Читать книгу Проклятие Крылатых. Шаги царицы – I - Mel RedWolf - Страница 3

– Тогда я надеюсь на тебя, Цераэль, ты единственная моя надежда.

Выражение лица Дорэль говорило само за себя. Угрюмо нависали брови, оттеняя глаза. Взгляд стал куда более задумчивым и глубоким, не говоря об открыто поселившейся в нем грусти. Тягостные мысли опутали разум, а нос отвлекающе потревожил запах свежей выпечки.

– Не бойся, девочка. Это попроще, чем от Анор убегать. Всего лишь одну царицу найти, которая прилетела с Огненной. Помнишь что говорила? С такой миной ее здесь все запомнили, так что кого не спроси, а все скажут, где встречали ту, что была с рыжей царицей.

Утешила царица Дорэль, как могла, но вот принесенные булочки встретили с улыбкой.

– Ты как всегда на высоте, незабудка.

– Всего-лишь царица, ты права, но эта всего-лишь царица сведет меня однажды с ума.

Волком выть, на стену лезть, в пруду топиться, с неба упасть. Варианты один другого хуже, но иного юной и склонной к мрачности дурфе в голову и не лезло. Цераэль с такой легкостью рассуждала, что Дорэль была готова вновь встретиться с твердой поверхностью стола лбом от безысходности.

Миловидно продемонстрировала жемчужные зубки Цераэль, а потом взяла одну из булочек, разломила и не долго думая тонким концом впихнула в рот Дорэль.

– Знаешь, давай ешь лучше, а то вредной будешь, как я, это не полезно. Досаждать будут занудные дурные баргустки со странными предложениями.

После сказанного с остатком булочки царица кивнула в сторону целительницы, что разломила так же горячую выпечку, удивленно обратив взгляд на такой жест.

– А ты готовь отвар поскорее. Я не хочу ходить, как грядка с фруктами. Не подводи, что бы там тебе моя ретивая не нашептала между делом.

Девушка нахмурилась и взяла кусочек, прожевав сердито.

– Мы царицу Анор в гости не принимаем, Цераэль, так что не нужно выдумывать такие вещи, а вам бы договориться все-таки, а не упираться, как две старые девы из клана Земли, насупливаясь и скалясь на бранку.

– Да я тебя…

Гневно сверкнула глазами царица, но оказалась заткнула приготовившей выпечку, от чего на пару мгновений напомнила своим видом расцветший диковинный цветок, чьи лепестки розовые, а сердцевина алая, как мак. Но взрыв эмоций не случился. Сладость булочки и нежный вкус успокаивали даже такую несносную натуру, по своему баюкали тайным составом примешанных трав, от чего вскоре речи сменились на шутки, лица расслабились и вечер обозначился теплой обстановкой и звонким смехом.

Дорэль прожевывала булочку, которой её решили отвлечь от горя великого. Конечно, и в её жизни было то, что с тяжбами любовными было несравнимо, как и боль от потери кровинки родной. Однако даже это чувство опустошенности меркло со временем, освобождая дополнительное место для стенаний по возлюбленной. Разговоры вновь сместились в сторону темы фруктов и грядок. Связь с проглотившими арбуз была на лицо. Значит Анор хотела ребенка, а Цераэль не особо поддерживала её стремление растить гутов. Этот факт совсем не удивлял Дорэль. Все-таки вторая царица сама больше ребенка напоминала. Неужели Верховной забот с ней не хватает? Что до отвара, запрашиваемого у целительницы, то у дурф таким пользовались крайне редко и только царицы. Не позволительно было губить дар Великой, даже если этот дар оказался не плодом в семейных узах.

– Искала баргустку, нашла трех, да еще и с булочками. Получилось очень вкусно, спасибо за угощение, да благословят Великие ваши руки.

Чай, как и сдоба пришлись Дорэль по вкусу, мягко обволакивали промерзшую от голода по теплу семейному душу темнокрылой. Сочетание трав не только дарило приятный аромат, но и успокаивало, снимая усталость и избавляя от тревог. Конечно, она помнила о причине своего визита, но Цераэль пообещала помочь, следовало только терпения набраться. По правде говоря, с этим у крылатой было очень туго, но уютный дом и приятная компания скрашивали протекающее мимо время.

