Читать книгу Бэтмен. Ночной бродяга - Мэри Лю - Страница 7
Глава четвертая
Оглавление– Лечебница «Аркхэм», – задумчиво произнес Харви. Вечером они с Дайан заехали к Брюсу и расположились за кухонным столом, – а разве это не тюрьма для умственно больных преступников? Я даже и не думал, что в таком месте разрешено проводить общественные работы.
Брюс приступил к еде. Он заказал бургеры и молочные коктейли, чтобы им не нужно было ехать в закусочную, но ни у кого из троицы не было аппетита.
– Я слышала, что внутри лечебницы настоящий кошмар, – нахмурившись, добавила Дайан, – неужели Драккон действительно считает, что отправить тебя туда будет хорошей идеей? Как ты собираешься готовиться там к итоговым экзаменам?
– Ты готовишься к экзаменам? – Брюс одарил подругу кривой усмешкой. – Да ты самая преданная выпускница из всех, кого я знаю.
– Брюс, я же серьезно! В «Аркхэме» опасно! Разве не так? Моя мама говорит, что там содержатся преступники, совершившие самые гнусные злодеяния в истории города. Там постоянно случаются драки, оттуда постоянно кто-то сбегает.
Харви хмыкнул. Плавными перетекающими движениями он перебирал между костяшками пальцев монету в четверть доллара. Крутанув запястьем, он пустил четвертак вращаться по поверхности стола.
– Ничем не отличается от мира снаружи, – пробормотал он, а затем, когда монетка отказалась слишком быстро останавливаться, накрыл ее рукой. Орел.
Брюс понимающе взглянул на друга. Разумеется, Харви был здесь для моральной поддержки, но в то же время он отирался в усадьбе Уэйнов, потому что скрывался от своего отца, который в очередной раз пришел домой в стельку пьяным. Когда Харви попытался повесить на вешалку отцовское пальто, брошенное тем на пол, старший Дент набросился на сына, яростно крича, что и сам вполне может о себе позаботиться. Всегда была какая-то мелочь, которая выводила старшего Дента из себя. Синяк на челюсти Харви уже побагровел.
– Ты же останешься на ночь, правда? – спросил Брюс, когда Харви снова начал крутить монетку между пальцами.
Харви нервно взъерошил светлые волосы и уставился в пол.
– Если Альфред не будет возражать, – произнес он, – простите, я продолжаю…
– Не за что извиняться. Оставайся столько, сколько хочешь. – Брюс указал в сторону лестницы, ведущей в гостиную. – Гостевая комната в восточном крыле ждет тебя. Просто старайся избегать шатающихся перил, когда будешь подниматься наверх. Там уже все подготовлено для тебя, даже смена одежды.
– Я в состоянии сам позаботиться о своей одежде, – резко ответил Харви, закатав рукава поношенного худи.
Брюс прочистил горло.
– Я хотел сказать, что тебе не нужно брать что-либо из дома. Все уже здесь. Если тебе что-то понадобится, просто попроси Альфреда.
– Спасибо. Я переночую у тебя и все. Отец будет ждать меня завтра утром. К этому времени он уже протрезвеет.
Дайан переглянулась с Брюсом, затем коснулась руки Харви.
– Нет никаких правил, обязывающих тебя быть дома завтра к утру, – мягко сказала она.
– Он мой отец. К тому же, если я не появлюсь, мне же будет хуже.
Брюс сжал кулак. Он уже устал считать, сколько раз заявлял на отца Харви в полицию, но всякий раз, когда социальные работники показывались у него дома, старший Дент вел себя спокойно и собранно.
– Харви, – снова попытался он, – если ты обратишься в полицию, тебе не придется возвращаться домой. Ты можешь просто…
– Я не буду этого делать, Брюс, – перебил его Харви, с такой силой закрутив монетку, что она упала с краешка стола и звякнула, опустившись на пол.
