Читать книгу Созвездие Волка. Слезы звезд - Миа Тавор - Страница 3

Я сидела на кровати и нервно мяла кофту, которую приготовилась надеть.

Вчера, по строгому велению тети, Марджи, явившись в мою комнату с привычным скудным ужином, заявила, что в шесть утра за мной заедут и я отправлюсь отрабатывать «безграничное великодушие и щедрость госпожи Беатрис». Насчет того, где мне придется их отрабатывать, она напрочь отказалась что-то говорить, отделавшись привычным глухим бормотанием. И хотя я обещала себе, что буду относиться к этому прохладно, состояние неизвестности заставляло меня нервничать. По опыту я знала, что миссис Джеймс постарается сделать все, чтобы эта работа оказалась для меня сущим мучением.

С того бала по случаю окончания учебного года прошел почти целый месяц. Настал конец июля, но теплые дни по-прежнему были редкостью, поэтому в моей комнате до сих приходилось топить камин. Из недовольного ворчания старой экономки следовало, что миссис Джеймс на пару с тетей планировали отправить меня на работу сразу после бала. Однако с большим нежеланием уступили доктору, который настаивал на том, что моему бедру, несмотря на все медицинские чудеса красных, еще требовался покой. Поэтому эти несколько недель я провела в своей комнате, совершенно отрезанная от того, что происходило снаружи. В доме стояла какая-то гнетущая тишина. Майк и Николь уехали сразу после бала, дядя тоже отсутствовал на каких-то нескончаемых командировках. А тетя целыми днями возлежала под пледом в гостиной, напрочь игнорируя мое существование. Так что, кроме ворчливой горничной, мне совершенно не с кем было поговорить. Весь мой мир в течение этого времени сводился к запертому пространству комнаты. И это было невыносимо.

К тому же, словно чувствуя, что я могу что-то вытворить, доктор строго-настрого запретил мне много ходить или совершать физические нагрузки, пояснив, что это чревато неприятностями. Да и без его настойчивых предписаний я понимала, что лучше не рисковать. Поэтому каждый вечер, стоя перед открытым окном, подолгу вглядывалась в чернеющий в сумерках лес.

Я не видела волка с того самого дня, как он спас меня на соревновании. И меня снедала тревога. Смог ли он благополучно добраться домой? В памяти всплывали его хрипение и стертые в кровь лапы, когда он нес меня на себе, спасая от травли, которую устроили на меня красные. Уже тогда сил у него почти не осталось. А что, если с тех пор что-то произошло? Я не раз пыталась воссоздать в памяти те места, где мы мчались от погони. Были ли там камеры? Заметили ли его? Знают ли о нем учителя? Но образы той ночи по-прежнему оставались мутными и расплывчатыми. Словно я видела плохой сон, который мое сознание наотрез отказывалось воспроизводить заново.

Наконец с улицы донесся шум урчащего мотора, и внизу послышались быстрые, тяжелые шаги, свидетельствующие о том, что моя тетя ждала этого момента не меньше, чем я. Парадная дверь с легким скрипом отворилась и тут же захлопнулась. Я прислушалась, но снизу раздался только громкий хруст гравия – она направилась к калитке.

Сердце бешено забилось. Я вдруг пожалела, что эти четыре спокойные недели подошли к концу. Возникло сильное искушение выглянуть на улицу, но на лестнице уже надвигалась сопровождающаяся отдышкой и покряхтыванием поступь старой экономки.

Было бы глупо надеяться, что после соревнования ее отношение ко мне изменится.

– Пошевеливайся, – проскрипела она, торопливо подталкивая меня к выходу. Я еле успела подхватить свою помятую от волнения кофту. – Твой первый рабочий день должен начаться по графику. Госпожа не потерпит никаких опозданий. С этого дня привыкай работать, как все, кто носит синюю форму, – сварливо ворчала она.

Пока мы спускались, пульс у меня участился. Что задумала для меня миссис Джеймс? Ответ напрашивался сам собой – ничего хорошего. Выходя за экономкой во двор, я покрепче сжала свою кофту и сделала глубокий вздох, мысленно готовясь к самому худшему.

