Читать книгу Прелестная бунтарка - Мэри Джо Патни - Страница 7

Яркие волосы молодой женщины разметались по плечам, элегантное голубое платье было испачкано в саже, глаза расширены, но Гордон узнал ее мгновенно. Другой такой, как Калли, на всем свете не было, а уж он много повидал, побывав на шести континентах. Но какого черта подруга его детства делает в гуще войны? Впрочем, объяснения могут подождать. С бешено бьющимся сердцем он спрыгнул с коня с пистолетом в руке и взвел курок.

– Отпустите ее или вы умрете!

Ярость в голосе, требовавшем подчинения, превратила мужчин из толпы в солдат под командованием старшего. Солдат, державший Калли, оттолкнул ее и попятился, бормоча:

– Вашу жену? Но… но она сказала, что вдова!

Держа под прицелом пистолета капрала, который, похоже, был здесь заводилой, Гордон шагнул к Калли свободной рукой крепко прижал ее к себе.

– Кэткин, подыграй мне, – прошептал он.

Как он и надеялся, это прозвище, которое знали только они двое, убедило Калли, что перед ней действительно ее старый друг. Напряженная фигура обмякла, и она обвила его руками:

– Боже праведный, любовь моя, я думала, ты погиб!

Калли разразилась рыданиями. Гордон с удовольствием отметил, что объятия не помешали ему держать пистолет. Калли всегда была самой сообразительной во всем Ланкашире. Ее шелковистые волосы пахли дымом и лавандой. Когда-то они были почти одного роста, но сейчас, одной рукой обнимая Калли за талию, он смотрел поверх ее головы и сверлил солдат самым яростным, устрашающим взглядом.

– Я лорд Джордж Одли, я был разлучен со своей женой, потому что, рискуя жизнью, выполнял поручения короля. И что я вижу, вернувшись? Что ее лапают британские солдаты! Это в высшей степени возмутительно! Я бы еще мог ожидать подобного от американцев, но от солдат Королевской армии? Вы позорите свою форму!

– Простите сэр, – пробормотал капрал, запинаясь, – но в нас стреляли из ее дома. Убили лошадь генерала Росса, ранили нескольких человек. Когда мы ворвались в дом, чтобы найти стрелков, она держала в руке пистолет и вид у нее был такой, будто она умеет с ним обращаться.

– Дорогая, это тот пистолет, который я дал тебе для самозащиты? – спросил Гордон, не отрывая взгляда от капрала и продолжая держать его на мушке.

Калли кивнула и немного отстранилась:

– Да, но я из него не стреляла. Один выстрел меня бы не спас, и мне было невыносимо представить, каково будет бедной матери какого-то парня узнать, что ее сын убит.

Гордон оскалил зубы, глядя на солдат:

– И эту женщину вы хотели изнасиловать и убить! Вам должно быть стыдно!

Калли показала на капрала, ее голос прозвучал тверже:

– Мой пистолет у него, я хочу получить его обратно. Из всего, что ты мне дал, это единственное, что у меня осталось. И еще обручальное кольцо.

Она подняла левую руку, и пламя пожара отразилось в золотой полоске на пальце. У Калли всегда было прекрасное чувство сцены.

Пристыженный капрал шагнул вперед и протянул пистолет, держа его дулом к себе.

– Простите мэм, но вы выглядели виновной, как сам грех.

– Она не виновна! – Гордон коснулся губами ее волос. – Любовь моя, мне очень жаль, что тебе пришлось перенести такое, но теперь я отвезу тебя домой в Англию, и там ты будешь в безопасности. Мы можем отплыть завтра.

– Мы не можем отплыть без детей! – воскликнула Калли.

Гордон заморгал. Детей? Учитывая, что она вышла замуж в шестнадцать лет, существование детей не должно быть для него сюрпризом, однако это напомнило ему, как много лет прошло с тех пор, когда они виделись в последний раз.

– Нет, конечно, я думал, ты их уже отправила в безопасное место. Где они?

– В Балтиморе.