– Кстати, я хотела поинтересоваться. Меня посетили видения у реки. Но, к моему сожалению, я не знаюсь с этим даром, от матушки Анор он ко мне не перешел. Хотя однажды случалось нечто подобное, когда я заплутала в проходе, открытом Небесными Девами.

Взгляд туманных глаз упал на собственное запястье, на котором красовался уже синий след от руки, удержавшей её от падения в реку Помнящей, как её назвала ранее вторая царица. Приготовившая выпечку баргустка мягко улыбнулась в ответ. По личику той можно легко было понять, что слова дурфы приятны. А вот вопрос вызвал более бурную реакцию. Ведьма осторожно коснулась чашки и тут же ее опустила.

– Река, о какой реке речь?

Полюбопытствовала сероглазая, устремившись взглядом гулять по лицам.

– Река Помнящей, незабудочка, та самая, к которой жрицы не каждый день ходят, в миг, когда диск Гневной стоит в зените и опаляет тех, кто не мил ей.

Ответила Цераэль, попивая уже третью чашечку чая. Видно, поэтому целый чайник держали на столе. Целительница удивленно взглянула на Дорэль.

– Ты долго пробыла там, крылатая? Что ты видела там? Не встречала никого?

Девушка потянулась к руке дурфы, на которую смотрела темноглазая. Бегло осмотрев след, голубоглазка помрачнела и перевела взгляд на свою женщину.

– Майри, посмотри, прошу. Кажется, такое уже вне моих сил.

Встревоженно отозвалась женщина. К Дорэль приблизилась баргустка, чьи серые глаза засветились ровным сиянием. Рука накрыла след, а вместе с ним иголочками пошли ощущения от воздействия сил ведьмы.

– Странно, похоже тебя остановила Земная. Ты близко опустилась к реке Помнящей? В нее ведь входить можно только с разрешения, но перед тем и в обитель ее леса без разрешения заходить не стоит. Вот тебя и остановила любовница Помнящей.

Заключила баргустка, отдалив руку, забрав с собой след энергии богини. Глаза потухли, а женщина еще некоторое время смотрела перед собой с озадаченностью.

– И понесла же немилосердная тебя к той реке. Она показывает прошлое, хранит все, что связано с душой смотрящего, вот только порой богиня может показать и будущее, то, что начертила волей своей одна из Великих. Только так говорят в книгах, а ведьмы тоже редко приходят в ту обитель. Обычно, допускают в тот лес, когда желают пройти обряд очищения, или же, когда нужно трактовать волю Великих.

Поведала сероглазая ведьма Майри, вернувшись на свое место, вдумчиво отпив напиток из чашки.

– Значит, Вы должны ещё и представлять Верховной царице новых цариц? Слишком хлопотно так долго оставаться на посту. Меня восхищает и ужасает система вашего выбора цариц.

Улия же продолжала глубоко кланяться, раз уж того обстоятельства требовали, не хотелось обижать обремененных женщин, к тому же, если сейчас они были чувствительнее в разы. Это подсказывали сцены с обремененной царицей дурф, свидетелем которых Улия невольно становилась во время пребывания в замке. Тогда в немилость впадала царица Рефаль, извинений которой всегда было мало по мнению её супруги.

– Но где же тогда сама Порывистая? Разве не с Вами быть должна? Или отдыхает с дороги?

Луга, на которых пасли жеребят, кобыл и коней. Величественные создания, которыми дурфы не пользовались. Лишь некоторые умело держались в седле, в основном лишенные возможности полета по тем или иным причинам. Так что диковинным такое существо было в землях её родных. Нечасто можно было встретить наездниц. Чаще всего причиной тому служила неразвитость крыльев, отсутствие цепей сил, что пронизывают их тела, включая даже перья. Оттого лишение даже маленького пухового перышка оборачивалось лихорадкой для дурфы, и то в лучшем случае.