Уэйн глубоко вздохнул.
– Что ж… ты можешь остаться дольше, хорошо? Если захочешь.
– Я подумаю об этом, – ответил друг. Но Харви уже начал уклоняться от ответов, и Брюс знал, что если продолжить настаивать, будет только хуже. С другой стороны стола Дайан бросала на Уэйна многозначительные взгляды, словно бы намекая оставить младшего Дента в покое. Внезапно необходимость выполнять общественные работы внутри «Аркхэма» показалась Брюсу легкой, даже банальной задачей по сравнению с тем, что приходилось испытывать Харви каждый раз, когда тот возвращался домой.
Дент наклонился за монеткой, поднял ее и снова принялся крутить.
– Так что ж, – произнес он, меняя тему, – эта детективша сказала, почему она отправляет тебя именно туда?
– А ей не нужно было ничего говорить, – ответил Брюс, – я думаю, она подобрала для меня наиболее подходящее место, чтобы навсегда преподать урок.
– И в чем же заключается урок?
– Должно быть, никогда не помогай полиции, – предположил Уэйн.
Харви вздохнул.
– Не связывайся с полицией. Спасать мир – это не твоя задача, Брюс.
– Знаю, знаю, – Брюс скорчил гримасу, затем подобрал четвертак Харви и принялся его рассматривать. – Мне просто тяжело с этим смириться. Я действительно планировал провести большую часть нашего последнего совместного лета рядом с вами.
Дайан разок ткнула Брюса локтем.
– Ну, ты же вроде собирался летом поработать с Люциусом в «УэйнТех» над проектами по системам безопасности, разве не так? Может, внутренности «Аркхэма» натолкнут тебя на пару-другую идей?
«Пару-другую идей». Брюс обдумывал эти слова. А она права. Уэйн был одержим криминальными делами с юных лет, но чтение детективных романов и прослушивание ночных полицейских частот не шли ни в какое сравнение с возможностью своими глазами повидать внутренности тюрьмы. Может быть, за время, проведенное в «Аркхэме», он может провести собственное расследование на тему того, как работает система правосудия, вплотную понаблюдать за поведением заключенных и за системами безопасности лечебницы. Так воспринимать свой приговор было значительно проще.
– Я постараюсь достучаться до хорошей стороны Драккон, – пообещал он, – может быть, все будет не так уж и плохо.
– По крайней мере, ты сможешь сказать, что пересекался с самыми опасными преступниками города, – произнесла Дайан, откусывая от бургера, – сам подумай, когда еще у тебя будет такая возможность?
* * *
Еще в девятом классе Брюс посмотрел документальный фильм о «Лечебнице Элизабет Аркхэм». Это был часовой рассказ о тюремной системе во всей стране, и расположенная на окраинах Готэм-Сити лечебница, полностью финансируемая городскими властями, была выделена как крайне противоречивое исправительное учреждение. Критики доказывали, что если «Аркхэм» на самом деле используется как тюрьма, то и называться должна соответственно. Если же это госпиталь, то заведение должно быть перестроено в настоящий госпиталь, больницу для душевнобольных или реабилитационный центр. Психбольницы были реликтом куда более темных времен и должны были остаться в прошлом. Брюс видел как минимум несколько петиций, появившихся в недавнее время и призывавших переименовать «Аркхэм» и модернизировать лечебницу согласно современным требованиям.
Но пока Альфред вез Брюса по мрачной, извилистой дороге через лес и затем сквозь холмы с пожелтевшей травой и голыми камнями, юному Уэйну стало казаться, что «Аркхэм» вовсе не похож на место, которое может измениться. Которое вообще когда-либо менялось. По обеим сторонам длинной дороги, ведущей к воротам лечебницы, выстроились скелетообразные деревья, которые даже сейчас, в начале лета, стояли абсолютно голыми. Постаревшие от времени дорожные знаки запрещали брать попутчиков. В отдалении высилась старая башня, тоже относящаяся к лечебнице. В былые времена с башенной верхушки светили прожектора, призванные найти любого беглеца, которому посчастливилось или, наоборот, не повезло ускользнуть за стены «Аркхэма».
