Читать книгу Большая волна любви - Михаил Самарский, Михаил Александрович Самарский - Страница 4

После вынужденной остановки, которая длилась далеко не пять минут, как обещал проводник, поезд наконец-то продолжил путь. К тому моменту, когда он доехал до станции Мацусима, в вагоне, кроме Михаила и Тони, никого не осталось.

– Чет я не понял, мы что, единственные туристы, которые приехали посмотреть острова? – спросил Михаил, оглядываясь на пустынном перроне. – Или сюда не ездят в будний день?

– Скорее всего, – согласился Тони. – Мои одногруппники рассказывали, что здесь в выходные полно народу. А мне так больше нравится, я терпеть не могу, когда кругом толпы людей.

Механический голос о чем-то спешно сообщал по громкоговорителям. Парни не обратили на него внимания. Да и как они могли обратить, если Тони не понимал язык, а Михаил еще не научился разбирать быструю японскую речь. Ему показалось, что прозвучало объявление о прибытии или отправлении очередного поезда.

По небольшому зданию станции стало понятно, что они приехали в провинциальный курортный город. И тем не менее железнодорожная гавань была оборудована по последнему слову техники: повсюду виднелись электронные табло, светящиеся указатели, мягкие кресла, кафе и сувенирные лавки и, конечно же, торговые автоматы. Ну а куда без них?

– А где люди? – удивленно спросил Михаил, осматривая вокзал. Здесь, как и на перроне, тоже не было ни души. – Или они приезжают на вокзал перед самым отправлением поезда?

– Видимо, Мацусима – еще та дыра, – усмехнулся Тони. – Ладно, раз уж приехали, пошли смотреть, чем так гордятся самураи.

На привокзальной площади тоже было безлюдно – ни тебе автобусов, ни такси. На парковке, расположенной чуть в стороне от вокзала, не было ни одной машины. Прямо перед молодыми людьми возвышался двухэтажный торговый центр в японском стиле, над входом которого красовалась белая вывеска с черными иероглифами Matsushima Shopping Center. Судя по тому, что в него никто не заходил и из него не выходил, нетрудно было догадаться: он тоже закрыт.

– Слушай, может, здесь по пятницам ничего не работает? – предположил Михаил. – А мы с тобой, как два идиота, приперлись сюда.

– Не может такого быть, это все-таки туристический город, – возразил Тони.

– Тебе не кажется все это странным?

– Да ничего странного! Пока ты рисовал в поезде, я читал в интернете об этих местах, и, как я понял, тут вся движуха происходит в центре и на набережной. Люди приезжают сюда не вокзалом любоваться. Да и мало ли почему этот торговый центр не работает, может, его закрыли на санитарный день? Ты же знаешь, японцы еще те чистюли.

Запах моря в Мацусиме ощущался еще сильнее и отчетливее, чем в Сендае. Оно и понятно, город располагался в живописной бухте, усеянной мелкими сосновыми островками. И хоть молодые люди приехали на север страны, здесь было гораздо теплее. Стояла солнечная весенняя погода, Михаил расстегнул куртку и мысленно отругал себя, что надел под нее футболку с длинным рукавом. Он почесал затылок и в который раз огляделся вокруг. Гнетущая тишина резала слух. Привокзальная площадь выглядела так, словно на земле случился апокалипсис и все люди разом исчезли.

– Ну так что, Сусанин, говори, куда дальше идти, – сказал Михаил.

– В общем, так, – пропустив мимо ушей обращение приятеля, сказал Тони, уставившись в телефон. – Гугл подсказывает, что основные местные красоты находятся на острове Осима и Фукуура. Как попасть на первый, я пока не разобрался, а до второго можно дойти вот по этому мосту. – Он повернул к другу экран мобильного. На фото Михаил увидел тот самый мост с красными ограждениями, простирающийся над водной гладью. – Он находится на набережной, в интернете пишут, что вход на него платный, стоит двести йен. А кто такой Сусанин? – Спохватился Тони и посмотрел на Михаила из-под козырька нахлобученной бейсболки.

Тот невольно усмехнулся запоздалой реакции друга.

– Был такой крестьянин на Руси, – ответил он. – Его считают спасителем царя Михаила, основателя династии Романовых.

– И как же он его спас? – поинтересовался Тони.

– Тони, я что, должен посреди привокзальной площади Мацусимы тебе лекцию по русской истории читать? – съязвил Михаил. – Если интересно, погуглишь и сам все узнаешь.

– Ладно, хорошо. – Тони закивал. Он сдвинул козырек бейсболки назад и, почесав лоб, опять натянул на глаза. – Потом посмотрю, а сейчас предлагаю где-нибудь поесть. Нам нужно как-то попасть в центр города, большинство ресторанов и кафе находятся на главной улице. Давай «тачку» вызовем. – Он огляделся вокруг и, заметив у входа в здание вокзала бесплатные телефоны-автоматы, предназначенные для вызова такси, направился к ним.

– Тони, пошли пешком? – бросил ему вслед Михаил. – Тут города – раз-два и обчелся. Мы дольше будем машину ждать.

Тони остановился и посмотрел на него, как будто первый раз увидел.

– Слушай, русский, я есть хотел еще в общаге, – он возмущенно взмахнул руками, – а от тех сэндвичей, которые мы с тобой проглотили в поезде, у меня во рту даже привкуса не осталось. На голодный желудок мне и красоты Мацусимы не нужны. Ты знаешь, куда идти? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал: – Вот и я не знаю.

– По навигатору найдем, в крайнем случае у кого-нибудь спросим, – не унимался Михаил. – Заодно и город посмотрим.

– Покажи мне, у кого ты собрался спрашивать? – Рассмеявшись, Тони развел руками и огляделся.

В этот момент из-за угла торгового центра выбежал японец с ребенком на руках, а следом за ним женщина с увесистой сумкой. Парни уставились на них как на пришельцев. Люди подошли ко входу в здание, а когда поняли, что оно закрыто, мужчина что-то крикнул спутнице, и они помчались в сторону пятиэтажного строения, которое находилось за парковкой.

– Вот у них и спросим. – Михаил кивнул на бегущих мимо людей и, взмахнув рукой, выкрикнул на английском. – Сэр, вы не подскажете, как нам попасть в центр города?