Лишенные крыла или сразу двух долго не жили. И года не проходило, как лишенные смысла жизни ведьмы либо сами накладывали на себя руки, либо их одаривала легкостью Небесная, забирая в свои чертоги. Были и те, кому также не повезло. Среди них были серокрылые, которых коснулась страшная участь – падение. Познавший прелесть полета и лишившийся такой возможности из-за страха. Чаще всего это происходило с детьми, за которыми могли не уследить наставницы или родители. Такие и после долгих лет отказывались от дара Великой.

– Если бы не приходилось представлять, то, пожалуй, Великая царица рисковала бы. Порой не все царицы желают давать клятву верности, прежде случались прецеденты. Так ушло несколько Великих, не смотря на их возраст и опыт, но теперь, когда выбор Великой перешел на уровень совета цариц, такие случаи ушли в историю.

Фаврир стихла, подбирая слова, рассматривая тропу впереди.

– Теперь, понимаете, царицу Великую при смерти предыдущей, выбирает совет из всех цариц. Одна из всех кланов избирается на этот пост, конечно ее женщина становится второй Великой царицей, но в случае смерти Великой, она уходит в жрицы или же, на свое усмотрение, может уйти в бою, дабы отомстить за возлюбленную. Иного нет пути. И одна из цариц шести кланов избирается голосованием. Та, за кого больше всего будет голосов, займет место Великой. Волей цариц и Верховной жрицы, ей присваивается сакральный пост и земли, а клан, который потерял таким образом цариц, выбирает себе новую правом силы через бой претенденток.

Поведала Фаврир, остановившись на подступе к становищу воительниц.

– Значит, Вы позабылись в заботах о клане, перестав заботиться о благоверной. Не удивительно с её нравом. Может, она знала, что так будет и потому тянула долго с ответом?

Теперь надо было не сказать лишнего. Больная тема для Огненной. Это было понятно по хмурому выражению лица царицы, при каждом упоминании о ней. Но могла ли Улия быть нежнее и обходительнее, когда разговор не касался дел? Прямолинейная. Часто ранила тем знакомых и тех малочисленных близких друзей. Конечно же её прощали, зная нрав и некоторую беззаботность в отношении темы с одиночеством жизни.

На поле, полностью истоптанном битвами, сражались две копейщицы и две мечницы. Из одежды их тело скрывали лишь штаны и нагрудные перевязи. Тела испещрены шрамами былых битв и тренировок, виднеющиеся на фоне загара. Каждый перекат, прыжок и удар ловил цепкий взгляд Огненной.

– Скорее дело нрава. Мой приход к посту обозначился смертями обеих цариц. На пост моей Хал претендовала ветеран войн, она считалась лучшей в бою, но за право стать царицей, она проиграла мне и была сожжена с царицей.

Холодно заметила Фаврир, шагнув по траве к полю для тренировок.

– Так распорядилась судьба, Улия. Фронт разделил нас в цену роли каждой: воительницы – вести дочерей проливать кровь, ведьмы – быть в тылу. Как моя женщина, она обязана была следить за тылом. Лишь выступая воином, Жефин могла разделить место возле моего плеча. Возможно, тогда бы она не умерла, но этот выбор был сделан гораздо раньше нас.

Прозвучал с усмешкой голос, а вместе с тем нагрудник царицы оказался сдернут, как и рубаха. Фаврир скинула их в траву у поля, обернувшись. На губы царицы легла широкая ослепительная улыбка, а в глазах заиграли бушующие всполохи огня.

– Вот оно как значит. Тогда я могу не беспокоиться о том, что уйду не выполнив своей роли. Можно ли считать тогда, что мы лишь выполняем предписанное и более ничего?

– Судьба то или наш выбор, но лучше рубить с плеча, чем ждать конца.

В тишине Фаврир и Улия вскоре дошли до поля, где тренировались баргустки. Бой захватывал не только своей скоростью, но и мастерством каждой. Печально было осознавать лишь то, что победитель будет один, а где победивший, там и проигравший. Суровая истина жизни. Двух победивших не бывает, одна сторона все равно одержит верх, а другая падет, если не насмерть, то на колени. Посол внимательнейшим образом проследила за отдаляющейся фигурой Огненной, взор которой так яро наблюдал за битвой. Можно было отсчитывать секунды до тех пор, пока женщина не побежит размяться.