«Прекрасно, ее дети в городе, который скоро возьмет в осаду половина Королевского флота, пока армия генерала Росса нападет на него с суши». Но даже старый холостяк вроде Гордона понимал, что дети обсуждению не подлежат. Он ободряюще сжал Калли. Обнимать ее было приятно.

– Тогда мы отправимся в Балтимор и отвезем их домой.

Взглянув на солдат, Гордон холодно произнес:

– Я понимаю, вы разозлились, потому что снайперы могли убить генерала Росса, но он жив, и вам пора вернуться в его войско и помочь сжечь большое правительственное здание, что в конце этой дороги. А теперь, марш отсюда!

Радуясь, что Гордон не собирается сообщать генералу Россу об их дурном поведении, солдаты побежали за основной армией так быстро, как только способны изможденные мужчины.

Солдаты скрылись из виду, а Гордон все еще обнимал Калли одной рукой. Она немного дрожала, и неудивительно. Его самого бросало в дрожь и от потрясения, что он ее нашел, и от ужаса при мысли, в какой Калли была опасности. Изнасилование – один и самых старых и самых уродливых спутников войны. Что могло бы произойти, появись он на несколько минут позднее! Калли подняла голову, собираясь что-то сказать, но в это время из переулка вышла женщина постарше, отблески пожара озаряли ее встревоженное лицо.

– О, Кэтрин, дорогая, ваш прекрасный дом! Мне очень жаль!

Калли высвободилась из объятий Гордона и шагнула к женщине.

– Ричард, это моя подруга – миссис Тернер. Она была мне хорошей соседкой. – Калли с тоской посмотрела на пламя, пожирающее ее дом. – Ах, Эдит, мне гораздо лучше, чем могло бы быть, но… я надеялась, что все-таки удастся не допустить подобной катастрофы.

– Я видела, как из вашей кухни выбегали стрелки. По-моему, это были моряки. Бравые бойцы, но плохо, что они выбрали для своего убежища ваш дом. – Миссис Тернер перевела взгляд на Гордона. – Это ваш муж, которого вы считали погибшим?

– Да, мэм. – Гордон отвесил ей легкий поклон. – Лорд Джордж Гордон Ричард Одли к вашим услугам.

– Боже правый! – Слыша столь длинную череду имен, миссис Тернер заморгала. – Дорогая, это означает, что вы леди Джордж Одли?

Калли улыбнулась:

– Мы в Америке, так что мне показалось неуместным использовать английский дворянский титул. Не говоря уже о том, что для швеи он звучал бы претенциозно.

В отдалении послышались крики и выстрелы. Миссис Тернер нахмурилась.

– Надо войти в дом, одному богу известно, что за люди орудуют сейчас в Вашингтоне. Пойдемте ко мне, вам нужна еда и безопасное место, где можно переночевать. Вам придется спать в одной комнате, но не думаю, что вас это расстроит.

– Нет, мэм. Вы правы, нам действительно необходимо где-то укрыться на ночь. – Гордон с нежностью посмотрел на Калли. – Дорогая, нам надо о многом поговорить.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы виделись в последний раз? – спросила миссис Тернер.

Калли вздохнула:

– По-моему, целая вечность. Спасибо за ваше предложение, Эдит, но у вас и без того полон дом народу. Мы можем переночевать в гостевом коттедже на моем участке.

– Дорогая, вы уверены? Это же почти лачуга.

– Пусть лачуга, зато знакомая и удобная. – Калли уже не терпелось там оказаться. – Но если вы можете выделить нам немного еды и питья, я буду очень благодарна. Хлеба, сыра и вашего чудесного лимонада…

– Я сейчас же пришлю вам корзинку. – Эдит снова обняла подругу. – Эта ночь была ужасной, но по крайней мере ваши дети и слуги в безопасности, и ваш муж жив! Попытайтесь уснуть, у вас изможденный вид.

– Да, теперь, когда муж со мной, я верю, что все будет хорошо. – Эдит вернулась к себе. – Ричард, сюда. – Калли кивнула на заросли кустарника за садом, озаренным пламенем пожара. – Этот коттедж раньше был помещением для рабов, но у меня нет рабов. Домик стоит уединенно и окружен деревьями, так что здесь будет гораздо прохладнее, чем в мансарде Эдит. Тут имеется и конюшня для твоего коня. Она сейчас пустует, потому что на моих лошадях уехала в Балтимор моя семья, но вода и корм есть.