«Прекрасный способ провести субботу», – мрачно отметил Брюс. Юноша задумался, как выглядели окрестности, когда лечебницу только открыли. Почему-то он не мог представить здесь цветущие деревья или зеленые лужайки. Может, это место умирало с самого начала.
«Аркхэм» возвышалась на вершине холма. Внешние ворота лечебницы, высокие, угрожающие и мрачно готические, выглядели реликтом давно ушедшей эпохи. На остроконечных пиках красовалась проржавевшая железная надпись «Лечебница Аркхэм». С обеих сторон ворот на гостей скалились статуи. Их костлявые тела прятались под вырезанными капюшонами; брови нахмурены, щеки впали. Одна из статуй замерла с весами в руке. Брюс не знал, должны ли были статуи символизировать правосудие или смерть. Возможно, в стенах лечебницы между этими двумя понятиями не существовало никакой разницы.
Увенчанная шпилями лечебница «Аркхэм» представляла собой необъятное каменное здание в форме гигантской буквы U. На некоторых этажах в принципе отсутствовали окна. Главное здание с остроконечной крышей возвышалось по центру. Четыре смотровые башни приглядывали за территорией, множество башенок высилось по периметру, рядом со внешними и внутренними воротами. Даже сидя в машине, юный Уэйн мог разглядеть на башнях караул. В руках стражники держали винтовки, узкие дула резко выделялись на фоне серого неба.
Когда машина выехала на бетонную стоянку, Брюс разглядел Драккон. Такая же ухоженная, как и всегда, черные волосы уложены в знакомый узел. Детектив ждала их возле огромных входных дверей в компании двух охранников и низенькой круглой женщины в простой черной блузке.
Брюс глубоко вздохнул. Ему не стоило так нервничать, но когда он взглянул на свои руки, лежащие на коленях, то понял, что они дрожат. Юноша покрепче сжал ладони. Оказавшись на территории лечебницы, он еще раз осознал, насколько неприступным должно быть это место. Прямо сейчас он чувствовал себя узником, приговоренным к заключению в стенах «Аркхэма». Крайне неприятное ощущение. Уэйн даже не представлял себе, как отсюда вообще можно было сбежать.
«Ты здесь ненадолго. Пять недель пролетят мигом», – убеждал он себя.
– Удачи, мастер Уэйн, – пожелал Альфред, когда машина остановилась напротив лестницы, ведущей к главному входу в лечебницу.
Брюс отвлекся от окон и посмотрел в зеркало заднего обзора, чтобы встретиться со знакомыми глазами Альфреда. Вздохнув, Брюс кивнул опекуну, открыл дверцу машины и вышел навстречу поджидавшим его людям.
Когда он приблизился, женщина в черной блузке, стоявшая прежде со скрещенными на груди руками, протянула ему ладонь. Она была ниже Брюса, но юноша все равно поморщился от силы ее рукопожатия. У нее была кожа светло-коричневого цвета, а глаза казались жесткими, словно мрамор. Уэйн заметил, что стоящие по обе стороны от женщины охранники носили бронежилеты, на которых жирными белыми буквами было выведено «ОХРАНА».
– А вы рано, – хмыкнула женщина. Заглянув Уэйну через плечо, она внимательно посмотрела на машину Альфреда, как раз разворачивающуюся в сторону выхода. – Рада, что вы наняли няньку, которая умеет следить за временем.
– Его зовут Альфред, – сказал Брюс, – и он мой опекун.
Женщина улыбнулась.
– Ну конечно. Я совершенно уверена, что он не воспринимает вас как ребенка, с которым ему приходится нянчиться.