Не останавливаясь, мужчина окинул их беглым взглядом и что-то прокричал. Михаил ничего не понял, но его фраза прозвучала как-то уж слишком резко, совсем не в духе дружелюбных японцев. А женщина замахала рукой, показывая в сторону здания, куда они держали путь.

– Майкл, им явно не до нас, – глядя им вслед, заметил Тони и, посмотрев на товарища, спросил: – Что он сказал?

– Сам не понял. – Михаил пожал плечами. – Я разобрал всего лишь одно слово – «бегите».

– Эй, папаша-сан, – бросил Тони им вдогонку. – Мы только приехали, а ты уже предлагаешь нам куда-то бежать.

К сожалению, друг так и не смог вызвать такси. Ни один, ни второй телефон-автомат не работал.

– Вот тебе и страна восходящего солнца, – хмыкнул Тони. – Оказывается, у них тоже все как у нас. Ну что ж, придется идти пешком. – Он ввел в навигатор «Центр города Мацусима», тот задумался, а потом выдал: «Маршрут построен. Через двести метров поверните направо».

Молодые люди уже шагали вдоль парковки, когда механический голос, эхом разнесшийся над площадью, вновь о чем-то сообщил.

– Для кого они делают эти объявления, если на вокзале никого нет? – усмехнулся Тони. – Майкл, ты у нас знаток японского, что они говорят?

– Да какой я знаток? – ответил Михаил и в очередной раз мысленно отругал себя за то, что не прислушивался к совету стариков, а ведь они говорили: «Сынок, учи японский, пригодится». – Если медленно говорят, я еще хоть что-то понимаю, а что можно разобрать, когда тарахтят, как из пулемета?

– Для меня их язык – вообще дремучий лес. – Тони обреченно махнул рукой.

Миновав привокзальную площадь, парни прошли еще какое-то расстояние и уперлись в короткую улицу с двухсторонним движением, по которой проезжали редкие автомобили. Увидев хоть какие-то признаки жизни, Тони радостно воскликнул:

– Я же говорил тебе, что вся движуха происходит в центре! Что людям делать на вокзале? – спросил он, бросив вопросительный взгляд на Михаила.

– Слава богу, а то я уж было подумал, что мы попали в город-призрак, – усмехнулся Михаил, глазея по сторонам.

Следуя рекомендации навигатора, они повернули направо и пошли по тротуару, вымощенному квадратной плиткой. С обеих сторон дороги возвышались многоэтажки, первые этажи которых занимали кафешки, магазины, сувенирные лавки, парикмахерские. Яркие вывески зазывали жителей и гостей города посетить их. Но все они оказались закрытыми.

– Слушай, может, мы попали на обеденный перерыв? – оттопырив нижнюю губу, спросил Тони и, сдвинув бейсболку на лоб, почесал затылок.

– Тони, ты о чем? – воскликнул Михаил. – Посмотри! – Он показал на розовую вывеску магазина.

На ней синими жирными иероглифами было написано «Бенто – я». В этой популярной сети магазинов продавалась готовая еда, упакованная в коробочки, которую японцы зачастую брали с собой, чтобы перекусить в дороге, на работе или на учебе. А если человек не хотел покупать уже готовые обеды, то продавец формировал заказ по его желанию. Японцы очень любили во время приготовления не просто положить в бенто разной еды, но и украсить его разными способами. Например, сделать осьминога из сосиски.

В углу вывески белым шрифтом было написано время работы.

– Здесь все заведения работают с одиннадцати до шести, какой еще обеденный перерыв делать? – продолжил Михаил, выдвинув веский аргумент, после которого Тони как то сразу сник.

Между домами то тут, то там, словно яркие кляксы, были разбросаны небольшие клумбы, на которых росли деревья причудливых форм и аккуратно стриженные кустарники. Кругом царила идеальная чистота и ухоженность. Во всем чувствовалась заботливая рука. Однако пока молодые люди шли по улице, они не встретили ни одной живой души, лишь периодически слышали объявления по громкоговорителям, которые были развешаны на каждом углу.

– Слушай, русский, тебе не кажется, что они что-то сообщают жителям города? – строил догадки Тони.

Михаил внимательно прислушался к объявлению. Из всего, что произнес механический голос, он разобрал одно единственное слово – «вверх». Михаил озвучил его другу, и тот в задумчивости потер подбородок.

– Интересно, что бы это могло значить?

– До чего же непонятно они говорят, никак не могу разобрать, – признался Михаил, от досады цокнув языком.

Вскоре впереди показалась реклама популярного ресторана с разнообразной кухней и вполне себе демократичными ценами. Kaki no Sato был и в Сендае, молодые люди не раз заходили туда. И каждый раз Михаил, как правило, заказывал блюдо под названием «якитори» – части жареного цыпленка на палочках – или что-нибудь из европейской кухни, в основном итальянской. Тони, в отличие от него, отдавал предпочтение «кацудону» – свиной котлете, жаренной в кляре, на подушке из риса – или западному фастфуду. Увидев знакомую вывеску со смешным мультяшным поваренком с хатимаки[8] на голове и палочками в руке, Тони направился ко входу в надежде, что заведение работает. Но каково же было его разочарование, когда он обнаружил запертую дверь.

– Да что за черт? – воскликнул он, всплеснув руками. – Вот уж не везет так не везет. Чувствую, я так и останусь голодным в этой Мацусиме.

– Да не расстраивайся ты, – успокоил его Михаил. – Мы еще не дошли до центра. Там наверняка все будет работать.

Хотя в глубине души он уже и сам не верил в свои слова. Шестое или бог его знает какое чувство подсказывало, что и там все магазины и рестораны закрыты. И самое главное, он даже не мог предположить, в чем причина происходящего, а спросить было не у кого. Это огорчало его больше, чем внезапно испортившаяся погода. Солнце исчезло, словно и не поднималось, небо затянули серые тучи.

Тем временем электронный штурман посоветовал повернуть налево, а затем, через сто метров, направо. Путешественники строго следовали его рекомендациям и вскоре оказались на узкой улице. Вдалеке плескался Тихий океан. Их удивлению не было предела, когда они увидели на проезжей части громадную пробку, растянувшуюся до самого горизонта.

