Читать книгу Все демоны ада. Книга первая. Повелитель демонов - Михаил Александрович Федоров - Страница 4

Далеко на западе Ардена, одного из миров Бесконечной Вселенной, в мирной стране Карианде, в тихом вассальном баронстве, как это и должно было бы быть в такой стране, жизнь протекала спокойно и мирно. Баронством владела молодая вдова прежнего хозяина, управление было в руках «старого Роньона», как его звали крестьяне. Это был высокий крепкий старик, приходившийся молочным братом отцу теперешней хозяйки, ставший после смерти ее матери (она умерла, когда девочке было тринадцать лет) воспитателем и наставником юной Мелинды, урожденной Мориализ. Ее брак был ранним и недолгим, а после смерти барона все дела по хозяйству как-то сами собой перешли к наставнику его вдовы. И, надо сказать, дела пошли в гору. Баронство было довольно богатым, но и довольно заброшенным. А при новой хозяйке, точнее, при ее управляющем, оно приобрело воистину процветающий вид. Даже погода, уж на что капризная и непредсказуемая вещь, и та была за процветание баронства. И все шло как нельзя лучше: крестьяне работали на полях, непомерными поборами не облагались, урожаи были на славу, так что нужды не знали. Два раза в год устраивались ярмарки, о которых уже начали поговаривать по всей стране, а в старинный замок, возвышавшийся неподалеку от центральной деревни, отремонтированный и изрядно похорошевший, после долгого перерерыва потянулись гости из соседних баронств, графств и маркизатов. В замке в таких случаях устраивались балы с фейерверком, простой люд тоже не забывали. А хозяйка бала всегда была душой праздника. Но перемены произошли не только на земле, под ясным и чистым небом с сияющим теплым солнцем. Однако прочие перемены, могущие всколыхнуть не одно только тихое баронство, ведомы были немногим. Ну а пока это тихое баронство оставалось тихим, текла спокойная размеренная жизнь, прерываемая лишь приездами гостей. И вот однажды, теплым весенним вечером к замку подкатило несколько карет, по виду нездешних, а может быть даже и заграничных. Зная, что это предвещает, крестьяне стали готовиться к празднику, но на следующую же ночь над баронством промчался страшный ураган, которого в этих местах не было испокон веков. Реки вышли из берегов, в деревнях начались пожары, произошло даже небольшое землетрясение. Впрочем, потери оказались невелики. Все как-то снова наладилось, отремонтировалось; разговоры и пересуды о произошедших невероятных событиях затихли, и жизнь потекла своим чередом. Неведомые гости, тем временем куда-то исчезли, наверное, уехали, испугавшись урагана. Крестьяне бы очень удивились, если бы узнали, куда они делись на самом деле. И еще больше бы они удивились и испугались, узнав о цели их приезда. Но они ничего не знали. Жизнь текла своим чередом.

Тишина.

Тишина и полумрак, казалось, застыли в Главном зале тайного святилища Гормеруарз. Неугасимые факелы на стенах всего лишь тлели, но даже при таком слабом свете здесь было бы на что посмотреть стороннему наблюдателю. Барельефы на стенах изображали какие-то неведомые события, битвы, обряды и, казалось, жили собственной жизнью. Жуткие статуи, из благородных металлов и драгоценных камней, как будто оживали в неверном свете факелов, прячась за исполинскими колоннами, поддерживающими недосягаемый свод. Но сторонний наблюдатель вряд ли успел бы здесь хотя бы осмотреться. Не успел бы он разглядеть и тех, кто набросился на него и уничтожил, как пробравшегося в этот тайный храм зла, и уже тем самым подписавшего себе смертный приговор. В лучшем случае он увидел бы лишь серые тени; бесшумные и стремительные тени, взявшиеся из ниоткуда. Когда-то они были людьми. Теперь же ничего людского в них не осталось, ибо это были – Хранители. Хранители тайного святилища Гормеруарз.

Каста Хранителей появилась одновременно со святилищем. А когда появилось само святилище, не знал никто, даже сами Хранители. Да и, собственно говоря, и не должны были знать – им это было ни к чему. Их задача во все века бытия была одна: хранить и охранять. Все свои силы, все свои чувства, все свои резервы направляя на одну единственную цель – на охрану. И даже когда в Битве Миров были разбиты неисчислимые войска Аркандрила – наместника зла на Земле, когда силы преисподней были повержены, а твердыня Сканамбар, гора-крепость, цитадель Аркандрила, разрушена, Хранители сохранили в нерушимости подземные залы, ярусы и галереи, находившиеся глубоко под Сканамбаром. И святилище Гормеруарз кануло в Лету. И мало кто знал, что в глубинах Земли продолжается нелегкая работа, задачей которой было держать в сохранности место былого средоточия зла. До того момента, пока оно не сможет снова воспрянуть и восстать из-под обломков Сканамбара. И тысячелетиями продолжали свою работу Хранители, выходя на поверхность лишь затем, чтобы заменить кого-нибудь из умерших. Таким должен был стать мальчик, родившийся в тот же день и час, которые видели последние секунды старого Хранителя. Мальчика похищали и привозили в подземный храм, где он оставался навсегда, постигая нелегкую науку охраны и продолжая дело того, кого заменил. Чего Хранители достигли за века существования святилища, знали только они сами. И даже жрецы высшего посвящения знали о них немногое. Известно было, что живут они около пятисот лет, одеты всегда в бесформенные балахоны с глухими капюшонами. Серые балахоны носили служители низшего ранга, Старшины одевались в черное; без балахонов или со снятым капюшоном их не видел никто. Были мастерами боя, как с любым оружием, так и без оного. Они умели создавать иллюзии, им подчинялись эмоции, многого достигли и в боевой магии. С успехом применяли магию в ювелирном, горном, оружейном деле. Подчинялись они только жрецам высшего посвящения, но даже Верховному жрецу их подчинение было не полным, ибо превыше всего они ставили заботу о сохранности храма и цель – подготовить место для нового возрождения зла. И вот их цель достигнута: возродилась вера, собраны по крупицам со всего мира звенья одной цепи, и снова, как в былое время, семь жрецов объединили свои усилия. И вызваны демоны. И готовы они разжечь пламя преисподней. Нужны только жертвы, а это самое простое. И назначен час. И Хранители заканчивают последние приготовления.

