что совершил большое путешествие.

Как вдруг я увидел магазинчик. И где это я? Странно. Я частенько прогуливаюсь по городу и впервые замечаю все эти улочки! Может городские власти расширяют район?

Я не помню, однозначно, эта улочка мне незнакома, черт возьми, ее раньше здесь не было. Наверное.

Вот и он: книжный магазин! (А разве я его искал?) А что я вообще хотел купить из книг? Неважно, зайду и посмотрю, что там есть. Как только я подошёл к двери, я увидел надпись, большими чёрными буквами: «Только красивые люди могут читать. Просьба некрасивым людям не заходить в магазин».

Что за чушь? Наверное, это просто шутка.

Я зашёл в магазин.

Дверной колокольчик у меня над головой прозвенел громко и отчаянно.

Первым же делом я увидел продавца. Или продавщицу?

Одно из двух: Или же это мужчина в японском кимоно с веером в руках, либо просто уродливая женщина. Эта неопределенность молвила:

– Ты не видел табличку на двери?

– Что? Но я, как бы, думал, это не всерьез, что это просто невинная шутка, как и я сам.

– Пошёл вот отсюда!

– Так, спокойно! Только не надо хамить! Все нормально.

– Я сейчас выйду из-за прилавка и вышвырну тебя, урода, отсюда! Читай надпись на двери!

– Тихо. Спокойно. Успокойтесь. Не стоит так хамить посетителям. Я очень хороший и классный человек.

Чёрт возьми, даже по голосу я не могу разобраться в этом андрогинном продавце.

Этот трансвестит или уродливая женщина меня раздражает. Я взмахнул правой рукой, и указал на первую попавшуюся полку. Книг там было не так уж и много.

– Я хочу купить все эти книги! Не знаю только зачем? Ну как обычно!!

– Покупка книг хорошая идея, ах, если бы можно было бы также купить время на их чтение. Ну, ладно. Покупай и проваливай, уродец.

Ища интересную мне книгу, и Библию Сатаны, Я все думал: «продавец, продавец, или продавщица?» Загадочный, бесполый продавец, был одет в классическую японскую юкату. На юкате были нарисованы силуэты солнца и лепестки розовой сакуры. Оно всё махало перед собой веером с японскими, а может и китайскими иероглифами.

– Прекращай бубнить себе под нос! Покупай, поторапливайся, ты оскорбляешь меня своим уродством! – Он или она всё повторяло это. Надоел. Или надоела. О-о вот! Куплю эту книжку! (Не знаю только зачем?) Я увидел очень странную книгу, точнее ее цену и не сдержал своего удивления.

– «Тот кто ищет солнце» Цена, один миллион долларов?! Что за бред, да что это за цена такая и кто написал эту книгу?!

– Это я! Хотя по правде говоря, я никогда не хотела быть писательницей, я всегда мечтала стать Манга́кой. Так странно. Во время написания этой книги, я разрешила многие жизненные проблемы. Смешно? Писательство оказалось, мощным способом излечения от всех бед и проблем, и после написания, жизнь становится такой как надо. Писательство, просто развлечение, и оно прошло. – Ответила неопределенность, размахивая своим веером.

– Вы автор? Но почему такая неадекватная цена, там, что расписан рецепт от рака?

– Неважно. Покупай и поторапливайся!

Подойдя к кассе я рассчитался своей карточкой и начал понемногу жалеть, что купил книги, которые по большей части мне к черту не нужны. Как и все остальное, что у меня есть.

Стоя у прилавка в тупом удивлении, пораженный, уничтоженный, я делаю шаг к двери и снова останавливаюсь.

Я пристально гляжу в стену; там, на кожаном шнурке, висит колокольчик, а под ним связка веревок.

– Ты чего пялишься? Ты что предполагаешь мою половую идентификацию?

– Ей богу, ничего я не предполагал. И вообще, мне все равно. – Сказал я, после чего сразу же рассчитавшись с этим непонятным и грубым продавцом, я выложил за гору макулатуры целые двадцать одну тысячу йен.

Я покинул этот поганый магазин со странным специфическим запашком.

И вот я тащусь с пакетами полными проклятых книг по узкой улочке.

С каждым метром пакет с проклятыми книгами становился тяжелее.

Я даже без понятия, что я там купил. Но это не важно, я всё ровно всё прочту.