– Ох, ничего себе, – присвистнул Тони. – Майкл, а ты говоришь – город-призрак, – усмехнулся он. – Да тут движение как на Манхэттене. Раз океан там, – он кивнул в нужном направлении, – значит, там набережная и тот мост, который нам нужен. Предлагаю идти туда. Уж там мы сто процентов найдем, где пообедать.

– Такое чувство, будто здесь собрался весь город, – заметил Михаил. В это самое время из громкоговорителя на углу ближайшего здания прозвучало очередное сообщение, и неожиданно Михаила осенило: – Слушай, а может, на набережной будет какое-то мероприятие проходить, поэтому они все едут туда?

– Точно. – радостно закивал Тони. – Наверное, и объявления звучат по этому поводу.

Успокоившись, парни продолжили путь. Те автомобили, которые находились в хвосте пробки, вдруг стали сдавать назад, разворачиваться и спешно уезжать. Михаил нисколько не удивился этому.

– Не выдержали стоять в пробке, – озвучил он вслух свои мысли.

Он вспомнил, как однажды в детстве поехал с родителями смотреть салют на День Победы, который должен был начаться в десять вечера на Поклонной горе. Они нарочно выехали пораньше, чтобы еще успеть припарковаться, но, свернув с третьего транспортного кольца на Кутузовский проспект, угодили в огромную пробку, образовавшуюся под эстакадой. В считаные минуты вокруг них собралось невероятное количество таких же желающих посмотреть фейерверк. Только, в отличие от здешних водителей, стоявших в конце пробки, у отца уже не было возможности сдать назад и уехать. Он надеялся, что затор по-быстрому рассосется, но не тут-то было. Тот салют они так и не увидели, лишь слышали его отголоски. А когда он закончился, они еще какое-то время торчали в той жуткой пробке под эстакадой.

Друзья прошли уже большую часть улицы, до набережной оставалась какая-то сотня метров, как вдруг со стороны океана послышался нарастающий гул вперемешку со странным непонятным звуком, похожим на скрежет металла о металл. Неожиданно налетел сильный ветер, он едва не сорвал с Тони бейсболку, но парень вовремя схватил ее за козырек. Из впереди стоящих автомобилей стали выскакивать люди. Охваченные непонятной паникой, они бросали свой транспорт и с испуганными криками мчались в противоположную от океана сторону. Кто-то бежал прямо по дороге, лавируя между автомобилями, кто-то несся по тротуару, расталкивая других. Со стороны все это выглядело так, словно за ними гналось стадо диких животных. Парни остановились, в недоумении наблюдая за внезапно начавшимся безумием.

– Что это с ними? – скривился Тони, провожая взглядом пробегающих мимо людей.

– Не знаю. – Михаил растерянно пожал плечами. – Что вообще здесь происходит? – спросил он, понимая, что друг тоже не знает ответа на этот вопрос.

Пожилая японка, выскочившая из серебристой малолитражки, похожей на холодильник, оббежала машину, вытащила с пассажирского сиденья собаку породы акита и, с легкостью подхватив ее на руки, будто на ее месте была маленькая болонка, помчалась прочь. Сидя у нее на руках и задрав голову вверх, питомец выл так, словно предчувствовал что-то нехорошее. Какой-то мужчина тоже бежал с собакой неизвестной породы. Та, услышав песнь соплеменника, принялась так громко лаять, что захрипела, а потом снова заголосила. Все смешалось воедино: гул океана, орущая толпа, детский плач, собачий вой. И от этого вихря звуков и движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который, казалось, никогда не прекратится. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок, а тело покрылось мурашками.

– Тони, не нравится мне все это, – сказал он. – Надо валить отсюда.

– Я тоже так думаю, – согласился приятель.

Толпа уносила ноги, а парни еще какое-то время стояли на тротуаре и в полном непонимании происходящего смотрели ей вслед. Прижимая к груди портфель, пробегавший мимо них японец что-то выкрикнул на ходу.

– Что? – настороженно спросил Тони. – Что он сказал?

– Сказал «бегите», – пояснил Михаил.

Мужчина обернулся, бросил еще одно слово – вот тут уже и Тони понял его смысл.

– В смысле цунами? – нахмурился он.

Парни обернулись и замерли в оцепенении. Прямо на них неслась уже не волна – настоящий вал, стена грязной воды черного цвета, вздымающаяся под самые небеса, на гребне которой покачивались корабли, лодки, автомобили и целые дома. И только теперь до Михаила дошло, что это был за странный звук, похожий на скрежет металла. Пока они с открытым ртом смотрели на разыгравшуюся стихию, большинство людей добралось до конца улицы.

– Бежим! – закричал Тони.

Парни рванули с места, словно спринтеры. Они не просто бежали, они уходили от погони. Вот только преследователь был из тех, от кого уйти невозможно. Михаил обернулся. Волна стремительно приближалась, их разделяли считаные метры. Он вдруг понял: эта узкая улица, по которой вода неслась, как кровь по венам, станет для них ловушкой. Осознание того, что они вступили в неравный бой со стихией, из которого им не выйти победителями, накрыло его с головой. Мысли спутались и заметались в голове, точно лошади в горящей конюшне. Михаил стал лихорадочно соображать, что предпринять, как спастись. Взгляд упал на брошенную «Хонду-Джаз», одну из самых популярных легковушек в Японии, и в этот момент пришло решение, которое на долю секунды заставило засомневаться в его верности. Он вдруг вспомнил совет отца, помогавший всякий раз, когда он не знал, как поступить: «Сынок, если решил действовать, закрой двери перед сомнениями». Все страхи и опасения тотчас отпали, к тому же времени на раздумья уже не было, вода, как говорится, наступала на пятки. Он дернул за ручку «Хонды», она оказалась открытой. «Кто станет закрывать ее в такой суматохе?» – мысленно ухмыльнулся Михаил.

– Тони, давай в машину! – закричал он.

– Ты спятил? – возмущенно заверещал Тони, в отчаянии всплеснув руками. – Мы в ней утонем.

– Мы утонем по-любому, – возразил Михаил. – Только в ней есть хоть какая-то надежда на спасение.

– Майкл, мне кажется, это не очень хорошая идея. – Друг с сомнением посмотрел на него.

– У нас нет выбора! – снова закричал Михаил и тоном, не терпящим возражений, приказал: – Быстро в машину!

