Читать книгу Спасение коровьего дедушки - МеРи Назари - Страница 4

Братья находились будто внутри громадного – на весь мир – воздушного шара, на краткий миг попавшего в лужу с бензином, затем вытащенного и освещенного снаружи, да еще раскрученного вокруг невидимой вертикальной оси. Прозрачные стенки, красные внизу и синие на самом верху. Посередке шли горизонтальные концентрические кольца разного цвета: зеленый, желтый, оранжевый и синий…Фиолетовое лежало в самом центре, где подразумевался горизонт. На солнечной стороне кольца расплывались от солнечного сияния, но все равно, были отчетливо видны.

Нижние слои быстро менялись местами. Это было поразительное зрелище, сравнимое разве только с тем, что можно увидеть в мультфильмах, поставленных по сказочному сюжету.

– Фототаксис, – коротко объяснил Игорь.  – Дневные растения раскручивают листья, водоросли поднимаются со дна луж и открываются солнцу. Они разного цвета.

Среди акварельных, растекающихся в стороны клякс и мазков просматривались то сгущения водорослевой пленки, то участки разрушенных дождем и ветром пород, то бесчисленные водоемы, голубые от отраженного неба.

Как головой ни крути, все было одинаковым – спереди и сзади, слева и справа…Только рассветное солнце, пролагавшее к ним, от весьма условного горизонта через весь мир искрящуюся в водоемах дорожку, позволяло уяснить, что есть все же раздел земли и неба, что перед глазами – натуральный, а не искусственный мир.

Необитаемый ландшафт…Редкая худосочная растительность да невысокие скалы— останцы, словно фонарные столбики, не делали погоды, а выглядели как пушок на новорожденной планете.

Девонский воздух – неповторимый, дымящийся от ослепительного солнца воздух!

– Литораль… – произнес Игорь, – ни суша, ни море плюс отсутствие береговой линии на сотни километров…Все как в учебнике.

Застывшим и мертвым этот мир не казался. Отсутствие растительности и рельефа, с лихвой возмещалось ежесекундной изменчивостью гаммы, контраста и яркости цветов земной поверхности.

Игорь вытащил учебник по палеонтологии и зачитал:

– «Листья растений прохладной и сухой ночью складываются веерами и зонтиками или сворачиваются в трубочки. Водоросли опускаются на дно, где бьют термальные ключи. Днем быстро теплеет – и листочки разворачиваются, а водоросли поднимаются со дна. С ними – масса водных членистоногих и головоногих. Они кишат они во всех водоемах, окрашивая их в различные цвета. Типичный девонский ландшафт».

Да, луж «тут» было предостаточно. Их цвета и между собой так же причудливо сливались друг с другом, составляя пестрый винегрет.

Захар едва не скрутил себе шею, рассматривая полосато— лоскутной мир. Наконец-то глаза его «приземлились».

– А почему земля красная? —удивился он еще больше и копнул почву кроссовкой. Из-под второй ноги выскочил теннисный мячик, и исчез, укатившись далеко по ровной поверхности. Очевидно, он выскочил из кармана ветровки.

– Мячик надо найти, – назидательно сказал Игорь. – В прошлом ничего нельзя оставлять из настоящего.

– Почему?  – спросил Захар.

– «Эффект бабочки». Малейшее изменение в прошлом лавинообразно изменяет ход истории. Если это произойдет, мы не сможем вернуться в настоящее.

– Как так?

– Просто угодим куда-то не туда, где мир в овчинку не покажется.

Загадочная «овчинка» смутила Захарку, но он уважительно повторил за братом более знакомое и понятное выражение:

– Эф-фект бабочки…

– «Эффектом» это явление стали называть после того, как один попаданец раздавил в прошлом бабочку… – объяснил старший брат.

– …и не смог вернуться?  – спросил Захар, наморщив лоб.

– Смог не смог…  –  неопределенно повторил брат.  – Но голова у тебя шурупит в нужном направлении.