– Брюс, это доктор Зои Джеймс, – со вздохом произнесла Драккон, поправляя очки. – Она старший надзиратель лечебницы «Аркхэм». Ты будешь подчиняться непосредственно ей.
– Детектив считает, что со мной сложно поладить, – доктор Джеймс подмигнула, – но мы постараемся сделать твой визит к нам максимально веселым, не так ли, Уэйн?
– С вами сложно поладить, – ответила Драккон, закатив глаза. – Не заставляйте меня пожалеть об этом, Джеймс.
– Я всегда была лапочкой, – произнесла Джеймс, и прежде чем детектив нашлась с ответом, смотрительница просвистела веселую мелодию и жестом пригласила проследовать за ней. Обернувшись, она сообщила Брюсу: – Ты должен будешь отмечаться в регистратуре всякий раз, как ты появишься, а затем заверять это моей подписью, иначе тебе не зачтут этот день. Так что веди себя хорошо, иначе я могу превратить твое пребывание здесь в кошмар.
Они остановились перед главным входом. Только сейчас Брюс заметил, что двери были отлиты из массивного листа металла и контрастировали с обликом здания в стиле готической архитектуры. Джеймс положила руку на сканер, расположенный сбоку от входа, затем набрала на клавиатуре длинный код. С громким лязгом двери разошлись в стороны, пропуская посетителей в тускло освещенное фойе.
Брюс последовал за доктором Джеймс и Драккон к маленькой стойке, защищенной толстым стеклом. Двери за их спинами громко захлопнулись, заперев вошедших в лечебнице.
Сидящий за стеклом мрачный санитар громко чавкал жвачкой. При виде Брюса он на миг прекратил жевать. Уголок рта изогнулся.
– Это же пацан, – произнес он, прищурившись и протягивая Брюсу анкету сквозь узкую щель в стекле. Санитар кивнул Джеймс. – Выглядит не таким уж и богатым, как его рисуют по телику.
Брюс не поднимал взгляда, надеясь, что санитар не заметит, как щеки юноши слегка покраснели. Заполнив анкету как можно поспешнее, Уэйн вернул ее мужчине. Драккон и Джеймс пригласили его проследовать за ними. Процессия миновала вращающиеся двери, по обе стороны которых стояли вооруженные охранники.
Все трое оказались внутри лечебницы.
Первым делом Брюса поразило, насколько холодное тут освещение. Люминесцентные огни придавали выложенным плиткой полам и пестрым стенам тошнотно-зеленый оттенок. У юноши сразу сложилось впечатление, что стены окружают его со всех сторон, приближаются все ближе и в конечном итоге раздавят словно букашку. Из соседнего зала доносились гневные выкрики и дикие вопли, которые могли оказаться как смехом, так и рыданием.
– Лечебница находится под контролем администрации мэра Прайса, – говорила Джеймс на ходу, – тот факт, что они так пристально присматривают за этим местом, я имею в виду нашу охрану, техников, рабочих и оборудование, должен тебе сказать все, что нужно знать о том, насколько опасными город считает содержащихся здесь преступников.
Мимо них, не удостоив процессию даже взглядом, проследовала парочка охранников, почти волочащих по полу заключенного с извилистым шрамом на пол-лица. Зато арестант их заметил.
– Так-так-так, – произнес он, изогнув шею и оскалившись на Брюса, – а что это такой утонченный мешок с мясом делает в подобном месте?
И прежде чем кто-либо успел его остановить, узник метнулся к Брюсу.
Юноша инстинктивно принял боевую стойку, но Джеймс уже была рядом. Она перехватила руку заключенного, заломила ему за спину и с силой впечатала в ближайшую стену. Щека узника стала ярко-розовой.
– Хорошие рефлексы, – удивленно прокомментировала Драккон, покосившись на Брюса.
Сердце юноши бешено стучало в груди.
– Полагаю, тренажерный зал хоть на что-то, да годится, – удалось ему ответить.
