Читать книгу Плазмоиды в космосе, или никто кроме нас - МеРи Назари - Страница 2

В этот день, прямо спозаранку, автоматика космического корабля отключила искусственное освещение. Отраженного свечения Марса оказалось достаточно, чтобы залить кают-компанию красным светом.

– Такое чувство, что мы присутствуем на пожаре, – произнес один из собравшихся.

– И не похоже, чтобы пожар был локализован, – вяло включился в разговор специалист из техбезопасности.

– В нем есть что-то траурное.

– Стена так и пылает!

Свободная от иллюминаторов стена кают-компании отражала марсианский свет так ярко, что сужала помещение до ощущения сердцевины костра – жутковатого, холодного, инфернального.

– Что поделаешь: Марс – Бог войны, – вздохнул штурман – модератор утренних планерок под ником «Shturm» и внимательно оглядел наполовину заполненное помещение.

Угрюмые лица бойцов дневной смены, застывших серыми оковалками в роскошно подсвеченных зарей светлых креслах, не дрогнули ни одним мускулом, словно еще не пробудились от тяжелого сна.

– Скоро нас встретят Зевс с Посейдоном.

При всей своей географической корректности, нейтральные эти слова так же, как и предыдущие, пробудили у космонавтов лишь мрачные ассоциации.

Shturm, вечный страж позитива, усек это и поспешно пошутил – что делать – похоже, опять неудачно:

– Во-во. Наш «Удал» так легко глотает пространство между планетами, что становится страшно за всю Солнечную систему!

Космонавтам вспомнилось, как те же слова он произнес вечность назад, когда одухотворенные надеждой, они пролетали Марс по маршруту ТУДА. А вот теперь они летят ОБРАТНО. Что делать: «духоподъемная» реплика Shturm не возымела действия – былая воодушевленность не возродилась.

Напротив, лбы еще больше наморщились, глаза утратили блеск, лица осунулись и слились в общую маску сонного человека, озаренного зловещим красным сиянием.

– Мамочка родная! – присвистнул НачЭк – начальник экспедиционного корпуса, по привычке забредший сюда после ночного дежурства. – Значит, не умеем мы проигрывать, а, бойцы? Так развернемся, может, и обратно? Забуримся в Пояс Койпера, найдем не открытые кьюбивано1, да не парочку, как прежде, а каждому по парочке. Присвоим им свои имена. Первое, второе, третье…А, бойцы?.. Годная посылка в вечность, не так ли?

– Если мы туда вернемся, – проворчал корабельный художник, – то там и останемся, заметано. Родовые ошметки Солнца— отличный фон для дьявольского завершения героических жизней…

– Но-но! Поосторожней с метафорами! Не будем неблагодарными хамфуд инсект.

«Хамфуд инсект» было самым крепким ругательством НачЭка. Точный перевод его никто не знал, но означало оно крайнюю степень неудовольствия. Очевидно, ночная смена сегодня тому благоприятствовала.

Неожиданно художника поддержала остальная часть команды.

– Браво, Коротышка Карандаш. Мы на Земле никому не нужны!

– Мы вечно молодые, как добры молодцы из сказки, а наши жены состарились. Отцы умерли, а дети годятся на роль отцов.

И лишь космонавт по прозвищу Пономарь поддержал начальника:

– В чем дело, братва? – прогудел он. – Пусть дети нас усыновляют: кормят, поят, развлекают.

– А в угол не хо-хо? – забухтела братва. – Да ремня по попе. У тебя ни жены, ни детей, вот и разницы никакой. А вырастить ребенка – не выпустить цыпленка.

– Нет между нами разницы! – стоял Пономарь на своем. – Никто из нас детей не воспитывал. Пусть по разным причинам, но ни я, ни вы. И жены в ту же степь. Стонать не о чем. Любовь до гроба – дураки оба. Вот вам моя присказка.