Удар колокола был одновременно глух и звонок, короток и протяжен. И звук его разлетался по всем уголкам подземного храма, проникая в самые тайные его закоулки. И проносился он по залам, и загорались собственным светом драгоценные камни в глазах чудовищных статуй, и залетал он в оружейные, и звенело оружие, просясь в бой, и забирался он в глубинные коридоры, и бился там, запертый в узких проходах. И все, кто был посвящен в тайны Храма, знали: настал час и возвестил об этом Колокол Судеб, Колокол Преисподней. Во времена, когда зло только собиралось вступить на землю, древние строители места его средоточия, в поисках убежища, наиболее укромного, зарывались все глубже в землю, но столкнулись с адским пламенем в ее глубинах и вынуждены были отступить. Уходя от разбушевавшейся огненной стихии, они обнаружили грот, большую часть которого занимал вросший в скалу, а может, выросший из нее колокол, колокол гигантских размеров. И когда рудокопы уже было отчаялись выбраться из безвыходной ситуации, когда пламя перерезало все выходы, колокол проснулся, наверное, впервые. Его мощный звук перекрыл гудение огня и даже грохот обвалов. И багровое пламя отступило, покорившись, скрылось туда, откуда пришло, но напоследок страшный обвал похоронил путь отступления огня, а расплавленный страшным жаром камень скрепил завал, превратив его в монолит. В результате, святилище было расположено немного выше, чем предполагалось, а колокол, с тех пор навсегда вошел в жизнь святилища. Он жил, казалось, собственной жизнью, «зная» все обо всем, сопровождая своим голосом все события, связанные со святилищем. Во время Последней битвы Войны Миров, когда был сражен Аркандрил и разрушен Сканамбар, колокол ударил настолько сильно, что должен был развалиться от собственного звука. Но точно проверить это было невозможно. Скалы сомкнулись, погребя под собой это создание неведомых сил.

Проносились тысячелетия, а колокол судеб молчал. Даже Хранители считали, что его больше не существует. Но вот пришло время возрождения, и Колокол Преисподней проснулся. И слыша звук Гронда (так его когда-то назвали) все посвященные чувствовали как вливаются в них черные силы, и как укрепляется вера в восстановление владычества тьмы. А сейчас он возвестил о наступлении часа жертвоприношения.

Вспыхнули ярчайшим светом, до того еле тлевшие, неугасимые факелы на стенах. Тьма мгновенно отодвинулась, но и одновременно осталась присутствовать здесь, присутствовать незримо. Ударил вторично Гронд. Скользнули по полу, выложенному золотом, серые тени Хранителей. Даже при столь ярком свете они казались призраками. Четверо Хранителей низшего ранга шеренгой замерли перед барельефом, изображающем шествие каких-то невиданных тварей. Один из них поднял руку, и стена дрогнула, на ней появились невидимые до сих пор прямые линии, почти мгновенно превратившиеся в трещины, и уже две створки громадных дверей раздвинулись в стороны. Живым существом выплеснулся из проема мрак, но был остановлен шеренгой Хранителей. Взвихрился серебряный порошок с бледных ладоней, заклубился в темноте, успокаивая ее и усмиряя. Еще мгновение – и лестница засияла во мраке, сотканная из драгоценных пылинок, нерукотворное чудо, лестница-ловушка. Если бы только чужак ступил на нее, она сразу потеряла бы в этом месте свою целостность, превратившись снова в составляющий ее порошок. И тьма поглотила бы лазутчика.

Хранители разделились, встав по двое с двух сторон от дверей. Непосвященный умер бы мгновенно, оказавшись между ними. Колокол ударил третий раз. Как будто из воздуха от лестницы до противоположной стены, раскатилась алая, словно кровь, ковровая дорожка. Соткались из ничего и застыли у двух статуй громадных золотых псов два Хранителя, сами похожие на изваяния из серого камня. Псы-статуи вздрогнули, вспыхнули красным глаза, напряглись мощные лапы. Это были искусно выполненные и оживленные магией помощники Хранителей – дьявольские псы. Неутомимые и неуязвимые для любого оружия они оживали только по приказу Хранителей и только их приказы выполняли. И мало кто мог уйти от их преследования.

В четвертый раз прозвучал удар Гронда. Часть стены прямо напротив лестницы бесшумно скользнула вверх, за ней открылся ярко освещенный коридор, уходящий куда-то полого вниз. Раздались негромкие шаги, размеренно прозвучавшие в тишине. Первыми шли двое черных Хранителей, вооруженные двуручными мечами с мертвенно сияющими обоюдоострыми лезвиями. За ними двигались семь высоких фигур в одеждах разных цветов с низко надвинутыми капюшонами, у каждой был длинный посох. И замыкали шествие два Хранителя с короткими жезлами. На середине ковровой дорожки идущие первыми Хранители скользнули в стороны, а семь фигур замерли напротив лестницы. И в пятый раз раздался звук колокола. Вскинули над головами в салюте свои мечи Хранители. Ударили об пол семь посохов. Замерцали драгоценные камни в жезлах. Зазвенела всеми огнями радуги магическая лестница. Зазвенела в воздухе мелодия, чарующая и одновременно ужасающая. И в главный зал святилища Гормеруарз, по сияющей колдовской лестнице, под звуки адской музыки начала спускаться целая процессия.