– Еще одна подобная выходка, – предупредила заключенного Джеймс, – и я добавлю несколько лет к твоему сроку. Я знаю, как ты наслаждаешься своим временем здесь. – Она криво усмехнулась, и узник оскалился в ответ. Затем мужчина уставился на Брюса, и когда их взгляды пересеклись, он мрачно улыбнулся.
– У тебя слишком нежная и чистенькая кожа для такого места, милашка, – выплюнул он, – если тебе понадобятся несколько шрамов, найди меня.
Брюс отвернулся. Сердце по-прежнему бешено колотилось. Охранники потащили заключенного дальше. Брюс постарался представить узника ребенком, таким же, как он сам в детстве. Представить, как маленький мальчик сидит на лужайке перед домом и вместе со своим отцом наблюдает за тем, как летучие мыши улетают на охоту. Наверное, у некоторых людей вообще не было детства.
Джеймс наблюдала за ним, скрестив руки на груди.
– О чем задумался, Уэйн?
– Я размышляю о том, в какой момент человек превращается из ребенка в убийцу.
– А, так ты у нас интересуешься криминальной психологией? – ответила Джеймс. – Ну, тогда ты оказался в нужном месте. От наших заключенных у тебя душа уйдет в пятки. Не забыл еще человека, которого только что видел? Он убил четырех людей в кафе.
Брюса обдало холодом.
– Да, он казался вполне приятным собеседником, – пробормотал он.
– Доктор Джеймс работает старшим надзирателем уже больше десяти лет, – добавила Драккон, – как видишь, для того, чтобы управлять подобным местом, требуется немалая выдержка.
Они покинули маленький коридор и неожиданно оказались в огромном помещении со сводчатым потолком, откуда открывался вид на множество этажей, усеянных тюремными камерами. Брюс замер на месте при виде необъятного пространства «Аркхэма». Это были ворота в преисподнюю.
– В чем дело? – сухо спросила Драккон. – Начал, наконец, жалеть о своей увеселительной поездочке?
– Это женское восточное крыло, – произнесла Джеймс, когда процессия повернула направо. – Мужчины содержатся в западном крыле. Медицинские кабинеты в центре здания соединяют оба крыла.
«Это объясняет форму лечебницы», – подумал Брюс.
– Под нашими ногами находится еще один, дополнительный этаж, где содержатся заключенные, подвергающиеся интенсивной терапии. Ты будешь подметать и мыть полы в женском крыле и чистить туалеты, которыми пользуются охранники. Завтра ты почистишь подвал. Мы постараемся подстроиться под твои оставшиеся занятия в школе, но с началом лета я буду ждать тебя здесь каждое утро. У наших уборщиков нет проблем с поддержанием лечебницы в чистоте, так что я думаю, что у миллиардера легко получится добиться подобного результата. Предлагаю тебе схватывать все на лету.
Брюс заглянул в одну из камер. Ее обитательница, женщина в оранжевой робе, стояла, прислонившись к решетке. Заметив его взгляд, заключенная оскалилась.
– Эй, дамочки, – закричала она, когда процессия прошла мимо, – кажется, они усовершенствовали наших охранников.
Остальные узницы охотно откликнулись на этот призыв и принялись выкрикивать Брюсу непристойные предложения. Юноша стиснул зубы и упорно смотрел перед собой. Он видел, как парни ухлестывали за Дайан, несколько раз даже ввязывался в драки с особо ретивыми из них. Но сейчас он впервые испытывал что-то подобное на себе. «Почему ты не улыбаешься, Брюс?» Внимание заключенных напомнило ему о том, как вокруг него словно мухи кружат папарацци, как они без устали набрасываются на него и наказывают всякий раз, когда Уйэну не удается ответить подобающим образом. Краешком глаза он заметил выражение лица Драккон. Даже несмотря на желание надлежаще наказать юношу, сейчас она явно прониклась к нему сочувствием.