НачЭк плюнул и вышел. Притом в закрывающемся за ним проеме сделал такое движение, будто смахивал с глаз слезу. От экипажа ничего не утаишь. Все знали его трагедию: романтическая любовь, обручение – и конец. Вместо медового месяца ушел в полет. Мечтал о последующем счастье, которое обеспечит своим подвигом. Да вот не рассчитал маленько. Когда вернется, Лидия состарится. Как в старой песне да с новыми словами: «радостно встречать его с маленьким сыном выйдет к перекрёстку старушка-жена». Только вот еще штуковина: сына-то нет. Не успел, значится, зачаться. Да и ничего нет. Ни славы, ни клавы.

– Пошарим на Марсе, а там посмотрим, – сказал радист вслед, видимо, жалея.

Но и у него кошки в душе скребли, когда думал о предстоящей встрече с родными: сыновья – ему ровесники и дочери со своими семьями, с детьми, каждый из которых напоминает, хоть немного, его собственных, оставленных за бортом более четверти века назад…как быть с ними? Как выстроить родственные отношения, если они вообще возможны при данных обстоятельствах?

– Клятый Эйнштейн со своими законами, вот уж ни за что бы тебе памятник не поставил! Спасибо логистикам, сбросили капсулу с твоим бюстом на Ганимед! Было б весьма кстати, если б Ганимед был богом забытья.

– На это не рассчитывай: этот малый – бог плодородия, – подсказали «с галерки».

– Эйнштейн не виноват. Он ни одного гадкого закона не сделал, только предупредил о замедлении процессов старения на скорости, близкой скорости света. Мы должны быть благодарны. Предупрежден значит вооружен.

– А может, Эйни только навел шухер, а ничего и нет?

Пошло-поехало. В спор включались все новые и новые голоса. Головы поднимались на миг, высказывались нехотя и опускались.

– Квакнул – и в тину. Иди-ка выведи бородавки. Да веснушки не забудь.

– Не о том базар. А вдруг там все, как мы, молодые. Ведь закон относительности должен быть справедливым и для нас, и для них.

– Смеешься? Так хорошо для всех сразу не бывает…

Дневная смена все прибывала: парочка механиков из инструментального блока, троечка биологов, четверка айтишников, выборка разнопрофильных логистов. Только из безопасников не было никого: присутствовать без присутствия – это их работа.

– И впрямь Марс воздействует, – хмуро покачал головой Комкор.

Он как командир корабля сидел в президиуме вместе со Shturmом. Глядя на пасмурные лица экипажа, вспомнил предупреждения бывалых поселенцев: «Отрицательная аура Марса на тыщу кэмэ».

– А давай-ка поменяем очередность докладных тем, – предложил Комкор, – и поговорим о… размножении цивилизаций! Такого топика вроде не было.

Нацарапав название темы на листочке, передал его на первый ряд цивилиологу, подмигнул и крутанул сжатой кистью руки, будто помешивая кашу в кастрюльке.

Тот кивнул в ответ: мол, понял. Он всегда был готов к подвигу в рамках своей профессии и мгновенно «переобувался в воздухе».

Выдвигаясь за кафедру с подключенным ноутом, в голове уж имел первый блок из клипов лекций. Появились они уже и в меню конспекта. Осталось нажимать кнопочки в определенной последовательности.

– В природе наблюдается разнообразие форм разума… – начал он.

– …индивидуальных, национальных и расовых, – продолжил сонный голос.

– Гипотетический Творец словно озабочен тем, чтобы создавать невообразимые миксты, вталкивая сознание в разнообразные формы…

– …белковые, кремниевые, полевые… – эхом отозвались слушатели, вспоминая на «ура» знакомые формулировки.

Кто-то шумно вздохнул:

– Эх, все опять по писаному.

Комкор не учел, что экипаж, глазом не сморгнув, смог бы цитировать видеотеку с любого места – задом наперед или по диагонали. Было предостаточно времени, чтобы запомнить наизусть весь образовательный материал.

Доклад действовал, как колыбельная, и даже те, что бодрились вначале, стали клевать носом.

– А плазмоидная нечисть к какой расе относится? – неожиданно спросил сидящий в стороне логист в серой униформе, кивая на треки световых сгустков в иллюминаторе.

