Читать книгу Западня - Мелани Раабе - Страница 5

На ступеньках его крыльца кто-то сидел и курил. Уже давно стемнело, но Йонас заметил силуэт издалека, сразу же, как повернул за угол. Приблизившись, понял, что это женщина. Она затянулась сигаретой, и лицо высветилось в темноте. Опять эта свидетельница. Сердце Йонаса учащенно забилось. Что ей нужно?

Ему вдруг стало нехорошо от этой встречи. Он был весь вспотевший. Миа была где-то с подружками, и у него наконец-то появилось время для полноценной пробежки в соседнем лесочке. На бегу он обычно думал. Сегодня о том, как быстро все у них с Мией поменялось. Непонятно почему. Просто так. Ни лжи, ни измен, никаких споров – заводить ли детей или как вести хозяйство, вообще никаких скандалов. И в постели все хорошо. Даже очень. Но они больше не любят друг друга.

Это куда хуже, чем если бы кто-то из них завел интрижку на стороне. Наверное, причина в нем. Ведь дело не только в их отношениях, в последнее время он вообще странно себя чувствует. Как будто отрезан от жизни, как будто живет в водолазном колоколе. Дело не в Мии. Ему уже давно знакомо это чувство, какая-то неопределенная фантомная боль, и невозможность понять другого человека, и невозможность быть понятым другими. Он и на работе это чувствует. И когда общается с друзьями. И в театре он чувствовал то же самое.

Разве это нормально? Жить как в водолазном колоколе? Может, это просто кризис среднего возраста? Но что-то он рановато наступил – прямо сразу в тридцать.

Йонас отогнал от себя эти мысли, глубоко вздохнул и приблизился к силуэту с дымящейся сигаретой.

– Добрый вечер, – сказала женщина.

– Добрый вечер, – ответил Йонас. – Что привело вас сюда, фрау…

– Называйте меня просто Софи.

Йонас подумал, что надо бы ее сразу послать куда подальше, ведь это же наглость с ее стороны вот так вламываться в его частную жизнь. Послать ее, зайти в дом, принять душ и забыть этот странный визит. Вместо этого он сел рядом.

– Хорошо, Софи. Что вы тут делаете?

На секунду она задумалась.

– Мне бы хотелось узнать, как все обстоит.

– Простите?

– Вы спросили, что я тут делаю. Я пришла спросить, как продвигается, – она запнулась, – расследование.

Йонас внимательно посмотрел на сидевшую перед ним молодую женщину, окутанную клубами сигаретного дыма. Длинные ноги, согнутые в коленях, скошены набок, как у раненого кузнечика, одной рукой обнимает себя, будто бы замерзла, несмотря на жаркую летнюю ночь.

– Может, мы обсудим это завтра в моем кабинете? – предложил он, прекрасно понимая, что нужно как можно скорее уйти, чтобы избавиться от нее.

«Но почему я этого не делаю?» – спросил себя Йонас.

– Но я же уже здесь. Тут же тоже можно поговорить.

Йонас вздохнул.

– Не знаю, что вам и сказать. Мы будем продолжать собирать улики. Подождем, что скажут судмедэксперты, будем опрашивать много разных людей – словом, сделаем все, что сможем. Это наша работа.

– Вы найдете убийцу, – сказала Софи.

И это был не вопрос. Утверждение.

Йонас подавил тяжелый вздох. И зачем я ей только пообещал? Надо было быть поаккуратней. Место преступления – настоящий кошмар для криминалистов. За пару дней до убийства жертва, Бритта Петерс, устраивала в своем доме вечеринку в честь дня рождения подруги, на которой присутствовало около шестидесяти гостей. Эти шестьдесят человек оставили после себя по всему дому уйму отпечатков пальцев и биологических следов. Если не поможет фоторобот или не всплывет кто-нибудь подозрительный в окружении жертвы, шансы ничтожны.

– Мы сделаем все, что сможем, – сказал Йонас.

Софи кивнула. Затянулась сигаретой.

– Было что-то не так в доме Бритты,-сказала она. – Но не могу понять что.

