Читать книгу Что скрывает прилив - Мелинда Солсбери - Страница 9

Я нахожу Рена в таверне Мака. Здесь, как тактично выразился бы благородный человек, «особая атмосфера». На деревянном полу темнеют зловещие пятна, столешницы усеяны царапинами и щербинами, а на барной стойке сидит сторож – грязный одноглазый кот, который кусает всех, кто попадает в поле его зрения.

Это гиблое место, но разве тот, просит о помощи, имеет выбор?

В таверне продается два вида стаута[2], один сорт виски и все. Для более почтенных господ, вроде Джайлза Стюарта, есть трактир, где у Рози Тэлбот можно купить приличный ужин и вино. А для таких, как я, Рен и те, кто проводит ночи, вкалывая на лесопилке, существует таверна. Сегодня, как ни странно, она почти пустует, все либо на работе, либо отсыпаются перед ночной сменой.

Рен сидит в углу в обнимку с глиняной пивной кружкой. На нем надето черное пальто, по задранному вороту которого рассыпались волосы. Он не поднимает головы, пока я не сажусь напротив и не встречаю взгляд его проницательных голубых глаз.

Он съел все леденцы из рожка. Все, кроме того, что был у меня во рту.

Разве я могу такое забыть?

– Привет, – говорю я, тянусь к его кружке и пью из нее, пытаясь таким образом скрыть растерянность. В кружке не эль, а яблочный сок. Очень освежает после пройденного пути. Я снова возвращаю кружку Рену.

– Ты принесла деньги? – тихо спрашивает он.

Я залезаю рукой в корзину и достаю деньги: ничем не примечательный мешочек с монетами, каждая из которых завернута в тряпочку, чтобы они не звенели и не выдавали себя. Я проверяю, где Мак, прежде чем подвинуть мешочек к парню. Кот презрительно смотрит на нас.

Рен проводит рукой над мешком, и тот исчезает. Ладони парня снова лежат на кружке. Он, ни слова не говоря, поднимает кружку и пьет.

– А моя часть сделки? – интересуюсь, когда ловкие руки не исполняют еще один трюк и пули не появляются на столе.

Рен одними глазами указывает в сторону. Там появился Мак, и теперь они вместе с котом наблюдают за нами с легкой насмешкой. Мужчина натирает пивную кружку такой грязной тряпкой, что скорее пачкает ее.

– Не здесь.

– А где же? – шепчу я.

– Пойдем, – отвечает Рен, вставая и выскальзывая из-за стола. У него больная нога, и движения поэтому кажутся неуклюжими.

Я встаю, чтобы следовать за ним, но из-за барной стойки выходит Мак, упирая толстые руки в бока.

– С вас гроут[3] за напиток.

Ничего неожиданного. Рен не заплатил. Я вынимаю кошелек из корзины, достаю оттуда потертую серебряную монету и выхожу вслед за парнем. Он уже у центра площади, пальто развевается за его спиной словно крылья и привлекает к себе недружелюбные взгляды компании Гэвина. Равно как и я. Только у Рена лучше получается их игнорировать. Он останавливается у края площади и ждет меня.

– На нас пялятся, – бормочу, оборачиваясь на Джеймса Баллантайна и Кору Рейд, которые с отвращением смотрят нам вслед.

– Тебя это беспокоит? – спрашивает Рен, и на его лице отражается удивление. – Стыдно, что тебя увидят со мной? Не хочешь, чтобы они думали, что ты дружишь с этим мальчишкой Россов?

У него поразительно точно выходит изобразить Мэгги Уилсон. Мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, и все это время парень не сводит с меня глаз.

– Просто не хочу, чтобы люди распускали слухи, будто я таскаюсь за тобой по Ормсколе, как потерянный ягненок, – объясняю Рену.

Он ухмыляется и, не отвечая, продолжает идти дальше. Я, возмущаясь про себя, плетусь за ним по улице мимо мясника и пекаря, мимо деревенской управы и маленькой часовенки, мимо кузницы Йена Смита.

