Читать книгу Забытые подвиги в переводе Мемуариста - МемуаристЪ - Страница 15

Парню на старом фото никогда не станет больше девятнадцати. Фашисты охотились за ним минометным огнём целой батареи. Ведь это был знаменитый "нанаец Пассар"! Человек, за которого Гитлер назначил награду. Красноармеец, оставивший лежать в наших полях 237 фашистских оккупантов!

Специально для парней, которым близка позиция либералов, поясню. Максим – "ватник" и член ВКП(б), "коммуняка", то бишь, словами незабвенной Новодворской. Кстати, про этот ватник нам еще расскажет известный военкор Евгений Долматовский, но чуть погодя.

Личный враг Гитлера? Нет, ну понятно, современный либеральный историк враз нам объяснит – не было такого понятия. Не было у фюрера самой цивилизованной в Европах нации никаких личных врагов. И вообще он детей любил.

Нет, серьезно, теперь принято считать, что личных врагов не было. Это всё выдумки Сталинской пропаганды. Может и так, только награду в неслабую сумму сто тысяч марок гитлеровского рейха за Пассара на каждой второй листовке писали.

Причем, был бы Пассар выдающимся ученым-ракетчиком или, к примеру, сыном Хрущева, Сталина – это было бы понятно. Но нет, обычный красноармеец, пехота, самая соль далёкой хабаровской земли. А до личных врагов дослужился.

Фронтовой военкор, пообщавшись с Пассаром пару дней, настолько вдохновился, что написал отличную балладу "Товарищ мой". Пронзительная вещь, пробирает, поверьте мне.

Не поленитесь – вбейте в поиске и прочтите, она не велика. Многое поймете о таежном охотнике.

Военкор Долматовский знал о чём пишет. Сам на фронте с первых дней Войны. И в плену побывал, бежал, вырвался, вернулся к своим.

И в Сталинградском котле фашистов поварить успел. Вот, что он сложил о снайпере Максиме:

Вон спускается с пригорка

Ворог. Он меня не видит,

Но ему давно уж пулю

Приготовили уральцы.

И в стволе моей винтовки

Тихо дремлет гибель зверя!

Максим Пассар и правда охотник из глубинки Хабаровского края, нанаец. Бил пушного зверя с детства. Потому и Мосинка ему оказалась на фронте не в новинку.

Всюду шел добровольцем. И на фронт, и кандидатом в партию и на "свободные ночные охоты" за фашистскими офицерами. И в свой последний подвиг тоже.

Грамоте учён, но не сказать, чтобы слишком. Зато в снайперскую книжку отметки ставил аккуратно. Всё примечал, как снайперу и положено, писал в блокнот наблюдения за врагами, как ловчее подкрасться, как выманить "дичь" на выстрел.

Учил молодых бойцов, мог бы похвастаться, что его ученики набьют к концу Войны более тысячи вражеских захватчиков.

Вот мы и добрались до ватника Максима. Ну почти добрались, еще минутку терпения.

Долматовский рассказывает о Пассаре совсем разные вещи. Вот охотник с любовью вспоминает родные места, охоту и семью.

Вот шутит про поединок с медведем. Мол, если зверь окажется сильнее, заломает, не страшно, брат потом отомстит. И смеется с лукавым таежным прищуром.

Рассказывает про девушку, которая осталась работать в школе в родной деревне. Пишет ей письма при свете "летучей мыши" – коптилки из снарядной гильзы. Обещает поскорее добить фашистов и вернуться домой.

Перед нами обычный парень девятнадцати лет. Сегодня такие – почти дети. Компьютерные игрушки, идиотские сериалы про супергероев в облегающих трусах, страдания по новому айфону…

Насколько далеки они, да ладно что там и мы тоже, от тех простых парней, что добровольцами пошли защищать родную землю! Вот про кого кино снимать и не нужны тут никакие баснословно дорогие спецэффекты!

Снимите как в низкой землянке мерно колышется пламя в керосинке. Как боец, неловко сгорбясь, пишет на коленке письмо любимой девушке. Как мучительно подбирает слова, как неумело ложатся в непривычных обмороженных за день пальцах наивные и простые строки.

Зато честные, от души, без фальши и пафоса. Жив, служу, убил сегодня двоих. День прожит не зря. Вернусь. Обещаю, непременно вернусь. Вот только еще немного, скоро Берлин.

Обманул. В 1943 году попал под разрыв снаряда. Максим сильно контужен, но от тылового госпиталя отказался. Продолжил сражаться.

Последний бой – под Сталинградом, у деревеньки Песчанка. Фашисты засели намертво, оборудовали два укрепления и поставили пулеметы. Под перекрестным огнём не пройти никому. Головы не поднять.

Максим пошёл на безнадёжное дело. Овражком, кустиками, ползком, неуловимой поступью прирожденного лесного жителя.

Вышел прямо на пулеметы. Достал обоих, фирменным, почти дуплетом. Многие вспоминали этот дуплет, Максим всегда стрелял не только ювелирно, но и быстро, без задержки.

Уйти было уже невозможно, заработали миномёты. Накрыло как следует. Но немцев это уже не спасло, наши поднялись лавой в атаку. С громовым "Урааа!", "За Родину!", "За Сталина!", "За сержанта Пассара!", "За всех, кто не дошёл до Берлина".

Больших медалей даже за подвиг Максим не имел. Редко дают в девятнадцать лет великие награды. Только и было у него на гимнастерке Красное Знамя. И второе. Посмертно.

Героем Советского Союза сделали уже в наши дни. И это тоже важно. Не для него, не для его товарищей, их тоже уже нет с нами. Для нас самих.

И как обещал, стихи про "ватника" Максима Пассара:

Я убил их двести двадцать,

И, покуда жив, я буду

Истреблять их беспощадно.

Расстегнул шинель нанаец,

И на ватнике зеленом

Я увидел орден гордый -

Красное увидел Знамя!