Визгливый голос моей тетки доносился откуда-то с внешней стороны ворот. Ковыляя за мной, экономка грубо подталкивала меня в спину, приказывая поторопиться и ворча что-то про мою бестолковость, неблагодарность и лень. Но я ее не слушала. Все мое внимание было сосредоточено на том, что ждет меня снаружи. Я совершенно точно слышала машину. По реву из-под ее капота – определенно не новую. От охватившего меня волнения я почти не могла дышать.

Калитка со скрипом отворилась.

Сначала я разглядела только худощавую фигуру тети, даже летом укутанную в длинную шерстяную шаль. Явно стремясь произвести подавляющее впечатление, она нависала над миниатюрной женщиной, которая, несмотря на низкий рост, не казалась ни запуганной, ни растерянной под ее суровым взглядом. Однако же слушала с должным вниманием.

При виде ее я чуть не подпрыгнула, а все внутри моментально расцвело. Вот уж кого я точно не ожидала здесь увидеть! Но миссис Клиффорд так строго глянула на меня, что от неожиданности я растерялась, и проступившая было улыбка немного померкла.

– А вот и она, – тетя даже не потрудилась обернуться. После соревнования и особенно в свете того, что мне предстояло давать объяснения перед учителями по поводу пузырька с лекарством, ее ненависть ко мне только возросла. – Хочу напомнить, что мы с миссис Джеймс решили…

«Мы с миссис Джеймс». Уже что-то новенькое. Раньше она никогда не позволяла ставить себя на одну полку с учителями. Видимо, мое летнее наказание как-то их сблизило. Или же она просто хотела так считать.

– … мы решили, что она будет работать у вас полную смену, с открытия и до самого закрытия, – на этом месте я не подпрыгнула только потому, что лицо миссис Клиффорд, обращенное к моей тете, по-прежнему оставалось таким деловым и безучастным, будто его вырезали из камня. Я с трудом узнавала в ней прежнюю энергичную и добродушную маму Уилла. – Напомните-ка мне, когда вы закрываетесь?

– Летом мы заканчиваем в восемь, мэм. Наверное, для девочки это будет слишком поздно…

– Отнюдь, – одним взмахом руки тетка отмела все возражения. – Выходные?

Миссис Клиффорд слегка нахмурилась. Заметить это мог только тот, кто знал, как это делает Уилл: ее пушистые ресницы на миг дольше положенного прикрыли темные глаза, а на переносице пролегла едва заметная морщинка.

– Мы открыты всю неделю. По выходным мне иногда помогает сын, так что…

– Значит, семь дней в неделю, – грубо прервала ее тетя. Ее кислое лицо разгладилось, а в бесцветных пустых глазах впервые за долгое время зажегся радостный огонь. – И никаких поблажек! Дисциплина и только дисциплина! Это то, чего ей категорически не хватает!

Не удостоив меня даже взглядом, она покрепче обернулась в шаль и направилась было к калитке. Открыв ее, она вдруг резко обернулась.

– И не забудьте, что вы также обязаны ее кормить. Я лишь предоставляю вам дешевую работницу, остальное – не моя забота. Потом не смейте утверждать, что вас не поставили в известность!

Меня покоробил тот надменный тон, с которым она обращалась к маме Уилла. Но миссис Клиффорд продемонстрировала завидную выдержку.

– Не волнуйтесь, мэм. Я не собираюсь предъявлять никаких претензий. Уверяю, что вам не о чем волноваться, – она усадила меня в машину и сама села за руль.

Тетя недоверчиво хмыкнула, будто заверения миссис Клиффорд не произвели на нее впечатления. Она помедлила, словно собиралась сказать что-то еще, но передумала и, подобрав шаль, зашагала в сторону дома. За ней, шоркая длинной юбкой, угрюмо поплелась экономка.

Когда мы отъехали и старый коттедж остался за деревьями, миссис Клиффорд вдруг издала глубокий вздох облегчения. Пальцы, которые побелели от того, как крепко она стиснула руль, расслабились и приняли свой обычный цвет. Каменная маска слетела с ее лица, а глаза вновь лучились теплом, как в тот день, когда она впервые меня увидела.

– О, дорогая, прости, что я вела себя так сдержанно, – она вдруг наклонилась и одной рукой так крепко прижала меня к себе, что видавший виды пикап вильнул в сторону. – Я так рада тебя видеть, ты даже не представляешь! Мы с Уиллом так наволновались за это время… Так измучились… Ты и представить себе не можешь… Но давай сейчас не будем о плохом! Как твоя нога? Мне пришлось подкупить всю больницу пирожными и тортами, чтобы медсестры согласились сообщать мне о твоем состоянии… А потом тебя отправили домой, и новости совсем перестали поступать… Мы так переживали, господи… И описать тебе не могу.