Мы оставляем позади аккуратные домики с белыми оградами и покрашенными в яркую краску дверями; неухоженные и разваливающиеся лачуги с потрескавшейся краской и заросшими садами, где валяются бутылки; жилища с грязными, заляпанными жиром и пальцами окнами. На мгновение мне начинает казаться, что парень ведет меня к себе домой, и мной овладевает приятное волнение. Я и представить себе не могу домашнего Рена, он чересчур неземной, чтобы жить в обычном доме. Но мы проходим мимо последних построек с их редкой соломой на крышах и замазанными трещинами в стенах, достигаем пастбища и продолжаем идти в сторону леса.

– Мы идем в лес? – недоумеваю я. – Рен? Мне скоро нужно возвращаться.

Меня нет дома уже почти два часа, времени на баловство не осталось.

– Мы почти пришли, – отвечает парень, на неровной дороге начиная хромать еще сильнее.

– Куда? – вопрошаю я, но он молчит.

Под кронами деревьев гораздо прохладнее, а запах смолы и хвои сильный и явственный. Я снова вспоминаю о леденцах, о жадности и страхе на маленьком лице Рена. Интересно, помнит ли он или забыл.

У меня под ногами хрустят коричневые еловые иголки, я зарываюсь в них мысками ботинок и пинаю, пока мой спутник не останавливается на небольшой полянке. Он садится на упавшее бревно и вытягивает ноги перед собой. Правая немного развернута внутрь – это единственный признак, указывающий на вывих. Я тоже усаживаюсь, забравшись на приподнятый корень, и ставлю корзинку между нами.

– Нам обязательно было сюда тащиться? – интересуюсь у Рена, при этом разворачиваясь так, чтобы видеть его лицо.

– Я тебя раньше сюда не приводил, не так ли? – спрашивает он, и я киваю в подтверждение его слов. – Это мое любимое место. Я прихожу сюда подумать.

Я осматриваюсь вокруг, пытаясь понять, что здесь особенного, но тут парень достает из-под пальто сверток, и мое внимание возвращается к нему. Пули. Пульс сразу же учащается.

– Для чего они? – задает он вопрос, взвешивая сверток в руках.

– Для пистолета. – Я демонстрирую свою лучшую улыбку. Только он окидывает меня ледяным взглядом.

– Для чего они?

– Я только что ответила тебе.

Рен склоняет голову набок.

– Ладно. Допустим, пули для пистолета. А как насчет нового арисэда и платьев?

– Я решила, что мне нужно чаще выходить в люди, – улыбаюсь я, однако ответную улыбку не получаю.

– Ты уезжаешь, так ведь? Вот для чего тебе все это. Все те вещи, о которых ты просила. Ты хочешь сбежать отсюда.

– Нет, – не моргнув, лгу я.

– Куда ты собралась? – продолжает он, игнорируя мои слова. – Должно быть, в Инвернесс.

– Рен…

– Я хочу с тобой. – Я едва не давлюсь воздухом. – Разве это так странно? – Он внимательно смотрит на меня. – У меня тоже полно причин, чтобы хотеть уйти. Более того, я не местный, помнишь?

Я качаю головой.

– Можно я просто заберу свои пули?

Рен кладет сверток обратно в карман.

– Если хочешь получить их, позволь мне отправиться с тобой.

– Росс Маррен, выброси из головы мысль о том, что я собираюсь сбежать. Это смешно.

Я встаю, подхожу к нему и протягиваю вперед раскрытую ладонь.

– Называешь меня полным именем. Как же все серьезно, черт побери. Только я вовсе не шучу: не берешь меня, не получаешь пули. И можешь забрать свои деньги.

Он снова лезет в карман и достает мешочек, который я ему передала и который теперь висит в воздухе, крутится то в одну сторону, то в другую. Допустим, мне не нужны эти пули. Можно взять другое оружие, не обязательно именно это. Я выброшу револьвер в озеро, отпущу его. Время пришло. Зачем вообще мне в Терсо пистолет?

