Читать книгу Наша боль, наша связь, наш смысл - Мело Нава - Страница 2

В этом мире ничего не происходит случайно.

Горячий воздух обжигает. Комната окрашена в яркие, слепящие глаза, красные цвета. Я ненавижу красный цвет. Дым вокруг, и я задыхаюсь. Этот огонь повсюду. Он поглотит меня, заберёт мою жизнь без остатка. И тогда я сделаю последний вдох в этой тюрьме, полной чёрного дыма, моё сердце вздрогнет в последний раз, и тогда, может быть тогда, я смогу искупить свои грехи. А пока мне остаётся отдаться в объятия этого дыма. Мы уже не раз встречались, ведь я знаю, что это только…

– Опять кошмары.

Я проснулся. Проснулся, потому что перестал дышать. Я не могу бороться с этими снами. Кажется, я сдался. Иногда мне хочется, чтобы всё это стало явью. Ведь тогда прекратятся кошмары. Тогда всё прекратится.

Придётся вставать с кровати, ведь я уже не смогу заснуть. Всего лишь пять утра, я проспал всего четыре часа. Меня это не сильно огорчает. Когда тебя мучают кошмары, сон перестаёт быть приятным времяпрепровождением. Сон для меня – просто жизненная потребность организма. Тело человека требует отдыха, но, если честно, после пробуждения я чувствую себя ещё хуже, чем чувствовал перед тем, как заснуть. Голова, словно набитая камнями, так и норовит свалится с шеи, во рту пересыхает, а ноги и руки покалывает, будто после судороги.

Что чувствует человек, которого мучают кошмары? Лично я уже привык. Знаете, обычно люди не понимают, что им снится сон. Всё, что находится в ваших сновидениях, вы воспринимаете так, будто это происходит на самом деле. Ты воспринимаешь все события, как должное. Твоё мышление искажается, и в большинстве случаев ты просто не можешь мыслить адекватно или предпринимать какие-то серьёзные решения.

Давно, когда я был маленьким, мне приснился страшный сон. В нём я шёл по лесу. Просто шёл, не зная куда. Вокруг я видел лишь огромные деревья, настолько огромные, что, если бы я посмотрел на небо, я бы не увидел их верхушек. Всё было слегка размыто, казалось, будто у меня проблемы со зрением, отчего я не мог чётко видеть своё окружение. Затем я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. Будто в затылок что-то кольнуло – настолько пронзителен был этот взгляд. Я повернулся и увидел нечто. Будто все детские страхи смешались воедино: некая черная субстанция с огромным ртом и пустыми белыми глазами. Я не успел как следует рассмотреть это чудовище, как оно с удивительной быстротой двинулось на меня. Мозг пытался посылать импульсы телу, пытался заставить его бежать, кричать, но ничего не выходило. Отчаянно раскрывая рот, я не мог выдавить ни звука. Казалось, будто мне в горло залили клей, и чем больше я пытался выдохнуть, тем сильнее он застывал. Мои ноги не шевелились, я пытался жестикулировать, но это не давало никакого эффекта. Будто кто-то очень сильный схватил меня за плечи и вжал в землю. Страх окутал меня, а за страхом пришло смирение. Я перестал сопротивляться и приготовился стать жертвой этого монстра. Затем я услышал детский плач. И всё закончилось. В будущем я узнаю, что то, что произошло со мной, имеет незамысловатое название «сонный паралич». Нечто, что происходит с человеком неосознанно, стирает грани между сном и реальностью, не даёт предпринимать самостоятельных решений и не даёт шанса.

Это было давно. Сейчас всё по-другому. Я знаю, что этот красный огонь, обжигающий меня, этот густой дым, – всё это сон, плод моего воображения. Я пытался бороться, пытался убежать, сделать хоть что-нибудь, чтобы потушить этот огонь. Сначала у меня даже получалось, но с каждым разом сон повторялся, будто стараясь как можно сильнее поразить не тело, а мой мозг. И ему это удавалось. Сейчас у меня не осталось никакого желания бороться, не осталось сил. Я ложусь спать, когда огни соседних домов давно потухли, и просыпаюсь, когда солнце и не думало подниматься над горизонтом. Меня это устраивает. Сон не для меня.

Я зашёл на балкон и открыл окно. Глубоко вдохнул, пытаясь забыть этот, пусть и ненастоящий, но отчётливый запах дыма. Взглянув на траву под домом, я заметил лужи на земле. Небо перед рассветом особенное: оно будто останавливает всю жизнь вокруг, делает всё похожим на бесконечность. Даже эти маленькие лужи, едва покрывавшие небольшие ямы на земле, под покровом бледно-синего неба напоминали глубокий океан.

– Ночью шёл дождь.

Вы когда-нибудь замечали одну особенность у частных домов? Они все имеют свой «голос». Это тихие, едва заметные звуки, на которые обращаешь внимание только ночью или ранним утром. Щелчок замков, шолох занавесок, скрежетание досок. Спускаясь на кухню за стаканом воды, я преследовал практически невозможную цель – не разбудить отца. Лестница как раз вовремя решила напомнить о своей неисправности. Громкий скрип, как назло, эхом разлетелся по коридору.