Пока она тараторила, прижимая меня к себе, словно заново обретенного ребенка, я отчаянно пыталась не разрыдаться. В ее объятиях я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которая ударила коленку и которую окружили безмерной заботой и любовью, ничего не требующей взамен. Хуже всего было то, что ни того ни другого я никогда не знала, и у меня предательски щипало в глазах.

Хорошо, что миссис Клиффорд не требовала ответов, позволяя мне незаметно смахнуть слезинки, которые уже начали проделывать дорожки по моим еще бледным от болезни щекам. Но чем ласковее она говорила, тем хуже становилось. Все беды вдруг нахлынули в одночасье, и мне хотелось только одного – прижаться к ней и выплакаться у нее на плече, рассказав о всех тех ужасах, которые мне пришлось пережить. Миссис Клиффорд бы не стала возражать – ее объятия сами приглашали к этому.

– А где Уилл? – почувствовав, что рыдания уже подступили к горлу, я отстранилась и откашлялась, чтобы она не заметила, как дрожит мой голос. – Он в порядке?

– О, за него не переживай, дорогая. Он тоже очень хотел увидеться с тобой. Мне стоило больших усилий убедить его остаться дома. Понимаешь, лучше, если это случится не сегодня… – она замялась.

– Я понимаю, – ответила я. – Все нормально.

Мама Уилла не произнесла это вслух, но я поняла и без слов. Миссис Джеймс. Даже сейчас нам нужно было соблюдать осторожность. Впрочем, какая разница? Было уже само по себе чудом, что я буду работать у них в кафе! О таком подарке от этой ведьмы я не могла и мечтать! Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это неспроста, но в тот момент я предпочла откинуть мрачные мысли прочь и сосредоточиться на своем маленьком счастье. Я его заслужила.

Спереди показались невысокие здания, и ей пришлось выпустить мою ладонь, которую она, несмотря на все мои попытки отстраниться, продолжала сжимать.

– Алекс, мне неприятно это говорить… Но есть условия, которые нам придется соблюдать, если мы хотим, – она многозначительно и с некоторой печалью взглянула на меня, – чтобы все оставалось так, как сейчас.

– Я вас не подведу, – тут же заверила ее я. Ни за что на свете я не сделаю ничего, что позволит ненавистной миссис Джеймс отнять у меня эту работу. – Но как?..

Я хотела спросить, как ей удалось это устроить, но миссис Клиффорд меня опередила.

– Не буду скрывать, мне пришлось постараться, – уклончиво ответила она. Но больше ничего объяснять не стала.

Мы въехали в центр города, и я с любопытством переключилась на то, что творилось за окном. Это был, пожалуй, самый красивый и блистающий роскошью маленький городок, в котором мне довелось побывать. Во всем чувствовался безупречный вкус, любая мелочь продумана и доведена до совершенства. Элегантные здания, самым высоким и величественным из которых было старинное трехэтажное здание мэрии, стояли как на подбор: изящная лепка и колонны гармонично переплетались с современными, ухоженными фасадами. У входов, одинаково украшенных большими, изысканными вазонами с цветами, тут и там суетились вышколенные с иголочки работники магазинов и ресторанов, которые уже прибывали сюда, несмотря на ранний час и полное отсутствие посетителей. Из долетавших до меня телефонных разговоров тети я поняла, что красные в большинстве своем покидали это место на лето. А теми, кто обслуживал оставшихся, были те, кто в прошлом сами носили желтую или синюю форму. Эта мысль изрядно подпортила мои впечатления от этого места.

Все вокруг было пропитано атмосферой неги и комфорта. И денег. Больших денег. За широкими, прозрачными, словно воздух, витринами сверкали бесподобные коллекции от известных домов Мод, дорогие ювелирные лавки, изысканные салоны красоты и шикарные рестораны. «Пожалуй, слишком шикарные для такой-то глуши», – промелькнуло в голове. Однако теперь это не вызвало у меня ни капельки удивления. То тут, то там мелькал символ красных – золотая пасть льва, которая ни на миг не давала забыть, кому принадлежат все эти излишества.

