Читать книгу История жены - Мэрилин Ялом - Страница 8

Следующие несколько веков были отмечены переходом статуса столицы Средиземноморья от Афин к Риму и соответствующими изменениями в идее брака. В эпоху ранней Римской республики (V–II века до н. э.) брак строился по греческой модели: контроль над женщиной переходил «естественным образом» от отца к мужу. Замужние женщины должны были соответствовать идеалу пудицитии (pudicitia) – строгой нравственности, комплексного понятия, в которое входило и целомудрие. Предания этого периода рассказывают о добродетельных женах, которые сохраняли верность своему единственному даже тогда, когда становились вдовами. Легендарная Лукреция даже покончила жизнь самоубийством после того, как была изнасилована Секстом Тарквинием; Тит Ливий в «Истории Рима» (около 25 года до н. э.) пишет, что женщина позвала отца, мужа и верных друзей и вонзила нож себе в сердце[28]. Супруги брали на себя обязательство обеспечить передачу мужней фамилии по наследству и произвести сынов для молодой республики, существование которой напрямую зависело от численности войска. Мужчины, командовавшие на поле боя и заседавшие в Сенате, считались правителями и в своем доме. Но со временем, уже во времена поздней Римской республики, укореняется модель брака, построенная на идеале партнерства мужа и жены и предоставляющая больше равных прав супругам.

Две эти модели получили в римском праве название cum manu и sine manu (буквально «с рукой» и «без руки»). Постепенный переход от брака «с рукой» к браку «без руки» означал, что женщина даже после замужества вместо того, чтобы переходить под покровительство мужа, номинально оставалась под опекой отца.

У римлян основную ответственность за поиск достойного супруга для дочери нес отец, а мать, тетки, старшие замужние сестры и подруги могли в этом помогать. Инициатива самой молодой девушки не поощрялась – предполагалось, что она послушно примет решение родителей. Как правило, sponsalia (помолвка) оговаривалась, когда девочка была еще очень мала – в возрасте шести-семи лет. Такая договоренность походила на деловое соглашение, которое впоследствии могло привести к заключению брака.

В суровые годы ранней Республики основными критериями при выборе жениха были крепкое сложение и известность рода, но впоследствии на первый план выходили такие качества, как богатство и политические связи. Отвечая другу, который желал найти мужа племяннице, Плиний Младший в одном из своих писем, написанном около 100 года н. э., так описывает подходящего кандидата: «Он с честью прошел квестуру, трибунат и претуру ‹…›. У него благородное румяное лицо, и он часто краснеет; врожденная красота во всей фигуре и осанка сенатора. По-моему, никак не следует считать это мелочью: это как бы награда девушкам за их целомудрие»[29]. Плиний пишет и об общественном положении кандидата, и о его внешности, но деньги все равно оказываются решающим фактором.

Положительные личные качества, привлекательная внешность и мягкий характер, были приятным дополнением, которое делало состоятельного кандидата еще более привлекательным. Девушке полагалось блюсти целомудрие, а мужчине – быть благовоспитанным, надежным и деятельным, особенно если он был из аристократических кругов, как и сам Плиний. Никто не требовал, чтобы и он был девственником.

Иногда о помолвке договаривались профессиональные посредники – сваты; эта профессия в Риме была довольно прибыльной. О замужестве детей могли договариваться отцы, также свататься мог и жених. Если мужчинам удавалось договориться, жених вручал невесте кольцо (sponsa), которое та должна была носить на третьем пальце левой руки – подобный обычай носить специальное, помолвочное кольцо существует и сейчас. Организация праздника в честь помолвки ложилась на плечи отца невесты. В календаре знатных римских семей такие праздники чередовались со свадьбами и празднованиями совершеннолетия.

Нам почти ничего не известно о том, в каких отношениях были помолвленные[30]. Проводили ли они время вместе, сопровождала ли их дуэнья? Позволялось ли невесте из хорошей семьи разговаривать с женихом до свадьбы? Овидий (43 до н. э. – 18 н. э.) пишет в своих эротических «Любовных элегиях», что они предназначены для того, чтобы их читала, «женихом восхищаясь, невеста»[31]. Это позволяет сделать вывод, что в период ранней Империи sponsi (обрученные) по меньшей мере знали, как выглядит их будущий супруг. Но сомнительно, чтобы родители позволяли своим дочерям читать такие фривольности.