Тони подчинился и рухнул на переднее сиденье, громко захлопнув за собой дверь. Михаил занял водительское место.

– Пристегнись, – приказал Михаил. – И на счет три задержи дыхание.

Молодые люди пристегнули ремни и глазами, полными ужаса, уставились на стену воды, которая неслась на них на огромной скорости вместе со всем, что насобирала на своем пути.

– Раз, два, три! – прокричал Майкл.

– Черт, мы так и не пообедали, – только и успел сказать Тони, прежде чем волна накрыла машину.

Дальше все было будто в кошмарном сне. «Хонду» закружило в сумасшедшем танце. Невероятная сила швыряла автомобиль как игрушку, переворачивала, кидала из стороны в сторону, ударяла бортами и крышей о другие автомобили, сталкивала с катерами и лодками, била о здания и фонарные столбы. Происходящее казалось Михаилу историей из области фантастики, будто они с Тони стали героями фильма о катастрофах.

Он не мог ни о чем думать, мысли разбежались, и только слова отца, сказанные им в один из дней, когда они возвращались домой из бильярдного клуба, беспорядочно мельтешили в сознании: «Сынок, играть на бильярде с оттяжкой[9] только поначалу кажется сложным. Со временем ты научишься оттягивать по-особенному. Это когда целишься вроде бы в центр шара, но ведешь кий вниз, как бы крутишь, скребешь шар, а потом – бах! Скажу тебе, очень резвая оттяжка получается». Михаил на мгновение прикрыл глаза и буквально услышал смех отца. Со временем молодой человек овладел не только оттяжкой, но и всеми остальными ударами, какие-то у него получались неплохо, а какие-то даже очень хорошо. Теперь, находясь в этой болтанке и бесконечно ударяясь различными частями тела о дверь и руль автомобиля, то и дело врезаясь головой в потолок, он чувствовал себя бильярдным шаром, мечущимся в лузе. Если бы не ремни безопасности, парни летали бы по салону как космонавты на МКС. Вода постепенно заполняла автомобиль, она уже добралась до основания кресел. Михаила всего трясло, зубы выбивали чечетку. Он сам не понимал, от чего больше – то ли от холода, то ли от страха. Он отчаянно старался взять себя в руки, не паниковать и попытаться придумать, как им выбраться из этой передряги. Но голова его по-прежнему была пуста. И лишь единственный вопрос крутился в затуманенном сознании: «Где сейчас Юми?»

– Господи, ну какой же я идиот! – в отчаянии ругался Тони. – Зачем я предложил тебе поехать на эту Мацусиму? Русский, мы утонем? – спросил он, посмотрев на товарища.

Заметив ужас и безысходность в его глазах, Михаил постарался ответить как можно оптимистичней:

– Не знаю, как ты, американец, а лично я не собираюсь здесь оставаться навсегда. Я планирую вернуться в Москву.

Вода стремительно проникала во все щели автомобиля, поднималась выше, а когда добралась до приборной панели, Тони запаниковал не по-детски.

– Майкл, я же говорил тебе, что это не очень хорошая идея! – закричал он, взмахнув руками и разбрызгивая вокруг воду. – Надо выбираться из нее, пока не поздно. – Он схватился за ручку двери, собираясь открыть ее.

– Даже не вздумай этого делать! – рявкнул Михаил.

– Ты предлагаешь мне стать кормом для рыб? – Губы Тони скривились в недовольной ухмылке. – Ну уж нет, я еще жить хочу. Ты как хочешь, а я полез на крышу, – бросил он и снова взялся за ручку.

– Стоять! – закричал Михаил, заставив товарища на мгновение замереть. – Тони, ты с ума сошел? Какая крыша? Тебя смоет этим потоком к чертям собачьим! Здесь мы хоть как-то защищены.

– О какой защите ты говоришь? Посмотри! – Он бегло оглядел салон. – Машина уже похожа на смятую консервную банку. Еще один удар, и ее полностью… – Он не договорил.

В этот момент «Хонду» резко крутануло вокруг оси и с невероятной силой швырнуло той стороной, где он сидел, о борт корабля поблизости. С глухим стуком его голова впечаталась в стойку двери и тотчас упала на грудь, глаза закрылись, а руки безжизненно потонули в воде.

– Нет, Тони, нет! – истошный крик Михаила взорвал салон автомобиля.

Он потянулся к другу, схватил его за грудки и начал трясти, как тряпичную куклу. Тот не подавал признаков жизни: глаза по-прежнему были закрыты, а обмякшее тело все так же не двигалось.

– Тони, умоляю тебя, только не умирай, – в отчаянии причитал Михаил, хлопая товарища по щекам.

Обеспокоенный состоянием друга, он не обратил внимания, что машину перестало швырять из стороны в сторону и теперь она твердо стояла на месте. Он схватил Тони за руку и с замиранием сердца нащупал пульс, а в голове одна-единственная мысль выстукивала барабанную дробь: «Только пусть он будет живой». Почувствовав слабые толчки в подушечку большого пальца, Михаил вздохнул с облегчением и закричал от радости:

– Жив! Жив! Жив!

Он откинул голову на подголовник, обхватил ее руками и, закрыв глаза, пробормотал:

– Господи, спасибо тебе. – И неожиданно поймал себя на мысли, что еще ни разу в жизни ни за что не благодарил бога. Он вообще никогда не обращался к нему: серьезных поводов не было, а грузить по пустякам считал неуместным. Наверняка у него есть дела поважнее.

Пытаясь привести товарища в чувство, Михаил не придумал ничего умней, чем плеснуть воды в лицо человеку, сидящему по пояс в ней. Он зачерпнул пригоршню и вдруг заметил, что вода стала постепенно уходить, ее уровень снизился до основания кресел и продолжал опускаться дальше. И только теперь до него дошло: машина стоит на месте. Он попытался посмотреть в окно, но это оказалось невозможным. Грязь, которую несло с собой цунами, облепила стекла автомобиля снаружи. В машине стало темно, словно наступили сумерки. Возможно, так и было на самом деле, поскольку Михаил не понимал, сколько прошло времени с тех пор, как их накрыло волной. Ему казалось, что целая вечность. Взгляд упал на бардачок. Михаил отодвинул в сторону ногу товарища, открыл его и, увидев черную коробку с красным крестом, воскликнул:

– Вот олень! И как я сразу об этом не подумал?

