Читать книгу Руки, полные бури - Мэй - Страница 7

На её ресницах мерцают искры-блёстки, которые щедро усыпают лицо вместе с плечами. Она смеётся, блёстки опадают на пол. В рыжих волосах запутались цветные конфетти, и пальцы Аида ловко вытаскивают цветные кружочки бумаги.

На заднем плане играет музыка, слышно равномерное «бум-бум-бум».

Она представила его друзьям как своего парня. А он не стал говорить подвыпившим студентам, что их связывают тысячелетия. Он – Аид, владыка царства мёртвых, а их сокурсница, которая в этой жизни решила доучиться и получить диплом, – Персефона.

Стряхнув блёстки, они рука об руку шагнут в Подземный мир. В аромате магнолий. В шелесте костей. В собственном величии.

Но сейчас они – молодой мужчина и девушка в квартире её друзей на шумной студенческой вечеринке. Он приближается, ощущает под ладонями её тело. Персефона улыбается, пальцы цепляются за шторку на ванне.

– Аид, здесь же полно народу, вдруг кто зайдет.

Он легко подхватывает её, ставит в ванну. Забирается следом и задёргивает шторку.

– Никто не увидит.

Когда он целует, то чувствует, как блёстки с её ресниц падают на его кожу.

Сет сидел в полумраке на кухне, не включая яркий свет, и, кажется, совсем не удивился Гадесу. Проследил взглядом, когда тот начал искать чай. Слишком внимательно. Ещё Сет курил.

Налив ароматного чая, который остро пах чабрецом, Гадес уселся напротив и осторожно спросил:

– Тебя беспокоит Анубис?

– Дурень, меня беспокоишь ты. – Сет бесцеремонно ткнул рукой с зажатой сигаретой в направлении плеча Гадеса. – Ты рассказывал Сеф, как оно болит?

– Откуда ты… ты не знал.

– Нет. Ты только что подтвердил.

Прищурившись, Сет наклонился к Гадесу. Тот видел подобное выражение лица, когда Сет перерезал горло врагам, воплощение древних хаоса и ярости.

– Стоит ли напоминать, Аид, что это я здесь во всё влезаю и нарываюсь? А ты у нас разумный.

– Я учусь у лучших.

Гадес дёрнул плечом: несильно, стараясь не тревожить рану. Она действительно побаливала, даже сон в Подземном мире, пусть и совсем не магический, не очень помог. Но Гадес чувствовал себя хотя бы отдохнувшим.

Псы Сета заворчали откуда-то из-под стола, почуяв появление Цербера. Тот их высокомерно проигнорировал, уселся рядом с Гадесом, положив морду на колени хозяину. Гадес провёл по ней рукой. Он бы предпочёл, чтобы Цербер остался в Подземном мире с Персефоной, которая занималась делами, но там ей ничего не грозит. Оставлять Гадеса пёс не хотел.

– Кронос одним своим присутствием разрушает привычные законы мира, – сказал Гадес и попробовал чай. – Это влияет и на то, как быстро мы восстанавливаемся.

– Амон тоже до сих пор мучается от головной боли.

– Но сумел тебя вернуть.

Сет кивнул:

– Насколько я знаю, никто из глав пантеонов такого не проделывал. Никто даже не знал, что это возможно.

– Амон далеко не слабый.

– А я очень хотел вернуться, – согласился Сет. – Догадывался, что вы тут без меня творите.

– Мы хотя бы не умирали.

– Ладно, один-ноль в твою пользу.

Сет стряхнул пепел прямо в чашку, из который уже выпил чай. Нефтида за такое убила бы, но её тут не было.

– Говорил с Зевсом? – спросил Сет.

– Собираюсь к нему.

Телефон, лежавший на столе, завибрировал, Сет ткнул в экран и нахмурился, прочитав сообщение. Что-то быстро ответил и посмотрел на Гадеса:

– Задержись. Это Инпу, и он очень хочет застать тебя.