Бескрылых, особенно дочерей Яростной объединяла великая страсть помахать кулаками. По крайней мере, так казалось со стороны дурфе, котороя не видела в этом смысла – ни как крылатая, ни как посол, тем более. Улия ожидала поодаль от сражающихся, чтобы ненароком её не задели. Не хотелось остаться покалеченной после прогулки, а учитывая длительность поединков, то вполне одного неверного удара можно было ожидать. Посол может и отличалась скоростью реакции, но чаще этот навык она применяла в общении нежели в уворотах от шального кулака.

По правде говоря, дурфе подумалось о том, что это мероприятие затянется. Однако, в силу навыков Огненной царицы пришлось наблюдать не за длительной схваткой, а за сменой лиц так и наровящих получить лишний раз. Быстро, красиво и эффектно заканчивались бои, не успев разгореться. Теперь серокрылая сполна осознавала причину, по которой царица Рефаль так долго противостояла этой женщине и никак не могла одержать однозначную победу. Впрочем, стоило отдать должное той, что годилась Фаврир в внучки. Царица дурф не давала повода расслабиться старейшей из цариц баргустов, хотя в её случае слово старейшая говорило лишь о большем багаже из знаний, опыта и умений.

Фаврир ступила на поле. Одна из копейщиц расчехлила копье другой. Бой завершился выбитым без острия шестом копья. Огненная приблизилась к воительнице, вынув двуручный меч. Мощь против скорости. Копейщица подхватила второе копье, сплюнула в пол и сорвалась с места. Удар левого копья грозился ударить по косым мышцам живота, а правое пронзить грудь. Огненная крутанула ногами по почве, корпус ушел от обеих атак, а меч обрушился в голову воительницы. Копейщица нырнула под лезвием, ударив по ногам и в корпус в перевороте, меч погнался за копейщицей снизу вверх.

Очертились тугие мышцы на плечах и кубики пресса. Напряглись трапеции. В последний миг удар клинка изменил направление и пошел вниз. Копейщица удивленно пыталась парировать. Высеклась искра, а вместе с тем взлетело во вращении копье. Рывок и клинок плашмя протаранил оставшееся копье. Лоб царицы ударил в лоб копейщицы. Зажмурившись, та отступила, как сбитый с толку бык, а нога Фаврир завершила бой подсечкой. Толпа со стороны селения взревела в негодовании. Недавно проигравшая копейщица смотрела во все глаза. Фаврир приблизилась к копейщице, протянув руку, второй возвращая меч в ножны.

– Ты неплоха.

Заметила сдержанно царица. Воительница криво улыбнулась, хмыкнув.

– Ни в подметки царице.

Усмешка. Легкая, как и улыбка. Когда копейщица с коротким хвостиком рыжих волос выпрямилась, ее встретили крепкие объятия, плечо в плечо, не долгие вовсе, только товарищеские.

– Захочешь тренироваться каждый день так, загляни в клан. Мне нужны хорошие воины.

Прогрохотала привычно Фаврир. Воительница приложила кулак к груди, отдавая честь.

– Я подумаю о ваших словах, Огненная.

А тем временем сбежались новые соперницы. Как ни странно их было много. Фаврир не отказала ни одной, хоть бои не были длиннее четырех ударов царицы и каждого наградили теплыми объятиями. Закончив с такой тренировкой – разминкой, Фаврир накинула на плечо жилет и рубаху, хотя тело совсем не повлажнело и можно было одеться.

Пройдя чуть быстрее, Улия удобно держала ручки за спиной, улыбаясь такому прекрасному дню. Погода и вправду радовала. Как для прогулок, так и для полетов была самая подходящая. Дурфы чаще выбирали пребывание в небесах, но не посол. Её было любо перебирать ногами, в то время, как иные пролетали над головой. Вымощенная разноцветной плиткой, дорога в столице располагала к размышлению о совершенно неожиданных вещах. Правда отвлекаться на них слишком сильно не стоило, в противном случае приходилось бы подбирать себя с земли.

