Читать книгу Каролина. Часть четвертая - Мери Ли - Страница 2

– Почему Элли решила схватить меня сейчас? – спрашиваю я уставшая, переступая порог хижины.

– Потому что после того, как Адриан узнал, что ты беременна, он спрячет тебя так, что Элли никогда не найдет. Она работает на опережение. По крайней мере, старается так делать.

Несмотря на то, что я знаю – хижину нельзя открыть, если внутри уже кто-то есть, я все равно обхожу ее и заглядываю в каждый угол, чтобы убедиться – здесь нет никого, кроме меня и Миранды.

Устало опускаюсь на пол и вытягиваю ноги перед собой, спиной и затылком опираюсь о стену. Рука пульсирует, и вся концентрация внимания делится ровно на два. Первая часть следит за Мирандой, а вторая – за жгучей болью в правой ладони. Повязка наполовину сползла, волдыри полопались, кое-где прилипла ткань. Сейчас я не уверена, что смогу сжать рукоять пистолета, если это понадобится.

Боль жидкой вязкой лавой растекается от кончиков пальцев до запястья.

Сжимаю зубы до скрипа и корю себя за неосмотрительность. Нужно научиться брать чувства и эмоции под контроль. У Брайана это получается отлично, даже в самой невероятной ситуации он собран и сконцентрирован на поставленной цели. Не знаю, как этому научиться. Если бы данный навык был в моем арсенале, то я бы не схватила проклятую ветку. В тот момент ярость и страх закрались даже в самые потаенные уголки сознания, и я думала только об одном – нанести урон противнику. В идеале надо было подумать и о себе, но я была поглощена местью и злобой.

– Что с рукой? – спрашивает Миранда.

– Обожгла, – коротко бросаю я.

Собираю остатки сил и поднимаюсь. Мне нужно помыться и переодеться, воспользоваться местной аптечкой и перебинтовать руку. А потом сон. Адски долгий и сладкий сон. Желательно, чтобы он оказался целительным.

– Отдай мне ключ, – прошу я.

Миранда выгибает брови и хмыкает.

– Зачем это?

– Чтобы ты не пустила сюда свою мамашу, пока я буду в ванной, – честно отвечаю я.

Если Миранда будет брыкаться, шкала моего недоверия может пробить потолок, а это не сулит ничего хорошего возможному союзу.

Пару мгновений девушка не отводит от меня внимательного взгляда. Кажется, что она сейчас откажет и вынет нож из-за пояса, а после бросится на меня. Я готова к этому. Если что-то пойдет не так, я зубами перегрызу ей глотку, но не дамся в руки Элли.

Миранда не делает ничего подобного, достает ключ из внутреннего кармана черной куртки и протягивает его мне со словами:

– Я не отдам тебя Элли. Точно не в этот раз.

Забираю ключ, раздумывая над услышанным.

– Не в этот раз? – переспрашиваю я. – Что это значит?

Миранда пожимает плечами и выдает:

– Я не знаю, что будет завтра или через неделю, поэтому предпочитаю конкретику и говорю правду. Сегодня мне выгодно, чтобы ты попала в Салем, но если завтра все перевернется с ног на голову, я без зазрения совести доставлю тебя до Элли. Вероятность этого слишком мала, так что не переживай.

– Что может перевернуться с ног на голову?

– Доверие Элли ко мне непоколебимо, но если она засомневается в преданности, то мне придется сделать так, чтобы более у нее подобных подозрений не возникало.

Миранда идеальный игрок, который обведет всех вокруг пальца и сядет на трон. Перед мысленным взором проносятся лица всех, кто был на конклаве, и я уверена, Миранда сильнее и хитрее каждого из них. В том числе меня и Адриана.

– Ты змея.

– Я человек, желающий выбраться из ада.

На этом я решаю закончить диалог. Последнее сказанное Мирандой поставило меня в тупик. О каком аде она говорит? Наследница города, любимица Элли, которой прощается практически все.

Что за ад? Или это просто слова, чтобы запудрить мне мозги?

Моего сострадания ей не видать. Его я оставлю себе на черный день, чтобы иметь возможность укутаться в сострадание, как в теплый пушистый плед.

