Читать книгу Опыт реформирования оборонной промышленности США после «холодной войны» - Михаил Александров, Михаил Владимирович Хохлов, Михаил Владимирович Морозов - Страница 4

Важным индикатором перспектив американской оборонной промышленности после «холодной войны» стало принятие новой военной доктрины. В январе 1992 году Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) распространил внутренний документ «Национальная военная стратегия Соединенных Штатов», который впоследствии был рассекречен. В предисловии к этому документу тогдашний Председатель ОКНШ Колин Пауэлл отмечал, что международное сообщество «вступило в захватывающую и многообещающую эпоху». Глобальная война, по его словам, «теперь менее вероятна» и подготовленный документ «отражает этот новый мир». «Мы можем дать ответ на вызовы обозримого будущего с гораздо меньшими вооруженными силами, чем это было в последние годы», – заключал глава ОКНШ.

В самом тексте документа по этому поводу говорилось следующее: «Эта национальная военная стратегия содержит ряд отступлений от принципов, на которых выстраивалась оборонная доктрина США со времен Второй мировой войны. Наиболее значительным является переход от сдерживания распространения коммунизма и советской агрессии к более разнообразной и гибкой стратегии, ориентированной на региональный уровень и способной решительно реагировать на вызовы этого десятилетия». Далее в документе говорилось, что США «сокращают численность своих вооруженных сил в ответ на исчезновение глобальной угрозы»[27].

Что касается размера сокращений, то они должны были быть весьма существенными. Новая военная доктрина предполагала, что к 1995 году США будут иметь «намного меньшие вооруженные силы». В частности, ожидалось, что к 1995 году количество МБР уменьшится с 1000 единиц до 550 единиц, а количество ПЛАРБ с 34 до 18. Сухопутные войска должны были сократиться с 16 до 12 боеготовых дивизий, а войска резерва – с 10 до 6 дивизий. При этом должно было быть сформировано две кадрированные дивизии. В ВВС также предусматривались существенные сокращения. Вместо 22 имеющихся действующих авиакрыльев сохраниться должны были только 15. А вот резервные авиакрылья сокращались незначительно – с 12 до 11.

В ВМС общее количество надводных кораблей должно было уменьшиться с 530 до 450 единиц, включая авианосцы, число которых сокращалось с 15 до 12 единиц. Соответственно сокращалась и морская авиация – с 13 до 11 действующих авиакрыльев. При этом 2 резервных авиакрыла оставались нетронутыми. Корпус морской пехоты также не затрагивался предполагаемыми сокращениями. Еще одним важным решением стало фактическое закрытие программы СОИ, подразумевавшей создание противоракетной обороны территории США с элементами космического базирования. Как отмечалось в документе: «СОИ перенаправлена на разработку и производство средств защиты от ограниченных ударов по нашим развернутым войскам, друзьям и союзникам по всему миру и по Соединенным Штатам»[28].

Совершенно очевидно, что новый документ нес безрадостные перспективы для американской оборонной промышленности. В связи с существенным сокращением численности войск, должно было уменьшиться и количество необходимого им вооружения. А это предполагало значительное уменьшение закупок военного снаряжения и техники практически по всей номенклатуре изделий – авиации, бронетехники, стрелкового оружия, боеприпасов, морских вооружений и т. д.

Согласно докладу американской правительственной Комиссии по оборонной конверсии, ассигнования на оборону должны были сократиться с 347 млрд долларов в 1987 году до 237 млрд в 1997 году. То есть 33 % бюджетных сокращений к моменту выхода доклада уже было произведено, но их большая часть была еще впереди. Что было, однако, еще более важным для обороной промышленности, так это то, что наибольшая доля этих сокращений приходилась на закупки вооружений и военной техники. В 1987–1997 годах ассигнования на закупки должны были уменьшится на 46 %, в то время как в других областях – менее, чем на 30 %. По оценке Комиссии, расходы Министерства обороны на закупки составили 180 млрд долларов в 1992 году, а к 1997 году эта цифра должна была сократиться до 130 млрд долларов. Поэтому в докладе признавалось, что «сокращения оборонных закупок повлияют в основном на компании и работников в оборонной промышленности»[29].

Впрочем, несколько подсластить пилюлю для оборонных компаний должны были некоторые другие положения «Национальной военной стратегии». Одним из таких положений был тезис о необходимости сохранения т. н. «возвратного потенциала» на случай резкого изменения военно-политической обстановки в мире. Согласно документу, сохранение возвратного потенциала было направлено на то, чтобы «сдерживать милитаризацию» стран-конкурентов, а если сдерживание не сработает, то «обеспечить способность вести боевые действия глобального масштаба». Возвратный потенциал также подразумевал «поддержание технологий, доктрины, обучения, наличие опытных военнослужащих и инноваций, необходимых для сохранения конкурентного преимущества в решающих областях потенциального военного соперничества»[30].