Все тропинки вели к замку, что позволяло иноземным гостям не заплутать среди высоких строений и, если смотреть с высоты птичьего полета, то можно было смело предполагать, что даже дома у крылатых парят. Кроме того, обитель дурф посещали и странствующие ученые, которые искали знания у крылатых, порой взамен делились своими. Неожиданно для себя Улия захотела присутствовать в день, когда бескрылые дочери Великих ступят на земли своих сестер. Ещё одним развлечением для посла служило долгое рассматривание лиц присутствующих. Определенно это вызывало дискомфорт у тех, но эмоции, которые они выражали очень сильно привлекали дурфу.

– Прошу простить за ожидание, госпожа посол. Но теперь я могу ответить на ваш вопрос. Царица Воздуха сейчас с жрицами по решению Великой царицы. Мне предстоит пробыть здесь до ее возвращения.

– Что Вы, это прекрасное зрелище, Огненная. Вы достойно носите свое звание. Битвы закаляют.

– Это судьба воина. Тренировки всегда.

Ответила царица, улыбаясь. Почти звериный оскал довольного пылом боев. Взгляд вновь поймал былое умиротворение, веки чуть скрыли глаза, когда порыв теплого ветра хлынул в лицо. Волосы баргустки взлохматил хулиганистый поток, будто гребнем вздернул вверх языки пламени.

– Здесь не скучно, пожалуй, благодаря тому, что войска Великой в основе своей занимают лучшие воины, но все они приходят по собственной воле. Кто-то сразу после посвящения в воинские ряды, кто-то при обряде духовного взросления, получая возможность оставить после себя жизнь, а кто-то, когда потерял самую важную, не нашел сил и желания уйти в жрицы и пришел сюда.

Фаврир мечтательно говорила, о чем свидетельствовал тон, глубокий взгляд, присматривающийся только к дороге впереди, а не домам вокруг, которые удивляли своей грубой, но добротной конструкцией. Почти все воительницы были сейчас так или иначе в тренировке. Чуть поодаль слева тренировались в рукопашном бою и здесь же были те, кто остался только в обмотках и набедренной повязке.

Удары по мышцам на удивление не оставляли следов – настолько были они твердые, окрепшие от нагрузок. Но по улицам проходили и редкие воительницы, что разносили по домам воду с реки, перекинув на плечи перекладины, а на них по четыре прикрытых сосуда, что закреплялся в металлическом углублении и позволял не разливать воду. Были и те, кто разносил бревна, те, кто кололи. Грубая, но ощутимая воинская сила, пропитывающая насквозь дух, как и тех, кто привык все получать трудом, потом и своей кровью. Сдержанные лица, но и улыбки встречные. Похоже, Фаврир без проблем узнавали даже без доспеха царицы.

– Судьба воина говорите. Если так судить, то воинам пристало всем без исключения на поле боя погибать, но есть ведь те, что уходят после счастливой жизни в старости дома в кругу семьи. Как же тогда судьба воина?

Улия улыбнулась, вслушиваясь в последующие слова собеседницы, которая была настолько довольна недавней импровизированной тренировкой, что лишь взгляд на нее заставлял светловолосую жмуриться.

– Очень редко ветераны доживают свою старость и это участь действительно везучих воинов, тех, кого Великая наградила земным счастьем и теплом столь же ярким, как возле себя.

Ответила Фаврир, приближаясь к отдаленному дому, который был всего в один этаж, но достаточно широк, чтобы выделиться среди других. Дом, рассчитанный для цариц, пребывающих здесь для встречи с Великой царицей или же ищущих милости Великих. Сияла Огненная не меньше солнца, которое неумолимо шло к горизонту. Очень скоро небо окрасится во все теплые цвета, напоминая картину ремесленницы, которая поторопилась запечатлеть переливы небес и их красоту на холсте искусной рукой. Либо же рисунок гута, в своих шалостях перевернувшего все краски на лист.