Его поддержал второй пилот Григорий Белов – любитель экшн-игр:

– В реале достали…Шныряют, деловые, вокруг…будто разведгруппа параллельного мира! Нам это надо?

Полуспящая массовка шевельнулась в сторону окна – во всю стену и выдавила из себя слабое брюзжание.

– Девастируй их лазером, Гришка, – отозвался кто-то из «игрунов».

– Сбацать бы раунд с ними.

– Мы их или они нас, – пошутил Shturm, радуясь хоть какой эмоциональной реакции. – Делаем ставки, господа!

– Наш долг – быть готовым ко всему, – приложив ладонь к виску, вяло отсалютовал Григорий и слился с общей массой.

А докладчик героически продолжал:

– До сих пор цивилизации дано было уничтожать растерзанных аборигенов и грабить их имущество. Отсюда и издержки в духовном развитии тех и других…

– Да будет земля им пухом, – отозвались (слушают же черти окаянные!). И тут же опять: – А как насчет состава плазмоидов?

«Зациклились!» – с досадой подумал докладчик, а вслух ответил:

– По научным данным, плазмоиды состоят из небарионной материи… – И замолчал, напрягая застывшие от неупотребления в данной области извилины.

– То есть не имеют ни атомов, ни молекул в составе? – помог ему вопросом Комкор.

– Именно так, судя по научным данным.

– А не по научным – это просто призраки! – брякнули из зала. – И слух этот проверен.

– Оксюморон!

– Это души святых!

– Ничего не понятно, зато очень интересно, – зашумели в правом углу.

Докладчик забубнил снова:

– Твердь человечества – это кооперация, в которой нет смысла без командного духа созидания. Разрушители цивилизаций первым делом дезинтегрируют ее…

Но слушательный зал, сам по себе дезинтегратор, зацепившись за хоть что-то новенькое, не желал отступать. Мозг, как спасения, требовал пищи.

– Долой твердь! Да здравствует плазма! – донеслось из левого, радикального, угла.

– Из чего они состоят, скажите пожалуйста? из темной материи? – поинтересовались из правого.

– Возможно, – ответил, уже откровенно страдая, докладчик, – но разновидность не известна. Может – из нейтрино, может – из мудлонов каких…

– А я читал, что они мыслящая материя.

Докладчик потер виски и с усилием вырулил из ситуации:

– Если б они мыслили, то давно бы уж вступили с нами в контакт, а не глазели бы в окна, подобно бомжам-попрошайкам.

– Они проникают через стены, – сказал эрудит.

– Да они просто ленятся, – предположил оптимист.

– Да мы им и за тонну печенек не нужны, – успокоил реалист.

– А через обшивку корабля им слабо? – поинтересовался любознательный.

– При прохождении через металл плазмоиды взрываются…

– А через стеклопластик – свободно!

– Ох. Как это успокаивает, матка бозка!..

Докладчик активировал электронный справочник.

– Геофизик Чистолинов установил, что плазмоиды проходят через прозрачные предметы, не разрушая их. Иногда остается небольшое отверстие от 10 микрон, однако…

– Однако трупам без разницы!

Shturm – модератор-перфекционист – «бросился на амбразуру». Удержать позитив, несмотря ни на какие марсы! До момента приземления нет ничего дороже стабильности. Он доведет ритуальную планерку до логического конца.

Привел историческую справку. Рассказал парочку анекдотов. Провел аналогии с сегодняшним днем и вызвал пару неуверенных смешков…

– Юпитер Марса мудренее! – подытожил свой спич.

Все примолкли, «жуя» мозгами неожиданную концовку…

– Ты хоть сам понял, что сказал, старина Shturm?

Тот, подойдя к кафедре, пролистал конспект докладчика.

– Не хотите про Юпитер, давайте про монетизацию…

– Чего-о?..

– Н-ну, это такая ловушка для хитрых задниц.

– Сейшелы, Бали, Канары – заманчивые ловушки, – принесся ответ с «галерки».

– А какие там девушки, просто огонь!