Закинув рюкзак за плечи, Игорь отошел в сторону, шаря глазами по красному песку…

Захар старался не отставать. Ему казалось, что без брата в этом мире он сам запросто в любой миг мог куда-то деться – по-просту испариться без каких-либо «эффектов». А потом все будут с умным видом рассуждать, «а был ли мальчик?» Да-да, он слышал такой вопрос от взрослых, и не один раз…

Где же мяч? Что, если с ним пропадет и ниточка связи с настоящим? Тем настоящим, в котором остались мама, папа…и школа?

– Ничего с ним не случится, – успокоил Игорь.  –  Земля слишком ровная – и мяч не мог откатиться далеко.

«Все он знает – мне бы так, – позавидовал Захарка.  – Эх, поскорее бы вырасти и перестать бояться». То, что он регулярно узнавал от палеонтологов было недостаточно. Не хватало понимания. Ученые разговаривали между собой на взрослом языке, а переводчика для ребенка в экспедиции не нашлось.

– Красноцветы – древние осадки красноцветного песчаника, – объяснял Игорь братишке. Получалось сложно, как на экзамене.  –  Они формируются из морских осадков в кислородной атмосфере. И происходит это тогда, когда суша начинает выпирать из океана при их обмелении. Окисленное железо красного цвета – вот и весь секрет. Получается, что порода – тоже.

– Значит, раньше здесь было больше воды, – сделал вывод Захарка и дальше слушал вполуха, самостоятельно разглядывая необычный мир.

Он старался запомнить увиденное: здесь было много чему изумиться любому из одноклассников – и сочинять ни к чему. Но теперь не хватало подходящих слов.

Тогда Захар покрутился на одной ноге – и разноцветные пятна слились в длинные полосы, как бы штрихуя изнутри диковинную сферу.

Но как ни крутись, все было одинаковым – спереди и сзади, и слева, и справа…Только рассветное солнце, пролагавшее к ним через весь этот мир искрящуюся в мелких частых водоемах дорожку, говорило, что перед ними всамделишный, а не виртуальный какой-нибудь мир. Но впечатляла его пустота. Прозрачно-дымчатая, звонкая, переливчатая. Необыкновенная, не передаваемая словом «пустошь». Ни деревца, ни стены разрушенного дома, ни скалы, ни размытого водой оврага – на всю грандиозную ширь. Не пучилось ни пупырышка в виде хотя бы малюсенького холмика, не мелькало нигде ни канавки. Ни одного вьющегося ручья, ни более-менее крупного озерца… Только редкие стебельки да каменные столбики. Как результат выветривания горных пород, они торчали там и сям. Мелкие хлопья облаков стирали четкость горизонта и растворялись в безоблачно-радужном небе. Лишь далеко— далеко в одной стороне виднелись пилообразные очертания горного хребта.

 С каждой минутой доля солнца над горизонтом увеличивалась. И вот, посветлевший, будто разгневанный задержкой, диск оторвался от земли и так же быстро уменьшился в размерах. Поднимаясь, он излучал все больше и больше энергии на эту не укрытую облаками и деревьями землю, а она, как мыльный пузырь, играла цветами в его лучах.

Разогревшись, Захар опробовал близлежащий прудик. Сначала он поколотил сложенным зонтиком по поверхности, произведя тучу брызг. В них тут же вырисовалась радуга, что на современной земле из-за загрязнений воздуха бывает редко. Осмелев, Захарка разулся и прыгнул в середину лужи, которая, хоть и казалась мелкой, а в действительности же оказалась по шейку. Зато она была кристально прозрачной и теплой, как парное молоко, и с успехом заменила утренний душ.

– Небо кажется холодным и глубоким от низкого содержания примесей…может быть, и кислорода мало, – отметил Игорь. – Все как в учебнике. Да вот, кажется, и голова кружится…

Он замолчал, так как услышанный голос показался ему слабой пародией на собственный, к тому же надтреснутый, как не смазанная дверь. Внезапно ощутилось головокружение. Кровь отхлынула от щек, а на лбу выступила испарина…Игорь облокотился на строматолит.

Это состояние было ему знакомо.