– Ваши слова действительно заставляют меня задуматься о моей жизни. Может даже уйду в служительниц богинь. Думаю, что так от меня будет больше пользы. Мир заключен и во мне больше нет нужды, а кроме разговоров я ничего и не умею. Удастся хоть мантры читать без устали во славу Великим.

Небо и впрямь очень скоро потемнело. Закат. Прекрасное зрелище, особенно когда есть с кем его наблюдать.

– Вы часто наблюдаете за этим явлением? Дольше, чем я, уж точно. Красивое зрелище. Напоминает о детстве, беззаботном и таком далеком, пусть и не мне говорить о том, но всё же становится теплее, словно вновь объятия родителей чувствуешь.

Небо окрасилось в желтые тона, начало рыжеть, а дальше обагрилось, будто растеклось маковое марево по небу, смешавшись в полотно красок.

– Огненная на прощание дарит улыбку и объятия своим дочерям, ее щит отбрасывает эти блики. Сегодня Великая будет вытаптывать травы у порога Ветряной.

Царица усмехнулась беззлобно, находя подобное весьма забавным. Даже в любви богинь обоих кланов стоят препятствия, так почему дочерям должно быть проще? Вот только от мысли о любви у Фаврир забилось быстрее сердце, а перед глазами возник слабый образ, прохладное тело и белая кожа той, что едва дышала, но была сильнее всех вокруг, той, что выдержала невозможное, вынесла, почти не крича, до последнего пребывая в сознании. Огненная вспыхнула, но так же быстро взяла себя в руки, лишь взглядом пламенным озираясь сбито по сторонам.

– Мы сегодня будем отдыхать здесь. Пожалуй, стоит найти вашу принцессу. Сдается мне, Дорэль не найдет путь сюда одна, а может и того хуже, уже взобралась всего какое-нибудь запретное место и прогневила богиню, а может и жрицу.

Царица сделала шаг к домику, около которого были воткнуты палки, держащий на себе жаровни с маслом. Огненная взглядом обвела их, заставив пламя Великой возжечься с треском в посудах.

– Ах, где же мои манеры! Дорэль. Зовите меня Дорэль.

Кажется, то, что дурфа не назвалась прежде, разволновало её достаточно, чтобы отложить беспокойства об иных вопросах на какое-то время. Дорэль подняла взгляд на милосердную и её женщину, стараясь дать как можно более полные ответы.

– По праву, не знаю точно, но не думаю, что долго. К тому же, лишь в видениях мне являлись. Прошлое и будущее. Думаю, что близко наклонилась, но что-то тянуло назад, а после я очнулась.

Задумчиво проговорила девушка, наблюдая за тем, как дар ведьмы избавляет от метки с руки.

– Любовница Помнящей? Значит, я не только Цераэль потревожила.

Губы алые растянулись в виноватой улыбке. Крылатая поблагодарила за лечение, когда след совсем пропал, унося с собой и давящую боль, точно руку продолжали сжимать.

– Значит ли это, что увиденное там будет реальностью?

Тихий вопрос разрезал ненадолго образовавшуюся тишину. Радость исцеления ушла на второй план, когда поток мыслей принял новый оборот, пробил новое русло, наполняясь точно полноводная река. Если река Помнящей являла прошлое и будущее, то, однажды, Аэль обязательно будет рядом?! Короткий импульс прожег восприятие, подпалил фитиль, приводя в действие настолько мощное средство, которое отныне не позволит спокойно отдышаться.

Бег мыслей продолжит беспокоить до тех пор, пока проблема не решится. Однако, могло ли хоть что-то серьезно отвлечь от мыслей об одной и самой прекрасной? Всполохи огня коснулись её волос, васильки поселились в дивных глазах, руки сильные могли как приласкать, так и привести в чувства. Невообразимая! Порывистая во всех своих начинаниях. Крылатая готова была все время только и делать, что представлять Аэль, если её не было рядом. Её легкий танец, который поднимал до самых небе. О, Великая! За что ты послала эту сладкую муку своей дочери?

– Или же это лишь то, чего желала моя душа? Просто то, что моей прихотью является?