– У тебя больше земли, чем кажется, глядя со стороны фасада дома, – заметил Гордон, поднимая поводья своего коня. Вслед за Калли он вышел на садовую дорожку, которая вела в глубину двора, к деревьям. Пламя пожара ярко освещало ее. – Я рад, что мы будем одни, ведь нам так о многом нужно поговорить.

Гордону не терпелось узнать, как получилось, что Калли оказалась здесь. К тому же ему и его якобы жене нужно было согласовать их выдуманные версии.

Пока он ставил коня в стойло и занимался им, Калли достала из-под цветочного горшка рядом с дверью гостевого дома ключ от двери. Войти внутрь было для нее огромным облегчением. Коттедж маленький, в гостиной стояли лишь потертый диван и стулья, а в тесной спальне имелись умывальник, буфет и придвинутая вплотную к стене двуспальная кровать. В крошечном алькове рядом с гостиной устроена кухня. Мебель была очень простой, посуда состояла из разных предметов от сервизов, отправленных сюда из главного дома, но сама обстановка коттеджа с белеными стенами, полированным сосновым полом и выцветшими ковриками действовала успокаивающе. На разделочном столе имелся водяной насос, в импровизированной кухне хранились самые простые продукты вроде чая и сахара. В маленьком камине были даже приготовлены дрова, хотя, конечно, августовской ночью в Вашингтоне никто не собирался его топить.

Калли зажгла лампу и задумалась. Ужасно потерять дом и свое швейное ателье, но ее дети и ближайшие друзья в безопасности, по крайней мере сейчас, и это главное. Самым прекрасным было открытие, что лучший друг детства жив, потрясающе красив и снова играет роль ее спасителя. Однако это озадачивало. Как такое возможно, что он появился здесь, да еще так вовремя?

Пока Калли открывала окна, чтобы впустить свежий воздух, горничная Эдит в сопровождении какого-то мужчины принесла корзинку, щедро наполненную продуктами и напитками. Калли разбирала содержимое корзинки, когда в дверь вошел Гордон с седельными сумками в руках. Отлично сшитый голубой сюртук, лосины, рубашка тонкого белого льна, начищенные до блеска сапоги, – он выглядел так, будто собирался кататься с дамой по Гайд-парку. Положив седельные сумки у двери, Гордон снял сюртук, шейный платок и сапоги. Широкоплечий, красивый и невероятно мужественный, теперь он выглядел как джентльмен в будуаре леди. Калли смотрела на него во все глаза и не могла оторваться, ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы вновь заняться корзинкой с едой.

– Здесь приятно и относительно прохладно, – произнес Гордон. – Хорошо, что этот коттедж расположен так, что его не видно. Часто у тебя бывают гости?

– Почти никогда, но мне нравится само название «гостевой коттедж», оно звучит гораздо лучше, чем «старая хижина для рабов». Это скорее место уединения, нежели гостевой дом. Порой я здесь работаю, когда мне хочется тишины или просто побыть одной. Мои слуги, Джошуа и Сара – муж и жена, они остаются тут на ночь. – Калли нарезала хлеб, сыр и окорок и выложила их на щербатое блюдо. Затем достала из корзинки бутылку красного вина. – Эдит щедрая. Можешь открыть бутылку? В выдвижном ящике буфета есть всякие кухонные приспособления, а в отделении под ним – стаканы.

– Вино – как раз то, что нам сейчас нужно.

Гордон открыл бутылку и налил вино в два разных по форме стеклянных стакана. Протянув один Калли, он чокнулся с ней и произнес тост:

– За выживание!

– За выживание! – эхом откликнулась Калли.

Даже полураздетый Гордон оставался до мозга костей английским джентльменом, но при этом был волнующе… привлекательным. Его присутствие трудно было игнорировать. В истинно джентльменской манере Гордон отодвинул от стола обшарпанный деревянный стул:

– Не соблаговолит ли леди присесть?