Гадес не представлял, зачем мог понадобиться. Если будет опаздывать, Анубис сможет быстренько его перенести. В отличие от Амона, Гадес не испытывал неприятных ощущений от скольжения по чужим смертям, которые использовал Анубис.

К тому же если Гадес мог помочь, то хотел этого.

– Анубис справится с миром мёртвых.

– Ага, – ответил Сет и достал новую сигарету. – Ты знаешь, мой брат не очень понимал, что делать с живыми. И с богами тоже. И с сыновьями. Гором занималась Исида, но Анубиса она не любила. Может, потому что он не с такой готовностью слушал и слушался.

Гадес встречался с Исидой, но так и не смог понять эту женщину. Она умела быть мягкой и приветливой, но в то же время жёсткой, бескомпромиссной. Однажды она решила, что может стать главой пантеона вместо Амона. До решительных действий так и не дошло, но после этого Гадес понял, почему Сет старается не связываться с Исидой.

– Осирис решил, что всё произойдёт само собой, – продолжал Сет. – Однажды Анубис научится владеть силой. У нас ушло много времени, но он правда смог. Но Осирис ни разу не подготовил к тому, что придётся править Дуатом. И с этим не смогу помочь ни я, ни ты, ни кто-либо ещё. Осирис не счёл нужным чему-то научить. А сейчас… не слишком хорошее время для учёбы.

Снова используя чашку вместо пепельницы, Сет затушил в ней сигарету и поморщился:

– Не могу больше курить. Ты с Зевсом в клубе встречаешься? Я с тобой.

Гадес кивнул. Он знал, что, как бы ни настаивали на своём ацтекские боги, Сет не даст запереть Анубиса. Даже если бы Амон ему приказал. А значит, Гадес поддержит Сета. В любом случае.

Они клялись друг другу однажды. Давным-давно, в диком, первозданном обряде, мешая свою кровь. Гадес не понимал подобных ритуалов, но тогда проникся даже он. Посреди пустыни и поющих песков, под оглушительно сияющим звёздным небом, когда на лицах мерцали отсветы костра.

Они клялись прикрывать друг другу спины.

И за тысячи лет мало что изменилось.

Цербер заворчал, и Гадес заметил, что один из псов Сета играет с аккуратным хвостиком добермана. Теневая собака казалась совсем тонкой и маленькой на фоне мощного Цербера, но ничуть его не боялась.

Сет повёл плечами, как будто разминая их, готовясь сорваться с места и пойти против врагов. Не важно, люди это, боги, чудовища или Кронос. Рядом с другом и Гадес ощущал себя спокойнее: что бы ни происходило, он не сомневался, что оставалось в этом мире что-то прочное и нерушимое.

– Вы опять тут всё провоняли!

В дверях стоял Амон. Влажные волосы топорщились после душа и казались темнее, чем обычно. Он морщился из-за сигаретного дыма, и Гадес невозмутимо сказал, кивая на Сета:

– Это всё он.

– Ай-яй, – покачал головой Амон. – А потом ругаешься на Анубиса.

– Мне можно.

– Лучше окно открой! Дышать невозможно.

Какими бы божественными силами они ни обладали, но проветривание и избавление от табачного запаха в них точно не входило. Амон залез в холодильник, не нашёл ничего интересного и тоже налил себе чай. Посмотрел на Гадеса:

– Думал, ты ещё в Подземном мире.

– Там Сеф осталась.

– Как она? Полностью стала Персефоной?

– Привыкает.

Гадес сам не мог бы сказать, как сейчас ощущает себя Персефона, но это была она, целиком и полностью она. Он старался не мешать ей, но не уходил далеко.

– Если Зевс будет обо мне спрашивать, скажи, что я умер, – заявил Амон. – Мне хватает ацтеков с их претензиями.

– Они настойчивы?