– Ты никогда здесь не была? – спросила миссис Клиффорд, с улыбкой наблюдая за моим лицом. Наверное, я все-таки приоткрыла рот, рассматривая эту неслыханную роскошь, которой окружили себя красные.

– Нет.

Оглядывая большой элитный салон с элегантной вывеской «У Ванессы», я не могла не вспомнить Клэр. Внутри было пусто – место было еще закрыто.

Миновав центр, мы свернули в одну из маленьких, чинных улочек, которые все до единой блистали безукоризненной чистотой и почти чудовищным порядком. Миссис Клиффорд проехала еще немного и остановилась у аккуратного, двухэтажного здания подстать остальным на этой улице. Вывеска и завитушки на витринах гласили: «Веселый пряник». Мы остановились, и она кивком пригласила меня следовать за ней.

– Ого! – вырвалось у меня, стоило переступить порог.

– Нравится? – с лукавой полуулыбкой поинтересовалась она.

– Еще бы!

Пусть снаружи кафе и было деловитым и в меру эстетическим, зато внутри миссис Клиффорд позволила себе как следует разгуляться. Оранжевый, без сомнения, был здесь самый любимый цвет. Стены цвета свежего апельсина смягчали коричневые деревянные панели, по которым снизу вверх бежала витиеватая резьба. Повсюду стояли уютные столики и оранжевые мягкие диванчики на изогнутых ножках, кресла, утопающие в разноцветных подушках, и чудесные пуфики, в которые так и хотелось плюхнуться. Небольшой бар из темного дерева был в беспорядке заставлен пустыми вазочками, с нетерпением ожидающих свежих круассанов, булочек и аппетитных пирожных. Выставленные с вечера в прозрачные холодильники свежие, затейливо украшенные кремом и взбитыми сливками торты выглядели настоящим произведением кулинарного искусства и в то же время были такими домашними, что я не могла оторвать от них глаз.

– Первым делом – завтрак! – торжественно объявила миссис Клиффорд. Она надела фартук и вымыла руки, заодно дав понять, что возражений она не потерпит. Но кто бы стал возражать?

Проворно вертясь за баром, она сделала мне большую чашку горячего шоколада и достала целое блюдо пирожных. После того, чем меня пичкали в тетином доме, этот настоящий завтрак вызвал у меня почти детский восторг.

Пока я уплетала за обе щеки, чувствуя себя в раю и все еще затрудняясь поверить в то, что это происходит со мной на самом деле, миссис Клиффорд принялась замешивать тесто на выпечку, которая вскоре должна была занять свое место на стеклянных полках.

Она управлялась так ловко и справно, что заставляла меня невольно восхищаться той скоростью, с которой она работала. Казалось, для такого количества понадобились бы несколько десятков рук, но миссис Клиффорд резво справлялась сама. Я оглянуться не успела, как в камине уже весело заплясал огонь, а нос защекотал бесподобный запах свежей выпечки.

– Вы всегда любили печь? – спросила я, не в силах оторваться от пирожных, количество которых на тарелке уменьшалось с феноменальной скоростью.

– О, с четырех лет, – на лице миссис Клиффорд заиграла широкая улыбка, в то время как руки месили новое тесто. – Как только мне позволили ступить на кухню, она была уже целиком и полностью моя! Маме приходилось вытягивать меня оттуда силой, – на ее лицо набежала тень воспоминаний. – Даже страшно подумать, сколько ей приходилось убирать. После моих первых детских опытов не только моя одежда, но и вся кухня выглядела так, будто по ней пронесся ураган, – она звонко рассмеялась, на секунду отвлекаясь и вытирая руки о передник. – Но ей не оставалось ничего другого, как с этим смириться.

Глядя, как весело подпрыгивают ее подвязанные лентой темно-каштановые локоны, я могла с легкостью представить, что у бабушки Уилла просто не оставалось другого выбора. Несмотря на миниатюрное телосложение, миссис Клиффорд обладала поистине стальной волей и недюжинным упрямством.

– Бабушка Уилла? Она?..

– Умерла. Три года назад, – на миг ее руки прекратили месить, она грустно улыбнулась. – К сожалению, отец не выдержал горя. Они были очень близки.

– Ох, простите, миссис Клиффорд… – Я смутилась. Было заметно, что ей тяжело дались эти слова.