При восхождении на пик группу альпинистов настигла «горная» болезнь. Каждое утро начиналось обычно. Сначала все шло хорошо, но потом вдруг будто по неслышному щелчку в организме будто поворачивался некий тумблер. Он переключал тело на другой, вредоносный, режим. Мускулы вроде все те же, усталости нет и в помине, напротив, какая-то подозрительная легкость. Это, казалось бы, ерундовое, ощущение отрыва от реальности мешало поддерживать прежний темп подъема. Дальше – больше. Голова гудела и в покое. Лицо бледнело. Под глазами появлялась синева. У некоторых дело доходило до галлюцинаций.

Тогда они досрочно вернулись в лагерь…

Игорь понял, что и сейчас страдает от гипоксии. Попали в анаэробный карман? Он все больше склонялся, что это полумиллиардное прошлое Земли. Красноцветы красноцветами, но, возможно, в этот исторический момент вообще на всей земле маловато кислорода в воздухе. Относительно девона среди ученых в этом смысле не было единообразия во мнениях.

Игорь остановился. Не вернуться ли назад?

Гипоксия – недостаток в организме кислорода – дело нешуточное.

Но если не рисковать, то как можно узнать что-либо стоящее? Ради него люди стремятся в экстремальные условия: одни – на вершины гор, другие – в самые низкие земные впадины, третьих – «везунчиков» – сами обстоятельства забрасывают в неведомые дали.

Они— то и были этими самыми третьими.

Хотя ощущение тошноты и нездоровой легкости досаждало Игорю – куда сильнее было желание разобраться в увиденном и запомнить все до мельчайших подробностей. Не всем выпадала такая удача, как сейчас ему с Захаром – оказаться в доисторической эпохе! А как будет интересно испытать приборы! Ведь не зря же он осваивал их на практике. А тут – в долинах палеозоя – самая лучшая практика, кто бы чего ни говорил. Продолжать ли начатое путешествие или, пока не поздно, покатать немножко камешек и вернуться?

Возвращаться назад, ну, никак не хотелось.

Но брат, он же еще…как ни не хотелось Игорю обижать брата, но от правды не уйдешь: братишке и десяти еще не стукнуло. Для такого риска он – малыш.

Игорь оглянулся на Захара: с братишкой было все в порядке. Шуруя по лужам, он выбирал места поглубже. Вот он уселся на строматолит, выливая воду из сапога. Признаков кислородной недостаточности не было и в помине. Ритмичное дыхание. Румянец во всю щеку. Здоровым видом впору было залюбоваться.

У детского организма вполне может быть иная реакция на гипоксию: другой обмен веществ. Даже у взрослых есть индивидуальные различия в работе дыхательного центра.

И чтобы поставить все точки над «и», Игорь подошел к брату.

Захарка сидел на строматолитном бочонке, выливая воду из кроссовок.

 Игорь поднял за подбородок его лицо и, отметив синеву под глазами, строго сказал:

– В легких человека железо крови окисляется кислородом до окисла и разносится кровью по всему организму. Затем восстанавливается: отдает кислород тканям и клеткам. Иначе наступает кислородное голодание. Я его уже ощущаю. Возвращаемся.

– Ты голоден? – Захар застыл с кроссовкой в руках и вопросительно посмотрел на Игоря.

– Меня качает и у меня болит живот. Так бывает при гипоксии. Тебе она тоже грозит, хотя ты этого, вероятно, не ощущаешь.

Игорь откровенно рассказал братишке, чем для людей это чревато.

– Не лучше ли нам возвратиться назад?

– А как же море? – Братишка определенно огорчился. – Давай лучше я понесу рюкзак! Мне тут даже шоколада не хочется. Тут даже играть не надо – все и так интересно. Давай лучше завтра. И как же – мя-ячик?  – умоляюще тянул Захарка.  – Ну…помнишь…сам говорил: «эффект бабочки»?..

Игорь закусил губу и тут же вспомнил, что где— то на дне его «волшебного» рюкзака болтаются нерастраченные с восхождений прошлого года «кислородные» таблетки.