– Ещё как! Мне это не нравится. Если скандинавы действительно за Кроноса, то сейчас совсем не время терять ацтеков на своей стороне. Но нельзя Анубиса закрывать, он не сможет взаперти. И он же убил этих чудовищ! С которыми, кстати, никто совладать не мог.

– Амон, ты душка, – улыбнулся Сет. – Когда ни во что не влипаешь.

– И это говоришь ты? Да тебя надо внести в божественную книгу рекордов! Как бога, который больше всего раз умудрился чуть не помереть насовсем.

– Ты можешь поставить другой рекорд. Единственный бог, который занялся сексом с чудовищем.

– Не начинай! – Амон застонал.

Но Сет даже не собирался заканчивать. Он положил голову на сцепленные ладони, видимо решив, что так кажется более милым:

– Ну, раз уж Апоп сейчас женщина, почему бы и нет? Покажите пример! Займитесь любовью, а не войной и всё такое.

Амон закатил глаза, но счёл за лучшее промолчать и не провоцировать. Гадес старательно прятал улыбку за чашкой. Он не знал, как относиться к тому, что не все чудовища, оказывается, создания хаоса, стремящиеся к уничтожению. И у них может быть собственная воля.

Хотя Гадес предпочел бы не полагаться на здравый смысл монстра. И чтобы Амон всё-таки не встречался с этой… барышней в одиночестве.

Сет вскинул голову, услышал входную дверь или что-то ощутил. Гадес ничего не заметил, но поверил, когда Сет сказал:

– Это Анубис. И он пришёл не один.

На кухне первым появился именно он. Среди привычного полумрака и хрома кухни Анубис казался потрёпанным. Он огляделся с растерянностью, нашёл взглядом Гадеса и кивнул ему. Молча уселся на свободное место, когда на кухню наконец-то вошёл тот, кого он привёл.

Внимание Гадеса полностью переключилось.

Невысокая темноволосая девушка. Она переминалась с ноги на ногу, сцепив руки перед собой. Её осторожный внимательный взгляд не отрывался от Гадеса.

– Это Луиза, – прокашлявшись, сказал Анубис. – Предпочитает, чтобы её звали так, а не Макарией.

Амон поперхнулся чаем, а Сет улыбнулся:

– Возвращение блудной дочери.

– Сет, если ты сейчас не заткнёшься, я тебя ударю, – мрачно пообещал Гадес. Хотя на самом деле порадовался, что обстановка немного разрядилась.

– Садись. – Амон кивнул на свободное место рядом с собой. – Будешь чай?

Гадес не видел дочь сотни лет. И сейчас попросту терялся, не зная, что сказать. Он искал её, но безуспешно, Макария ушла сама и не желала, чтобы её находили. Но теперь сидела здесь, на кухне Сета.

– Геката стёрла ей память, но та начала возвращаться после освобождения Кроноса, – пояснил Анубис. – А мы с Луизой встретились случайно.

В случайности Гадес не особенно верил. Зато знал, что нет ничего удивительного, если смерть притягивается к смерти – и точно так же никогда не могут быть вместе. Слишком приблизившись, начинают отталкиваться, подобно одинаковым полюсам магнита.

Сейчас Луиза казалась… обычной. Гадес мог ощутить в ней отголоски силы, но исключительно из-за того, что она походила на его собственную.

– Как много ты помнишь? – осторожно спросил он.

– Почти всё.

Что-то изменилось, неуловимо, почти незаметно, но Гадес почувствовал густой запах мирры. Покосился на Анубиса и увидел, как тот побледнел, повёл головой, как будто прислушивался к чему-то, недоступному остальным. Без единого слова поднялся и вышел. Сет проследил за ним встревоженным взглядом, тоже встал и почти за шкирку прихватил с собой Амона.

Гадес и Макария остались одни.

– Ты хотела чаю? – скованно произнёс Гадес.