Он вылил воду из аптечки и среди размокших лекарств обнаружил какие-то тюбики, флаконы и пузырек с жидкостью. Открутив крышку, Михаил понюхал содержимое и невольно отпрянул.

– Он самый, – пробормотал он и сунул пузырек товарищу под нос.

Тот встрепенулся, открыл глаза и в недоумении уставился на него.

– Что случилось? – простонал Тони.

– Ничего особенного, просто ты решил с дверью пободаться.

– Я так понимаю, она меня сделала? – Он снял бейсболку, провел рукой по ушибленному месту и, посмотрев на ладонь, заметил кровь на пальцах. – Причем основательно. Черт, как же башка болит, – прошептал он и сжал голову у висков.

– Тони, не гони, голова пройдет, а царапина до свадьбы заживет, – пошутил Михаил. – Главное, мы выжили в этом аду.

Несмотря на всю серьезность ситуации, парни общались в привычной манере, продолжая юморить и подкалывать друг друга.

– Все закончилось? – Тони огляделся вокруг, но, ничего не увидев, в недоумении посмотрел на товарища. Он только открыл рот, собираясь что-то спросить, как Михаил опередил его.

– Я еще не знаю, – ответил он. – Но, судя по тому, что машину больше не колбасит, надеюсь, это действительно так. Ты пока посиди, а я посмотрю, куда нас занесло.

Михаил осторожно приоткрыл дверь. Вода тотчас устремилась в появившуюся лазейку, а он попытался покинуть салон. «Хонда» стояла на какой-то поверхности. Еще не до конца понимая, где она «припарковалась», Михаил выставил сначала одну ногу и, убедившись, что ступает на твердую поверхность, вышел. После мореплавания машина выглядела так, словно какой-то умелец изменил ей дизайн с помощью кувалды.

«Не понимаю, как мы остались целы», – подумал Михаил.

– Русский, что там? – спросил Тони.

Михаил чуть не потерял дар речи, когда понял, что «Хонда» стоит на крыше разрушенного здания. Аккуратно ступая, он подошел к краю и посмотрел вниз. Как ему показалось, до земли было метров десять, не меньше. Оглядевшись по сторонам, Михаил застыл в оцепенении, не в силах пошевелить ни одной конечностью.

Перед ним предстало жуткое зрелище, глядя на которое он невольно вспомнил картину «Последний день Помпеи».

Солнце клонилось к закату, в его кроваво-красном свете Мацусима выглядела не лучше древнеримского города, погребенного под слоем вулканического пепла. По одежде Михаила стекала вода, но в тот момент он не чувствовал холода. Завороженный страшным видом, он стоял в ошеломлении и смотрел на полностью затопленный город, на торчащие из-под воды высоковольтные линии электропередачи, верхушки деревьев, фонарные столбы и крыши домов. На соседней многоэтажке, завалившись набок, «пришвартовался» белоснежный катер. Вдалеке виднелся пожар, столбы черного дыма взмывали ввысь. Повсюду плавали автомобили, разбитые шлюпки, обломки строений, тела людей и животных. От увиденной картины Михаила охватил ужас. Ему стоило больших усилий справиться с тошнотой, комом подкатившей к горлу.

«До чего же коварна вода. Сначала помогает человеку выжить, а потом с легкостью убивает его».

Руки так и чесались взять карандаш и запечатлеть то, что осталось от одного из красивейших городов Японии. Он полез во внутренний карман куртки и вытащил оттуда утонувший телефон и промокший блокнот. Пролистав размытые рисунки, похожие на кляксы, Михаил чуть не взвыл от досады. Он дорожил каждым из них, но больше всего ему было жаль тот, на котором была изображена Юми…

– Майкл, что там? – Голос Тони вернул его в реальность.

– Тут, тут… – бормотал он, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Русский, ты можешь нормально объяснить, что ты там увидел? Что с городом?

– Его больше нет. – Михаил покачал головой.

Он постоял еще с минуту, глядя на то зло, что сотворила стихия, потом обошел машину и открыл дверь со стороны Тони.

– Долго ты собираешься тут сидеть? Выходи.

Друг сделал попытку привстать, но снова обессиленно рухнул на сиденье.

– Не могу, – скривился он и схватился рукой за левый бок. – У меня тут что-то болит.

Тони откинулся на спинку кресла, поднял куртку вместе с футболкой и, ощупав больное место, посмотрел на окровавленную руку:

– Майкл, я ни фига не вижу, а наклониться не могу, боль адская. Посмотри, что там у меня?

Михаил присел на корточки и, увидев между его ребер рваную рану, из которой сочилась кровь, мысленно присвистнул: «Ох, ничего себе».

– Что там? – переспросил приятель.

Язык не повернулся сказать ему правду.

«Если Тони узнает, он начнет паниковать. А паника нам сейчас ни к чему», – подумал Михаил.

– Да так, небольшая царапина, – как можно спокойнее ответил он. – Видимо, кожу стесал, пока мы кувыркались.

Он бегло осмотрел салон, пытаясь понять, как мог пораниться товарищ, и заметил в обшивке двери сквозную дыру размером с пятирублевую монету, глядя на которую нетрудно было догадаться: ее что-то пробило. И эта самая дыра находилась на одном уровне с раной друга. Видимо, именно тогда Тони и задело. Наверняка это случилось в тот момент, когда «Хонду» кинуло на корабль и друг потерял сознание. Все это время он находился в грязной воде, а это было чревато заражением крови. Михаил понимал, что Тони надо срочно везти в больницу. Вот только как это сделать, когда находишься на крыше здания, а вокруг затопленный город и нет связи?

– Что-то слишком больно для небольшой царапины, – понуро произнес Тони, словно прочитав его мысли, и опустил одежду.

– Давай я помогу тебе выйти из машины, – предложил Михаил. – Надо одежду просушить да подумать, как нам теперь отсюда выбраться, иначе будем ночевать на крыше.

– Ты хочешь сказать, что нас занесло на крышу? – вытаращил глаза Тони.

– Не хочу, а уже говорю. Цепляйся за мою шею.

Тони сделал, как велел друг, и с его помощью выбрался из машины.