– Ладно, сделаем кислородный коктейль и поищем мячик… не мог же он совсем исчезнуть, в самом деле. Найдем: всё будет тип— топ, – пообещал он.

 И, как всегда, оказался прав…

Оттого и случились те невероятные события, которые сблизили братьев еще основательнее. На всю жизнь.

Некоронованные владыки Девона

Торопливое солнце поднялось так высоко над горизонтом, что редкие черные пятна песка раскалились до градуса поварской плиты.  На них путники палеозоя испекли питательные водорослевые лепешки – разумеется, в смеси с яичным порошком. Его и сковороду Игорь по очереди друг за другом извлек из своего бездонного рюкзака.

Перекусив в прохладной тени под раскладным тентом, палеозойцы в комфорте набрались сил и продолжили исследовать близлежащие окрестности.

Игорь вдруг остановился и показал на дно маленького бассейна, примечательного тем, что его дно и невысокие берега состояли из розового пористого камня. Энергично шагавший за ним брат налетел на него от неожиданности и чуть не упал.

– Осторожней! – воскликнул Игорь, показывая вниз. – Видишь нашего беженца? Да еще среди вулканического туфа!

Он закинул раскрытый зонтик, как сеть, в воду.

Диковинные существа, с перламутровыми глазами и шиповидными отростками по бокам окружили зонт со всех сторон. Образовав плотный шар, они раскрыли присоски и гроздями прилипли к парусине зонтика. Дергая зонт, Игорь безуспешно пытался отогнать их. Младший попытался помочь ему.

– Отойди, Захар, – сказал строго Игорь. – И ни к чему здесь не прикасайся. Видишь, как спицы зонта быстро покрываются ржавчиной? Я как, увидел, что блеска нет – сразу понял, что в озерке не вода.

– А что же? – удивился Захар.  – В чем же живут эти «рыбки»? Точнее, эти…как их…прилипалки. Похожи на наших сомиков, только будто сделаны из лизунов…

– Не знаю, что за прилипалки. И как они там выживают, не знаю. Но как говорится: всюду жизнь. Для нас важно только то, что они живут в жидком стекле. А в нем щелочь. Ею можно обжечься.

Когда Захар отбежал, Игорь рванул зонтик вверх. Мячик выпрыгнул и разместился рядом. Как будто ему уже приключения поднадоели. На самом деле, он просто потяжелел от жидкого стекла.

 Обмыв побуревшие мячик и зонтик в луже с нормальной водой, Игорь уложил «путешественника» себе в рюкзак. Захарке он вручил зонтик и предложил побродить вдвоем по палеозою, пока действие кислородных таблеток не закончилось.

Захарка с радостью согласился, представляя, как от его сочинения все в классе будут в «отпаде».

– Тогда вперед, зонтиконосец!

– Есть!  – отсалютовал зонтиком Захар.

За ориентир они взяли скопище останцев – остатков выветривания горной породы – виднеющееся на горизонте.

– Что-то мне подсказывает, что это направление к морю, – сказал Игорь, глядя на «каменную рощицу».

Путники без лишних слов двинулись вперед.

Сначала их путь пролегал по заводненной местности. Путники – впереди Игорь, а Захар сзади – часто прыгая, старались попадать либо на строматолиты, либо на сыпучие красные полоски. Один за другим они сняли промокшие кроссовки. Колючего щебня здесь не было и в помине, а разнообразные паразиты, которые подстерегают человека в любой современной местности, тут еще не появились, так как не было еще на ком паразитировать. Современные насекомые также не существовали, а многочисленные черви вели активный образ жизни и служили лишь пищей примитивным позвоночным.

– Хотел бы я встретить хоть одного тутошнего таракана, – сказал Игорь.  – Все ж интересно, как они поведут себя при встрече с человеком.

Затем исправился с педантичностью будущего ученого:

– Верней, не тутошнего, а тогдашнего.

Они шли, их красноцветные следы тут же заполнялись водой. Для устойчивости равновесия путники держались за длинный сложенный зонт, как за шест.

Скоро они миновали красноватые пески и очутились – на светлых. Дышать стало легче. В головах разошелся туман.