– Ничего, все нормально, Алекс. Конечно, я скучаю, но утешаюсь мыслью, что и на небесах они вместе, – миссис Клиффорд тряхнула непокорными кудрями, отгоняя печальные мысли. К моему несказанному облегчению, ее лицо снова просветлело, а руки с прежней уверенностью принялись взбивать дрожжи. – И, пожалуйста, зови меня Мэгги. Ни к чему нам эти условности.

Я не представляла, как смогу называть маму Уиллу по имени, но она, похоже, твердо вознамерилась свести все преграды между нами на нет.

– И вы управляетесь со всем этим в одиночку? – с легким ужасом спросила я, оглядывая пустые полки и корзинки, которые проворно наполнялись свежими кексами, пирожными, булочками, горячими пирожками и тому подобными вкусностями.

– Не совсем. У меня есть помощница, но тестом я предпочитаю заниматься сама. Понимаешь, есть вещи, которые, несмотря на все свое желание, я бы не смогла доверить никому другому, – она снова лукаво улыбнулась.

Да уж, какой бы добродушной ни казалась миссис Клиффорд, в свою кухню она никого не пустит – это было ясно с первого взгляда.

Тут над входной дверью приветливо звякнул колокольчик, и я обернулась.

В кафе, аккуратно притворив за собой дверь, вошла девушка лет на шесть-семь старше меня. Высокая и крепкая, как баскетболистка, с широкими плечами и довольно грубыми чертами лица. На ней были простые штаны с заправленной внутрь рубашкой в мелкую клетку, и высокие рабочие ботинки на шнурках. Светлые волосы заплетены в широкую косу, туго обернутую на затылке.

– Доброе утро, Мэгги, – поздоровалась она. Увидев меня, она запнулась. А я почувствовала, как этот день, начавшийся так радужно, впервые начинает меркнуть.

– Здравствуй, Лилиана, – ответила миссис Клиффорд, встречая ее своей неизменной улыбкой и продолжая без устали что-то месить. – С Алекс вы уже знакомы?

Девушка без особого энтузиазма поприветствовала меня кивком головы, и я ответила ей тем же. Лилиана Эндрюс. Старшая сестра Мишель. Той самой, которая с моей подачи в самый последний момент заменила Уилла на соревновании. Не раз за прошедший месяц, лежа в своей комнате и мучаясь от бессонницы, я думала о Мишель, вспоминала ее полный ненависти и ужаса взгляд. Да уж, ее сестре было за что меня невзлюбить.

Но Лилиана ничем не выдала свое отношение ко мне. Она принялась кружить по кафе, взбивая подушки, поправляя ровные столики и перекидываясь с миссис Клиффорд деловыми фразами, которые касались исключительно предстоящего рабочего дня. Они обсуждали подробности заказов, а я предпочла сосредоточиться на горячем шоколаде, избегая смотреть в ее сторону и чувствуя себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

Когда деловитое обсуждение количества круассанов, которые еще предстояло развезти, закончилось, миссис Клиффорд снабдила ее готовыми коробками и хрустящими, причудливо перевязанными ленточками пакетиками, и Лилиана наконец-то уехала.

Когда шум ревущего мотора затих вдали, я с облегчением вздохнула.

– Давно она у вас работает? – спросила я, делая вид, что увлеченно выбираю еще одно пирожное, хотя уже наелась до коликов в животе.

– Чуть более трех лет. Она прекрасная помощница. Без нее я бы не справилась, – воодушевленно отозвалась миссис Клиффорд, вынимая готовые пирожные из формочек и украшая их фигурками из белого и молочного шоколада.

Несмотря на ее энтузиазм, меня почему-то одолевали мрачные предчувствия. Хоть моя сделка с Эриком и миссис Джеймс не афишировалась, где-то глубоко внутри теплилось подозрение, что Лилиана знает о моей роли в том, что ее сестра заняла место Уилла на соревновании. Что, если она задумает отомстить? И не только мне, но и своей доброй работодательнице?

– Кажется, ее сестра учится с вами в одном классе? – как бы между делом поинтересовалась миссис Клиффорд.

– Угу, – осторожно отозвалась я, гадая, как много ей известно о том, что произошло.

Но она казалась чересчур увлеченной шоколадными фигурками. Залюбовавшись ее работой, я постепенно расслабилась.