Ясен пень, в головах космонавтов царила анархия и свой трон покидать не собиралась.

Влияние Марса плюс эмоциональная усталость от монотонного образа жизни, неукоснительное соблюдение режима и психофизиологические ограничения – то, что на основе бездны проб и ошибок внедрено в регламент полувековой космической экспансии. И все это сейчас объединилось против них.

«Хаос развивается по экспоненте» – вспомнился Комкору 11-ый параграф ВКЗ – Внутреннего Кодекса звездолета.

– Друзья, – дождавшись паузы, сказал он, привстав из-за стола вслед за модератором. – Мы в точке бифуркации. А в ней важно сохранить Историка с большой буквы. Послушайте, неужели по нему звонят колокола? – он замолчал, будто прислушиваясь, и в полной тишине продолжил: – Наш полет к границам Солнечной системы – это историческая веха восхождения, которая освободила нас от ложных ориентиров. Не будем же наступать на грабли.

– В масштабах Космоса мы приближаемся к этим пережиткам прошлого, – «подкололи» из зала. – Что на это скажет Географ с большой буквы?

Всем показалось, что плазмоиды-таки проникли внутрь, и электризовали воздух.

Комкор наклонился и что-то шепнул на ухо докладчику. Цивилиолог вскинул брови, попытался возразить, но в результате кивнул и кашлянул, не зная, с чего начать.

– Тут пришло предложение… – сказал он так тихо, что даже в тишине услышали лишь первые ряды.

Комкор выпрямился и объявил с помпой:

– Друзья, мы решили познакомить вас с одним небезынтересным географическим исследованием, которое долгое время находилась под грифом секретности. Не исключено, что и сейчас находится в том же статусе.

Двойным касанием лазерной указки цивилиолог активировал видео известной геоточки.

– Эти стены узнаваемы для любого землянина, – комментировал он. – Полигональная кладка. Акведук, выходящий из-под мегалита. Здесь, насколько можно судить по входу и выходу, русло загибается под прямым углом, скрытом от внешнего зрителя.

– Много лет назад, – продолжил он, скролля файлы, – я был участником раскопок ирригационной системы этого места. Считалось, что она предназначалась для орошения окультуренных насаждений и внутригородских нужд инков. Однако, для подтверждения рабочей гипотезы, мы в упор не находили совпадений во времени возделывания сельхозкультур с возведением стен. Похоже, обживать постройки стали гораздо позже, чем они были построены. Одним словом, инки основали свои поселения в Перу, когда там все уже было готово и застроено мегалитами.

– И что-же?

– Противоречие с официальной версией налицо, но это не самое главное, – отметил докладчик. – Даже вообще это не важно. Важно другое.

Аудитория молчала, ожидая.

– Не знаю, кто автор гипотезы, но есть мнение, что каменный дизайн древнего города подогнан для хранения кода земной цивилизации…

Аудитория выдохнула, мало чего уразумев из лаконичного сообщения.

– … в эмбриональной форме, – продолжил цивилиолог.

Недоумение царило в зале.

– Это утка? – подали голос космические биологи. – Как выглядела ваша эмбриональная форма?

– Это не утка, скорее, яйцо утки. А если серьезно, то эллипсоидный объект, явно искусственного происхождения. Белого цвета с металлическим ободком… Формой более всего похожий на мяч регби. Назвали этот феномен Циливилизационным Посевом. Соответствует аббревиатуре «ЦП».

– Яйцо с ободом?! – засмеялись в зале.

– Есть такое дело.

– Или все-таки мяч?..

– Сферы, подобные этой, иногда находят и на Земле, – сказал Пономарь, всегда приходящий на выручку руководству. – Вы рассказывали про находку в Мачу-Пикчу. А я еще слышал про семейку фермеров из штата Флорида, как они случайно обнаружили похожий экземпляр на пепелище своей плантации и долго держали его в доме. Он проявлял активность при звучании музыки. Но потом исчез вместе с семьей…

– Музыка – это преувеличение… – сказал Комкор. – Но высказывалось предположение, что она может вызывать ответ ЦП через резонансные частоты. Возможно, это соответствует активации кода.