Я долго вспоминал, где я припарковался. Это вечная проблема любого мегаполиса.

И так, грядёт весьма серьёзный вопрос; Где, черт возьми, я припарковал машину?

Тем временем, пока я искал свою машину, на улице проходила какая-то демонстрация. Молодой человек очень громко агитировал через картонный мегафон:

– Внимание! Внимание! Не проходите мимо, и услышьте о зверстве над животными! Ежегодное массовое убийство дельфинов в Дании у берегов Фарерских островов! Трудно поверить, что в цивилизованной Дании может такое происходить. Ежегодно на Фарерских островах в Дании собирается огромное количество людей, каждый из которых жаждет только одного быстрее убить калдеронских дельфинов! По инициативе международных организаций, активистов и просто небезразличных людей, мы все объединились, чтобы остановить убийства…

Игнорируя его, я просто прошел мимо. Но вдруг, этот парень протянул мне какой-то флайер, после чего он с видом человека, который хочет что-то продать.

– Здравствуйте, я представляю общество защиты Китообразных и Дeльфиновoдных. Я сообщаю обществу, что двадцать девять меpтвых кашалотов найдено на берегу Германии, но самая страшная находка оказалась в их желудках. Их желудки были полны пластиковых отходов. И это говорит о том, что люди должны прекратить делать из океана свалку для мусора. – все говорил парень. Он всучил мне брошюру. Как странно. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах этого молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. – Зачем он идет за мной и рассказывает все это?

Я взял флайер и ответил: – Спасибо, приду домой, прочитаю.

На самом деле, я взял флайер просто из вежливости.

– Благодарю вас, за то что выслушали. Мира вам и благодати, великолепия, преуспевания и великолепия, любви и гармонии вам и вашим близким.

Я пошел своей дорогой. Cолнце только что село, дневная теплота оставалась еще не надолго в воздухе. А..Я..НЕТ.

* * *

Сегодня утром я рано подхватился с постели, вскочил с волнением, словно прямо сейчас, прямо в это мгновенье, что-то начнет совершаться.

Что-то очень-очень значимое!

Я верил, что вот-вот, сейчас, прямо сейчас наступает и непременно наступит какой-то радикальный перелом в моей жизни.

Вот-вот он наступит.

Увы, ничего не произошло.

Вообще ничего. Сегодня явно не мой день, не та нога, не та постель.

Сегодня я явно не в себе, ну или чересчур «в себе».

Ладно, подожду, я подожду, пока время пройдёт, точнее исчезнет.

Все как обычно; утро было обычным, настолько обычным, что это даже разочаровывало. Меня калечит само мое существование. Я не живу, а едва протягиваю.

Из-за скуки и той обычности я включил телевизор.

Я редко смотрю телевизор, обычно он даже не подключен к розетке.

Но на сей раз, я решил включить его.

Кажется, я не включал его с тех пор, как переехал в эту квартиру. Тупо щелкая каналы бесполезных реклам, я вдруг наткнулся на новости, сообщающие о том, что «Многие жители против принятия беженцев; мы не хотим видеть этих нищих иммигрантов на наших улицах, которые уже из-за них становятся трущобами!»

Тут я и переключил…

Но вдруг, по этому проклятому ящику показывали повтор трансляции; как на улицах проходили массовые демонстрации. Это было сегодня?

Около сотни людей вышли на митинг против эксплуатации Дельфинов.

Все участники были одеты в майки и кофты, на которых были изображены разнообразные издевательства над дельфинами. В руках у них были плакаты, на которых были разнообразные надписи: «Дельфины лучше, чем люди», «Дельфины не просто рыбы»«Долой эксплуатацию» «А тебе нравится, когда тебе кидают мячик?»

Должен сказать, что выглядит все это довольно забавно. Забавней, чем иммигранты.

По ящику транслировали как, протестующие шли по улице и скандировали свои лозунги, но неожиданно кто-то начал драку. Начался полный хаос, все начали бить всех.

Все, кто попадался под руку гневным демонстрантам, получали свою порцию их мнения по поводу несправедливости по отношению к дельфинам.

По всей видимости, все жители полностью игнорируют происходящий хаос, который творится снаружи.