Первыми шли два тяжеловооруженных воина, с головы до ног закованные в черную броню, вооруженные двуручными секирами. Они олицетворяли Силу. За ними шел высокий старик, с длинной ухоженной бородой. Несмотря на свои годы, шел он, выпрямившись, и странный огонь горел у него в глазах. Это была Мудрость. Две прелестные девушки, идущие танцующим шагом вслед за стариком, олицетворяли собой Любовь. Их тела, совершенной формы, были увиты гирляндами живых цветов, а во взорах очаровательных глаз плескалось сладострастие. Следующие четверо девушек, несущие открытый паланкин, были просто дьявольски красивы, но их красота была холодной как лед, а пропорционально сложенные тела, едва прикрытые расшитыми золотом полосками ткани, были великолепно натренированы отнюдь не любовными играми. У каждой на поясе висел кривой кинжал, волосы украшали диадемы тонкой работы, а в глазах плескались волны холодного огня. Сразу становилось ясно, что это – Коварство. Но никто бы не смог определить принадлежность той, которая томно раскинулась в паланкине. В ее томности были одновременно и похоть и властность. Ее легкая серебристая туника не могла скрыть фигуры идеальных и соблазнительных форм. Но в ее, казалось, хрупком теле сразу угадывалась неженская сила. А огненные волосы обрамляли голову пламенеющим облаком.

Да, это была Хозяйка святилища. Мелинда де Гормеруарз, урожденная Мориализ. Давние предки ее отца были Посвященными. Им удалось скрыться от поражения в Битве Миров, а их потомкам долго пришлось скитаться по свету. А на месте полностью сметенной с лица земли горы-крепости Сканамбар, через несколько лет после Битвы Миров, когда зло, казалось, навсегда покинуло эту землю, поселился один из героев этой битвы, взявший себе фамилию де Гормеруарз, как знак своей победы над злом, хоть и не знал точно, что это означает.

Проносились годы, мчались века, шли тысячелетия. Почти забылась Битва Миров. Слова «Аркандрил» и «Сканамбар», которые когда-то гремели на весь мир, ушли из людской памяти. А потомки героя великой битвы принимали по наследству фамилию, уже совсем не зная, откуда она взялась.

Но зло все эти тысячелетия пыталось оправиться от поражения, по частям, по крупицам пытаясь возродить былое могущество. И наконец-то семьей Мориализ было обнаружено, что святилище Гормеруарз все еще существует, сохраненное за долгие годы Хранителями. Единственную преграду – барона, живущего в замке, отстроенном прямо над потаенной усыпальницей тьмы, – легко устранила сама Мелинда, выйдя за него замуж и став пару месяцев спустя безутешной вдовой. Как только святилище обрело в ее лице настоящую хозяйку, Мелинда развила бурную деятельность. В каких только мирах не побывали ее гонцы, в поисках потомков уцелевших в Битве Миров и рассеянных по свету слуг зла, тех, кто мог помочь тьме снова расправить свои неумолимые крылья. И были выбраны семь наимудрейших, семь искуснейших в магии, семеро наиболее преданных своей вере. Они стали жрецами высшего посвящения. Именно ими были вызваны семь могущественных демонов, готовых выполнить свое древнее обещание. И вот Мелинда, Хозяйка святилища Гормеруарз, в сопровождении своей свиты направляется в храм, чтобы присутствовать на величайшем жертвоприношении, которое только знала история. Ее паланкин, покоящийся на плечах жриц коварства, тихо покачивался, когда те спускались по колдовской лестнице. Следом, в одиночестве, с мертвым выражением лица, механически шагал молодой человек среднего роста, одетый в черные с серебром одежды, плотно облегавшие его атлетическую фигуру. За спиной его развевался черный плащ с кровавым подбоем, а на бедре висела средних размеров шпага с неземным свечением эфеса.

Этот молодой человек появился в замке совсем недавно. Крестьяне, подданные Мелинды, знали его как племянника своей госпожи Тэлмера, спокойного, тихого и замкнутого юношу, редко появляющегося на людях. Но Тэлмер не был племянником Мелинды, не был он и даже ее родственником. Да и Тэлмер было его не настоящее имя. Ибо дадено ему было имя Тэлпмораук – черно-серебристый демон. На вид ему было лет двадцать, но любой усомнился бы в этом, взглянув в его глаза.