Закрывшись в ванной, скидываю одежду и при этом шиплю каждый раз, когда тревожу самонанесенную рану. Оголившись полностью, ловлю свое отражение в зеркале и замираю. Я похожа на труп, который тащили привязанным за ноги к машине на скорости не меньше шестидесяти километров в час. Волосы в легкую бы сошли за гнездо для какой-нибудь не очень притязательной птицы. Круги под глазами настолько темные, что больше похожи на синяки. Царапина на лбу и пара мелких на щеке. Лицо бледное и покрытое испариной.

– Да плевать. Главное, жива.

Оторвать ткань от ладони оказывается самым сложным. В итоге удается это только под водой. Больно. Чертовски больно, но я не смею искренне сожалеть о действиях, что к этому привели. Если бы я не среагировала так, то, возможно, была бы уже в лапах Элли и Поула.

Да и сожалеть о уже случившемся пустая трата времени и энергии.

Обтираюсь, заматываю полотенце на голове, еле как натягиваю на себя эластичную сменную одежду из шкафчика и возвращаюсь в комнату, Миранда сидит на краю кровати и с задумчивым видом сверлит взглядом стену напротив. Она не сразу замечает мое присутствие, а когда приходит в себя, моментально собирается, выпрямив спину и развернув плечи, встает с места.

– Моя очередь, – бросает она и уходит, оставив при этом свой рюкзак и оружие, с которым появилась в лесу.

Как только до слуха доносится шум воды, я открываю ее рюкзак и наглым образом шарюсь там. Как неудобно орудовать одной рукой… Нет ничего необычного, ни единой детали, которая могла бы раскрыть хотя бы один из секретов Миранды, а я уверена – их уйма.

Небольшая аптечка, бутылка воды, пара магазинов к автомату, два ножа, склянка с чем-то непонятным и нечто похожее на рацию – ничего подобного я ранее не видела.

И больше ничего.

Открываю склянку и нюхаю. Запах отсутствует. Пробовать не решаюсь, но ставлю мысленную пометку: не брать от Миранды еду и воду. Вдруг это какой-то яд или снотворное.

Закрываю рюкзак и ставлю его на прежнее место. Разворачиваю полотенце и скидываю с головы. После мойки гнездо не стало выглядеть более привлекательно. Разберусь с ним позже. Нахожу аптечку и открываю ее, в этот момент Миранда возвращается.

– Помочь? – спрашивает она, наблюдая за моими попытками размотать свежий бинт.

Бросаю на нее короткий взгляд и тут же принимаю решение.

– Буду благодарна.

Сама я провожусь не меньше тридцати минут, а ведь это время лучше потратить на сон.

Как же я хочу спать…

– Благодарность не повредит, – не злобно фыркает Миранда. – При твоих-то обстоятельствах.

Она садится напротив и перекидывает длинные мокрые волосы через плечо. Это ее коронное движение, которое сочетается с ней, как дыхание с любым живым существом.

– Как тебя угораздило? – спрашивает она, смотря на мою многострадальную конечность.

– Встретилась с твоими людьми, защищалась горящим поленом, – устало рассказываю я.

Брови собеседницы взлетают, уголок губ поднимается вместе с ними.

– Интересно, – протягивает она.

– Неосмотрительно, – моментально бросаю я.

Мы будто снова состязаемся за право, за кем останется последнее слово.

– Одно не отвергает другое.

– Согласна.

Миранда помогает наложить на ожог мазь и аккуратно перебинтовывает руку. Мазь творит чудеса, адская боль постепенно уменьшается.

Протяжно выдыхаю, плечи опускаются под тяжестью прожитых часов… дней.

Мечтаю о спокойствии. Я не хочу больше бежать и спасаться от всех подряд. Начиная от Элли и заканчивая зайцами-падальщиками.

Устала.

Все осточертело.

Жаль, что нет возможности переиграть прошлое и изменить текущий порядок вещей. Может быть, где-то существует Каролина, которая имеет дар поворачивать время вспять?

– Спасибо, – искренне благодарю я.

– Пожалуйста, – выдыхает Миранда.

На несколько мгновений между нами повисает тишина и кажется, что в этой хижине нет места ненависти, недоверию и злости. Но это только кажется.

Не отводя взгляда, спрашиваю:

– Что с Адрианом?

