Читать книгу Жена-22 - Мелани Гидеон - Страница 29

– Как мило с вашей стороны разрешить мне пожить у вас, пока я не устроюсь! – кричит Кэролайн Килборн.

Я стою в дверях, не в силах замаскировать свой шок. Я ожидала увидеть юную версию Банни: элегантно одетую и причесанную блондинку. Вместо этого передо мной сияет веснушками девица с ослепительно рыжими волосами, наспех собранными в конский хвост. На ней черная обтягивающая юбка и свободная блузка, открывающая загорелые руки.

– Вы, очевидно, меня не помните? – говорит она. – Вы говорили мне, что я похожа на куклу. На Тряпичную Энни.

– Я говорила?

– Ну да, когда мне было десять.

Я сокрушенно качаю головой.

– Я так сказала? Боже мой, как бестактно. Прошу прощения!

Она пожимает плечами.

– Да мне было все равно. Это был ваш дебют в Блю-Хилл, и уж наверное вам было не до меня.

– Конечно, – соглашаюсь я, содрогаясь и пытаясь выкинуть из головы навязчивые картины того дня.

Кэролайн улыбается, раскачиваясь на каблуках.

– Это было классное шоу. Все мои друзья и я были в восторге.

Ее друзья, третьеклассники.

– Вы бегаете? – она показывает на грязные кроссовки, которые валяются в кадке, где нет ничего, кроме грязи, потому что я вечно забываю полить то, что посадила.

– Хм, немного, – отвечаю я, имея в виду, что двадцать лет назад я по-настоящему бегала, а сейчас только пробегаюсь трусцой, ну хорошо, хожу быстрым шагом, ну ладно, подхожу к компьютеру и считаю это своей ежедневной нагрузкой в 10 000 шагов.

– Я тоже, – говорит Кэролайн.

Через пятнадцать минут мы отправляемся на пробежку.

Еще через пять минут Кэролайн Килборн интересуется, не страдаю ли я астмой.

Еще через пять секунд я говорю ей, что свистящие звуки, которые я издаю, вызваны аллергией – только что цвела акация, и, видимо, ей лучше побежать вперед, потому что я не хочу портить ее первую пробежку в Калифорнии.

После того как Кэролайн исчезает из виду, я наступаю на сосновую шишку, подворачиваю ногу и падаю на кучу листьев, успевая быстренько помолиться: “Пожалуйста, пусть на меня не наедет машина”.

Можно было не волноваться. На меня не наезжает машина. Происходит нечто гораздо худшее. Рядом останавливается автомобиль, и приятный пожилой джентльмен спрашивает, не подвезти ли меня домой. Вообще-то я не очень хорошо понимаю, что именно он говорит, потому что у меня на голове наушники, и я безуспешно пытаюсь жестами отказаться от его услуг, ну, как обычно после падения говорят “все хорошо, я в порядке”, когда видно, что вовсе не в порядке. Я принимаю его предложение.

Добравшись до дома, я прикладываю к лодыжке лед и бреду наверх, но по дороге заглядываю в комнату Зои. Я вижу ее последнее приобретение из винтажного магазина одежды, кринолин 1950-х годов, небрежно переброшенный через спинку кресла, вспоминаю полосатые клеши, которые у меня были в выпускном классе, и думаю, почему же у меня никогда не хватало смелости одеваться, как Зои – в единственные в своем роде вещи, каких нет больше ни у кого в школе, ибо моя дочь убеждена: следовать модным тенденциям – все равно что в магазине отвечать “пластиковый” (а не “бумажный”) на вопрос, в какой пакет упаковать ваши покупки.

Я открываю дверь ее гардеробной и, перебирая платья четвертого размера, гадаю, что же происходит в ее душе, в ее жизни, почему она мне ничего не рассказывает, как она в пятнадцать лет может быть такой хладнокровной, это противоестественно, это даже пугает – это что, мой желтый кардиган?