Родителями Тэлмера были бывалый головорез, солдат-наемник, зашедший в замок в поисках ночлега, и одна из жриц Любви, из свиты самой Мелинды. Солдата убили, принеся в жертву демону войны, как только стало известно, что девушка беременна. А через десять месяцев, что было довольно необычно, она родила мальчика, далеко не богатырского веса, и сама умерла в страшных мучениях. Все связанное с зачатием и рождением ребенка было сохранено в глубокой тайне. Мальчика окрестили кровью двух одновременно с ним родившихся детей – мальчика и девочки; воспитанием мальчика занимались лишь лучшие люди из свиты Хозяйки. А когда будущему Тэлпморауку исполнился год, был проведен обряд посвящения и передачи его бессмертной души демону мести. Но демон не принял душу, но дал свое покровительство. И обучением мальчика занялись всерьез. Даже Хранители приняли участие в судьбе мальчика – целых пять лет он провел в их подземельях, не выходя на свет, обучаясь магии, рукопашному бою и бою с любым оружием, а также другим секретам, известным Хранителям. А в пятнадцать лет он с небольшим отрядом отправился странствовать по мирам. По времени Карианды прошло всего шесть лет, однако Тэлпмораук, посетил невероятное количество миров. Свой небольшой отряд он потерял еще в самом начале пути и продолжил свои странствия один. Он бывал в мирах, где замерзал даже воздух; в мирах, где все живое подвергалось безжалостному истреблению со стороны какой-то нежити; в мирах, где не было никакой жизни и в мирах, настолько густо заселенных, что там дрались за каждую секунду проживания. Посетил он и Вселенную Демонов и стал единственным, кто побывал, хоть и недолго, в мире Дэлораука, демона ужаса. На память об этом посещении у него на голове остался совершенно седой локон. И никому не рассказал он, что открылось ему там. Единственным, кроме впечатлений и познаний, что он привез из долгого путешествий, была шпага из неземного сплава, которую он сам выковал в багровом пламени мира Харлога. Даже Хранителям, с их многотысячелетним опытом оружейного дела не удавалось создать ничего подобного. Эта шпага легко пронзала сантиметровой толщины сталь, и рубила камень словно масло. По клинку вились охранные и разрушительные руны, а эфес с широкой витой гардой Тэлпмораук мог использовать как магический жезл, настолько многое он вложил в шпагу. Сейчас он следовал за своей госпожой, ставшей также и его любовницей, сопровождая ее на грядущий обряд жертвоприношения, изображая собой Неумолимость. Следующие за ним высокий юноша и хрупкая девушка, представляли Стремительность. Их движения были легки и быстры, серая с блестками одежда обтягивала тонкие фигуры от ступней до самой шеи, а волосы были стянуты легкими обручами. Это двое были самыми быстрыми людьми в мире. Они обгоняли любых животных и птиц, а пробежать по воде, лишь слегка замочив подошвы, для них не составляло никакого труда. Последними шли двое настолько не похожих друг на друга людей, насколько жизнь не похожа на смерть. Одной из них была юная девушка, почти девочка, самая молодая из свиты Мелинды. Одетая в простое платье, в венке из цветов, она изображала собой все Живое, способная общаться с любым существом, будь то растение, рыба, животное или птица. Шедший рядом человек был специалистом по нежити. Он всю свою жизнь, а жил он уже немало, потратил на изучение неживых существ, особое внимание уделяя тем, кто существовал, не имея жизненной силы, то есть созданиям, рожденным не землей, не женщиной, не животным. Его костлявое тело, не имеющее, казалось, мышц, было закутано в темно-серый балахон, и он походил на одного из тех, кто долгие годы был объектом его изучения. Было ясно, что он, в противоположность своей спутнице, нес с собой Неживое начало. Через две ступени за этими двумя, лестница теряла свой блеск, и ступенька за ступенькой погружалась во мрак. А два воина в черном, уже дошли до ворот и встали по краям. Старик же, шедший за ними, остановился, только дойдя до группы в разноцветных одеждах. Он медленно и с достоинством поклонился. Те ответили ему единым, хоть и не таким низким, но не менее почтительным поклоном. Один из Хранителей взмахнул жезлом, и из пола выросло большое кресло красного дерева. Старик медленно опустился в него – годы, по всей видимости, давали о себе знать – и, полуприкрыв глаза, погрузился не то в сон, не то в медитацию.

Тем временем почти вся свита Мелинды оказалась в зале. Паланкин остановился почти вплотную к группе жрецов высшего посвящения, все остальные разошлись кто куда. Девушки в одеждах из живых цветов примостились в изящных позах около скульптурной группы, изображавшей странное переплетение тел. Стремительность, девушка и юноша, заняли места у крылатых статуй; девушка, изображающая все Живое, села на спину серебряного единорога – кончик его алмазного рога засиял как звезда. А мужчина в темно-сером балахоне положил руку на что-то, что не имело названия на людском языке, ибо к миру людскому не относилось. Тэлпмораук однако остался на месте, встав сразу же после Коварства. Он положил руку на эфес шпаги и замер, глядя немигающим взглядом прямо перед собой.

Паланкин опустился, Мелинда с легкой улыбкой со слабым налетом властной надменности мягко поднялась и спустилась на дорожку. Все семь жрецов высшего посвящения преклонили перед Хозяйкой колени.

– Встаньте, – мягко, но повелительно произнесла она.

Семь фигур в разноцветных одеждах выпрямились и откинули капюшоны. Верховный жрец высшего посвящения шагнул к Мелинде и чуть глуховато промолвил:

– Все готово, госпожа!

– Вот и отлично, дорогой мой Роньон, пора приступать.

Да, это был Роньон, старый слуга Мелинды. Строгим, но справедливым управляющим замка знали его крестьяне. Суровым и беспощадным магистром черной магии знали его посвященные. Он еще раз поклонился, развернулся и пошел по ковровой дорожке, туда, откуда они все появились. Шесть жрецов последовали за ним. Сдвинулись с места и неподвижные до сих пор Хранители. Мелинда и не отстававший ни на шаг Тэлпмораук двинулись следом. Как только за последними Хранителями закрылась дверь, свита Мелинды потянулась в открытые коридоры, радиально расходящиеся от Главного Зала, причем старик так и не вышел из медитации, и его кресло плавно поднялось на метр от пола и тихо полетело вслед за остальными. Ковровая дорожка, без всякого принуждения со стороны, скаталась, и, подскочив, сама прыгнула в руки подошедших Хранителей. Через несколько мгновений ни ее, ни Хранителей в зале уже не было. Чарующая и одновременно ужасающая музыка смолкла. Ворота сомкнулись. Два серых призрака скользнули по полу, и в зале стало пусто (если только не считать статуй), а неугасимые факелы медленно пригасили свой огонь. Тишина снова вползла незримой тенью в Главный Зал Святилища Гормеруарз.