– Лилиана очень волновалась за сестру. Почти так же, как мы – за тебя, – вдруг добавила она, разом возвращая меня в мрачный мир моих подозрений. – Просто с ума сходила от волнения, бедняжка. – Я заерзала на стуле, а она все продолжала: – Когда Уилл внезапно вернулся домой, то мы не знали, что и думать. Потом Лилиане сообщили о сестре. А через час вдруг выяснилось, что ты заняла место Джин… Такое потрясение… Мы втроем места себе не находили с той секунды, как началось соревнование. Но ей хотя бы сообщили, что Мишель поймали почти сразу. Ее это немного успокоило. А вот нам еще пришлось понервничать, – она продолжила лепить, только в ее голосе проскользнула нотка, свидетельствующая о тех тревогах и волнениях, которые им пришлось испытать из-за меня.

Я вспомнила, что Мишель сначала шпионила для Эрика, а потом на соревновании сама пришла к нему прямо в руки. Но промолчала. Несмотря на ее поступки, я ощущала облегчение, что с ней ничего не случилось. Иметь такой камень на своей совести мне бы не хотелось.

Несмотря на мои возражения и заверения по поводу ноги, миссис Клиффорд таки усадила меня за бар, поручив выполнять всякую бесполезную ерунду. Самым серьезным делом, которое мне доверили, было натирание и без того сверкающих серебряных ложечек и вилочек для тортов.

День был уже в самом разгаре. За стеклянной витриной изредка мелькали люди и машины, но внутрь почему-то никто не заглядывал. Только Лилиана приезжала забирать новые коробки, которые без устали готовила для нее миссис Клиффорд.

– Не слишком-то много посетителей, – с тоской прокомментировала я, когда часы на стене пробили четыре. За окном уже начало смеркаться, но в кафе по-прежнему было пусто.

Не отрываясь от раскатки теста, миссис Клиффорд улыбнулась мне краешками губ:

– О, боюсь, это обычное явление.

– В смысле? – не поняла я.

Как же кафе может работать, если сюда никто никогда не заходит?

Миссис Клиффорд сделала паузу, чтобы смахнуть со лба упавший локон.

– Дело в том, что не всех устраивает… – пожав плечами, она огляделась вокруг себя, – такой, ммм, красочный вид. Здешние клиенты предпочитают… как бы выразиться… более стильную обстановку, как в некоторых ресторанах в центре, которые мы проезжали утром, – пояснила она, и я, кажется, начала понимать. Перед глазами возникли модные вывески и гламурная атмосфера, царившая внутри. Они и правда разительно отличались от уютного и яркого кафе миссис Клиффорд, в котором чувствовался домашний комфорт. Я вспомнила, как в прошлом году Джейк обозвал это место «жалкой забегаловкой».

– Поэтому мы уже давно работаем на вывоз, – продолжила она, снова ловко орудуя скалкой. – Но мне это не мешает. Мне нравится мое кафе, и я не хочу ничего в нем менять.

– Мне тоже очень нравится! – пылко произнесла я, отгоняя от себя это воспоминание. – Я бы не променяла его ни на что другое!

Она поблагодарила меня теплой улыбкой.

Впрочем, один посетитель все же объявился. Ровно в пять часов в кафе зашла молоденькая протеже миссис Джеймс – мисс Абигайл Фостер. Чопорная особа со странно ассиметричными чертами лица и жиденькими короткими волосами цвета соломы, сквозь которые местами проступали залысины. Осматривая внутреннюю обстановку, она кривила тонкие губы, неровно накрашенные ярко-красной помадой. Затем, что-то чиркнув в своей записной книжке, скрестила руки и попросила (вернее, приказала) миссис Клиффорд пройти за ней в кабинет, где они задержались ровно на пять минут. Когда она ушла, на лице миссис Клиффорд все еще лежала заметная тень.

– Все нормально? – спросила я, подозревая, что разговор касался меня, и по ее лицу понимая, что он был не самым приятным.

– Ничего такого, из-за чего нам нужно волноваться, – подмигнула она, стараясь вернуть себе беззаботное выражение. – Мисс Фостер будет заходить сюда время от времени, чтобы проверить, как у тебя дела.