Однако мысль о том, что придется расстаться с револьвером, нагоняет на меня панику. На лопатках тут же выступает пот, а сердце начинает биться немного чаще. Нет, я не в силах бросить его здесь. Не могу избавиться от него. Он мне нужен. И пули для него мне тоже нужны. Не знаю почему, но это так.

– Я думала, мы друзья, – предпринимаю новую попытку.

– Так и есть. И поэтому ты должна рассказать, когда мы выдвигаемся. Именно так и поступают настоящие друзья.

От отчаянья я уже готова завыть.

– Рен, отдай мне пули или, клянусь…

– Клянусь что? – Он обводит меня взглядом с головы до ног, ухмыляется и снова прячет мешочек с деньгами. – Альва, перестань. Тебе незачем строить из себя сильную девчонку. Я тебя знаю.

В этой фразе мне слышится эхо собственных слов, произнесенных вчера на озере. Но в его тоне не звучат извинения. Напротив, парень уверен в моей капитуляции, потому что у него есть то, чего я хочу; то, что мне необходимо. Рен всерьез думает, что знает меня, но на самом деле не имеет обо мне ни малейшего представления. О том, что я повидала и что сделала.

Не отдавая отчета в собственных действиях, я опускаю руку в корзину и достаю пистолет.

На секунду глаза парня расширяются от удивления, и я ощущаю триумф. Не так уж хорошо он меня знает.

Затем его губы расползаются в усмешке, а моя решимость дает трещину. Вспышка гнева уступает место ледяному ужасу от осознания собственных поступков. Что, черт возьми, я затеяла?

Рена не пугает вид оружия. Его это ни капельки не беспокоит.

Парень протягивает руку, хватает пистолет за ствол и притягивает его – и меня – к себе, пока тот не упирается ему в лоб. Все это время Рен спокойно за мной наблюдает.

– Я не собираюсь стрелять в тебя, – тихо произношу я.

– Говорит девчонка, приставившая пистолет к моей голове. – Парень улыбается. – Они в верхнем внутреннем кармане, если тебе интересно.

Я пытаюсь отвести пистолет, но Рен крепко его держит, прижимая к своей коже.

– Тебе жить надоело? – возмущаюсь я. – Это не смешно, перестань.

– Забирай.

Я гляжу парню в глаза и пытаюсь прочесть в них его намерения. Потом медленно тянусь к внутреннему карману пальто и нахожу коробку с пулями прямо у его сердца. Берусь за нее, ощущая костяшками пальцев ритмичные удары под ребрами, сильные и быстрые. Несмотря на высокомерную ухмылку, Рен напуган.

Или взбудоражен. При этом он улыбается мне искренне и открыто.

– Ты сумасшедший.

– Правда?

Когда я вызволяю коробку, Рен поднимает свободную руку и кладет ее на мою. Одной прижимает пистолет ко лбу, другой – мой кулак к груди. Его сердце бешено бьется, точно как и мое. На меня смотрят голубые глаза-льдины, чистые, как небо у нас над головами. Девушки на свою беду могли бы утонуть в этих глазах.

Затем парень, моргнув, отпускает и пистолет, и мою ладонь.

– Альва? – Его голос звучит тихо и напоминает урчание, от чего у меня пересыхает во рту.

Я поднимаю бровь, стараясь держать рот на замке.

– Я знал, что ты меня не застрелишь, – сообщает Рен уже обычным тоном, закладывая руки за голову и откидываясь назад. – Ты не взвела курок.

Я разворачиваюсь и убегаю, оставляя парня в лесу с едва заметной красной отметиной на лбу, напоминающей выцветший след помады. В сознании словно выжигается этот образ: он сидит на бревне, часто дышит, а щеки у него горят. Горят, как и мои. Он часто дышит, как и я.

Я получила то, за чем пришла. Почему же тогда мне кажется, что я проиграла?