Не случайно, в документе отводилось важная роль поддержанию «технологического превосходства» США над любыми потенциальными противниками. В документе, в частности, отмечалось, что «Соединенные Штаты должны продолжать в значительной степени полагаться на технологическое превосходство, чтобы компенсировать количественные преимущества, минимизировать риск для американских войск и повысить потенциал для быстрого и решительного прекращения конфликта. В условиях мира технологическое превосходство является ключевым элементом сдерживания. На войне это повышает боеспособность и снижает потери личного состава и техники… Мы должны и дальше сохранять наше качественное преимущество. Следовательно, развитие и защита технологий – это обязанность национальной безопасности»[31].

В этой связи документ отводил важную роль продолжению исследований и разработок в военной области «в широком спектре технологий, приложений и систем». Особо отмечалось, что «в этой критической области не может быть ложной экономии». «Улучшение продукции, модернизация и технологические инновации – все это проистекает из исследований и разработок… Нам необходимо сохранить возможности по производству самых технологически передовых систем вооружений в мире, но только, если в этом возникнет необходимость», – подчеркивалось в документе[32].

Таким образом, новая военная доктрина предполагала смещение акцентов с производства большого количества военной техники на исследования и разработки самых передовых систем вооружений, чтобы сохранять технологическое лидерство в военной области. В документе говорилось, что это «может потребовать другой стратегии закупок, по сравнению с той, что практиковалась ранее». Указывалось, в частности, после создания прототипа новой системы вооружений не обязательно следовало переходить к его серийному производству[33]. То есть после завершения стадии исследований и разработок, крупные закупки данной системы вооружений не предусматривались бы. Она просто сохранялась бы на случай, если бы возникла угроза серьезного военного конфликта. Тогда, производство могло бы быть быстро развернуто.

Надо сказать, что такое изменение стратегии закупок было совсем непривлекательным, для оборонных подрядчиков, которые, как уже отмечалось, привыкли зарабатывать именно на производстве крупных партий вооружений. Тем более, в документе не сообщалось, что государство намерено повысить стоимость контрактов на исследования и разработки по сравнению с прошлыми временами. Весьма показательна в этой связи позиция тогдашнего председателя корпорации «Мартин Мариетта» Нормана Огустина. По его словам, оборонная промышленность США столкнулась «с бедствием еще не полностью осознанным общественностью». «Сила удара по оборонной промышленности была уничтожающей, превосходивший воздействие на экономику США краха фондового рынка 1929 года…», – писал он[34].

Неудивительно поэтому, что несколько промышленных ассоциаций и компаний заявили Комиссии по оборонной конверсии, что снижение военных расходов должно идти постепенно. «Если бы Министерство обороны опубликовало план постепенного снижения военных расходов, это облегчило бы планирование на будущее», – говорилось в докладе Комиссии. В целом Комиссия поддержала эти ходатайства со стороны промышленности. «Признавая, что факторы неподконтрольные Министерству обороны, такие как изменения глобальной обстановки в области безопасности и действия Конгресса, создают трудности в том, чтобы придерживаться заранее разработанного плана, Комиссия поддерживает усилия, направленные на выработку плана стабильного и постепенного сокращения военных расходов», – подчеркивалось в документе[35].

Приход в Белый Дом в 1993 году администрации Билла Клинтона привел к еще более основательному пересмотру военной доктрины США. Целью этого пересмотра было «определение стратегии, структуры вооруженных сил, программ модернизации, промышленной базы и инфраструктуры, необходимых для ответа на новые угрозы и использования новых возможностей»[36]. Итогом этого процесса стал вышедший в октябре 1993 года документ, название которого можно условно перевести на русский язык как «Доклад о тотальном пересмотре» (Report on the Bottom-Up Review).

В своем предисловии к этому документу Министр обороны США Лес Эспин выделил следующие ключевые моменты. Прежде всего, он обозначил переход США от стратегии «направленной на парирование советской угрозы к стратегии ориентированной на новые угрозы в эпоху после холодной войны». В качестве главной из таких угроз он называл «агрессию региональных держав». В этой связи Эспин обозначил необходимость структурирования вооруженных сил США таким образом, чтобы иметь возможность «вести войну и победить в двух крупных региональных конфликтах». По его словам, эта цель могла быть достигнута одновременно с «разумным сокращением общей структуры наших вооруженных сил».

Во-вторых, Эспин подчеркнул важность того, чтобы «продемонстрировать нашим союзникам, друзьям и потенциальным противникам, что Соединенные Штаты останутся мировой державой в эту новую эпоху». «Мы не собираемся отказываться от нашего присутствия в различных районах мира», – подчеркнул он. По его словам, интересы США «носят глобальный характер» и в докладе «разъясняется, какие вооруженные силы и возможности потребуются для противодействия новым опасностям». Наконец, третьим ключевым моментом являлось то, что в докладе «заложена основа» чтобы обеспечить, «что американские войска останутся лучше всех обученной, лучше всех оснащенной и лучше всех боеготовой военной силой в мире»[37].