– Офигеть, – протяжно произнес он, в растерянности озираясь по сторонам. – Вот это мы сгоняли на Мацусиму, – пробормотал он и несколько минут ошарашенно смотрел на то, что осталось от города. – Не знаю, как ты, русский, а я эту поездку запомню на всю жизнь, – наконец придя в себя, сказал он.

– Я тоже, – согласился Михаил.

– Эх, как жаль, что у меня нет фотоаппарата, – вздохнул с сожалением Тони. – А даже если бы и был, что толку? – спросил он. – Он утонул бы, точно так же, как и телефон.

Пока приятель глядел на весь этот ужас, Михаил открыл двери машины, чтобы салон просох. «Вдруг и правда придется ночевать в ней», – подумал он и обратился к Тони:

– Давай отойдем вон туда. – Михаил кивнул в сторону уцелевшего ограждения крыши. – Пока там посидишь.

Тони попытался сделать шаг, но потерял равновесие, закачался и не упал только потому, что товарищ вовремя подставил плечо.

– Черт, боль такая, что идти не могу, – скривился Тони, держась рукой за бок.

Недолго думая, Михаил обхватил его за спину, приподнял и дотащил до места.

– Американец, ты вроде худой, но до чего же тяжелый, – усмехнулся он, помогая тому сесть. – Говорил тебе, ешь поменьше гамбургеров, а ты лопаешь их ведрами.

– Русский, ты иногда как скажешь что-нибудь, – хохотнул товарищ и поморщился от боли. – Интересно, я когда-нибудь привыкну к твоим выражениям. Да и разве три гамбургера – это много? – По-прежнему держась за бок, он оперся спиной на ограждение и вытянул ноги. – Мои друзья в Америке по пять, а то и по шесть съедают за один присест, – он грустно вздохнул. – Эх, а мы ведь так и не поели. А теперь уже и не хочется.

– Ничего, скоро захочется, – бросил Михаил и направился к машине. Он забрал аптечку и вернулся. – Сними куртку и майку, их надо выжать. Заодно обработаем твою болячку.

Освободившись от мокрой одежды, Тони покрылся мурашками и стал похож на корку апельсина.

– Как же холодно! – воскликнул он. – С утра такая замечательная погода была, а сейчас такое чувство, будто зима вернулась.

– А что ты хотел? Март на дворе, – ухмыльнулся Михаил, забирая у него вещи. – В Москве в это время еще снег идет. Хотя у нас он может и в мае пойти, а бывает, что и в июне.

– Как вы живете в таком холоде? – удивился Тони. – У нас в Орегоне даже зимой температура ниже плюс десяти не опускается.

Михаил выжал куртку и футболку друга и развесил их на ограждении.

– Да так и живем. – Он пожал плечами и, посмотрев на Тони, спросил: – А как люди живут на Чукотке или на Аляске?

– Не представляю, – стуча зубами от холода, сказал товарищ. – Я бы не согласился там жить ни за какие… – Он замолчал, вспоминая нужное слово. – Ну, как ты их там называешь?

– Коврижки, – напомнил Михаил.

Он присел рядом с Тони и еще раз прошерстил аптечку. На одном из флаконов, помимо иероглифов, обнаружил надпись на английском: «Hydrogen peroxide».

– То что нужно, – пробормотал Михаил. Он поставил медицинский ящичек на крышу, предварительно забрав из него нужный пузырек, и скомандовал: – Не шевелись, я обработаю рану.

– А ты уверен, что этой фигней, – Тони кивнул на склянку в его руках, – можно обрабатывать раны?

– Не-а, – состроив серьезную гримасу, пошутил Михаил и чуть не прыснул со смеху, увидев округлившиеся глаза товарища. Он уже собрался поливать болячку, как Тони заверещал, точно резаный.

– Стоп, Майкл, стоп! – Он отодвинул его руку. – Если не уверен, тогда зачем ты собираешься…

– Тони, да успокойся ты, – перебил его Михаил. – Это перекись водорода. Почитай этикетку, – он повернул флакон надписью к нему, – она предназначена для этого.

– А ты откуда знаешь? – Тони с сомнением посмотрел на него.

– Видел, как мать обрабатывала отцу палец, когда он порезался.

– Ну ладно, Коза ностра, я тебе верю. – Тони отвернулся, чтобы не видеть, как Михаил будет это делать, и приготовился к экзекуции. – А-а-а-а! – заверещал он, когда перекись покрыла рану и образовала белую пену на ее поверхности. – Да почему же так щиплет? Майкл, подуй, – попросил он.

Наблюдая, как Михаил дует на рану, Тони попытался улыбнуться. Но из-за боли улыбка вышла бледной и вымученной.

– Так легче? – спросил Михаил, посмотрев на приятеля. – Не вздумай ее трогать грязными руками. Ты меня понял?

– Да понял я, понял. Я же не дурак, – ухмыльнулся Тони и неожиданно признался: – Ты знаешь, русский, я когда только увидел тебя в общаге, сразу понял, что ты нормальный чувак. С тобой не страшно и на необитаемом острове оказаться. Если ты меня не съешь, значит, и в обиду не дашь… – Он осекся и охнул, плечи нервно передернулись, а лицо стало белее простыни.

Невооруженным глазом было заметно: состояние Тони оставляет желать лучшего. Михаил надеялся, что в ближайшее время спасатели начнут искать пострадавших и он сможет отправить его в больницу. Он до сих пор помнит, как когда-то смотрел по телевизору репортажи из Таиланда, когда там произошла похожая катастрофа. Спасательная операция началась буквально через пару часов после цунами.

– Можешь быть спокоен, – сказал Михаил. Он поднялся с колен и привычным жестом отряхнул мокрые джинсы. – Я суповыми наборами не питаюсь. Так что тебя я есть не стану, найду кого-нибудь поупитанней.

Он продолжал шутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и не давать товарищу повода унывать.

– Это ты меня суповым набором назвал? – превозмогая боль, Тони улыбнулся, тыча пальцем себе в грудь, и резко сменил тему: – Чует мое сердце, если мы не выберемся с этой крыши, я загнусь здесь к чертовой бабушке.

– Не загнешься, – успокоил Михаил. – Я не дам тебе этого сделать.

– Русский, ты же умный, придумай, как нам выбраться отсюда. – Тони с надеждой посмотрел на него.