Участки темного коридора, уходящего по широкой спирали полого в глубины земли, ярко освещались по мере прохождения процессии. Свет как бы следовал за идущими, сопровождая их на нижний ярус святилища, где все уже было готово для предстоящего обряда жертвоприношения семи демонам. И по мере приближения к Жертвенному гроту, кристаллы в жезлах Хранителей пульсировали все интенсивнее. Перед волной света факелов бежало голубовато-льдистое сияние, и маленькие фиолетовые молнии метались от стены к стене. Вдруг камни в жезлах вспыхнули особенно ярко так, что залили все мертвенно-синим светом, затмевая пламя факелов, и почти мгновенно погасли. Раздался удар колокола, предвещавший нечто грандиозное, и процессия вошла через главные ворота в виде огромной оскаленной пасти в Жертвенный грот. Он был огромен, и лишь незначительные изменения внесли Хранители в то, что было создано природой. По лестнице, вырубленной в скале, жрецы и Мелинда с Тэлпморауком взошли на небольшую террасу, откуда была видна вся пещера во всех подробностях. Хранители, сопровождавшие их до этого, разделились. Двое, один с мечом, другой с жезлом поднялись на террасу и замерли у стены. Двое оставшихся двинулись в глубь пещеры и незаметно исчезли из виду. Мелинда опустилась в золотое кресло, оббитое бархатом, стоявшее недалеко от края террасы (Тэлпмораук сразу же занял место за его спинкой) и, чуть повернувшись, взглянула на Роньона. Поняв, он вскинул над собой посох. Шесть жрецов повторили его жест. И единым звуком было произнесено слово. Слово, громом пронесшееся по Жертвенному гроту. Эхом ударил колокол, и в его голосе слышалось торжество. Загрохотали камни в глубине пещеры, из провала, где до этого играли лишь слабые отблески огня, взметнулось багровое пламя, пещерное озеро как будто вскипело. Словно ураган пронесся по залу. И из черной пропасти в самом темном углу пещеры поднялись клубы непроницаемого мрака. Посохи семи магов опустились, и все снова стихло, ушло, но затаилось в напряжении, замерло в ожидании. На террасу прямо из камня стены вышагнул Хранитель. На первый взгляд он не отличался от остальных: тот же глухой черный балахон с опущенным капюшоном, тот же рост, та же как будто манера двигаться. Но было в нем что-то неуловимое, что-то темное… страшное… И казался он более призрачным, более могущественным, более нечеловеческим. И таким он и был.

Старший Хранитель, магистр высшего мастерства служения святилищу направился прямо к Верховному жрецу, минуя остальных. Подойдя к Роньону, он замер в ожидании приказа.

– Начинайте! – повелительно произнес жрец.

Хранитель молча кивнул и двинулся к краю террасы. Шагнул в пустоту, но не упал, а стал спускаться по воздуху, как будто по невидимым ступеням. Оказавшись в центре пещеры, он остановился и поднял руку. С шести сторон к нему подошли по одному Хранители, образовав круг. Поднялись к своду руки с зажатыми в них короткими жезлами, и внутренности грота стали изменяться. По периметру пещеры, в шести местах, на гладких каменных плитах засияли огни. В шести местах бегущим огнем были начертаны шесть окружностей с вписанными в них шестилучевыми звездами. Потом каждый из Хранителей вывел жезлом в воздухе сияющую руну: огненную, мертвенно-бледную, синюю, голубую, темно-фиолетовую и коричневую. Мгновение, и знаки легли на каменные плиты. Шесть Хранителей замерли, каждый у своей гексаграммы, вынув из складок своих одежд самое разнообразное оружие: короткий трезубец, секиру с вороненым лезвием, меч, полыхнувший багровым огнем, шпагу, голубовато льдисто блеснувшую в свете огней пещеры, небольшой молот и боевой жезл – стальную пластинку с множеством острых углов, лезвий, шипов и крюков, укрепленную на короткой рукоятке. Старший Хранитель, стоя почти в центре грота, воздел руки, и перед ним на камне вспыхнул радужный огонь. Руки магистра опустились, огонь затих, и опав, оставил на камне круг с гексаграммой, передав им свое многокрасочное свечение. Рука Хранителя плавно двинулась, поймав из воздуха маленький блестящий шарик, и кинула его в середину гексаграммы. Шарик, рассыпая искры, проворно бегал и прыгал по камню, оставляя в местах своего касания переливающиеся точки и линии. Закончив дело, он сам собой прыгнул в руку Хранителя и исчез из нее так же внезапно, как и появился. Старший Хранитель повернулся к группе стоящей на террасе и поклонился – все было готово.