Помимо этого, Эспин особо выделил необходимость модернизации основных систем вооружений, которая должна проходить «разумно» и «селективно». «Чтобы сохранить наше технологическое превосходство в период ограниченных ресурсов, мы должны упростить и

улучшить процесс закупок и одновременно использовать огромные достижения американской промышленности для поддержания качества и эффективности наших военных систем», – отмечал он[38].

На основе «всестороннего анализа оборонных потребностей США» Министерство обороны планировало существенное сокращение американских вооруженных сил. О масштабах этих сокращений можно судить по нижеследующей таблице.

Таблица 1.1

Структура вооруженных сил США к 1999 году[39]

Если сравнить эти данные с теми, что были представлены в «Национальной военной стратегии» предыдущей администрации, то можно сделать вывод, что администрация Б.Клинтона планировала еще более глубокие сокращения вооруженных сил. Так, количество МБР уменьшалось с 550 до 500 единиц. Число действующих дивизий сухопутных войск сокращалось с 12 до 10, а резервных с 6 до 5. Ничего не говорилось про две кадрированные дивизии. Видимо, они тоже должны были быть упразднены. В ВВС вместо 15 действующих авиакрыльев оставалось 13, а вместо 11 резервных – 7. В ВМФ общее количество надводных кораблей должно было уменьшиться с 450 до 346 единиц. Причем, один из 12 остающихся авианосцев должен был перейти в резерв.

Администрация Клинтона была намерена сэкономить на этих дополнительных сокращениях порядка 104 млрд долларов. Об этом свидетельствуют подсчеты рабочей группы Научного совета при Министерстве обороны, которая установила, что оценочная стоимость оборонной программы администрации Дж. Буша-старшего на 1995–1999 финансовые годы составляла 1325 млрд долларов, в то время как администрация Клинтона поставила «бюджетную задачу» понизить эту сумму до 1221 млрд долларов[40]. «Доклад о тотальном пересмотре» был направлен в том числе и на решение этой бюджетной задачи.

Авторы доклада провели доскональный анализ ряда военных программ, чтобы определить, где и что можно было бы дополнительно урезать, чтобы получить искомую экономию. Это касалось программ модернизации тактической авиации, ударных и разведывательных вертолетов, противоракетной обороной, авианосцев, многоцелевых атомных подводных лодок, космических ракет и спутников и конвертоплана «V-22 Osprey». Что касается стратегических ядерных сил, то их количественный состав определялся не только по желанию американской стороны, но также в соответствии с российско-американскими договорами о сокращении стратегических наступательных вооружений.

Конечно, при анализе этих программ доклад уделял внимание не только экономии средств, но и военным потребностям США, а также необходимости сохранения военно-промышленного потенциала страны. В этой свези в докладе говорилось: «Важную роль в наших обсуждениях сыграло обеспечение долгосрочной жизнеспособности критически важных элементов оборонно-промышленной базы. База оборонной промышленности существенно уменьшится в результате сокращения расходов на оборону, которое происходит и прогнозируется на будущее. Однако важно, чтобы эта корректировка проводилась осторожно, с прицелом на сохранение тех компонентов промышленной базы, которые необходимы для наших долгосрочных оборонных потребностей и которые было бы трудно или дорого восстановить, если бы они были утрачены»[41].

Первой под нож сокращений ожидаемо попала программа СОИ, изначально являвшаяся масштабным военно-политическим блефом и поглощавшая массу ресурсов. В «Докладе о тотальном пересмотре» в этой связи говорилось: «Несмотря на десятилетие исследований и инвестиции 30 млрд долларов, большинство экспертов внутри и за пределами Министерства обороны соглашаются, что мы далеки от развертывания высокоэффективной обороны против крупномасштабной ракетной атаки». Далее в документе указывалось, что в связи с развалом Советского Союза вероятность такой атаки «кардинальным образом уменьшилась». «В ответ на эти события и в связи с тем, что Конгресс постоянно отказывался финансировать весь объем программы СОИ…, администрация Буша сместила фокус СОИ на обеспечение более ограниченной ПРО США и наших союзников, которая называлась «Глобальная защита против ограниченных ударов (GPALS)», – отмечалось в документе.

В докладе также сообщалось, что президент Клинтон решил сократить ассигнования на ПРО в 1994 финансовом году с 6,3 млрд до 3,8 млрд долларов. «Это сокращение отражало скептицизм администрации относительно необходимости скорого развертывания национальной ПРО и желания переориентировать эту программу в направлении ПРО театра военных действий при финансировании общих исследований и разработок по ПРО на приемлемом уровне», – подчеркивалось в документе[42].

Авторы «Доклада о тотальном пересмотре» рассмотрели несколько вариантов продолжения программы ПРО. Эти варианты включали:

• создание ПРО театра военных действий;

• создание национальной системы ПРО;

• создание одновременно двух таких систем;

• отсутствие системы ПРО вообще.

Данные варианты имели разброс по стоимости от 15 млрд до 25 млрд долларов, что существенно отличалось в меньшую сторону от запланированных администрацией Буша расходов на ПРО.