– По последним данным, что я получила от матушки, он до сих пор спит. На него снотворное подействовало сильнее, чем на тебя.

Вот и нашлась его ахиллесова пята. Как он мог не почувствовать…

– Как нас опоили?

– Вас не опоили. Это был газ без запаха и с долгосрочным стартом. Вы вдохнули его еще у себя в номере, а потом, каждый последующий вдох кислорода подгонял травящее вещество все ближе к цели. Элли не сделала бы этого, если бы был другой способ отрубить вас и не привлечь внимание других глав. Планировалось, что вы уснете на тропе, но Адриана подкосило намного быстрее.

Миранда так легко рассказывает об этом, что невольно хочется поверить ей.

Перевожу взгляд на забинтованную руку и впадаю в прострацию, прогоняя в голове все, что было на конклаве. Чистый цирк. Адриан не вписывается в эту компанию. В отличие от всех, кого я там видела и слышала, только его по-настоящему заботят люди, а не трон. Другим же плевать на своих подопечных, они словно павлины распускают хвосты друг перед другом, пытаясь показать свою значимость и важность. Жаль, но от подобных встреч не сбежать. Все города привязаны друг к другу, стоит убрать хотя бы одно звено, и все пойдет под откос. Плохо станет всем.

Не будь медикаментов из Дэйли, вооружения из Ротона, зерна из Салема, и все рухнет. Давным-давно сильные мира сего решили, как мы будем жить, и все смирились, привыкли и даже не попытались что-то изменить. Волчок продолжает кружить и так будет, пока кто-то обезбашенный не решит все разрушить. И я даже знаю, кто это будет. Ни у кого другого не хватит на это наглости, сил и решимости.

– Кто пустил газ? – спрашиваю я, возвращаясь из тумана мыслей, что унесли меня из хижины.

– Я, – коротко отвечает Миранда.

Наши взгляды встречаются.

Волна негодования поднимается снова.

– Что ты за человек такой? – спрашиваю я. – На чьей ты стороне, черт возьми?!

Хочется придушить ее прямо на месте. Ведь если бы она не сделала этого, то мы с Адрианом не разделились бы. Я бы не брела по лесу в полуобморочном состоянии. Не было бы стычки с людьми из Дэйли и не было бы крови бугая на моих руках.

Ничего из этого не случилось бы.

Бросаю взгляд на свой рюкзак. Он близко, я дотянусь до него за мгновение, еще за два достану нож и…

– Не впервые я слышу этот вопрос. И ответ всегда будет один – я на своей стороне, – со злостью чеканит Миранда.

– И на стороне Адриана, – аккуратно подсказываю я, немного смещаясь к рюкзаку.

– Мы еще не стали подругами, чтобы я настолько начала с тобой секретничать. Могу сказать одно, на данный момент тебе со мной безопасно. Я не враг.

– Этого недостаточно.

Мгновения проходят, а я так и не кинулась к рюкзаку. Что-то в лице Миранды останавливает меня от этого шага.

– Если бы я этого не сделала, то Элли поняла бы… Ей не пришлось бы долго думать, чтобы осознать – я предаю ее. У меня не было возможности предупредить Адриана. Я даже не думала, что этот газ повлияет на него. Я была уверена, что все пройдет иначе, но когда в кафе пришел человек и сказал, что Адриан без сознания, что он даже не дошел до места, где у него должна была быть встреча с этим книжным червем, я поняла, что просчиталась. У меня не было времени анализировать все настолько далеко. Я знала, что люди Элли уже на подходе и будут ждать в лесу, знала, что Адриану матушка не сделает ничего плохого, и также я знала, что она увезет тебя туда, откуда тебя уже никто не сможет достать.

Смотрим друг на друга, и тишина после сказанных Мирандой слов кажется не столь удушающей.

– Как ты пустила газ?

– Так как ты явно уже рылась в моем рюкзаке, скорее всего видела там ампулу с прозрачной жидкостью. Если эту жидкость поджечь, то от нее не будет исходить ни дыма, ни запаха. Поул утверждает, что это газ, говорит, что сам разработал его, пока Беринг был ослеплен другими, более насущными делами. Я подожгла ее в вашей комнате, когда вас там не было и ушла. После этого, я не оставалась с Адрианом или с тобой наедине. Матушка таскала меня везде с собой, и благодаря этому я узнала нюансы и в итоге поняла, как вытащить тебя с острова.