Ударил колокол, и жрец в черной рясе, тихо поднявшись в воздух, полетел к пропасти, в которой клубилась тьма. Встав на краю темного провала, жрец высшего посвящения взмахнул рукой, и шар с заключенной в нем частицей Ломэраука, поплыл в центр горящего круга. В стене, неподалеку, сдвинулись камни. Из проема вышло трое, причем двое из них – высокие мрачные мужчины в свободно спадающих темных одеждах, поддерживали, почти несли, молодую, черноволосую женщину. На плечи ее был накинут черный плащ, а руки и ноги сковывали прочные цепи. Она не сопротивлялась, хотя была в полном сознании, и в глазах ее плескались страх и боль. Губы дрожали, но не издавали ни звука. Щеки были мокры от слез, а лицо белым как снег. Жрец воздел руки с зажатым в них жезлом и крикнул: «Ломэраук, во имя верности и служения нам, прими эту жертву!» – тьма, спокойно клубившаяся в пропасти, словно взорвалась, бурля и бунтуя. Женщину подтолкнули к краю обрыва. Секира, висевшая на поясе одного из священных палачей, оказалась в руках. Свистнула сталь. Черные волосы взметнулись, кровь фонтаном ударила из разрезанных артерий, алый водопад оросил клубы мрака. Тело в плаще и цепях покачнулось и упало в непроницаемую тьму, а голова, взлетев, вдруг зависла. Глаза открылись – взглянув чернотой, а губы, несмотря на заклятие, глухо произнесли: «Жертва принята». Глаза закрылись, и голова последовала вслед за телом.

Раздался удар колокола, и как будто струя пламени пронзила пещеру – это жрец в огненных одеждах устремился к огненной трещине. Шар, наполненный, казалось, живым пламенем занял свое место в гексаграмме, и две бесформенные фигуры в багровых одеждах вывели юношу и девушку, стройных, гибких, с волосами цвета расплавленного золота. Сдерживающие чары здесь были не нужны – посвященные огню желали служить пламени вплоть до самопожертвования.

– О, повелитель огня, Харлог, эти двое отдаются тебе. Прими их! – и девушка бестрепетно шагнула в бушующее пламя. Палачи в багровых одеждах взмахнули руками, и юноша вспыхнул как факел. Раздался дикий крик, перешедший в дьявольский хохот. Затем хохот смолк, и сквозь треск пламени послышались слова:

– Демон огня принял жертву! – под вновь возобновившийся смех огненная фигура отправилась в пламенную бездну.

Снова послышался звук Гронда. Камни расступились под ногами жреца в одежде землистого цвета. Он исчез с террасы, чтобы появиться таким же образом в другом конце пещеры. Шар с хаотично движущейся землей поплыл в круг. Двое в доспехах из тонких каменных пластин, вооруженные – один боевой киркой, другой молотом, уже вели к месту казни тех, кто предназначался в жертву властителю земных недр. Впереди шла полная женщина в простой одежде, несущая на руках спящего младенца. За ней, твердым шагом шел ее муж – коренастый мужчина с сильными руками, широкими плечами и темной от въевшейся пыли кожей. Они смотрели вперед, но не видели, куда идут. Загрохотала, затряслась земля, и, перекрывая грохот недр, вскричал жрец:

– Готмог, умерь свое нетерпение, прими жертвы, и служи нам, исполняя древнюю клятву!

Грохот стих, но через мгновение раздался треск. Земля дрогнула, и женщина вдруг безмолвно провалилась в разверзнувшуюся под ее ногами пропасть. Трещина сомкнулась над ее головой. Ее муж, остановившись у стены, покорно ждал. Дважды ударил молот. Хрустнули кости, несчастный рухнул как подкошенный. Снова загрохотали камни, в обвале похоронив тело. Тяжелые слова сотрясли пещеру:

– Жертва принята властителем недр! – и все стихло.

Следующим вперед выступил жрец в лазурных одеждах, и под звуки Гронда, как водопад, обрушился с края террасы вниз и словно потоком воды поплыл к пещерному озеру, воды которого почти кипели. Хрустальный шар с бурлящей водой завис над мерцающей синим цветом гексаграммой. Жрец поднял вверх посох и опустил его в кипящие воды озера. Тотчас застыла водная гладь, как в зеркале отражая ничто. Невесть откуда появились два священных палача, в доспехах словно из рыбьей чешуи и в шлемах, напоминающих раковины. У одного в руках был трезубец, у второго на поясе висел сильно изогнутый короткий нож. Перед собой они вели юную девушку в легкой тунике цвета морской воды. Она шла, вся трепеща, на прекрасном, ангельски чистом лице ясно читался страх перед смертью. Но ноги несли ее к озеру.

– Арданг, – провозгласил жрец, – Эта девушка предназначается тебе. Прими ее в жертву!

Один из палачей толкнул девушку в спину, она упала у самого края озера. Другой палач взмахнул трезубцем и пригвоздил ее к земле. Девушка закричала, забилась, как рыба, пойманная острогой и вытащенная на берег. Блеснул кривой нож в руках палача, вспарывая горло несчастной жертве. Через мгновение все было кончено. Кровь стекала в воду алым ручейком. Когда ручеек иссяк, один из палачей швырнул обескровленное маленькое тельце в озеро. Воды его вскипели и опали.

– Демон принял жертву, – прошептал палач, и его шепот разнесся по всему Жертвенному гроту.

Теперь настал черед жреца в одеждах цвета стали. Он вышел из группы остальных жрецов, но подошел не к краю террасы, а к креслу Хозяйки, точнее, к его спинке, где стоял, хладнокровно наблюдая за происходящим, Тэлмер. И ничего не отражалось в его холодных серых глазах, в противоположность его госпоже, в глазах которой то полыхал огонь, то неистовствовала жестокость, то клубилась тьма. Она повернулась к своему любовнику:

– Это должен сделать ты! – и что-то неуловимое, коварное, жестокое промелькнуло в ее глазах. Юноша молча кивнул. Жрец, поворачиваясь лицом к пещере, повел рукой, приглашая Тэлпмораука следовать за собой, и, продолжая движение, взлетел, направляясь к сияющей мертвенно бледным светом руне мести, горящей на гладком каменном полу перед глухой стеной. Вслед за ним поднялся в воздух Тэлпмораук. В полете его черный плащ развевался, принимая вид крыльев, аспидно-черных крыльев, омытых в крови. И жрец, и юноша опустились возле гексаграммы одновременно. Шар, в Котором Как Будто Ничего Нет, завис над над её центром.