В результате этого рассмотрения было принято решение сосредоточиться на противоракетной обороне американских войск передового базирования, что означало усиление программы ПРО ТВД, в сочетании с более ограниченной программой ПРО территории страны. Такой вариант оценивался в 18 млрд долларов и должен был обеспечить экономию в 21 млрд долларов по сравнению с планами предыдущей администрации в области ПРО.

В том, что касается самой программы ПРО ТВД, было решено включить в нее системы «Пэтриот» PAC-3, Стандартную ракету-2 Блок IVA (Standard Missile-2 Block IVA), систему Terminal High Altitude Area Defense (THAAD)[43]и морскую систему заатмосферного перехвата (Sea-Based Upper Tier System). Все эти системы должны были закупаться Пентагоном в 1995—99 финансовых годах. Также планировалось изучить возможность перехвата баллистических ракет на стадии взлета.

Общая стоимость программы ПРО ТВД оценивалась в 12 млрд долларов, что должно было составить две трети всех расходов на ПРО. Ну, а на программу ПРО территории страны выделялось всего 600 млн долларов в год, то есть 2,4 млрд на четыре года и то «в качестве страховки на случай, если возникнет большая угроза со стороны ракет большой дальности, чем прогнозируется в настоящее время». Как отмечалось в докладе, программа ПРО территории страны совместно с программой ПРО ТВД «сохранят адекватную технологическую базу в критически важных областях обороны от баллистических ракет»[44].

Второй важной областью сокращений стала тактическая авиация. Впрочем, подход к ней также в значительной степени определялся необходимостью сохранения военно-промышленного потенциала. В докладе по этому поводу говорилось: «С сокращением нашей оборонной структуры снижается потребность в авиационных производственных мощностях. В настоящее время почти все основные подрядчики самолетов загружены примерно на 50 %, и, по прогнозам, к 2000 году эта цифра снизится до 40 %. При рассмотрении вариантов модернизации мы должны были подумать, как лучше всего сохранить необходимый потенциал конструирования и производства самолетов и конкурентоспособность, одновременно позволяя остающимся оборонным компаниям плавно переходить к меньшим запросам»[45].

На тот момент в США осуществлялось несколько программ модернизации тактической авиации. ВВС разрабатывали F-22 как истребитель завоевания господства в воздухе, предназначенный для замены F-15 C/D. Новый самолет уже находился в довольно продвинутой стадии инженерной готовности, а его поставки были запланированы на 1997 год. Он должен был поступить в войска в 2003 году. Продолжалась модернизация истребителя F/A-18, способного, в частности, базироваться на авианосцах, до уровня F/A-18E/F. Эта модель должна была заменить некоторые предыдущие модели F/A-18, а также самолеты F-l4 и A-6, начиная с 2001 года.

Еще одна программа модернизации получила название A/F-X – «продвинутый ударный самолет» (Advanced Strike Aircraft). Она велась совместно ВМФ и ВВС и предусматривала разработку многофункционального самолета, способного базироваться на авианосцах. Самолет должен был построен по технологии малозаметности («стэлс»), иметь продвинутую авионику и средства РЭБ. Он должен был заменить флотские F-l4 и A-6, а также F-111, F-ШЕ, F-117 из парка ВВС. Этот проект находился еще на достаточно ранней стадии развития, подразумевая поступление в войска в 2008 году.

Четвертая программа предусматривала создание многофункционального истребителя (MRF), который должен был обладать качеством малозаметности, но мог бы стать относительно дешевой заменой истребителя F-16 в ВВС и, возможно, F/A-18 в ВМФ и Корпусе морской пехоты.

Все это стоило огромных денег. По оценке авторов доклада, общие затраты на все четыре программы должны были составить 220 млрд долларов в ценах 1994 года. Как подчеркивалось в докладе, «дилемма, с которой мы столкнулись…, заключалась в признании того факта, что, учитывая огромные затраты, связанные с покупкой этих самолетов, выполнение всех планов их создания поглотит значительную часть нашего общего бюджета, предназначенного на исследования, разработки и закупки как в ближайшем будущем, так и в последующие годы». «Таким образом, осуществление всех этих программ одновременно означало бы отсрочку или отмену других жизненно важных программ модернизации вооружений в течение следующего десятилетия», – отмечалось в документе[46].

В результате рассмотрения имеющихся альтернатив Министерство обороны пришло к выводу о необходимости полного закрытия двух программ – AF-X и MRF. Вместо них запускалась менее амбициозная программа, получившая название «Единая передовая технология ударных систем» (Joint Advanced Strike Technology (JAST)). Эта программа была направлена на разработку общих компонентов, таких как двигатели, авионика, материалы и боеприпасы, которые могли быть использованы в производстве любых будущих боевых самолетов. Также в докладе провозглашался тезис о полном прекращении производства истребителей F-16 после завершения 1994 финансового года[47].