– Если бы Элли поймала тебя? Что она сделает, если узнает, что ты ее предаешь?

Миранда отводит задумчивый взгляд в сторону.

– Не уверена, что она может забрать у меня больше, чем уже отняла, – безэмоционально шепчет она, явно провалившись в неприятные воспоминания.

– Не вяжется твоя история с тем, что я знаю.

Она фокусируется на мне и, кажется, я впервые вижу перед собой не суку. Но уверенности в этом нет. Если Миранда обводит вокруг пальца Элли, то она отличная актриса.

– Что ты можешь обо мне знать? – спрашивает она и каждое слово сочится ядом тысячи змей.

– Элли подобрала тебя, вырастила, воспитала, дала блага. Они с Патриком…

Миранда громко и наигранно смеется.

– С Патриком? Патрик вообще ничего не решает. Патрик – грязь и мразь, каких еще поискать. – В ее голосе столько отчаяния и душевной боли, что я внимаю каждому следующему слову с удвоенным вниманием. – Элли действительно подобрала меня, но не по доброте душевной. Она убила моего отца, но до сих пор не знает, что я дочь того человека, которого в приступе ярости она до смерти отхлестала плетью и оставила его на заднем дворе своего дома. Патрик, ох уж этот Патрик, он уже давно отошел от дел и полностью отдал их Элли, она всем заправляет, но при условии, что она будет закрывать глаза на его… шалости. Не ради Адриана она меня подобрала, а ради…

Миранда не договаривает. Ее грудь высоко вздымается от тяжелого дыхания. Во взгляде столько боли и отчаяния.

– Мне жаль, – говорю я совершенно искренне, ведь догадываюсь, о каких шалостях Патрика она говорит.

Миранда словно не слышит меня, она сейчас не здесь, не в хижине, а далеко отсюда, в месте, в котором никто бы не захотел оказаться.

– А потом Элли увидела во мне нечто иное, а не только таблетку для успокоения своего больного на голову супруга. Она запретила ему… и думает, что я уже ничего не помню, но это не так. Она годами рассказывала мне одно и то же, стараясь пролезть в голову и стереть оттуда все, что было раньше, она даже искала Каролин, подобных тебе, которые бы могли влезть мне в разум и поменять там все. Не нашла, слишком у тебя редкий дар. Я позволила ей поверить, что я все забыла, что я ее названная дочь и боготворю и ее, и Патрика, как родителей.

Девушка шумно дышит, проникновенно смотря на меня. Редкий кадр – Миранда потерявшая хладнокровие.

– Но это не так, – спокойно говорю я.

– Не так. Я живу под одной крышей с людьми, которых ненавижу и не имею возможности показать этого. Если ты еще не веришь мне, то можешь при встрече с Элли рассказать об этом. Этой информацией обладает слишком узкий круг людей, она сразу поймет, что ты узнала ее от меня. Но знай, что если Элли прознает про мою мнимую преданность ей, то всем планам Адриана придет конец. Ему необходим человек за ширмой, который сможет вовремя предупредить, выдать ценные сведения или помочь сбежать.

Теперь я понимаю откуда у Миранды настолько шикарные актерские таланты. Она долгие годы притворяется тем, кем не является.

– До меня доходили слухи, что Элли нашла тебя в канаве.

– Так и было. И я сделаю все, чтобы их с Патриком дни закончились в той же самой канаве.

– Месть, – шепчу я.

Миранда отрицательно качает головой.

– Я уже не помню, что такое месть. Я десятки раз пробиралась в их комнаты и стояла у дужки кровати с ножом в руках. У меня были сотни возможностей лишить их жизни и тем самым отомстить за папу, но я не смогла переступить черту.

– Почему?

Миранда пожимает плечами.

– Это было слишком просто. Слишком просто для них. Элли не так сильно держится за свое существование, она дорожит детищем, что взращивала в Адриане, властью, силой и могуществом. И я хочу лишить ее всего этого. Хочу загнать ее и Патрика в канаву, а я буду стоять на вершине и смотреть на них. Мелких и ничтожных.