Согласно римскому праву, для заключения брака требовалось согласие отца (но не матери), а также жениха и невесты. Возрастом полового созревания для девочки было двенадцать, а для мальчика – четырнадцать лет, и поскольку брак заключался между достигшими этого возраста людьми, от обоих требовалось то, что в римском праве называлось maritalis affectio (желание и намерение заключить брачный союз); вслед за этим невесту вводили в дом жениха. Такой брак имел юридическую силу, даже если не сопровождался церемонией. Благодаря римскому праву взаимное согласие как необходимое условие законного союза стало обязательным на всей территории Империи и впоследствии во всем западном мире. Именно это требование провоцировало изменения женской доли на протяжении многих веков. Жену больше не могли передавать от отца к сыну как собственность.

Свадьбы традиционно играли во второй половине июня. Считалось, что брак, заключенный в мае или до завершения ритуальной уборки в храме Весты 15 июня, будет несчастливым. Накануне свадьбы невеста подносила все свои игрушки богам домашнего очага и детства и убирала одежду, которую носила ребенком. Для свадебной церемонии ее волосы разделяли на шесть пучков и перевязывали лентой, чтобы получилось что-то наподобие конуса, а затем покрывали красно-оранжевой вуалью, flammeum. Она надевала длинную тунику, сшитую из одного отреза ткани и перевязанную поясом со сложным узлом, который должен был развязать только муж.

Свадебная церемония проходила в доме невесты в присутствии друзей и родственников. На самом деле принять приглашение на свадьбу было долгом и светской обязанностью (officium), поскольку церемония должна была проходить в присутствии гостей. Руководил ею auspex – жрец или друг семьи. Пронуба, почтенная матрона, соединяла руки новобрачных, и они целовались. Затем подписывался и заверялся свадебный договор, если таковой был. Родственники, друзья и даже рабы дарили новобрачным подарки. После свадебного пира, который родители невесты старались сделать предельно роскошным, разыгрывалось небольшое представление. Друзья жениха тащили невесту прочь от матери, а та сопротивлялась и тянулась к ней. Все действие сопровождалось песнями и сальными шутками. Этот ритуал, напоминающий изнасилование, сегодня по-прежнему практикуется в некоторых культурах, например у цыган. Затем невеста переходила в дом мужа, а процессия из гостей и слуг, сопровождавшая ее, несла прялку и пряжу – атрибуты замужней женщины, призванные напоминать о ее долге. При входе в новый дом жених предлагал невесте огонь и воду – ключевые элементы, помогавшие в ведении домашнего хозяйства. Как и в Греции, участники процессии пели эпиталаму снаружи супружеской спальни, пока внутри, как предполагалось, происходила консумация брака.

В знаменитой эпиталаме, сочиненной латинским поэтом Катуллом (84? – 54 до н. э.), описана свадебная процессия, которая, кажется, незначительно изменилась со времен Гомера. Катулл сперва описывает невесту, а затем мальчиков, которые освещают путь к ее новому дому:

Эту радостную песнь Катулл завершает призывом к жениху, чтобы тот относился к своей невесте с особенной любовью (или влюбленностью) и упованием на скорое появление потомства.

Приданое всегда оставалось одним из главных поводов для женитьбы. Подобно евреям и грекам, римляне считали, что главная задача брака – обеспечить мужчину законными наследниками. Для римлянина продолжение рода было еще и обязанностью, частью его гражданского долга. Во времена поздней Республики и ранней Империи, когда старые патрицианские семьи начали угасать из‐за непрекращающихся военных конфликтов, был разработан ряд новых законов, направленных на поощрение брака и деторождения. Император Август (находившийся у власти с 27 года до н. э. по 14 год н. э.) издал указ, согласно которому мужчины в возрасте от двадцати пяти до шестидесяти лет и женщины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет обязаны были сочетаться браком или вступить в брак повторно. Вводился налог на безбрачие, а те, у кого было трое и более детей – что соответствовало представлениям императора о семейном счастье, – получали вознаграждение. Однако выходцы из знатных семей часто пренебрегали такого рода поощрениями и шли на уловки, чтобы иметь скромное семейство. Дети отнимали время и деньги, а римляне их очень ценили.