С другой стороны, было принято решение продолжить программу разработки и производства истребителя F-22, имея ввиду достижение им первоначальной операционной готовности в 2003 году. Также сохранялась программа разработки и производства истребителя F/A-18E/F. Он должен был получить первоначальную операционную готовность в 2001 году. До 1998 года должны были быть сняты с вооружения самолеты A-6. Чтобы компенсировать их отсутствие, истребители F-14 должны были быть модернизированы, чтобы приобрести способность работать по наземным целям[48].

Помимо этого, предполагалось укрепить ударный потенциал тактической авиации. Прежде всего, это означало развитие программы производства «высокомощных» и «высокоточных» боеприпасов. Во-вторых, предусматривалось повышение эффективности систем наведения, чтобы использовать такие боеприпасы. В-третьих, предполагалось улучшить возможности самолетов стратегической авиации по применению конвенциональных боеприпасов.

В заключении отмечалось, что предложенная стратегия, помимо экономии средств, «позволит сохранить промышленную базу, необходимую для удовлетворения прогнозируемых потребностей в модернизации тактической авиации». Согласно докладу, «производство F/A-18E/F и F-22 скромными ежегодными темпами позволит нам сохранить авиационные производственные линии для других будущих нужд. Разработка этих самолетов, а также наша совместная программа передовых технологий позволит нам сохранить критически важные команды конструкторов самолетов»[49].

Еще одной областью, где планировались крупные сокращения, стали многоцелевые атомные подводные лодки. На тот момент в США имелось около 90 таких подводных лодок. Это включало 2 подлодки класса «Пермит» (Permit SSN-594), 31 подлодки класса «Стерджен» (Sturgeon SSN-637), 39 подлодок класса «Лос-Анджелес» (Los Angeles SSN-688) и 14 подлодок «улучшенный Лос-Анджелес» (SSN-6881). Также шло строительство 2 более продвинутых подлодок класса «Сивулф» (Seawolf SSN-21) и еще 9 подлодок класса «улучшенный Лос-Анджелес». Всего ВМФ США планировал располагать парком в 55 многоцелевых атомных подлодок. В докладе это объяснялось тем, что «в ответ на изменение характера угроз, ВМФ должен переориентировать подводные силы на региональные конфликты и операции по присутствию». При этом следовало иметь ввиду «увеличивающиеся возможности иностранных, прежде всего, российских, подводных лодок»[50].

Исходя из этого, подлодки класса «Пермит» и «Стерджен», принадлежавшие к устаревшим типам, подлежали списанию к 1999 финансовому году. С другой стороны, производство суперсовременных подлодок «Сивулф», которые должны были заменить подлодки класса «Лос-Анджелес», также оказалось под ударом. Их планируемое количество было резко сокращено, якобы, «в связи с уменьшением угрозы глобальной войны»[51]. В то же время производство подлодок класса «Лос-Анджелес» свернуто не было, что выглядело несколько не логично, так как всегда лучше заменить старую модель на новую. Так что дело было, видимо, не только в уменьшении угрозы глобальной войны, но и в других соображениях.

Подтверждением этого вывода является тот факт, что в докладе указывалось, что ВМФ США инициировал программу «Новой ударной подлодки» (New Attack Submarine (NAS)). Эта подлодка должна была стать «более совершенной заменой классу подлодок «Сивулф» по критерию стоимость-эффективность». То есть, с точки зрения принципа «стоимость-эффективность» «Сивулф» оказался не очень удачным проектом, видимо, из-за чрезмерно большой цены подлодки. И как следствие, ВМФ США предпочел сосредоточиться на новом проекте многоцелевой атомной подлодки, строительство которой планировалось начать в 1998 или 1999 финансовых годах[52].

Еще одной причиной продолжить производство подлодок класса «Лос-Анджелес» было желание сохранить загрузку военных судостроительных заводов. На тот момент производство атомных подлодок было сосредоточено на двух верфях – одна из них в городе Ньюпорт-Ньюс, штат Вирджиния, а вторая – «Электрические суда», принадлежащая «Дженерал Дайнэмикс», в городе Гротон, штат Коннектикут. При этом первая верфь выполняла заказ на производство 6 подлодок класса «Лос-Анджелес», а вторая – 3 таких подлодок. К тому же, вторая верфь вела строительство двух подлодок класса «Сивулф», которое должно было завершиться соответственно в 1996 и 1997 годах. Эта же верфь должна была получить подряд на строительство третьей подлодки «Сивулф» в 1995 или 1996 году. Это, как отмечалось в докладе, должно было «заполнить прогнозируемую брешь в производстве подводных лодок» до того, как начнется строительство подводной лодки нового класса, намеченное на 1998—99 годы. А это, в свою очередь, должно было «поддерживать два завода атомного судостроения, смягчая таким образом риски для промышленной базы»[53].