Неожиданно я вспомнил про флайер, который мне вручил парень из так называемого общества защиты Дельфинов и кого-то еще. Найдя скомканную брошюру в кармане своих брюк, что лежали в шкафу, я разгладил ее. И чего это я вдруг вспомнил про эту брошюру? На данной брошюре было нарисована стая дельфинов, плывущих по морю на фоне восходящего солнца. Сев за стол, я открыл ее и начал читать: «Дельфины -это не рыбы!» «Высокая степень самосознания и социального сознания позволяет Дельфинам проявлять эмоциональное сочувствие» «Не надо думать! Дельфины, просто классные»

В нижней части брошюры я увидел адрес сайта их сообщества.

Я решил посмотреть, что у них есть на этом сайте.

Присев за стол, я взял Нет-Бук, и сразу же открыл интернет страницу. Я начал просматривать их сайт и, около часа я обогащался информацией о дельфинах и китах.

Через Нет-Бук, за мной могут следить, но я не подам виду, вот же глупцы, они не на того напали! Достижение технической цивилизации – это костыли человечества.

В конце концов, я зашел на форум, решив пообщаться с защитниками дельфинов.

Господи, боже мой, здесь в интернете больше страсти, чем в реальной жизни.

Я открыл последний топик – там вовсю шло обсуждение последних событий:

– «Джерри в больнице, говорят, что он пробудет там около месяца»

– «Ничего, мы еще поквитаемся с этими ублюдками. Вместе мы сила!»

– «Кто-то знает, кто напал на наших парней во время протеста?»

– «Нет, пока нам не удалось обнаружить их. Но мы ищем этих провокаторов»

– «Вряд ли нам удастся их найти, на видео не видно, кто это начал. Я уверен, что это правительство устроило эту подставу, они хотят выставить нас агрессивными психопатами»

– «Им плевать на всех! Они хотят и дальше расчленять нашу родную планету! Климат ухудшается! Вскоре ни людям, ни дельфинам не будет здесь жизни»

– «Как они могли повестиcь на эту провокацию? Теперь нам будет действительно тяжело оправдаться в глазах общества»

– «Нашим обществом руководят сумасшедшие люди. Преследующие сумасшедшие цели. Я думаю что понимал ЭТО когда мне было 16 лет, всю свою жизнь я выражал это по разному, всю свою жизнь я пытался это сказать, но сегодня я могу это сформулировать; Нужно стать Сверхчеловеком, но само понятие „сверхчеловек“ запрещено, это запрещенное понятие, запрещенное слово и Фридриха Ницше запретили, запретили понимать Достоевского, запретили Джека Лондона. Почему сверхчеловек это запрещено? Потому что сверхчеловека невозможно контролировать! Сверхчеловек против системы капитализма! Сверхчеловек это свобода, ОНИ боятся свободных людей, они боятся сверхчеловека, потому что сверхчеловек их всех перехуярит, сверхчеловек отберет у них ВЛАСТЬ! Поэтом всем этим мразям не нужен сверхчеловек. Что такое сверхчеловек? – Правительство и вся элита ЭТО мрази! Так говорил Заратустра. Вам нужен лидер! И я лидер!! Объединившись у нас будет сила, и сила эту мы покажем в дельфинарии! Вы все дети! Дети которым нужно проснутся! Проснутся и поднять флаг!! И флаг наш будет черный. Черная энергия, черная сила, черный флаг, белая буква „А“. ЭТО символ нашей силы. ЭТО символ нашей смелости. ЭТО символ нашего объединения!! А то что сзади, это огромная темнота анархии. ЭТО бесконечность» —

– «Господи Боже, твоими ангелами, твоей силой великой, да изгони ты демонов с этого Мира, помоги нам, недостойным рабам твоим, избавь нас от всех сил темных, распутных, избавь нас от всякого колдовства, чародейства и от людей лукавых, что прислуживают злу. Господи, светом твоего сияния, изгони дьявольское отродъе! Аминь.»

– «Я Бог Смеха! Мне весело! Я смеюсь от всего происходящего в Мире! Это сменно! Потому что я Бог смеха! Присоединитесь к Богу смеха! Вместе смеясь мы Боги Смеха»

– « Вы уже слышали про нападение иммигрантов на наших жителей? Надо бы их вышвырнуть с нашего прекрасного города, пока он не превратился в очередную Европейскую трущобу. Игра в толерантность для всех нас очень плохо закончится»

– «При национал-социализме, все было бы нормально. А теперь все поклоняются Люциферу.»