Калли рассмеялась, взмахнув голубыми юбками:

– Манеры, которым нас обучили в детстве, никуда не деваются, правда?

– Да, – кивнул он, – мы можем игнорировать эти уроки, но никогда не забываем их.

Гордон сел напротив Калли и стал сооружать бутерброд с сыром и окороком. Когда бутерброд был готов, он протянул его ей.

– Манеры могут быть весьма полезны, когда нужно убедить других в твоем благородном происхождении, а ты грязный и в лохмотьях.

– Тебе приходилось это делать? – поинтересовалась Калли.

– Да.

Он усмехнулся озорной мальчишеской улыбкой и стал готовить второй бутерброд для себя.

Последние несколько дней Калли почти не ела и сейчас поняла, что умирает с голоду. Но после двух бутербродов и второго стакана вина почувствовала, что готова встретить лицом к лицу все, что может последовать дальше. Калли встала.

– Я тебя ненадолго оставлю, мне нужно переодеться.

– Конечно. – Гордон галантно поднялся, снова демонстрируя превосходные манеры. – У вас тут убийственная жара. Это сильный довод в пользу того, чтобы вернуться в Англию.

Калли поморщилась:

– В Вашингтоне так же жарко, как на Ямайке, однако нет морского бриза. Но в компенсацию за это зимы бывают весьма холодными, со снегом и льдом.

Калли зашла в спальню, закрыв за собой дверь. Она сняла верхнее платье и корсет. Со стороны главного дома послышался треск, видимо, рухнула обугленная балка. Калли сказала себе, что не будет думать об этом. Ее жизнь уже дважды менялась с сокрушительной внезапностью, и она усвоила, что оглядываться назад не имеет смысла. Чтобы выжить, нужно смотреть вперед.

Этим утром Калли специально выбрала белье, которое завязывалось спереди, чтобы можно было раздеться без посторонней помощи. Снять несколько слоев одежды, туфли и чулки – какое же это было облегчение! Прохладная муслиновая сорочка послужит сегодня ночной рубашкой. Расческа и щетка для волос хранились в шкафу в спальне, Калли взяла их с собой в гостиную и устроилась в кресле. Принять ванну она не могла, но если расчешет спутанные волосы, то хотя бы это поможет ей почувствовать себя более комфортно.

Гордон смотрел в окно, и, когда Калли вошла, он повернулся к ней.

– Судя по тому, что я вижу на горизонте, в других частях города происходит несколько крупных пожаров. Вероятно, горят правительственные здания. Однако несмотря на стрельбу из твоего дома, генерал Росс, похоже, оставил часть помещений в неприкосновенности.

Калли вздохнула:

– Вокруг так много пустых домов, и почему мне так повезло, что американские стрелки выбрали для себя именно мой?

– Если бы я был снайпером, то искал бы добротный дом, расположенный прямо по маршруту передвижения моих врагов, и предпочтительно такой, где никого нет. Если ты сидела тихо, вероятно, они подумали, что дом пуст. В общем, тебе просто не повезло.

На самом деле в этот день ей выпало и невезение, и везение. Калли разглядывала Гордона, пользуясь тем, что он стоял к ней спиной. Он был до боли знакомым и в то же время каким-то чужим. Свет лампы обрисовывал контуры его сильного гибкого тела, рост, ширину плеч. С возрастом волосы немного потемнели, но он все равно оставался белокурым, а мягкие черты юноши сформировались в скульптурную красоту лица зрелого мужчины. Гордон, как и она, разделся настолько, насколько мог, это означало, что он остался в панталонах, в рубашке навыпуск, доходившей до бедер, и босиком. На грани приличия. Калли старалась не засматриваться на треугольник кожи в вырезе его рубашки. В свете лампы волосы Гордона отливали золотом. Теперь, когда они устроились в коттедже и поели, Калли стала до неловкости остро осознавать его волнующую мужественность. Ее друг детства никогда бы не причинил ей боль, но что касается лорда Джорджа Одли, который выполнял поручения короля и мог разогнать толпу разъяренных солдат, то она не была так уверена. Калли решила, что лучше решить этот вопрос, не откладывая.