– О Браглаукар, неумолимый демон! – раздались в тишине холодные безжизненные слова.

– Эту жертву слуга твой Тэлпмораук отдает тебе, дабы доказать свою верность, окончательно отдавшись телом и душой, а также чтобы закрепить наш союз с тобой. О, демон! Прими эту жертву! – жрец взмахнул жезлом.

В стене, напротив него, шевельнулись камни, открывая нишу. В нише находился человек худого телосложения, но с мышцами хоть и тонкими, но твердыми как сталь и гибкими как лиана. Какие-то тряпки едва прикрывали тело жертвы, а голову до самой шеи полностью закрывала плотно облегающая материя, с отверстиями только для глаз. Хранитель шевельнулся, и, достав из складок своего одеяния, передал Тэлпморауку кубок, сделанный из человеческого черепа, оправленного в серебро, и короткий четырехгранный кинжал, с резной рукоятью и рунами на лезвии. Лезвие жертвенного клинка было полым для стока крови через оскаленную пасть монстра на набалдашнике рукоятки. Тэлпмораук должен был поразить несчастного прямо в сердце, подставить кубок под струю, и, когда кубок наполнится, отпить из него половину, а другую половину передать материализовавшемуся демону, закрепив таким образом свое посвящение ему.

Встав напротив прикованного, Тэлпмораук занес ритуальный кинжал и приготовил кубок. В этот момент человек, предназначенный в жертву, поднял голову. Тэлмер замер – этот взгляд! Он как будто переворачивал его наизнанку. В нем был не страх, нет. В нем было сожаление, но сожаление не о смерти. В этом взгляде было что-то до боли, до дрожи знакомое. Кинжал и кубок выпали из внезапно ослабевших пальцев. Впрочем, Тэлмер тут же овладел собой и резким движением… сорвал материю с головы человека, которого ему предстояло убить.

Это был он сам. Таково было первое впечатление. Но нет, различие хоть и небольшое, но существовало. И вдруг Тэлпмораук все понял, его как будто озарило, и, глядя в глаза своего – да! – брата, он видел, видел зрением мага, видел то, что он в действительности не видел никогда. Он видел то, что произошло двадцать лет назад по времени Карианды.

Когда жрица Любви, его мать уже билась в агонии, когда новорожденного будущего Тэлпмораука унесли и отдали кормилице, на свет появился еще один мальчик, родившийся в предсмертных схватках жрицы. Его рождение было окружено еще большей тайной, чем рождение его брата. Мальчика хотели тут же принести в жертву, но у Верховного жреца высшего посвящения, старого Роньона, возник план, по которому это должен был сделать сам Тэлпмораук. И новорожденного отдали Хранителям, чтобы те его растили, с самого младенчества предрекая ему смерть от руки родного брата. И рос он безымянный в темных подземельях, не видя солнца, даже не имея представления о земной поверхности. В то время как Тэлпмораук взрослел в постоянном обучении, его брат становился старше в постоянном рабском труде. И сейчас, глядя в такие знакомые глаза, Тэлпмораук видел также и то, что сопровождало младенчество и юность их обоих. Видел он и отца, который бился с отрядом Хранителей и погиб, принесенный в жертву демону войны, изрубленный буквально на куски. Видел он и умирающую мать, тело которой сожгли и развеяли прах по ветру. Видел он и убийство детей, в крови которых омывали его, новорожденного. Видел рабов, трудящихся глубоко под землей и среди них своего брата. И вспоминал он тех, с которыми он сражался в пору своего обучения воинскому искусству, которым обещали свободу в обмен на победу над ним, и которых ему приходилось убивать, чтобы они не убили его. И вспоминал он все те ужасы, которые видел в своих странствиях. Видел и познавал он мысли и планы тех, кто воспитывал его, тех, кто находился сейчас в Жертвенном гроте. И тут его потрясло. Он познал их главную цель, ту которую они вынашивали уже множество лет. Как будто заклятие спало с него.

– Брат…, – прошептал он.

Внезапно он понял, что на его брата никаких заклятий не наложено – вот почему он прикован. Жрецы хотели, чтобы он был в полном сознании, и перед жертвоприношением сказали ему, кто будет его палачом. Он должен был умереть, зная, что его убивает родной брат, и смерть его должна была стать связующим звеном между Тэлпморауком и Браглаукаром, а также причиной событий настолько ужасных, что грозили гибелью и потерей свободы всему человечеству. Тэлпмораук скользнул взглядом по лицу брата и он, перенесший тяжелые испытания, побывавший в мире ужаса, содрогнулся – губы несчастного были сшиты, его лишили даже собственного голоса. Рука Тэлмера сжалась на эфесе шпаги.

Все эти события в реальном мире заняли лишь мгновения. В первые же секунды промедления жрец почувствовал что-то неладное, что все может вот-вот сорваться. А когда увидел, что кубок для жертвенной крови и кинжал выпали из рук Тэлпмораука, сразу же понял, что Тэлпмораук уже не сможет выполнить возложенную на него задачу и более того, может помешать дальнейшему жертвоприношению.