В те времена в ходу были примитивные средства контрацепции: например, римляне верили, что избежать зачатия помогут вагинальные суппозитории из дерева с пропиткой из меда, кедровой смолы, квасцов, а также свинца и сульфатов в соединении с маслом. Аборт был распространенной практикой, которая впервые была запрещена законом только во II веке н. э. Не существовало и закона, который защищал бы детей, брошенных или оставленных матерью в опасности. Следствием такого законодательства стало то, что мальчики выживали чаще девочек; последние же, в свою очередь, получали преимущество на брачном рынке. Найти жену и произвести детей, которым можно передать родовое имя, было гражданским долгом каждого холостяка. Продолжение рода не было единственной мотивацией для заключения брака, как это было у евреев и греков, но отсутствие потомства могло стать поводом к разводу. По преданию, причиной первого римского развода, который инициировал Спурий Карвилий Руга в 230 или 231 году до н. э., стало то, что его жена не могла зачать.

Развод был очень распространен в кругах римской элиты периода поздней Республики. Пришлось бы потрудиться, чтобы отыскать среди них того, кто был женат только один раз. Мужчины вступали в брак не только затем, чтобы обзавестись матерью своих будущих детей, но и для того, чтобы повысить свой социальный и политический статус. Крупные политические деятели, такие как полководцы Помпей или Марк Антоний, были женаты по меньшей мере пять раз. Несмотря на то что развод казался проходным событием, родственники и особенно дети, как и сегодня, тяжело его переживали. Знаменитый оратор и политик Цицерон (106–43 до н. э.) наблюдал расстройство племянника Квинта, который услышал, как родители обсуждают развод. Они не развелись, но Квинт ввязался в конфликт между родителями и на следующие пять лет принял сторону матери[33].

Сам Цицерон развелся после тридцати лет брака. Несмотря на щедрость его жены Теренции (она финансировала его избирательную кампанию из своих личных средств) и ее преданность, даже когда муж отправился в ссылку, Цицерон не преминул развестись с ней, потому что якобы она недостаточно заботится и о нем, и об их дочери Туллии. По мнению Теренции, муж оставил ее ради женщины более молодой и более богатой. Как пишет Плутарх, Цицерон женился на своей подопечной «по причине ее богатства, желая расплатиться с долгами ‹…› имея несколько сот тысяч долгу, был он убежден своими приятелями, несмотря на свою старость, жениться на сей девице, дабы освободиться от заимодавцев, пользуясь ее имением»[34]. Второй брак оказался предсказуемо скоротечным. Когда дочь Цицерона Туллия (она была замужем трижды) умерла при родах, он развелся со второй женой, потому что та недостаточно скорбела по погибшей. Ловкость, с которой Цицерон менял жен, свидетельствует, что инициировать развод и добиться его, не вызвав притом общественного гнева, мужчине было нетрудно. В этот же период женщины получили право требовать развода, если на то были согласны их отцы.

В период поздней Республики и ранней Империи измены, как и разводы, стали привычным делом для представителей правящих классов. Одни женщины становились знамениты благодаря своей верности, другие – благодаря своим любовным похождениям. Своей славой Клодия Метелла была обязана тому, что у нее было множество любовников, и среди них Катулл, который в своих стихах называл ее Лесбией. О дочери императора Августа Юлии шла такая дурная молва, что отец почел за лучшее сослать ее на остров. Четверо из ее любовников отправились в ссылку, а пятый был казнен.

Император Август в 18 году до н. э. издал ряд законов, желая исправить испорченные нравы. Согласно одному из таких законов, муж обязан был в течение шестидесяти дней после того, как узнал об измене, возбудить преследование неверной жены. Однако обиженным женам этот закон не помогал – в нем специально было прописано, что «жена не имела права выдвигать мужу обвинение в измене даже в рамках жалобы на нарушение брачного обета, поскольку закон дает такое право мужу, но не уточняет, что следует делать женщине»[35]. Уличенная в измене жена получала развод от мужа, с нее взыскивали половину приданого и треть ее имущества и ссылали на остров. Плиний Младший, которому пришлось вести бракоразводный процесс в соответствии с этим законом, сохранил живое свидетельство о происходящем:

На следующий день слушалось дело Галитты, виновной в прелюбодеянии. Она была замужем за военным трибуном, намеревавшимся искать магистратур, и запятнала свое и мужнино достоинство любовью к центуриону. Муж написал наместнику провинции, а тот цезарю. Цезарь, взвесив все доказательства, центуриона разжаловал и даже выслал. Оставалось наказать другую сторону ‹…› Муж, хотя его и порицали за долготерпение, медлил по любви к жене и даже после явного прелюбодеяния держал ее дома, словно довольствуясь тем, что соперник убран. ‹…› Осудить ее было неизбежно, если даже обвинитель и не хотел этого, она осуждена и наказана по Юлиеву закону (VI, 31).