– Странно, – произнесла она. – У меня такое чувство, что я знаю тебя, как себя, но в то же время ты будто незнакомец. Неудивительно, что ты лишь несколькими фразами навел на тех солдат ужас.

Гордон пожал плечами:

– Это командный голос, он вырабатывается, когда руководишь людьми. А мне по мере необходимости доводилось это делать. – Он прислонился к оконной раме и скрестил руки на груди. – У меня такое же ощущение. Я вижу человека, который когда-то был моим лучшим другом, и кого я полжизни не видел. Кто первый начнет рассказывать обо всех годах, что миновали с тех пор, как мы в последний раз встречались?

– Будем говорить по очереди, ведь нам предстоит рассказать очень много. Самое первое и самое главное, что я хотела узнать: как ты выжил? Мне до сих пор в это не верится.

Калли начала расчесывать волосы с концов, осторожно поднимаясь выше, чтобы не пропустить спутанные узлы.

– Почему ты решила, что я умер? – удивился Гордон.

– Вскоре после того, как я приехала на Ямайку, отец написал, что ты умер от какой-то ужасной болезни на борту плавучей тюрьмы, которая везла тебя в Австралию, в Ботанический залив.

Тогда Калли плакала горючими слезами от горя и чувства вины.

– Какой милый человек, твой отец!

Гордон расстегнул манжеты и закатал рукава рубашки. У него были сильные руки с легкой порослью золотистых волос. Калли предпочла бы не так остро сознавать его мужественность. Она стала еще более тщательно расчесывать волосы, что дало ей предлог опустить голову.

– Он сообщил мне эту ложь с большим удовольствием.

– Наверное, думал, что говорит правду, – усмехнулся Гордон. – Суда для перевозки ссыльных заключенных лишь немногим лучше судов для перевозки рабов. На корабле, на котором я плыл, распространилась какая-то болезнь, и многие моряки стали ее жертвами. Поскольку я был здоров и имел опыт в морском деле, капитан взял меня в матросы. Я оказался полезным, и он проникся ко мне симпатией. Ты же знаешь мои хорошие манеры.

– И ты его убедил, что ты невиновный молодой джентльмен, кого по трагическому стечению обстоятельств отправил в ссылку враг?

– Я сказал ему правду. Не знаю, слышала ли ты, что меня обвинили в похищении тебя и краже моей лошади, которая формально была собственностью отца. То есть обвинения сфабриковали, чтобы избавиться от меня, но они были не совсем надуманными.

– Представляю, с каким злорадством мой отец стряпал эти обвинения! – Калли даже слегка подташнивало при этой мысли. – И твой отец не возражал?

– Я не знаю, насколько мой отец любил каждого из своих пятерых сыновей, но он понимал, что ему нужен наследник, и был не прочь иметь нескольких запасных. Однако меня он ненавидел. Я очень похож на мать, которую отец поначалу любил, а потом терпеть не мог. Пока я находился рядом с ним, своим обликом напоминал ему о ней и о ее неверности. Отец хотел, чтобы я умер.

– Ужас! – Калли закрыла глаза, ощущая боль, которую испытывал Гордон, но ничем не выдавал своих чувств. – Я тогда не осознавала, какое у тебя сложное положение.

– Я никому не мог рассказать все, даже тебе. Но это было так давно, с тех пор целая жизнь прошла. Я знал, что лорд Кингстон ненавидит меня, так что это не особенно меня потрясло. Я решил остаться в живых просто назло ему. Наша плавучая тюрьма прибыла в гавань Сиднея, я улучил момент, когда капитан отвернется, прыгнул за борт и поплыл к берегу. Вероятно, он включил мое имя в список умерших в пути и похороненных в море. Иных объяснений не требовалось.

Калли слушала и пыталась представить то, о чем Гордон умолчал. Та поездка должна была быть ужасной.

– Как ты выжил и сумел вернуться в Англию?