– Взять его! – коротко и резко приказал он Хранителю, который уже повернулся в сторону братьев: палача и жертвы. – И уничтожить! Обоих! – Приказ сорвался в крик ужаса, когда жрец, увидев, что материя закрывавшая лицо прикованного сорвана, понял, что случилось непоправимое. Как будто серая молния метнулась к несостоявшемуся палачу, сверкнул, вздымаясь, боевой жезл, но боевые навыки, а тем более реакция, не покинули Тэлмера. Коротко свистнула шпага, вылетающая из ножен, и скрестилась с неотвратимо падающим жезлом. Движение кисти, и шпага вырвала оружие из руки Хранителя. Выпад – и тот отпрянул от налетевшего острия. Несколько взмахов, и цепи, сковывавшие брата, перерублены. Последний без сил рухнул на пол. Тэлмер быстро повернулся и остановил атаку Хранителя. Наступая, Тэлмер не упускал из виду всего остального, что тем временем происходило в зале. А размеренность событий была нарушена. На террасе царило возбуждение и растерянность. Сама Хозяйка стояла на краю и напряженно наблюдала за происходящим. Жрецы находились в состоянии натянутой тетивы лука, каждый был готов сорваться с места и броситься к месту несостоявшегося жертвоприношения, но их останавливало лишь то, что там находился их коллега. А тот, взяв себя в руки, уже начал делать пассы, сплетая заклинание, чтобы обезвредить вышедшего из повиновения Тэлпмораука. И это не укрылось от глаз последнего. Серией быстрых ударов он заставил Хранителя отступить еще на несколько шагов, а потом вдруг прыгнул назад. Но всего лишь мгновения ему не хватило, чтобы принять меры к защите. Оцепенение навалилось разом на все его члены. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Хранитель бросился за боевым жезлом. Жрец стал медленно приближаться к «окаменевшему» Тэлмеру, готовый бросить еще одно заклинание, если тот шевельнется. Но он упустил из виду другого врага. Уже несколько мгновений за схваткой наблюдали с пола внимательные глаза цвета стали. А когда жрец сосредоточился на Тэлмере, его брат схватил кинжал, предназначавшийся для него, и вскочил. Серым сполохом метнулся к нему Хранитель, но было уже поздно. Посланный недрогнувшей рукой кинжал вошел по самую рукоятку в тело жреца, прямо под грудной клеткой. Боевой жезл взлетел и опустился. Пасть на рукояти кинжала выпустила поток алой крови, залившей гексаграмму и попавшей на хрустальный шар. Бездыханное тело с разорванной шеей и обрывками цепей на руках упало под ноги Хранителя.

– Не-е-ет! – крик заметался под сводами грота.

Тэлпмораук, сбросив с себя чары, рванулся к убийце своего брата. Пронзительный вопль расколол воздух, заставив замереть всех находящихся в гроте. Над почти потухшей гексаграммой заклубился туман. Блеснул стальной венец, вросший в голый череп. Заколыхалось призрачное бесформенное тело. И сжались в предвкушении когти, которыми вырывают сердца. Смерть жреца прервала действие запирающего заклинания и кровью его открыла двери в этот мир для демона мести.

И вот Браглаукар на свободе. Ему, как демону мести, больше всего претило подчиняться кому-либо из смертных. И он, вырвавшись на волю в этот ненавистный для него мир, был полон жажды мщения. Страшно расхохотавшись, демон обрушился на Хранителя, тот вскинул жезл, защищаясь, но это оружие, изготовленное в человеческом мире, не шло ни в какое сравнение со страшным оружием Браглаукара. Боевой жезл Хранителя разлетелся вдребезги, и сам он рухнул на каменный пол, заливая его странной, нечеловеческой бледно-розовой кровью. Но уже сплетались вокруг демона непроницаемые сети заклятий – шестерка жрецов объединилась, чтобы вытолкнуть демона в его мир, сохранив над ним власть. Запылала, разгораясь все ярче, гексаграмма…. В мгновение ока рядом оказался Тэлмер и ударом своей шпаги разбил хрустальный шар с частичкой Браглаукара. Исчезло связующее звено между демоническим миром и реальным. И Браглаукар, уже не в состоянии удержаться своими силами в этом мире, связанный заклятиями шести жрецов, бросился в единственный открывшийся ему выход – назад, в свою Вселенную. А Тэлпмораук подхватил тело своего брата и скрылся в потайном ходе. За ним бросились два Хранителя. Внезапный обвал преградил дорогу. Хранители изменили направление и последовали в соседний коридор.

Верховный Жрец спиной почувствовал чье-то присутствие и обернулся. За ним стоял Старший Хранитель.

– Немедленно пошлите всех своих подчиненных на поиски Тэлпмораука. Постарайтесь взять его живым, – резко произнес Верховный.

– Погоня уже организована, – произнес безжизненный голос, и Верховный жрец высшего посвящения вздрогнул – он впервые услышал голос Старшего Хранителя, – Но он не будет взят ни живым, ни мертвым. Он уйдет.

– Отдайте все свои силы и резервы на это дело. Нельзя, чтобы он ушел после всего этого, – лицо Роньона перекосило от ярости.

– Он уже ушел, – Хранитель повернулся к выходу из зала.

– Он прав, – к Роньону подошла Мелинда. – Тэлпмораук провел здесь пять лет. Он знает все входы и выходы, а, кроме того, он мастер запутывать следы. К сожалению, жертвоприношение дальше проводить нельзя. Нарушена последовательность. Убит Хуан-Туэй.

– Да. Но еще не все потеряно. Жертвоприношение мы закончим, используя этого предателя, когда мы его поймаем.

– Когда мы его поймаем…, – эхом тихо откликнулась Хозяйка и начала спускаться с террасы. За ней последовали пять жрецов. Верховный окинул злобным взглядом Жертвенный грот и пошел за остальными.

Конец первой части.