– Напомни мне, чтобы я не переходила тебе дорогу, – говорю я, чтобы разрядить гнетущую обстановку и вынуть Миранду из ада хотя бы на мгновение.

Она улыбается и хмыкнув, говорит:

– Ты уже перешла.

– Когда?

Как мне удается наживать врагов, даже не поднимая пятой точки? Вглядываюсь в лицо собеседницы и успеваю заметить там эмоцию, которой не должна была увидеть. Жалость к себе… Как часто я сама это испытываю?

Слишком знакомо.

Слишком печально.

– Когда стала женой Адриана. Это было мое место.

Просто, твою мать, замечательно.

– Из-за Элли? Из-за нее ты хотела стать его женой? – аккуратно спрашиваю я, чтобы не разрушить хрупкое доверие Миранды.

– Не совсем, – размышляя, отвечает она. – Элли годами рассказывала мне о нем. Описывала Адриана, как совершенно невероятного, доброго, чуткого и любящего человека. Я ей не верила, а потом и сама начала задавать вопросы о нем. Элли описывала настолько идеального человека, что его образ не умещается у меня в голове. А потом я впервые его увидела. Следом поговорила с ним. Была рядом, когда он выкарабкивался с того света, и я поняла, Элли преуменьшала его качества.

Миранда мягко улыбается, но словно опомнившись, снова натягивает на лицо маску безразличия и непримиримости.

Как так случилось, что мы сидим друг напротив друга и разговариваем о личном?

Уму непостижимо, ведь еще меньше часа назад я думала, как бы мне добраться до рюкзака и достать оттуда нож, чтобы убить Миранду.

Теперь ее мотивы стали более понятными. Она точно испытывает нежные чувства к Адриану, но я не уверена, что данная особа его достойна. Кажется, что рядом с Адрианом должна быть нежная и чуткая девушка. Но кто знает, может быть за фасадом надменности скрывается ранимая и мягкая натура?

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – серьезно спрашиваю я.

Собеседница снова пожимает плечами.

– Чтобы ты поверила мне. Чтобы не сбегала, как сумасшедшая, как только откроется дверь хижины. Чтобы не думала, что мир крутится вокруг тебя. Чтобы ты знала, свести счеты с Элли не только твоя цель.

Тишина больше не кажется давящей или недружелюбной.

Не могу сказать, что я поверила Миранде на сто процентов, но зерно сомнения она во мне уже посадила и даже начала его поливать.

– Элли чудовище, – говорю я.

– Она хуже, – бросает Миранда.

Названная наследница Дэйли кивает и отходит, прихватив с собой аптечку. Дальше каждая из нас занимается своим делом. Миранда чистит оружие и пополняет запасы воды, а я воюю с гнездом. Их не расчесать. Как бы я не пыталась разделить их на пряди и привести в более-менее подобающий вид, ничего не получается, узлы становятся только больше. Ухожу в ванную, нахожу там длинные серебристые ножницы и с жалостью отрезаю волосы до плеч. Непривычная легкость нервирует. Собираю длинные пряди с пола и закидываю их в мусорное ведро. Провожу параллель – новый этап новой жизни. Касаюсь живота и трезво понимаю, что как прежде уже никогда не будет.

Возвращаюсь в комнату и ложусь на кровать, Миранда устраивается на другой стороне. Вырубаюсь в одну секунду, и весь сон брожу по лесу. То бегу от кого-то так быстро, что падаю и просыпаюсь. То падаю с обрыва, то меня хватает дерево. Все это сопровождается тихим детским плачем. Не понимаю одного, бегу я на звук или от него?

Но никакие ужасы сна не способны испортить отдых для тела на мягкой постели, под крышей и в безопасности от мутировавших.

Просыпаюсь первой и потянувшись, встаю с кровати. Миранда даже спит, как королева. Не знаю, кому она продала свою душу, чтобы круглосуточно выглядеть так, как она выглядит, но мне кажется, что я пускала слюни и храпела, как объевшийся на ночь толстый мужик.

Привожу себя в порядок, но стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть коротких волос. Воспоминания тут же уносят меня в детство, ведь только тогда у меня не было длинной косы. Воспоминания, если не брать в расчет маму, не радужные, поэтому я посылаю их к чертям и все-таки поднимаю взгляд.