Если раньше Михаил размышлял об этом, то когда увидел, что друг не может самостоятельно передвигаться, отбросил эту мысль.

– Увы, Тони, – он развел руками, – в нашей ситуации ничего не придумаешь. Как ты собираешься спускаться с крыши, если даже ходить не можешь? – спросил он.

– Согласен. – Тони кивнул. – Я не смогу спуститься, значит, тебе надо выбираться отсюда, а я буду ждать, когда меня найдут спасатели. Когда-то же они начнут искать пострадавших?

– Американец, я понимаю, что ты ударился головой, – ухмыльнулся Михаил, – но, надеюсь, умом ты не тронулся? – Он бросил на друга хмурый взгляд. – Мы вместе приехали в Мацусиму, вместе и уедем отсюда.

– Спасибо, Майкл. – Поджав губы, Тони закивал. – Ты настоящий друг.

Михаил хоть и понимал, что покинуть крышу с раненым товарищем не получится, но все же пошел обследовать ее: вдруг где-то есть безопасный выход. Он заглянул в багажник машины проверить, нет ли там веревки, но, увы, кроме запасного колеса, огнетушителя, аварийного знака и омывателя для стекол, ничего не нашел. Обойдя со всех сторон крышу, он еще раз убедился, что спуститься без помощи спасателей не получится. Михаил вернулся туда, где сидел Тони. Держа руку на боку, товарищ откинул голову на ограждение и закрыл глаза. Со стороны казалось, что он спит. Но стоило Михаилу подойти, как он, не открывая глаз, спросил:

– Ну что там?

– Даже если бы ты мог самостоятельно ходить, у нас бы все равно не получилось отсюда спуститься, – сообщил Михаил.

– Почему? – Тони поднял голову и посмотрел на него затуманенным взглядом.

– Я не знаю, что это за здание. – Михаил пожал плечами и развел руками. – Здесь нет ни балконов, ни уличных подоконников, за которые можно было бы зацепиться. Стены без единого выступа, как будто по ним прошлись бритвой. А под нами как минимум пять этажей. Если бы у нас была веревка, ее не к чему было бы привязать. Но… – Он сделал паузу и продолжил: – Даже если бы мы спустились, что дальше? – Он посмотрел на товарища.

– В смысле? – Тони нахмурился.

– Мы поплывем? – вопросом на вопрос ответил Михаил. – Тони, кругом вода, город затоплен. Тут без лодки не обойтись. Так что нам по-любому придется ждать спасателей. – Он замолчал и огляделся. – Надеюсь, ждать придется недолго.

– Я точно здесь окочурюсь, – сказал Тони. – Майкл, дай мою одежду, – попросил он. – Может, на мне она быстрей высохнет.

Когда солнце незаметно исчезло за горизонтом и на затопленный город опустились сумерки, спасатели так и не явились. Парни окончательно убедились, что эту ночь им придется провести на крыше. Природа продолжала испытывать их на прочность и преподнесла очередное испытание в виде снега. От мокрой одежды и наступившего холода зуб на зуб не попадал и все кости сводило судорогой. К тому же состояние Тони ухудшалось с каждым часом. Он думал, что его трясет от холода, но Михаил понимал: основная причина его лихорадки кроется в ранении. Он еще раз обследовал машину, надеясь найти в ней то, с помощью чего они могли бы согреться. Но, увы, кроме подушки, валявшейся на полу между задними и передними сиденьями, там ничего не было. Толку с нее как с козла молока, тем более она насквозь промокла. Под передними креслами Михаил нашел початую бутылку воды и фонарик, который им пригодился. На удивление, он пережил морское путешествие и исправно работал. С его помощью художник еще раз обследовал аптечку и на одном из флаконов прочитал знакомые иероглифы, а под ними надпись на английском языке – «Aspirin». Он дал Тони сразу две таблетки в надежде, что это принесет ему облегчение, и на всякий случай одну выпил сам. Ближе к ночи снег разошелся не на шутку, повалил густыми хлопьями, вынуждая парней перебраться в машину. Кресла хоть и не высохли до конца, но теперь сидеть на них было гораздо приятней, по крайней мере вода больше не хлюпала.

Стресс, пережитые эмоции и усталость сделали свое дело, и, несмотря на холод, парни незаметно для себя уснули. Неизвестно, сколько длился сон, только через время Михаил расслышал голоса. Он резко открыл глаза и обернулся посмотреть на друга. Тот спал на заднем сиденье, лежа на здоровом боку и держась рукой за рану. На его лице застыла болезненная гримаса. Михаил схватил фонарик, который ожидал своего часа на приборной панели, и выскочил из машины. Ему не пришлось освещать дорогу, за него это сделала луна. Ночная хозяйка сияла так, что было видно как днем.

Михаил чуть не запрыгал от радости, когда увидел моторную лодку, рассекающую волны на улицах города. Яркий прожектор на носу освещал ей путь. Михаил отчетливо видел двух мужчин, сидящих в ней: один смотрел в бинокль ночного видения, а другой что-то говорил в рупор на японском языке. Михаил ни черта не разобрал, но нетрудно было догадаться: они искали пострадавших. Он невольно усмехнулся, вспомнив фильм «Титаник». Сколько раз он смотрел его и даже предположить не мог, что и его будут искать, как искали живых среди утонувших пассажиров лайнера. Только, в отличие от этих мужчин, спасатели в фильме были на весельных шлюпках.

– Эй, мы здесь! – закричал он что есть силы на английском языке, размахивая включенным фонариком.

Мотор тотчас заглох, лодка по инерции проплыла еще какое-то расстояние и остановилась. Спасатели задрали головы вверх, ища глазами источник звука.

– Мы здесь, – повторил Михаил и направил на них луч света.

– Сэр, сколько вас там? – спросил спасатель, перейдя на английский.

– Нас двое, – ответил парень. – Мой друг серьезно ранен, ему срочно нужна медицинская помощь, но мы не можем отсюда спуститься.

– Я очень сожалею, сейчас мы не сможем вам помочь, – сообщил спасатель. – Вам придется ждать до утра. Вас надо снимать оттуда с помощью вертолета. Как только рассветет, мы пришлем его за вами, – пообещал он.

– Пожалуйста, только не забудьте о нас, – умоляющим голосом попросил Михаил.