Достаточно большое место в докладе было уделено и авианосному флоту. Однако основное обсуждение касалось вопроса не об их количестве, а о том, стоит ли сосредотачивать производство авианосцев и атомных подводных лодок на одном предприятии. Дело было в том, что верфь «Ньюпорт-Ньюс» в штате Вирджиния строила как авианосцы, так и многоцелевые атомные подводные лодки. А верфь «Электрические суда» в штате Коннектикут выпускала атомные подводные лодки, хотя не только многоцелевые, но и стратегические. По этому поводу в докладе говорилось: «Поскольку Ньюпорт-Ньюс технически способна строить атомные авианосцы и подводные лодки, были оценены последствия консолидации строительства и тех и других на данном объекте».

Согласно докладу, такая консолидация привела бы к экономии 1,8 млрд долларов. Однако, эта экономия была бы получена по большей части за счет прекращения финансирования третьей подлодки «Сивулф», что в свою очередь оставило бы без заказов верфь «Электрические суда» в Коннектикуте. В итоге жизнеспособность данной верфи была бы подорвана. В то же время ее производственные мощности были бы в дальнейшем востребованы для производства новой многоцелевой атомной подводной лодки, которая упоминалась выше[54].

Поэтому доклад выступил против консолидации атомного кораблестроения на верфи Ньюпорт-Ньюс, так как это вызвало бы «потерю конкуренции, а также другие долгосрочные последствия для оборонной промышленной базы и национальной безопасности, которые могут возникнуть в результате наличия только одного поставщика для двух ключевых классов военно-морских судов». «Тем не менее, мы продолжим внимательно следить за этой проблемой, изучая другие способы сбалансировать соображения сохранения промышленной базы с уменьшенными потребностями кораблестроения», – отмечалось в документе[55].

В том, что касалось самих авианосцев, администрация Клинтона не рискнула тронуть эту «священную корову» американской военно-морской мощи и отказаться от их дальнейшего строительства. Доклад поддержал предложение о постройке девятого атомного авианосца CVN-76 класса «Нимиц», получившего затем название «Рональд Рейган». Примечательно, что объяснялось это не военными потребностями, а стремлением поддержать атомное кораблестроение. «Был сделан вывод, что отсрочка постройки CVN-76 до 2000 финансового года будет большим риском для судостроителя. Это связано с тем, что существующие контракты будут завершены в середине 1990-х годов, а отсутствие последующих заказов поставило бы под угрозу жизнеспособность судостроителя к 1997 году без дополнительных работ», – указывалось в докладе.

В отношении общего числа авианосцев позиция администрации Клинтона в целом совпадала с позицией администрации Дж. Буша-старшего, изложенной в «Национальной военной стратегии». Там речь шла о сокращении числа авианосцев с 15 до 12 единиц, естественно, за счет устаревших проектов. В планах администрации Клинтона тоже предполагалось иметь 12 авианосцев, хотя один авианосец получал статус «резервного». Его основной миссией должна была стать подготовка и переподготовка пилотов морской авиации и авиации Корпуса морской пехоты.

Но это выглядело, скорее, как политическая увертка, поскольку в докладе прямо говорилось, что этот авианосец будет «время от времени использоваться для операций на передовых рубежах для выполнения задач заграничного присутствия». То есть осуществление этим авианосцем оперативных миссий вовсе не исключалось, а наоборот предполагалось. В то же время под это дело администрации Клинтона удалось сократить одно действующее авиакрыло морской авиации, уменьшив их общее число с 11 до 10 единиц. Вместо этого авиакрыла создавалось смешанное резервное авиакрыло ВМФ и Корпуса морской пехоты[56]. Это, видимо, давало какую-то экономию средств, хотя, скорее всего, мизерную.

Доклад о тотальном пересмотре касался и модернизации такого вида вооружений как армейская авиация. На тот момент сухопутные войска США имели на вооружении 3300 вертолетов пяти различных типов:

• разведывательные вертолеты OH-6 и OH-58А/C;

• разведывательно-ударные вертолеты AH-1 Cobra and OH-58D;

• ударный вертолет AH-64A Apache.

Командование сухопутных войск было вынуждено сокращать вертолетный парк в связи с идущим в то время общим сокращением вооруженных сил. С этой целью была разработана специальная программа реконфигурации армейской авиации, которая подразумевала не только общее уменьшение количества вертолетов, но и модернизацию тех из них, что оставались в войсках. При этом учитывалось, что вертолеты OH-58А/C и AH-1 Cobra уже достигли или превысили свой эксплуатационный срок службы в 20 лет и требовали замены. OH-58D и AH-64 были поновее, но имелись в войсках в недостаточном количестве и не обладали возможностями, необходимыми для выполнения всех требований при проведении ударных и разведывательных миссий.

Модернизационный план, принятый во время администрации Дж. Буша-старшего состоял из трех компонентов. Во-первых, он предусматривал модернизацию имеющихся вертолетов AH-64A до уровня AH-64C Longbow и AH-64D Longbow. Первая модификация, которую должны были получить 529 вертолетов, позволяла им использовать продвинутый вариант ракеты Хеллфайер (Hellfire), наводящейся по принципу «выстелил-забыл». Вторая, более серьезная, модификация должна была быть применена к 227 вертолетам. Они должны были получить радары «Лонгбоу» (Longbow), новые улучшенные двигатели и некоторые другие усовершенствования.