Зал молчал вначале, потом его прорвало, но странным образом:

– То есть жизнь у нас посеяна?!

– Дарвина на свалку!

– Ату британских ученых!

– Мы не стая обезьян, слава тебе лысина!

– Долой Ньютона! – перекрыл их голоса какой-то реформатор.

Комкор обвел взглядом ожившие лица. Задача номер один выполнена: одновременно проснулись противники обезьян, оппоненты науки и верующие в образ бога на земле. Важно теперь направить поток эмоций в нужное русло. Согласно 12-ому параграфу ВКЗ.

– Подобной реакции ожидало тогда и наше руководство, – усмехнувшись, сказал он. – В связи с чем открытие не афишировалось, а было заморожено для согласования с другими фактами.

– Почему вы не выкурили «цыпу» из яйца? – строгим голосом, словно призывающим к ответу, спросил главный геолог экспедиции Вязников.

– Если честно, то побоялись, – ответил Комкор. – Побоялись ответки со стороны…

Он замолчал.

С задних рядов иронически присвистнули.

– С чьей стороны?.. Договаривайте!

– Планировалось сначала изучить феномен, найти подходы, и только в случае неуспеха воздействовать вандальскими методами. Между тем начались мировая Перезагрузка, настройка социального баланса, стало не до этого. После чего к исследованиям так и не вернулись.

– Но мы-то можем продолжить! – воскликнул кто-то. – Мы-то не боимся ответки.

– Мы-то боимся противоположного: что никто не ответит!

– Точно! – поддержали это предположение. – На Земле, может, нет никого, а мы… Я вангую: без нас там…

– ЦП могут быть не только на Земле, – перебили «вангу», – но и в других точках Солнечной системы!

– Можно предположить, что – и дальше, – поддержал предположение Комкор. – Как вам понравится реальность, в которой цивилизационные младенцы раскиданы по всей Вселенной?

– Кто ж нам мешает поискать их?

– Так может, приказать роботам принести телескопы?

– Долой телескопы! Шуранем на Марс в натуре и поищем. А, командир?

– Мы участники внесолнечной экспедиции и не можем… – сказал Комкор. – Это во-первых…

– Мы участники внесолнечной экспедиции и потому можем! – поправляли мятежники. – Разве мы не оповестили человечество о завершении своей миссии? О том, что землянам слабо рассчитывать на внесолярную экспансию?

– Этого мало…

– Не много ли чести отрицательному результату?

– Но нас ждут дома. Это во-вторых…

– Нас дома не ждут! – вразнобой завопил весь зал. – Мы космонавты-неудачники!

Настроение буквально взвилось вверх, но виляло из стороны в сторону.

– На – Марс – на – Марс! —скандировали в одном углу.

Из другого спрашивали:

– А если с нами, цыплятами из одного яйца непорядок? Легко ли нас заменить?

– Есть такое предположение.

– Значит, мы взаимозаменяемы?

– И такое мнение имеется.

– А если с нами что-то не так, то из других яиц вылупятся подходящие?

– Не исключено.

– А нас, значит, на запчасти?

– Не будем о плохом.

Итак, успокоение сенсацией обломалось. Из президиума хорошо было видно, что шалтая-болтая задавали космонавты в серой униформе. «Сероблузые» – логистики и разнорабочие разных мастей.

– Вы боитесь думать или говорить, уточните? – выглянул один из них из-за шторы иллюминатора.

– Мы с вами по одну сторону баррикады, замалчивать ни к чему.

Маховик настроений раскрутился вокруг своей оси и кренился то в одну, то в другую стороны.

– Мы ничего не значим!..

– У них есть наши клоны и дубликаты!..

– Но мы вам не мекешки…

– Мы высадимся на МарсЕ и разобьем их цэпэ!

Словно вместо распыления «валерьянки», чиркнули спичкой перед спиртовкой, а ту кинули в сухие дрова.

И снова разворот. Теперь принялись клеймить руководство за их просчеты и грехи.