Мне приходится встать на цыпочки, чтобы до него дотянуться, но, когда я беру его, на меня сверху падает коробка “Хостесс Капкейкс”, коробка “Динг-Донг” и коробка “Йоделс”[29], а также три сложенные, пахнущие луком шерстяные кофточки. Нельзя покупать винтажные свитера: из шерсти невозможно вывести запах. Я могла бы сказать об этом Зои – если бы она спросила.

– Упс. – В дверях стоит Кэролайн.

– Дверь была открыта, – говорю я.

– Конечно, – говорит Кэролайн.

– Я искала свой свитер, – говорю я, пытаясь осмыслить тот факт, что Зои прячет в шкафу коробки со сладостями.

– Давайте я помогу вам положить все на место.

Кэролайн опускается на колени возле коробок и хмурит брови.

– Ваша Зои – перфекционистка? Очень многие девочки в ее возрасте этим отличаются. В таком случае, наверное, она бы разложила их по алфавиту? Сначала “Динг-Донг”, потом “Капкейкс”, а напоследок “Йоделс”. На всякий случай разложим по алфавиту.

– У нее нарушение пищевого поведения[30], – ужасаюсь я. – Как я могла этого не заметить!

– Ого, – говорит Кэролайн, спокойно складывая коробки. – Не торопитесь. Я бы не стала делать такой вывод.

– У моей дочери в шкафу сотня шоколадных кексов.

– Ну, это уже преувеличение.

– Сколько в каждой коробке?

– Десять. Но все коробки уже открыты. Может, у нее такой бизнес. Может, она продает их в школе, – говорит Кэролайн. – А может, ей просто хочется сладкого.

Я представляю Зои, набивающую рот сладкими трубочками, когда все уже уснули. Ну что ж, это лучше, чем если бы они с Джудом… когда все уснули… Господи, помоги мне, о чем я только думаю!

– Ты не понимаешь. Зои не ест вредной еды.

– Ну, на людях, конечно, нет. Может, вам стоит приглядеться, есть ли у нее какие-нибудь симптомы пищевого нарушения, прежде чем говорить с ней, – предлагает она.

Еще совсем недавно Зои и я проводили вместе каждую пятницу. Я забирала ее из школы, и мы ехали куда-нибудь развлекаться: в магазин рукоделия, за пончиками в “Колониал Донатс” или в “Мэйсис” выбирать блеск для губ. Мое сердце наполнялось счастьем уже в тот момент, когда она забиралась в машину. Оно и сейчас наполняется счастьем, только теперь я вынуждена это скрывать. Я научилась не обращать внимания на ее равнодушные взгляды и презрительные гримасы. Я стучу, если у нее закрыта дверь, и стараюсь не подглядывать, когда она болтает с кем-то по видеочату. Я хочу сказать, что, если не считать этого вторжения в шкаф, я очень хорошо справляюсь с тем, чтобы давать ей жить своей жизнью, но я ужасно по ней скучаю. Конечно, я слышала рассказы о семейных войнах от родителей, дети которых старше Зои. Я просто думала, как, наверное, каждый родитель, что мы будем исключением; что я никогда ее не потеряю.

– Наверное, ты права, – говорю я. – Я понаблюдаю.

Я вздрагиваю. Моя лодыжка пульсирует. Она стала сине-черной.

– Что у вас с ногой? – спрашивает Кэролайн.

– Я упала. После того как мы расстались. Поскользнулась на шишке.

– Ничего себе! Вы прикладывали лед?

Я киваю.

– Как долго вы держали?

– Видимо, недостаточно долго.

Кэролайн вскакивает на ноги и быстро ставит коробки на полку. Она умело складывает свитера, пояснив: “В старших классах каждое лето работала в ‘Гэп’” – и кладет их на полку, загораживая коробки. Я протягиваю ей свой желтый свитер. Кэролайн без лишних слов берет его, кладет сверху на стопку с кофтами и закрывает дверцу. Она протягивает мне руку:

– Пойдемте. Возьмем еще льда.