Она кивнула, что дало ему немного времени собраться с мыслями. Пока наливал ароматный напиток, шуршал в шкафу печеньем. Макария держала дистанцию, Гадес и сам терялся, как с ней общаться.

Вернувшись за стол, он не нашёл ничего лучшего, чем спросить:

– Почему ты ушла?

– Потому что я так хотела. Потому что блаженной смерти лучше быть среди людей. А мне не место в Подземном мире.

Благодаря Зевсу у Гадеса было много племянников и племянниц. Очень много. С большинством из них он не общался, кое с кем поддерживал тёплые отношения. Он больше воспринимал как племянника Анубиса, который периодически крутился рядом, нежели кого-то из многочисленных детей Зевса.

Но Макария… его дочь. И всё же, смотря на неё, Гадес не видел себя. Не мог разглядеть Подземный мир. Возможно, попросту не хотел, потому что Макария рождена не Персефоной.

Хотя сама Сеф относилась к Макарии очень ровно и с теплом. Они даже чем-то походили друг на друга, в силе, близкой одновременно и к смерти, и к жизни.

– Но ты пришла. Сейчас.

Она опустила голову, смутившись.

– Ну… в последнее время случалось много странного. Я не понимала, что происходит. Не знала, кто я. Пока не начала вспоминать. И тогда поняла, кто такой Анубис. Пришла к вам, потому что… не понимаю, что творится.

– Да, – кивнул Гадес, почувствовав себя свободнее. – Я расскажу тебе.

Клуб бурлил и кипел жизнью, как будто ничего не произошло. Как будто несколько дней назад здесь не появились древние разбуженные чудовища. Как будто в местные стены не впитались отголоски богов, уничтоженных силой Анубиса.

О последнем Гадес точно не стал бы напоминать другу. Но и не успел, Сет унёсся с кем-то ругаться, бросив напоследок:

– Если Зевс будет совсем невыносим, можешь выпить в баре за счёт клуба.

Гадеса не очень тянуло к алкоголю, так что он отправился на встречу с братом. Непонятно, это Зевс выпросил себе «кабинет» или Сет сам ему отдал одну из небольших служебных комнат. Сейчас тут расположилось несколько диванов и стол, заваленный бумагами. На краешке примостилась тарелка с ужином, явно остывшим и нетронутым.

Зевс сидел на диване, внимательно читая документ. Судя по тому, что его идеальная причёска порядком растрепалась, а рукава рубашки были закатаны, сидел он давно.

– Теперь хоть на человека похож, – хмыкнул Гадес.

Зевс глянул на него с недоумением, нахмурился.

– Тебя можно поздравить? – спросил Гадес.

– Если ты о том, что это стадо баранов признало, что я могу их объединить, то да.

– Вряд ли это было просто.

– Вряд ли у них был выбор. Кали пыталась возразить, так что пришлось хорошенько тряхнуть её молниями. Дикие божества! Двадцать первый век, а они всё ещё уважают право сильного.

– Как хорошо, что ты можешь о нём напомнить.

– Набрался язвительности у Сета?

Не ответив, Гадес уселся на диван, мельком глянув на рассыпанные на столе листы. Куда больше заинтересовала стена рядом с Зевсом с большой магнитной доской, где маркером написаны слова на нескольких языках, многочисленные стрелки и указатели пересекались. Гадес узнал имена некоторых богов.

– В чём план?

– О, ты готов предложить план? – проворчал Зевс. – Смотрю, что у нас есть. Все пантеоны ответили, они с нами. Кроме скандинавов, те упорно молчат, а посылать к ним кого-то я не хочу.

– Когда это тебя стали волновать случайные жертвы?

– Ещё одной ошибки мне не простят.

– Ацтеки?

– Упрямятся.

Аккуратно положив листок на стол, Зевс в упор посмотрел на Гадеса:

– Я их понимаю. Пока что Анубис убил больше богов, чем чудовища.

– Что же не отдал его?