Здесь примечательным образом раскрываются проблемы класса и гендера. Во-первых, муж и жена принадлежат к кругу сенаторов, в который центурион не вхож, вследствие чего интрижка выглядит «оскорблением» для мужа, имеющего более высокий социальный статус. Без труда убрав с пути соперника, муж рад был бы продолжить жить со своей женой, но закон велел поступить иначе. Жену следовало отослать, как и ее возлюбленного. Примечательно, что муж решил снять свои обвинения «по любви к жене». Измена не заставила его любить меньше вопреки тому, что предписывал закон.

Взаимные чувства в римском браке приветствовались. В римской стоической традиции существовал идеал супружеской близости, подразумевавшей самую близкую телесную связь, вплоть до совместного следования в ссылку или двойного самоубийства. В то же время римляне не одобряли публичные проявления чувства. Известен случай, когда сенатор был отстранен от службы в Сенате за то, что целовал жену на глазах их дочери. Плутарх, описавший этот случай, хотя и называет наказание, возможно, слишком суровым, тут же добавляет, что «неприлично ‹…› при посторонних любезничать, целоваться и обниматься».

Яркие проявления эмоций были подозрительными. Мужчин, которые потакали своим молодым женам, осмеивали. У всех на устах была преувеличенная нежность, с которой Помпей (106–48 до н. э.) обращался с двумя своими последними женами. Он женился на своей четвертой жене, Юлии, дочери Юлия Цезаря, из карьерных соображений, но это его не уберегло: он, 46-летний мужчина, влюбился в девушку вдвое младше себя. Плутарх обвинял его в том, что он «смягчился любовью к молодой жене своей, занимался по большей части ею ‹…› и не радел о том, что происходило в Собрании». Юлия, по-видимому, тоже любила мужа, но эта история взаимного обожания оборвалась, когда молодая супруга умерла в родах. Как ни был безутешен Помпей, вскоре он заключил новый политический брак, на этот раз – со вдовой Корнелией. Вскоре он проникся любовью и к этой высококультурной даме, среди достоинств которой были не только молодость и красота, но и знание геометрии, философии, а также умение играть на лютне.

Корнелия и Помпей сочетались браком в 52 году до н. э., и об их правах и досуге женщинам Древней Греции приходилось только мечтать. Они могли располагать той собственностью, которую получили от своих семей, и значительно преумножить свое собственное богатство. В случае развода приданое, которым распоряжались их мужья, возвращалось им. Они могли получать частное образование, могли посещать публичные мероприятия: пиры, салоны и представления. Поэтические чтения, танцы обнаженных девушек или сексуальные оргии – статус замужней дамы не воспрещал римлянкам посещать такие мероприятия и быть их равноправными участницами[36].

Замужние женщины из высшего общества были вольны путешествовать по городу, поскольку домашние обязанности, в том числе кормление грудью, можно было переложить на нянек, слуг и рабов. Кормление грудью было непопулярно у римлянок периода Империи. Так, Тацит (56–120) бранил женщин имперского Рима за то, что они не дают грудь детям, и усматривал здесь причину того, что новому поколению недостает гражданской сознательности[37].

Римские женщины были полноправными хозяйками в своем доме и «хранительницами ключей» – за одним важным исключением. Мужья хранили ключи от винного погреба, поскольку женщинам не позволялось пить вино. Такой запрет основывался на древних страхах, согласно которым пьяная жена не будет способна сохранить свою «чистоту».