Во-вторых, план модернизации предусматривал закупку 1300 новых разведывательно-ударных вертолетов RAH-66 Comanche, которые, согласно докладу, обладали «лучшей способностью к самостоятельному развертыванию, большей способностью к ночным и неблагоприятным погодным условиям, повышенной ударной мощью и возможностями воздушного боя, более высокой живучестью и надежностью, а также более низкими эксплуатационными и вспомогательными расходами». В-третьих, чтобы заполнить возникающую брешь в современных вертолетах, пока идет поступление в войска вертолетов RAH-66 Comanche, сухопутные войска предполагали закупить примерно 350 новых OH-58D, тем более, деньги на них были уже выделены[57].

Рассмотрев несколько вариантов возможной модернизации вертолетного парка сухопутных войск, авторы доклада в конечном итоге поддержали план предыдущей администрации. Вертолеты OH-58А/C и D, а также AH-1 Cobra должны были постепенно сниматься с вооружения по мере того, как в войска будут поступать новые модификации. В итоге сухопутные войска должны были получить конфигурацию тактической авиации состоящую из двух типов вертолетов RAH-66 Comanche и AH-64C/D Longbow. И их общее число должно было составить примерно 2000 единиц.

Помимо вертолетного парка, в поле зрения «Доклада о тотальном пересмотре» попала программа создания военного конвертоплана V-22 Osprey. Она была запущена в 1981 году как совместная программа всех трех видов вооруженных сил. Полноценный контракт на разработку конвертоплана был получен подрядчиками в мае 1986 года. В 1989 году на проект было выделено авансовое финансирование в размере 333,9 млн долларов. Однако уже на следующий год Министр обороны исключил программу из бюджетного запроса «из-за ее высокой стоимости в сравнении с ее достаточно ограниченной областью применения», которая к тому же «могла выполняться вертолетами». Тем не менее, Конгресс восстановил финансирование на исследования и разработки по программе, но отложил решение по финансированию производства. Однако, в бюджетный запрос Пентагона на 1991 год программа V-22 Osprey опять не была включена[58].

Похоже, что авторы «Доклада о тотальном пересмотре» склонялись в пользу поддержки программы V-22 Osprey, поскольку отмечали, что «эта система предложила бы важные улучшения к существующим и прогнозируемым возможностям вертолетов». Однако, в рамках доклада они не рискнули рекомендовать какие-то решения, поскольку вопрос об этой программе уже рассматривался в рамках Совета по оборонным закупкам (Defense Acquisition Board (DAB)). Этот процесс координировался Заместителем министра обороны по закупкам, а окончательное решение предполагалось принять осенью 1993 года[59]. В конечном итоге программа была поддержана в ограниченном варианте. Конвертоплан стал производиться для Корпуса морской пехоты и сил специальных операций.

Еще одной областью, затронутой «Докладом о тотальном пересмотре», стал военный космос. Это касалось как ракет-носителей так и спутниковой группировки. На тот момент в США существовали следующие типы ракет-носителей, используемых Министерством обороны:

1. Дельта II (Delta II), производства компании «Макдоннелл Дуглас»

2. Атлас I (Atlas I), производства компании «Дженерал Дайнэмикс

3. Титан II (Titan II), производства компании «Мартин Мариетта»

4. Титан IV (Titan IV), производства компании «Мартин Мариетта»

В докладе указывалось, что хотя США «способны в настоящее время запускать все военные спутники на заданные орбиты при помощи этих ракет, поддержание этого потенциала в долгосрочной перспективе потребует значительных инвестиций как в существующие ракеты, так и в сопутствующую инфраструктуру запусков»[60].

В докладе также отмечалось, что американский потенциал космических запусков «характеризуется высокой стоимостью и серьезными операционными ограничениями». Это обусловлено тремя причинами:

1. Необходимостью поддерживать «отдельные пусковые бригады» для трех видов ракет-носителей и сопутствующее техническое оборудование.

2. Устаревание и моральный износ основных компонентов ракет-носителей.

3. Продолжение зависимости от устаревающих производственных линий по изготовлению ракет и процессов запуска, требующих участия большого числа специалистов и работников.

«Как следствие, эффективность и гибкость мероприятий по космическим запускам не являются адекватными, а реакция системы в кризисных или чрезвычайных ситуациях ограничена», – говорилось в докладе. Проблема состояла в том, что существующие системы запуска не обеспечивали «взаимозаменяемости по техническим характеристикам – конкретные спутники были привязаны к определенным носителям». В частности, спутники Глобальной системы позиционирования (GPS) должны были запускаться на ракетах «Дельта», спутники Системы оборонной спутниковой связи (DSCS) – на ракетах «Атлас», а спутники Программы оборонной поддержки (DSP) – на ракетах «Титан»[61].