– Без его силы чудовища могли убить тебя, меня или ещё кого-то. К тому же это дело Амона, пусть сам разбирается. Мне хватает головной боли.

– Перекинул.

Зевс не счёл нужным даже изобразить смущение:

– Да. Ацтеки очень мощные и неуправляемые. Они нам нужны. Но я знаю, что ты в любом случае поддержишь Сета и Анубиса. А выбирать между вами я не хочу.

Не желая продолжать тему, Зевс придвинул к себе тарелку и потыкал вилкой давно застывшую массу. Гадес не мог предположить, чем это было, когда ещё походило на еду. На местной кухне явно не хватало Амона.

– Как твоя рука? – спросил Зевс. По интонациям сложно было понять, его правда интересовало или он спросил из вежливости.

– Болит, но бодро заживает.

– Хорошо.

Оставив попытки найти что-то съедобное на тарелке, Зевс бросил вилку и откинулся на диване, вытягивая ноги.

– Думаю, Кронос захочет больше силы, – заявил Зевс. – Я прощупал его, когда он заходил. Нечётко, но он куда слабее, чем хочет казаться. Поэтому ему нужны чудовища и скандинавы.

– Геката сказала, он захочет навредить нашим близким…

– В духе отца, – фыркнул Зевс. – Так что следи за Персефоной и своими друзьями. Хотя они и без Кроноса отлично справляются.

– А ты?..

– Если Кронос решит прибить Геру, не расстроюсь. Не говорил с ней с тех пор, как Тартар пал. Никогда не прощу, что она выдала ключ.

Гадес достаточно хорошо знал брата и мог легко понять, что злится он не столько на жену, сколько на себя, что доверился ей, рассказал о том, что не знал никто из богов. Не смог предусмотреть, рассчитать, что-то вышло из-под контроля.

Чтобы сломить Зевса, Кроносу вовсе не придётся кого-то убивать. Достаточно, чтобы всё развалилось. Чтобы Зевс не справился.

– Я прекрасно знаю, что к некоторым из детей ты относишься действительно хорошо, – негромко сказал Гадес.

На его взгляд, Кронос мог воспользоваться и этим, но Зевс улыбнулся:

– Ты решил обсудить моих детей? Боюсь показаться нескромным, но разговор может затянуться.

– Иногда ты невыносим.

– Тебе не рассказывали, что братья похожи?

Гадес вздохнул и отвёл глаза, снова утыкаясь взглядом в доску. Если долго всматриваться, он даже начинал понимать систему, кто с кем связан, и что за линии. Наверное, стоит рассказать о Макарии.

Проследив за его взглядом, Зевс улыбнулся ещё шире:

– Я хочу понять, где он может достать силу. И перекрыть доступ. Теперь мы знаем чудовищ и будем готовы к нападению, так что больше застать врасплох не выйдет. Индуистский пантеон любезно поделился способами защиты, они-то знают толк в демонах. Скандинавы… я знаю Одина. Будет выжидать до последнего, но попытается избежать открытого противостояния.

Конечно, было бы проще, узнай они, где прячется Кронос. Но когда на его стороне Геката, это невозможно: она легко укроет тенями. Она тоже могла перемещаться в пространстве. Как и Кронос.

Он был самим временем. Той же плотью, что в основании мира.

Может быть, тысячи лет заточения и ослабили его, но он восстановится. Невольно в памяти Гадеса всплыли картины прошлого. Холод каменных сводов, постоянный, пронизывающий лёд, вымораживающий внутренности. И тьма, густая, почти осязаемая.

Кронос слишком боялся детей и запер их, надеясь, что они сдохнут или лишатся разума, превратившись в первозданных духов, наделённых одними инстинктами.

Может, когда-то те духи, что сейчас стали псами Сета, были запертыми богами, но сошли с ума.

Гадес почти не помнил, да и не хотел помнить. Только тепло тел младших братьев, как он согревал их собственным дыханием и говорил с ними, чтобы не забыть о том, кто они такие.