– Это долгая и запутанная история. Пока скажу лишь, что добирался через весь земной шар, что потребовало много времени, и мне не раз приходилось выбирать обходные пути. И вот я здесь. Мог ли кто-нибудь из нас пятнадцать лет назад вообразить такую сцену, как сейчас?

– У меня богатая фантазия, но не настолько! – Открытие, что Гордон жив, поразило Калли, и она еще не вполне осознала, насколько удивительным было его появление в нужный момент. – А каким чудом ты прискакал на белом коне именно сюда и сейчас?

– Меня наняли спасти одну вдову, некую миссис Одли, и привезти ее в Англию.

– Наняли? – Калли выронила щетку. – Кто? Когда я покидала Ямайку, то оборвала все связи с теми, кто остался в Англии.

– Возможно, именно поэтому кто-то хочет, чтобы тебя нашли и, если потребуется, спасли, – предположил Гордон. – Джентльмен Эндрю Хардинг обратился с просьбой к одному человеку, который умеет решать проблемы, а тот спросил меня, не возьмусь ли я за это.

– Ты согласился плыть за океан и отправиться в зону боевых действий, чтобы спасти совершенно незнакомого человека? Ты стал дерзким и опасным авантюристом!

– Не совсем так, – возразил он. – Я скорее считаю себя человеком, который решает проблемы и готов совершить то, что необходимо. Данное задание – сложное и опасное, но за него предложили хорошие деньги.

Калли нахмурилась:

– У тебя был мой адрес, интересно, откуда он взялся? Уезжая сюда, я сделала все, чтобы меня нельзя было найти.

– Ты никогда не слышала про сэра Эндрю Хардинга? Мне говорили, что миссис Одли приходится какой‑то родственницей жене сэра Эндрю. Наверное, он женат на одной из твоих сестер.

– По-моему, этот джентльмен приезжал в Вашингтон вскоре после того, как я сюда перебралась, и до того, как началась война. Очевидно, он прибыл с какой-то официальной миссией, торговой или дипломатической, потому что в его честь устроили прием в доме президента. Я шила платья нескольким женщинам, которые присутствовали на этом приеме, и в следующие посещения они об этом рассказывали. Было грандиозное мероприятие. Он приехал со своей женой. Как странно думать, что это могла быть одна из моих сестер и она встретила меня где-то в городе и узнала!

– Если так, почему сестра с тобой не заговорила?

– Вероятно, это была сестра, которая выдала меня отцу, когда я сбежала с тобой. Похоже, она боялась моей реакции. И не напрасно! Если бы она этого не сделала, тебя бы не избили до полусмерти и не отправили на каторгу в другую часть света.

– А мне странно думать, что если бы не она, то мы могли бы благополучно добраться до Шотландии и пожениться. Но мы были очень молодыми. Слишком молодыми для брака.

Калли тоже так считала, но она полагала, что несмотря на молодость у них бы все получилось в браке.

– В конце концов я все равно вышла замуж, но за мужчину втрое старше меня.

– Как получилось, что ты носишь фамилию миссис Матиас Одли? Твой муж ведь был не Одли? Ты бы об этом упомянула, когда мы пытались спасти тебя от этого брака.

– Его звали Мэтью Ньюэлл. Я выбрала имя Матиас, потому что оно похоже на настоящее имя, но отличается. – Калли печально улыбнулась. – А фамилию Одли взяла в память о своем давно погибшем друге детства.

– Я польщен. Ньюэлл был плохим мужем? Надеюсь, что нет. Я часто об этом думал. Будь я из тех, кто молится, молился бы за то, чтобы он хорошо с тобой обращался.

Калли замялась, размышляя, как лучше объяснить это.

– Он был добрым. Мне мог достаться муж намного хуже. Но у него было сложное положение на Ямайке, а он предпочитал избегать конфликтов, отчего возникало еще больше проблем.

– По крайней мере, он с тобой нормально обращался. – Гордон чуть заметно улыбнулся. – Я хочу знать, сколько у нас детей. Кто-нибудь из них похож на меня?

– Их двое, и ни один не похож на тебя. – Калли помолчала, думая, как он отнесется к ее следующим словам, а потом произнесла: – Они квартероны.