Йонасу было знакомо это чувство, это напряженное беспокойство, как будто звук очень низкой частоты, который не слышишь ушами, но чувствуешь всем телом.

– Можно мне тоже? – попросил он. – Я имею в виду сигарету.

– Это последняя. Но можете затянуться.

Йонас взял горящую сигарету, которую ему протянула Софи, и кончики их пальцев на мгновение соприкоснулись. Он сделал глубокую затяжку, вернул сигарету. Софи поднесла ее к губам.

– Думаю, Бритта стала случайной жертвой, – сказала она между двумя затяжками.

– Почему вы так считаете, позвольте спросить?

– Никто из ее знакомых не способен на такое. Никто.

Йонас молчал. Снова взял протянутую Софи сигарету, затянулся, вернул. Софи молча погасила ее. Какое-то время она сидела рядом, глядя в темноту.

– Может, мне рассказать вам про Бритту? – наконец спросила она.

У Йонаса не хватило духу сказать нет, и он согласно кивнул. Софи немножко помолчала, словно обдумывая, с чего начать.

– Когда Бритте было пять или шесть лет, – начала наконец она, – мы как-то поехали с родителями погулять по городу. Идем по улице, в руках у нас по вафельному рожку с мороженым, лето, так все ясно вижу, словно вчера это было. И тут попадается нам этот бездомный. Грязный какой-то оборванец, рядом шелудивая собака и сумка на колесиках с пустыми бутылками. Мы бездомных никогда не видели. Я так перепугалась, когда мимо проходили, от него так плохо пахло, он выглядел таким больным, и у него была такая страшная собака. А Бритта с любопытством посмотрела на него и говорит что-то вроде «Привет, дяденька», или что там говорят дети незнакомым взрослым. А тот осклабился и ей в ответ: «Привет, девочка». Родители нас быстро увели прочь, но Бритта все никак не могла забыть этого бомжа. И битый час выносила мозг родителям: а что это за дядя, и почему он так смешно выглядит, и так смешно говорит, и так смешно пахнет, и родители сказали, что дядя, наверное, болеет и ему негде жить. С тех пор каждый раз, как мы собирались на прогулку, Бритта собирала пакетик еды и искала этого бомжа.

– И нашла?

– Нет. Но, понимаете, тут же не только этот бездомный. Вы даже не представляете, сколько больных кошек и собак она перетаскала в дом, и всех их мои бедные родители должны были выхаживать. Когда Бритте было двенадцать, она решила пойти волонтером в приют для бездомных животных. А когда переехала в город, стала работать на кухне, где готовят бомжам бесплатные обеды. Она на всю жизнь запомнила того человека. Понимаете?

Йонас кивнул. Он попытался представить себе живой эту мертвую блондинку из морга судмедэкспертизы: как она ходит на работу, убирает дом, общается с сестрой, смеется, – но у него ничего не получилось. Он вообще никогда не мог себе представить живой жертву убийства. Он не знал их в жизни, он видел толь ко трупы, и его фантазия не простиралась настолько, чтобы нарисовать что-то иное.

– Конечно, над этим легко посмеяться, – несколько неожиданно продолжила Софи после паузы. – К таким людям, как Бритта, легко можно отнестись с пренебрежением или обозвать добренькой дурочкой или как-нибудь еще. Но Бритта действительно была такой. Не добренькой дурочкой. Она была по-настоящему добрым человеком.

Йонас посмотрел на нее, попытался представить сестер вместе. Они были мало похожи. Нежная, фееподобная Бритта с длинными волосами, которая на всех фотографиях, которые были в деле, казалась такой хрупкой и ранимой. И Софи, с короткой стрижкой, мальчишескими повадками, которая, несмотря на все, что ей пришлось пережить, так хорошо держится.

– Семь ножевых ран, – сказала Софи, и Йонас внутренне напрягся. – Я узнала это из газет.

Она помолчала.

– Можете представить, каково прочесть такое моим родителям?

Йонас облегченно кивнул, потом отрицательно покачал головой. Конечно же, он не мог себе представить.