– Артур? – окликнул меня отец, когда я наливал воду на кухне. Он подошёл к столу, на котором лежали сигареты и зажигалка, взял их и, мельком взглянув на меня, добавил, – бессонница?

– Угу, знаем такое, – ответил я, смотря в пол.

– Всё ещё кошмары?

– Меня разбудил дождь, – решил соврать я.

– Ясно.

Отец подошёл к окну и открыл зажигалку. Я слегка вздрогнул, увидев этот маленький огонёк. Отец ничего не заметил (или сделал вид?). Он открыл окно и закурил сигарету, разрушив атмосферу бесконечности. Я в ту же секунду почувствовал неприятный запах никотина, поэтому отвернулся. Отец посмотрел на меня, слегка сжав брови, а затем отодвинул руку подальше в окно, видимо стараясь направить весь дым от сигареты на улицу. Он знает, что я не люблю этот запах.

– Я тебя разбудил? – не выдержав давящей тишины, задал вопрос я. Не то, чтобы я сильно хотел услышать ответ, просто мне не хотелось показывать отцу дискомфорт, который я испытываю, находясь рядом с ним. Не хотелось показывать слабость.

– Нет. Я не спал, – сказал он, слегка удивившись тому, что я вообще решил его об этом спросить. Один-ноль.

– Работал?

– Приходится. Запись в клинике полная, так что сейчас в основном принимаю пациентов дома, дел по горло. Всю ночь работал над тестом, который может выявить ситуационную оппозицию личности.

– Мм, – лишь смог выдавить я, так как понятия не имел, что это такое.

– Не знаешь, что это? – раскусил меня отец.

– Нет.

– Не самое приятное состояние. Оно отличается тем, что ты слишком негативно относишься к отдельным людям, видишь в них только отрицательные черты. Это может сильно мешать в работе, личной жизни, да и вообще, в обществе. Не хочешь протестировать мои наработки?

– Пожалуй, откажусь. Мозгоправство не для меня.

– Зря ты так, – тихо ответил отец, стараясь не показывать никаких эмоций. Я лишь пожал плечами.

Ситуационная оппозиция личности. Меня всегда забавляло то, как люди здорово расписывают умными словами свои загоны. Будто пытаясь придать этому какой-то романтичный вид. Делают себя жертвами, говоря, что им нужна помощь, придумывают себе диагнозы, когда на самом деле просто не в состоянии сложить два плюс два. Для меня люди, которые ходят к психологу – это люди, у которых много лишнего времени. И денег. Отец докурил сигарету, выбросил бычок в пепельницу и почесал свою голову, громко зевая.

– Как на работе? – спросил меня он.

Могло показаться, что мы с отцом каждый день обсуждаем работу, болтаем и тому подобное. Но на самом деле это не так. Из-за графика отца и нашего общего желания мы редко пересекаемся в доме, а уж болтаем – тем более. Я и не вспомню, когда он в последний раз меня спрашивал о работе. В прошлом году я кое-как закончил школу, сдал ЕГЭ, но так и не понял, что делать дальше. Отец не стал заставлять меня подавать документы в первый попавшийся университет, и было решено, что в течение года я подумаю о своей будущей профессии. Я закончил школу в шестнадцать лет, так что «часики не тикали». Но просто сидеть дома я не захотел. Так что устроился работать официантом в семейное кафе. По правде сказать, это было необязательно. Финансовых проблем в семье никогда не было. Мой отец – психолог в частной клинике. Постоянных пациентов он консультирует на дому. Он является психологом широкой специальности, что весьма выгодно, ведь он охватывает как детей, так и взрослых. Чаще всего к нему приходят семейные пары. Видимо им уже настолько осточертела их бытовуха, что они решили скрасить свои деньки разговорами с незнакомым человеком. Занятно, психолог может изменить сознание посторонних людей, но ему тяжело разговаривать с собственным сыном. Ну уж нет, как по мне, лучше работать официантом.

– Всё нормально.

Всё нормально. Разумеется, всё нормально.

– Я буду работать в кабинете, сегодня в десять придёт пациент, – он подошёл к двери и остановился, – вчера я заказывал пиццу, там осталось ещё много. Ты снова плохо питаешься. Позавтракай.

Он вышел. На кухне ещё оставался еле заметный запах табака. Я подошёл к холодильнику и открыл дверцу. Действительно, пицца. Я приоткрыл коробку: на меня смотрели колбаса и грибы под слоем сыра. Я поморщился и закрыл холодильник. Подошёл к окну и снова сделал глубокий вдох. Запах дождя уже не так заметен. А небо стало светлее. На часах почти шесть.

– Ты плохо питаешься, позавтракай, – я передразнивал отца. Эта его наигранная забота сидит у меня в печёнках. Он может неделю не замечать моего существования, чтобы в один день заставить меня съесть огромную тарелку супа, якобы, для «здоровья». Он может месяцами не замечать мои опухшие от недосыпа глаза, чтобы в один день принести мне чёртовы витаминки, которые я выброшу в ближайшую мусорку. Все его знаки внимания быстротечны, его волнение затухает быстрее горящей спички. Он пытается быть образцовым отцом, но я вижу, каким взглядом он смотрит. Я же знаю, что он ненавидит меня.

Я его понимаю. Я ведь тоже…ненавижу себя.