– «Нашей стране нужна Дхарма. Дхарма, это настоящее спасение для всей Европы. Мы должны поделить людей на кастовые системы. Чтобы при рождении все сразу было понятно, а не лгать детям еще со школы»

– «А как правильней? Иммигрант или эмигрант? Или все зависит от точки зрения?

– «Эй народ! Кто сегодня будет идти в клуб на экологическую вечеринку?

– «И о чем вы только думаете?! У нас иная цель! Кроме нас Дельфинам некто не поможет! Вот на чем нам нужно сконцентрироваться! И вообще, ребята, как черт возьми этим тупым иммигрантом удалось сбежать с охраняемого лагеря? Не провокация ли это?»

– «Да какая разница?! Все равно все эти проблемы не в нашей страннее происходят!»

– «Ом! Шанти! Шанти! Шанти! Намаскар! Намаскар!»

Как странно и интересно, черт возьми. Я решил присоединиться к онлайн переписке:

– «Здравствуйте, я в первый раз на вашем форуме. Я проникся вашей любовь к Дельфинам и, хотел бы узнать, чем я могу помочь им.

– «Привет»

– «Привет, добро пожаловать в общество защиты Дельфиновoдных и Китообразных.

– «Еще один воин в борьбе за справедливость?»

– «Я приветствую вас, во первых вы можете подписать петицию об освобождении дельфинов из дельфинариев. Во вторых вы можете пожертвовать сумму в фонд по борьбе с китобойной промышленностью. А еще вы можете стать полноправным членом общества освобождения дельфинов, но это требует большей отдачи делу».

– «Хорошо я подпишу петицию, а что именно требуется для того что бы войти в ваше общество?»

– «Для этого нужно лично встретиться с членами общества и доказать свою преданность делу освобождения дельфинов. Но это для тех, кто действительно готов посветить себя этой цели. Если же вы хотите просто помочь то вы как я уже и говорил, можете поддержать нас финансово или своим голосом.»

– «Ага. Так и сделаю, до свиданья.»

– «Погодите! Еще мы собираем пожертвования; если вас не затруднит, пожертвуйте нашему сообществу ту сумму, которую вы можете себе позволить. На данном сайте указана ссылка на пожертвования. Наше сообщество собирает сумму, на очистку морей и океанов, которые загрязнены нефтеными отходами».

Я проигнорировал данную просьбу, да и я просто ознакомится с сайтом не более.

Я не собираюсь жертвовать. Ну, конечно, их цель благородна, но не за мои тяжко заработанные фунты стерлингов. Да и вообще, все это все напоминает мне какую-то секту. Но дельфины все-таки милые и хорошие создания и во многом лучше людей.

Что ж, достаточно дельфинов и иммигрантов на сегодня, пора собираться на работу. Работать нужно, если не из трудолюбия, то хотя бы от отчаяния, поскольку, по правде говоря, работа не так скучна, как развлечения. (Надо реже сидеть в интернете, а то я постоянно залипаю на сайтах и читаю или еще хуже переписываюсь о какой-то чепухе, на которую всем плевать, и даже мне самому).

Как же у меня болит спина, черт возьми, засидел, наверное. И колени, локти тоже болят. Не могу спокойно сидеть за столом. Тремор уродливых рук переходит в судорогу и разносится эхом по всему вялому телу, останавливаясь в ногах. Они начинают нервно стучать, одаривая меня неприятными ощущениями. Я не доверяю своему телу. У меня есть своего рода зацикленность на костях. Ясно ощущаю как они, скрытые под волокнами мышц и слоями кожи, опираются на стол в локтях. Как хрящи трутся в суставах, сгибая конечности. И каждый раз при неловком ударе или падении мне кажется, что моя тонкая, почти папирусная кожа не выдержит и какая-нибудь лучевая кость решит подышать свежим воздухом. (К чему это я?!) С меня достаточно! Я отправляюсь на работу, черт возьми! Я же «как бы» мужчина.

* * *

Сегодня в подполье я увидел новое лицо – весьма интересный мужчина индуской внешности, его голова была покрыта желто-оранжевым тюрбаном, шея увешанная множеством бус, а сам он был одет в светло- фиолетовый костюм.

Я решил лично принести ему его заказ, взяв тарелку с нашим фирменным блюдом, я отправился к столику.