– Черт, – пищу я. – Еще и неровно.

Одна сторона длиннее другой примерно на пять сантиметров. Оно и неудивительно, ведь стричь себе волосы левой рукой не самое легкое занятие. Легкие волны сглаживают безобразие, но все-таки когда я выберусь из леса и вернусь в Салем, нужно будет сделать из остатков что-нибудь более приемлемое. Кажется, что голова стала весить на порядок меньше.

Примерно через пятнадцать минут мы собираемся на перекус перед дорогой. Вскрываю банку с мясом и овощами. Принимаюсь за еду, но Миранда к своей не притрагивается.

– Ты и это отравила? – спрашиваю я, намекая про вырубивший меня и Адриана газ.

– Нет. А тебя разве не должно тошнить по утрам? – резко спрашивает она.

Давлюсь мягким куском моркови и, прокашлявшись, шепчу:

– Откуда мне знать.

Миранда не отвлекаясь сканирует меня вдумчивым взглядом.

– Я не много беременных видела. Одна из них Лиза и ее рвало так, что я опасалась, как бы ребенок через рот не вышел. И это было на протяжении всего срока.

– И ты решила сообщить мне об этом в момент, когда я… ем? Нравится смотреть на блюющих людей?

– Нет. Просто я надеюсь…

– На что? – резче необходимого спрашиваю я.

– На то, что ты не беременна.

– А тебе что от этого?

Миранда ковыряет вилкой в банке и морщится перед тем, как сказать:

– От этого уже меня начинает тошнить. У Адриана ребенок.

На ее лице появляется такая боль, что мне становится неуютно.

– Он тебе нравится, – шепчу я, вспомнив вчерашний разговор.

На мгновение ставлю себя на ее место и мне до ужаса становится плохо. Если бы мне пришлось спасать беременную девушку Брайана, я бы… скорее всего я бы даже не попыталась это сделать. Скинула бы беднягу с ближайшей скалы.

– Нравится? – переспрашивает Миранда. – Прыгать с парашютом, принадлежать самой себе и не выполнять бредовые приказы, читать книги, играть в шахматы – это мне нравится.

У нас с Адрианом как-то был разговор, и я до сих пор считаю, что он больше остальных достоин встретить человека, который будет ему подходить по всем параметром и души в нем не чаять. И, кажется, этот человек сейчас передо мной.

– Даже если я действительно беременна, то это не его ребенок, – признаюсь я.

Миранда, как громом поверженная немеет и пару раз открывает и закрывает рот, так и не сказав ни единого слова.

Зря я ей сказала. Что если все рассказы, что я слышала накануне, – ложь?

Нет. Это чистая правда. Ведь эмоции, мелькающие на лице Миранды, невозможно подделать.

– Не поняла, – выдавливает она из себя.

– Все ты поняла.

Продолжаю есть и, когда поднимаюсь, чтобы выкинуть банки, слышу голос Миранды:

– Теперь у меня больше желания вернуть тебя в Салем.

Возможно, я только что спасла себя от падения с ближайшей скалы.

– Чтобы ты знала, я не претендую на Адриана, – говорю я, желая расставить хотя бы одни точки над i.

– Ты его жена.

Оборачиваюсь.

– И в нашем случае это ничего не значит.

При этих словах испытываю странные чувства, но даже не буду стараться в них разобраться. Как я уже выяснила – чувства не по моей части.

– Ладно, – протягивает Миранда и осматривает меня с головы до ног.

Выходим из хижины и направляемся дальше по тропе. Как я понимаю, мы миновали расстрельную хижину.

Как же я устала быть мишенью. Когда-нибудь настанет тот день, когда мне не придется уклоняться от пуль и летящих в меня ножей?

Но он будет потом, а сегодня…

Останавливаюсь и тут же теряю мысль, что зрела в голове.

– Твой транспорт стоял тут? Через пятьсот метров от хижины? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да. Тебе нужен был отдых. Да и мне тоже.

Миранда встает на выступ и перекидывает ногу через сиденье квадроцикла. Переодевает рюкзак и вешает его себе на грудь. Без лишних разговоров сажусь позади и хватаюсь за ручки, что расположены по бокам.