Но этой напускной веселостью миссис Клиффорд было меня не провести. Проверить, как дела… Так я и поверила. Было ясно, что миссис Джеймс таким образом намеревалась не выпускать меня из-под своего надзора даже на работе. А заодно и держать в жестком рукаве хозяйку кафе.

Остаток смены я провела, помогая миссис Клиффорд готовить заказы на утро. Точнее говоря, готовила она, а я только выполняла самые пустяшные поручения, вроде подачи формочек и взбивания сливок. К концу дня, несмотря на то, что сюда так и не заглянула ни одна живая душа, кроме Лилианы и мисс Фостер, все холодильники, полки и корзиночки волшебным образом опустели, а перед миссис Клиффорд уже лежал длиннющий список того, что нужно было приготовить на следующий день. Они и правда работали, выполняя заказы на дом.

– Ну вот, кажется все, – заключила она, поместив последний сложный многослойный торт в холодильник и выключая везде свет.

Она вознамерилась завернуть мне с собой половину мясного пирога, который, сбегав за фаршем в соседнюю лавку, приготовила для нас на обед, но я благоразумно отказалась.

– Спасибо, миссис… Мэгги, – поправилась я под ее укоризненным взглядом, – но я так наелась, что, пожалуй, еще кусочек – и я лопну.

Для достоверности я погладила заметно округлившийся живот. После всех булочек и горячего шоколада, которыми она без остановки пичкала меня в течение дня, я уже не смогла бы взять в рот ни крошки. Да и тетя все равно не позволила бы мне сохранить его для себя. Я прекрасно помнила, что случилось в тот раз, когда миссис Клиффорд прислала мне лимонный пирог домой. Однако пришлось пообещать, что завтра я съем двойную порцию.

Вернувшись домой, я впервые за очень долгое время чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ничто в мире, даже привычная недовольная мина на лице тети Беатрис, не смогло бы испортить мне настроение. Хоть, переступая порог, и пришлось стереть с лица глуповатую улыбку, чтобы она ничего не заметила. Устав отмахиваться от моих благодарностей, миссис Клиффорд осторожно заметила, что мне не стоит слишком уж радоваться дома. Да я и сама понимала, что стоит тете прознать, как я счастлива, она постарается сделать все, чтобы это испортить.

В последующие дни я вскакивала раньше будильника, каждый раз пугаясь, что все это оказалось просто чудесным сном и с моим пробуждением исчезнет. С напряжением ожидая звука мотора, который ревел на всю округу и неизменно пробуждал бурю негативных эмоций у моей тетки, я чистила зубы и посматривала в окно. И когда старый пикап подъезжал к дому, я уже неслась на всех парах на улицу, не забывая, впрочем, притормаживать на лестнице.

Постепенно миссис Клиффорд начала доверять мне все больше и больше поручений, которые я с жаром бросалась выполнять. Я делала все, чтобы мисс Фостер, посещающая нас каждый день со строгим лицом, не нашла к чему придраться. Что касается Лилианы, с ней мы установили нейтральные отношения, не общаясь друг с другом без особой надобности. Она по-прежнему развозила заказы, а я сидела за баром, перебирая ложечки, натирая до блеска нетронутые стаканы и иногда помогая миссис Клиффорд украшать торты.

Каждый день она как бы невзначай сообщала мне, как стремится поскорее увидеться со мной Уилл и как он переживал за меня все эти недели, вгоняя меня в краску своими звонкими замечаниями. В субботу это наконец-то случилось – когда они заехали за мной пригожим, теплым, солнечным утром, он, все такой же, с неловко взъерошенными, темными волосами и немного робким видом, сидел вместе с ней в пикапе. Стоило мне выйти из калитки, как он едва не кинулся на встречу, но меня присутствие миссис Клиффорд невероятно смущало. Поэтому мы лишь обменялись скованными улыбками и стандартными приветствиями. В машине всю дорогу висела неловкая тишина, но поглядывая на нас в зеркало, миссис Клиффорд улыбалась.

Прибыв на место, она надела фартук и удалилась на кухню, оставив нас с Уиллом расставлять барные стулья и пуфики. Обычно это делала Лилиана, но в субботу заказов прибавилось чуть ли не втрое, поэтому та почти сразу же умчалась с первыми коробками.

Стоило нам остаться вдвоем, как на лице Уилла появилось знакомое беспокойство. Я знала, что он захочет услышать ответы и внутренне к этому готовилась. Но сейчас, особенно сейчас, когда все постепенно начало налаживаться, вдруг почувствовала, что не хочу об этом говорить.