И точно Гадес не забудет, как яростно Зевс шептал: «Мы отсюда выберемся!». Тогда у него получилось. Таким Зевса не знал никто из нынешних богов, но Гадес помнил дрожащего, но решительного брата. Он действительно смог сбежать, а потом вернулся за ними и поднял богов против отца.

Дверь распахнулась, громко хлопнув о стену, и Зевс выпрямился на диване, с возмущением глядя на вошедшего. Уже открыл рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу подобного вторжения.

Но это был Сет. И он плевать хотел на мнение Зевса.

По выражению его лица Гадес сразу понял: что-то не так. Сет решительно подошёл, не отнимая от уха телефонную трубку. Посмотрел на Гадеса:

– Это Амон. Инпу плохо, и он что-то говорит о мертвецах. Чужих мертвецах.

Даже без включенной на телефоне громкой связи Гадес услышал вопль боли. Сет в этот момент выглядел готовым в тот же миг сорваться и нестись домой, но через мгновение его собственный взгляд остекленел. Гадес ощутил всколыхнувшуюся, промозглую силу Осириса, часть которой всё еще оставалась у Сета.

Гадес перехватил недоуменный взгляд Зевса, но потом ему стало ни до чего. Он сам согнулся, захрипев от боли, и понял, о чем говорил Анубис.

Сквозь Гадеса проходили мертвецы, сотни и тысячи мертвецов, но они не были его. Чужие мертвецы, которые устремились в Подземный мир. Наверное, это разрывало бы болью, но Гадес ощущал поддержку Персефоны, её мягкую силу, пахнущую цветами и землёй. Успокаивающую, сглаживающую острые кости, царапающие изнутри чужими мертвецами.

Когда воздух перед ней сгустился, Хель подняла голову. Никто не смог бы пройти сквозь новую защиту. Никто, кроме её брата. Они притягивались друг к другу – несмотря ни на что.

Ёрмунганд был высоким и тонким. Его лицо выражало сочувствие.

– Не так я думал снова встретиться с тобой, сестра.

Трое детей, которые в собственном пантеоне считались слишком близкими к чудовищам. Неуправляемые, тёмные. Другие боги их не понимали.

Ёрмунганд был единственным, кого признали монстром. Его погрузили в сон, и это стало последней каплей, после которой Хель и Фенрир возненавидели тот пантеон, к которому принадлежали.

Ёрм был самым спокойным из них троих. Умиротворённым.

И самым сильным.

Хель поднялась на ноги:

– Знала, что за мной придут. Но не думала, что это будешь ты.

Он мог бы пожать плечами или приподнять брови, но это слишком человеческие жесты для того, кто лишь учился быть человеком. Его облик на секунду дрогнул, оставляя змеиную чешую, движущееся гибкое тело.

– Он хочет, чтобы ты умерла, – прошелестел голос Ёрмунганда. – Я сказал, что могу это сделать. Лучше я, чем кто-то другой.

– Хорошо. Но не дай ему мою силу. Позволь мне направить мертвецов не к Кроносу, а к другим богам смерти.

– Не сомневался, что ты поймёшь, как использовать последние мгновения.

Хель не знала, откуда у Ёрмунганда хотя бы одна эмоция, но сейчас он был сочувствием. Терпким, прощающим, последним. Подошёл ближе к Хель, коснулся губами её лба. Вокруг замерцали сегменты огромного змеиного тела, постоянно шевелящиеся.

– Прощай, сестра.

– Прощай, брат.

Когда что-то острое вспарывало её грудную клетку, вгрызалось в сердце и божественную сущность, Хель в последнем порыве отправила всех мертвецов из собственного рушащегося царства в другие пантеоны. Богам смерти будет неприятно, но они справятся, а вот Кронос силы не получит.

Хель улыбнулась под сочувствующим взглядом Ёрмунганда и рассыпалась костями и пылью.