Это не мотоцикл, но меня все равно напрягает вид транспорта, а следующие слова Миранды и вовсе заставляют сжать ладони сильнее, даже обоженную.

– Прокачу с ветерком, – заявляет она и поворачивает ключ в замке зажигания.

Стоит нам тронуться с места, я обхватываю талию водителя и сжимаю зубы от боли в ладони, которой я схватилась так крепко, будто позабыла об ожоге. А ведь не позабыла, но страх свалиться и свернуть шею сам продиктовал правильные действия тела.

Мы несемся по тропе, изредка притормаживаем перед выбоинами и ухабами.

Останавливаемся на дозаправку один раз, после чего Миранда прикрепляет пустые канистры обратно к чудо-транспорту.

В какие-то моменты я даже наслаждаюсь поездкой, в основном когда мы останавливаемся, чтобы сверить маршрут, который хранится в голове водителя. На закате мы останавливаемся окончательно. Миранда сверяет время и достает из рюкзака прибор, значение которого для меня до сих пор загадка.

– Что это? – спрашиваю я, расхаживая мимо нее туда и обратно.

– Средство связи с Элли. Нужно сообщить ей, что пока я тебя не нашла.

– И она поверит тебе?

– Пока верит, но как долго это продлится? Вопрос.

Действительно.

Какая-то часть меня даже переживает за Миранду. Если Элли уже знает, что приемная дочь переметнулась на сторону противника?

Миранда позволяет себе улыбку. Не сучью, как это бывает обычно, а милую и трогательную. Девушка моментально становится другой. Живой и настоящей.

– Я иногда сама себя не понимаю. Вот сейчас я даже допустила мысль, что когда-нибудь мы с тобой подружимся.

Она что-то делает в приборе и убирает его.

Подружимся? Были ли у меня когда-то подруги? Не было. Ни одной.

От этих мыслей становится тоскливо и в груди сжимается до легкой боли.

– У нас есть еще сутки, чтобы доставить тебя до Салема, – обреченно говорит Миранда и убирает прибор.

– Почему сутки?

– Потому что матушка решила, что я нужна ей. А мне еще необходимо вернуться.

– Скажи мне, куда двигаться и возвращайся.

– Не могу.

Дальше мы молча продолжаем движение. В какой-то момент съезжаем с тропы, потом снова возвращаемся.

Останавливаемся только трижды, а потом кончается топливо.

– Черт, – причитает Миранда, со злостью смотря на транспорт.

– Далеко еще?

– Нет.

Идем еще два часа и когда выходим на вертолетную площадку, у меня подкашиваются ноги. Миранда подхватывает меня.

– Не вздумай умереть, – приказывает она.

– И не собиралась.

Миранда поворачивается ко мне и отступает на шаг.

– Ваша вертушка не улетела, – замечает она, кивнув в сторону одинокого вертолета. – Лети и позаботься о себе, пока Адриана нет.

– А ты?

– За меня не переживай. Я и не из такого положения найду выход.

– Адриан…

Миранда перебивает меня, снова схватив за руку, и сжимает пальцы с силой, на которую она как будто не должна быть способна.

– Элли ему ничего не сделает. Он ее сын. Кроме него у нее никого нет. И какой бы черной любовью не было наполнено ее сердце… она не навредит ему. Только не ему. Он сейчас ценнее, чем был до смерти.

– Будь осторожна, – шепчу я.

– Я всегда осторожна.

Миранда отпускает мои пальцы и скрывается в лесу. Я же выхожу на площадку и как можно быстрее иду к вертолету, молясь, чтобы пилот был на месте и мне не пришлось искать его в лесу. Велик шанс найти уже измененного человека.

Стучу раскрытой ладонью по окну, и дверь тут же открывается.

Все тот же пилот.

Все те же обстоятельства.

– Где Люк? – спрашивает он меня.

– Летим без него.

– Это уже становится традицией, – бурчит он, прежде чем запустить лопасти.

Натягиваю наушники, чтобы не оглохнуть и не испытывать потом чувство ватных тампонов в ушах.

Традиция… надеюсь, этот раз был последним, и мы больше не повторим возвращение из конклава без главы Салема на борту.