– Вы должны его найти.

Йонас посмотрел на нее. Фонарь, который зажегся от датчика движения, когда он подходил к дому, уже давно погас. Глаза Софи блестели в темноте. На мгновение Йонас почувствовал, что тонет в них. И Софи отвечала своим взглядом на его взгляд. Потом мгновение прошло.

– Мне пора идти, – неожиданно сказала она и встала.

Йонас тоже встал, поднял со ступеней кожаную сумку Софи, протянул ей.

– Господи, какая тяжелая. Что у вас там? Гантели?

– Всего лишь книжки, – ответила Софи, перекидывая сумку через плечо. – Чувствую себя спокойнее, когда с собой есть что почитать.

– Понимаю.

– Да? Вы тоже любите читать?

– Ну, честно говоря, не помню, когда последний раз держал в руках книгу, – ответил Йонас. – На романы у меня не хватает терпения. А вот стихи раньше безумно любил. Верлен там, Рембо, Ките. В этом роде.

– О господи! – простонала Софи. – О стихах со школы слышать не могу. Я чуть с ума не сошла, когда в девятом классе нам задали выучить наизусть «Пантеру» Рильке. «Лишь эти прутья клетки отражая, взгляд изнуренный не приемлет свет…»[3]

Софи наигранно содрогнулась от ужаса.

Йонас не смог удержаться от улыбки.

– Вы несправедливы к доброму старому Рильке, – сказал он. – Кто знает, может быть, когда-нибудь у меня получится убедить вас дать поэзии еще один шанс. Возможно, вам понравится Уитмен. Или Торо.

Мысленно он проклинал себя за эти слова. Что он творит?

– Было бы мило попробовать, – сказала она.

И собралась уходить.

– Спасибо, что уделили мне время. И простите, что потревожила вас.

Она уходила в ночь. Йонас чуть постоял, глядя ей вслед, развернулся, начал подниматься по ступенькам крыльца.

И остановился от удивления.

Его водолазный колокол куда-то исчез.

11

Мышцы горят. Я полна решимости подойти ко «дню икс» во всеоружии, поэтому физические упражнения – тоже. Если я хочу в экстремальной ситуации, которая мне еще только предстоит, иметь хоть какие-то шансы, то должна быть готова не только психологически, но и физически. Тренированное тело лучше переносит стрессы. Поэтому я тренируюсь. У меня в подвале – небольшой фитнес-зал, в котором я уже сто лет не была. Давным-давно у меня вдруг заболела спина, и я с помощью персонального тренера, самодисциплины и тренажеров привела себя в порядок. С тех пор у меня было немного причин обращать внимание на свое тело. Я в меру стройна и в относительно неплохой форме, а как буду выглядеть в купальнике – мне совершенно параллельно. В моем мире нет пляжей.

Упражнения – это хорошо. Только теперь, когда снова возвращаюсь в собственное тело, я понимаю, насколько забросила его в последние годы. Жила только головой, а мои руки, ноги, плечи, спина, мои ладони и ступни – о них я просто забыла. И как хорошо снова оказаться в собственном теле, я тренируюсь упорно, я наслаждаюсь болью при последнем повторении, когда поднимаю вес, это жжение, это пронзительное ощущение в мышцах говорит мне о том, что я все еще живу. Со мной что-то происходит. Тело помнит другое, чем мозг. Пробежки в лесу и ноющие икры. Танцы всю ночь напролет и гудящие ступни. И это ощущение, когда в жаркий день ныряешь в озеро, и сердце на мгновение замирает, а потом опять начинает биться. Тело напомнило мне, что такое боль. И что такое любовь, когда тебе смутно, темно и пурпурно. И я понимаю, как давно никто меня не волновал и как давно я ни у кого не вызывала волнения.

Мне захотелось убежать от этого нахлынувшего вдруг томительного и плотского, как сырое мясо, чувства. А я и бегу – да только по конвейерной ленте тренажера. И как ни ускоряйся – все равно остаешься на месте. Хватит об этом думать – я увеличиваю скорость движения беговой дорожки на два, а потом и на три деления.