Другая проблема состояла в избыточных производственных мощностях американской промышленности, выпускающей ракеты-носители. В связи с тем, что их производство было рассредоточено между тремя компаниями, производственные мощности использовались менее, чем на 50 %, что повышало цену каждой единицы продукции. «По мере того как спрос на спутники продолжит убывать, способность поддерживать трех отдельных производителя ракет-носителей в долгосрочной перспективе окажется под вопросом», – подчеркивалось в документе.

Наконец, еще одной проблемой стала нарастающая конкуренция в области космических услуг со стороны иностранных конкурентов, «которые стали предлагать надежные и дешевые системы для космических пусков». Это привело к тому, что около половины американских коммерческих спутников и спутников НАСА стали запускаться на иностранных ракетах-носителях. Естественно, это отбирало работу у американских поставщиков пусковых услуг и снижало производство ракет-носителей внутри США. В этой связи в докладе говорилось: «Если американские космические пусковые системы не смогут лучше конкурировать как на внутреннем, так и на международном рынках, доля США на этих рынках будет продолжать сокращаться, на Министерство обороны будет приходиться большая доля спроса на американские пусковые системы и, следовательно, собственные затраты Министерства обороны увеличатся»[62].

Авторы доклада рассмотрели несколько вариантов реформирования американской космической промышленности, чтобы сделать ее более подходящей для нужд Пентагона. В итоге был выбран вариант, который условно обозначили как «экономный вариант продления жизненного цикла». Данный вариант представлялся как наименее затратный на планируемый период до 1999 года. Он состоял в сохранении всех трех компаний по производству ракет-носителей и предусматривал «только самые необходимые улучшения». Это, в частности включало некоторые улучшения в инфраструктуре космических запусков, а также постепенную модернизацию существующих ракет-носителей[63].

При этом, предполагалась лишь минимальная помощь космической промышленности «в поддержке ее коммерческой конкурентоспособности». В докладе признавалось, что это оставит американские системы «в обозримом будущем более дорогими и менее надежными, чем некоторые иностранные альтернативы». «Соответственно, этот вариант предлагает мало возможностей для снижения высоких эксплуатационных расходов имеющихся систем, поскольку мы по-прежнему будем поддерживать три независимые компании для обеспечения запусков, что ведет к неэффективности из-за избытка производственных мощностей», – заключали авторы доклада[64].

Впрочем, пересмотр военных космических программ не ограничивался проблемой ракет-носителей. Существенное место в докладе было уделено военным спутникам связи. Из всех имеющихся программ в этой области доклад сконцентрировался на поиске более дешевой альтернативы программе «Милстар» (Milstar). Эта программа осуществлялась совместно всеми тремя видами вооруженных сил с целью «разработки и приобретения спутников, компонентов операционного контроля и новых или модернизированных терминалов для поддержки средств связи крайне высокой частоты (EHF)». «Милстар» должна была стать частью американской спутниковой системы связи (MILSATCOM) «для обеспечения всемирной, безопасной и устойчивой к помехам связи с гражданскими и военными руководителями США для управления вооруженными силами».

Программа была инициирована в начале 1980-х годов для обеспечения связи с войсками преимущественно в условиях ядерного конфликта. Приоритетными пользователями «Милстар» должны были стать стратегические и тактические ядерные силы. Первоначальный проект системы подразумевал много специальных элементов, позволяющих ей выжить и функционировать в ходе ядерного конфликта. Однако в 1990 году, в связи с уменьшением угрозы глобальной войны, Конгресс США поручил Министерству обороны переориентировать программу «Милстар» для применения в обычных военных конфликтах и соответственно снизить ее стоимость[65].

«Доклад о тотальном пересмотре» провел «всеобъемлющий анализ, направленный на определение стоимости и влияния на военные возможности программы Милстар и альтернатив ей». В итоге был выбран вариант, который предусматривал запуск двух спутников первой очереди «Милстар-I» в 1994 и 1995 годах и четырех спутников второй очереди «Милстар-II», начиная с 1999 года. Пятый спутник «Милстар-II», планируемый к запуску в 2003 году, решено было отменить. Эта опция предполагала экономию средств в размере 300 млн долларов, главным образом, из-за отказа от пятого спутника. «Милстар-II». Правда в докладе отмечалось, что дальнейшая экономия средств будет достигнута за пределами планируемого финансового периода за счет перехода к более дешевому продвинутому спутнику EHF»[66].

В результате анализа перечисленных военных программ «Доклад о тотальном пересмотре» вышел на общую сумму экономии средств в размере 91 млрд долларов относительно базовой цифры в 1,325 млрд долларов, упомянутой выше. Несмотря на внушительный размер суммы предполагаемой экономии, эти сокращения были на 13 млрд долларов меньше, чем тот норматив, который установил ранее президент Клинтон (104 млрд долларов). Тем не менее, такое урезание ключевых военных программ не могло не отразиться на положении крупных оборонных компаний США[67].