Если мужа отправляли на фронт или в ссылку, римлянка должна была быть готова вести его дела. В таком случае она, как правило, оставалась в Риме и следила за семейным имуществом[38]. Предполагалось, что она разделит как публичные почести своего мужа, так и его личные неудачи. За время брака с Помпеем, который продлился всего четыре года, Корнелия успела разделить с ним и то и другое. Наконец, во времена гражданской войны она вслед за Помпеем бежала из Рима и стала свидетельницей его убийства, когда после тяжелого военного поражения он высадился в Египте.

Самые знаменитые любовники Рима периода Империи – Антоний и Клеопатра. Их история, превратившаяся в легенду уже при их жизни, возбуждала воображение западного человека на протяжении двух тысячелетий. К их истории обращались в числе прочих Шекспир, Бернард Шоу и Сесил Блаунт Демилль[39]. Но и факты, данные без литературной обработки, позволяют судить о грандиозном масштабе этого романа. Кроме того, эта история позволяет многое узнать о статусе жен в имперском Риме.

Клеопатра, царица Египта, недолгое время состояла в связи с Юлием Цезарем и родила ему сына, которого назвали Цезарионом. Позднее, в 44 году до н. э., после смерти Цезаря, когда Антоний (вместе с Октавием и Лепидом) состоял во втором римском триумвирате, он вызвал Клеопатру на юг нынешней Турции, где начался их роковой роман. До встречи с египетской царицей Антоний был женат трижды, однако это не спасло его от глубокой, страстной и безоглядной любви.

Пока его жена Фульвия следила за домом в Риме и выступала в качестве представителя мужа в спорах с Октавием (который позднее станет императором Августом), Антоний проводил зиму 40–41 годов до н. э. с Клеопатрой в Александрии. Все римские авторы изображают Клеопатру соблазнительной иностранкой, которая сумела своими «восточными» чарами одурманить стойкого воина Антония. Но что нам в действительности известно об отношениях между ними? Лишь то, что от их союза произошли близнецы, мальчик и девочка Александр и Клеопатра.

Тем временем Фульвия вынуждена была покинуть Рим по политическим причинам и по дороге к мужу заболела и умерла. Вынужденный вернуться в Рим, чтобы привести в порядок свои дела, Антоний сумел помириться с Октавием. Чтобы закрепить союз, по которому страна делилась на три региона, Антоний должен был жениться на сестре Октавия, Октавии. Поскольку и Антоний, и Октавия недавно потеряли своих супругов, их считали идеальной парой. Предполагалось, что Октавия будет заботиться о двух маленьких сыновьях Антония. Как хорошая римская супруга она была готова исполнить свои обязательства, но знала ли она, что у Антония есть еще двое детей, которых родила ему Клеопатра? В любом случае обе стороны согласились сыграть свадьбу в Риме, и было получено соответствующее разрешение от Сената, позволявшее им нарушить закон, согласно которому вдова могла повторно выйти замуж только через десять месяцев после смерти мужа (тогда, как и теперь, разрешение на брак и его аннулирование были в компетенции властных органов). В честь своей женитьбы Антоний велел отчеканить монету. Октавия стала первой римлянкой, удостоившейся чести быть изображенной на монете.

На протяжении нескольких лет Антонию удавалось сохранять оба брака – официальный в Риме и неофициальный в Египте. Октавия родила ему двух дочерей. Но Клеопатра начала брать верх, о чем свидетельствует монета, которую Антоний выпустил в 37 году до н. э., с портретом императора на одной стороне и портретом Клеопатры на реверсе[40]. Спустя год Октавия с изумлением узнала, что ее муж и царица Египта сочетались браком. Юристы уверили ее, что, поскольку Клеопатра была чужестранкой и поскольку римляне по закону обязаны были искать супругов из числа своих сограждан, этот союз не считался действительным. Готовая простить все, Октавия в 35 году до н. э. отправляется на восток с войсками и золотом, в которых так отчаянно нуждался ее муж. В Афинах она получила письмо, в котором Антоний приказывал ей отправить провизию дальше, а самой возвращаться в Рим. Через три года Антоний послал ей формальное уведомление о разводе. Спустя столетие Плутарх так описывал это событие: «Он послал в Рим своих людей для изгнания из дома Октавии. Она вышла, как говорят, взяв с собою всех детей Антония, кроме старшего сына Фульвии, который находился при отце. Она оплакивала свою участь…» Там она жила под опекой своего брата Октавиана, который вскоре стал единовластным правителем Римской империи.