– Прости, я… я хотел увидеться с тобой раньше. Но мама сказала, что для тебя будет лучше, если я подожду до выходных, – произнес он, прожигая меня насквозь своими бездонными карими глазами.

– Все нормально, я знаю, – я вздохнула. – Это все из-за этой мисс Фостер. Та еще штучка. Теперь наведывается сюда каждый день с инспекцией и что-то записывает в своем блокноте для миссис Джеймс.

Но попытка увести его от неприятной темы не удалась. Уилла, как я и думала, заботило совершенно другое.

– Зачем, Алекс? – задал он вопрос, который я напрасно надеялась избежать. В глубине его обеспокоенных глаз я видела, что он действительно сильно переживал за меня.

Я вздохнула.

– Потому что вы с Джин не должны расплачиваться за мои ошибки, – ответила я, опуская на пол очередной стул. – Я не могла этого допустить – это было бы нечестно по отношению к вам обоим, – я сделала паузу и закусила губу. – К тому же тогда в сарае… мне показалось, что ты возненавидел меня за то, что я сказала Джейку… Ведь если бы не это, тебя бы никогда не внесли в список.

Я вспомнила свое признание и потемневшие глаза Уилла. И сейчас с трепетом ожидала, что он скажет.

– Ты подумала, что я тебя… возненавидел? – Уилл заметно разволновался.

– Ну да. И был прав. Вы с Джин столько сделали для меня… А я… Поэтому я решила все исправить, – я боялась посмотреть на него.

– Алекс, я бы никогда… Наоборот, я… Это совсем не то… Ты хочешь сказать, что поступила так из-за меня? – Уилл не на шутку занервничал.

– Не только. Все, что касалось списка участников, в общем было неправильным, – отозвалась я, с облегчением осознавая, что ни злобы, ни обиды в реакции Уилла не было. Похоже, он серьезно переживал, что вдруг оказался причиной, по которой я добровольно вызвалась участвовать в соревновании. – Да и какая теперь разница? – махнула я рукой. – Все уже позади.

– Для меня есть разница. Большая, – серьезно заметил он. Что-то в его тоне и глазах говорило о том, что так оно и было. – Если бы я хоть на секунду представлял, что ты задумала, то сделал бы все, чтобы этого не допустить. Никогда больше так не делай, Алекс! – вдруг попросил он, словно для него это было самым важным на свете.

– В любом случае, соревнование уже закончилось, – отозвалась я, принимаясь переставлять корзиночки на витрине, чтобы Уилл не заметил румянца, который вызвал у меня его умоляющий взгляд. – И все живы и здоровы.

При этих словах он еще больше помрачнел и хотел что-то возразить, но, к счастью, с кухни появилась миссис Клиффорд.

– Занятой день! – воскликнула она, вытирая выпачканные в муке пальцы о фартук. – Но не надейтесь, что я забыла про завтрак! – На поверхности стола тут же возникло красивое блюдо с горячими пирожками прямиком из духовки.

Я нырнула за бар, чтобы сделать горячий шоколад, и внутренне радуясь ее своевременному появлению. По виду Уилла было понятно, что если бы не присутствие миссис Клиффорд, то он продолжал бы засыпать меня упреками из-за моего своевольного поступка.

Впрочем, это не мешало ему на пару с его мамой продолжать обходиться со мной, как с тяжелораненой. Они строго следили, чтобы большую часть времени я проводила сидя. Как бы я ни старалась их убедить, что моя нога уже в полном порядке, такую двойную стену было не пробить. Если Уилл хоть чуть-чуть поддавался на мои уговоры, то откуда ни возьмись возникала миссис Клиффорд и строго-настрого запрещала мне вертеться по кафе, усаживая за какую-нибудь легкую работенку. В итоге все самые сложные и срочные поручения, число которых в выходные заметно возросло, выполнял Уилл. Мне же перепоручили упаковывать все вкусности, конвейером поступающие из духовки, в элегантные коробочки. Поэтому всю неистраченную энергию я перенесла на завязывание бантиков и ленточек, стараясь не думать, что все это предназначалось для красных. В моем представлении все заканчивалось на том, что я молча передавала их Лилиане, запретив себе думать о том, куда и кому она их везла.