– Очевидно, залежи осадков с закисью железа оккупировали обширный район, где активное окисление железа привело к недостатку кислорода в окружающей среде, —объяснял Игорь.   – Неудивительно, что, миновав их зону, мы почувствовали себя лучше.

Глаза, привыкшие к яркости девонского солнца, перестали слезиться. Путники шли, забыв о времени, не прекращая изумляться.

Вот они вышли на относительно сухую равнину. Идти стало легче, зато здесь была тьма тьмущая гигантских многоножек и панцирных пауков. Пришлось надеть кроссовки и предварительно отбрасывать мысками колченогую мелочь со своего пути.

Иногда встречались гигантские экземпляры пауков, они были не пуганы и сидели, греясь на солнышке, важно, как арабские шейхи. Когда к ним подходил человек, пауки степенно приподнимали головогрудь, вооруженную хелицерами – так называл Игорь двигающиеся у рта отростки. Казалось, они говорили: «Видим и слышим, о подданный, дозволяем обратиться».

Наблюдая важничанье пауков, путники развеселились.

Игорь подставил планшет – и позволил одному непревзойденному царю суши «взойти на престол». Потом поднял его на уровень глаз Захарки.

Паук и не думал волноваться. Он едва помещался на предложенной ему подставке. По всему, здесь у него не было непобедимых врагов. Он воинственно раскрыл клешню и повелительно простер вдаль переднюю лапу, будто приказывая своей гвардии двигаться вперед.

Захар от неожиданности отшатнулся, а Игорь со всей возможной серьезностью сказал:

– Слушаем и повинуемся, о великий и могущественный Тригонотабр2!

Паук умиротворенно опустил лапу и угрожающе сдвинул хелицеры.

– Такая самоуверенность паукам простительна, —сказал Игорь. – Эти страшилы – первопроходцы. Хоть и некрасивы, но они первые из животных, освоились на суше. И смотри, у них разное число пар лапок – от восьми до шестнадцати. Только потом в процессе эволюции многие пары редуцируются и войдут в состав ротового аппарата.

– Редуцируются? —переспросил Захарка. Это слово он часто слышал в компании палеонтологов, но спросить, что оно означает, не отваживался.

– Это значит – уменьшаются, – пояснил брат.

– Для чего же им панцирь, – спросил Захар, – если врагов нет?

– От повреждений и высушивания. – Игорь кивнув в сторону буроватых дюн, подступавших к путникам со стороны песчаной пустоши.  – Тебе кажется, что не велика проблема. Но от выветривания рушатся даже скалы.

Взгляд путников притягивали причудливые фигуры, вырезанные ветрами из черных скал. Некоторые из них способны были поколебать самую устойчивую психику, особенно в сумерки. «Должно быть, ночью бывает не очень-то уютно», – подумалось Захару.

Ради хохмы, они усадили Тригонотабра на раскрытый и перевернутый зонт, раскрутили, как на карусели. Но тот шустро выскочил и затерялся среди своей «боевой рати» – сотне таких же пауков, как и он сам. Однако, провожая взглядом беглеца, Захарка успел заприметить быстро высунувшиеся из-за дальнего останца и так же внезапно исчезнувшие клешни паукообразного гиганта.

По спине Захара поползли мурашки. Он вспомнил, как в лагере ночью активизируются комары.

«Комары всё-таки не такие страшные!  – подумал он.  – Но всё равно – бр-р».

Игорь, будто читая мысли Захара, сказал:

– Нужно спешить, а то сутки в палеозое из-за более быстрого, чем сейчас, вращения Земли значительно меньше современных.  Впрочем, можно спокойно рассчитывать на часть ночи. Луна в Девоне ближе к земле раз в восемь и светить будет во столько же раз ярче. Представляешь? Однако не исключены сюрпризы…Вдруг пауки сейчас кажутся такими нереально важными, потому что спят в одном ботинке, а? А что они творят ночью, знает лишь один ветер в поле.

– Брр-р!  – от всей души согласился Захарка и поплотнее затянул узел на животе.