Наконец, настал миг спасения – они добрались до конца восточного крыла. Джеймс повела их дальше по холодным, зеленым коридорам мимо медицинских кабинетов, возле которых рабочие чинили двери.
На лифте все трое спустились в подвальный уровень. Здесь было темно, сыро и пахло затхлостью. Над входом висел знак: «Отделение интенсивной терапии лечебницы Аркхэм».
– Здесь остаются худшие из худших, Уэйн, – оглянувшись назад, произнесла Джеймс, – на твоем месте, я бы поспешила выполнить здесь всю работу как можно быстрее.
Двое работников занимались перепрограммированием кода доступа в отделение. Брюс обратил внимание, что видеокамеры под потолком развешаны чаще обычного. Двери камер на этом уровне были отлиты из металла – уменьшенные версии входных дверей в лечебницу – и явно укреплены гораздо надежнее, чем на верхних уровнях. На каждой двери было маленькое окошко, должно быть, из пуленепробиваемого стекла. Через некоторые из них можно было разглядеть заключенных, сидящих в темных комнатах. Их одежда отличалась от оранжевых роб остальных узников. Обитатели подвального уровня носили белое, которое словно свидетельствовало об их принадлежности к особому виду особо опасных преступников.
– Что-то здесь больше постояльцев, чем обычно, – заметила Драккон.
Джеймс пожала плечами.
– Больше преступлений, чем обычно, – ответила она, – вчера к нам перевели троих Ночных бродяг из Готэмской тюрьмы.
Драккон разочарованно встряхнула головой.
– Все еще не можете выяснить, какого черта им было нужно той ночью, да? – спросила Джеймс.
– Боюсь, что так и есть.
– Ночные бродяги? – переспросил Брюс, радуясь, что может думать о чем-то другом кроме своего пребывания здесь. – И много их у вас здесь?
– О, не волнуйся об этом, Уэйн, – сурово ответила детектив, – радуйся, что это не твое дело.
Из дальней камеры в конце коридора доносилось сразу несколько голосов. Когда процессия приблизилась к ней, Джеймс указала на дверь.
– Здесь содержится один из новоприбывших, о которых я говорила, – пояснила она, – самый необычный Ночной бродяга из тех, что у нас есть.
Через узкое окошко камеры Брюс мельком разглядел разворачивающуюся внутри сцену. Три человека – один из них одет как детектив, двое других в полицейской форме, – сгрудившись вокруг заключенного, вели допрос. Разочарованные голоса принадлежали именно полицейским.
– Думаешь, это смешно? – услышал Брюс голос одного из офицеров. – Перерезать глотку старому человеку и смотреть, как он истекает кровью? Как вы подключились к его счетам? Зачем вашей банде все эти миллионы? Молчишь, да? Лучше бы тебе убрать эту усмешку со своего личика.
– Пока мы сами это не сделаем, – добавил второй полицейский.
– Кто еще был там с тобой? – прорычал первый. Судя по тону, он уже не в первый раз задавал этот вопрос.
Брюс попытался было разглядеть заключенного, но процессия уже миновала камеру, и шанс был потерян. Возгласы становились все неразборчивее и вскоре растаяли позади.
Джеймс покачала головой.
– Она все еще молчит.
– О переводе этой я распорядилась лично, – произнесла Драккон, прохладно взглянув на Брюса. – Не волнуйся. Они всегда раскалываются.
Когда они покидали зал, сзади продолжали доноситься гневные вопросы. Брюс не мог отделаться от мысли найти ответ, что же полиции так не терпелось выбить из заключенной. Он часто будет бывать здесь, так что, возможно, еще неоднократно увидит повтор сцены допроса. Вдруг именно в один из его следующих визитов полицейским удастся разговорить узницу.
И может, Брюсу удастся разглядеть заключенную. Понять, кто она такая.