В тот момент он переживал не за себя, а за друга. В отличие от него, Михаил отделался легкими ушибами.

– Сэр, не беспокойтесь, мы вас обязательно спасем и доставим вашего друга в госпиталь, – успокоил мужчина.

Он махнул рукой, отдавая команду помощнику. Мотор снова заурчал, и лодка двинулась дальше искать выживших в этой страшной трагедии.

Михаил, глядя ей вслед, думал, что это самое жестокое разочарование, которое он когда-либо испытывал. Но тогда он еще не до конца осознавал любимое выражение его отца: «Сынок, все относительно в нашей жизни». И то, что сейчас казалось ему ужасным, со временем покажется не таким уж и страшным.

Он постоял еще какое-то время и только тогда ощутил холод, от которого по всему телу побежала дрожь. Михаил вернулся в машину и снова устроился на сиденье.

«Эх, сейчас бы печку включить, да и от гамбургера я бы не отказался», – подумал он и посмотрел на товарища. Тони перевернулся и теперь лежал на спине, положив левую руку на голову, а правой с еле слышным стоном поглаживал раненый бок.

– Майкл, ты как чувствовал, когда говорил, что нам придется ночевать на крыше, – глядя в потолок, вспомнил он.

– К сожалению, они сейчас не могут нас спасти. Нас надо снимать…

– Можешь не повторять, я все слышал, – перебил Тони. – Ты нарочно им сказал, что я тяжело ранен, или правда так считаешь?

Вопрос застал Михаила врасплох. Он не любил врать, но и правду сказать не мог. Когда человек не знает о своей болезни, он живет спокойно, но стоит только узнать – так накрутит себя, что, помимо одной болячки, появится еще куча других.

– Тони, если у тебя есть рана, значит, по-любому надо показаться врачу, – уклончиво ответил он. – А серьезная она или нет, я не могу сказать, я же не доктор.

– Судя по тому, как меня колбасит, думаю, что серьезная, – предположил Тони и признался: – Я нащупал там целую дыру.

– Я же сказал тебе не трогать ее грязными руками, – строго напомнил Михаил. – Хочешь какую-нибудь заразу занести?

– А тебе было бы не интересно узнать, что с тобой? – хмыкнул Тони. Он снова уставился в потолок и неожиданно запел осипшим голосом свою любимую песню из фильма «Криминальное чтиво»: – Girl, you’ll be a woman… soon, I love you so much, can’t count all the ways, I’ve died for you girl, and all they can say is «He’s not your kind».

Всякий раз, когда он исполнял ее, Михаил смеялся в голос и кричал: «Тони, заткнись, побереги мои уши!» Ему тоже нравилась эта вещь, но в устах товарища она звучала не просто плохо, а отвратительно. А теперь, откинув голову на подголовник и глядя в грязное лобовое стекло, он не хотел останавливать друга. Если пение приносило тому хоть мало-мальское облегчение, он готов был терпеливо слушать.

Тони допел, в машине повисла напряженная тишина. Чтобы как-то разрядить обстановку, Михаил снова обернулся и, непринужденно улыбнувшись, пошутил:

– Тони, ты как не умел петь, так и не научился.

– А мне кажется, у меня неплохо получается, – с вымученной улыбкой ответил товарищ.

– Американец, надо признать, что тебе на ухо наступил гризли, – рассмеялся Михаил.

– Майкл, а ты помнишь, как мы с тобой познакомились? – спросил Тони.

– Еще бы, – усмехнулся тот, – я полчаса слушал твои арии, пока ты душ принимал.

В тот день Михаил прилетел в Токио, добрался до Сендая на поезде и сразу поехал в университет. С помощью гугл-карты отыскал административный корпус под названием «Катахира» и отправился на встречу с президентом университета. Господин Хидзо Оно встретил его почти как родного сына. То ли Михаил был первым россиянином, который приехал к ним учиться по программе обмена студентами, то ли сам Хидзо Оно был добродушным человеком. После общения с ним парень направился в кампус «Каваути», где ему предстояло учиться. Там он познакомился с деканом факультета филологии. Тот встретил Михаила не менее радушно, чем президент. Бесконечно рассыпаясь в любезностях, вручил индивидуальный план обучения. Наконец, разобравшись со всеми вопросами по учебе, Михаил отправился в общежитие. Милая рыжеволосая японка, сотрудница службы размещения студентов, тоже оказала теплый прием. Она рассказала об условиях проживания, которые заметно отличались от условий проживания в российском общежитии. Хоть Михаил и не жил в нем, зато часто бывал в гостях у Вована, а иногда даже оставался на ночь, когда после бурных тусовок не хотелось ехать домой и получать от матери нагоняй. Правда, приходилось проходить в общагу под чужим пропуском. Хорошо, что Михаила ни разу не поймали, иначе лишили бы возможности приходить к друзьям в гости минимум на год.

Так вот, самое главное отличие японского общежития от русского заключалось в том, что здесь можно было приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, приводить кого хочешь и даже устраивать вечеринки. Единственное условие, которое студенты должны беспрекословно выполнять, – не причинять неудобства другим. После небольшого инструктажа сотрудница выдала две пластиковые карточки: одну – от той самой калитки, которую, к своему стыду, Михаил смог открыть в первый раз только с помощью проходившей мимо японки, другую – от комнаты. После чего с добродушной улыбкой пожелала хорошего проживания. Михаил до сих пор помнит, как, передвигаясь в тот день по территории университета, повсюду встречал приветливых, улыбчивых людей, а его элементарное знание языка приводило их в бесконечное восхищение, заставляя чувствовать себя чуть ли не гением. С одной стороны, их дружелюбие приводило его в легкое замешательство. Еще бы, в Москве редко увидишь, чтобы проходящий мимо незнакомец улыбался тебе просто так, а даже если и улыбнется, то у тебя невольно возникает мысль, вдруг у него не в порядке с головой. С другой стороны, ему нравилась приветливость японцев. Они радовались при встрече как дети. Уже тогда Михаил понял, что они другие, не от мира сего, люди.

Комната, в которой Михаилу предстояло жить, находилась на третьем этаже. Волоча за собой чемодан, он вышел из лифта и по указателям направился по коридору, сканируя глазами номера на дверях. Вокруг стояла тишина, ее нарушало лишь чье-то пение, доносившееся из какой-то комнаты, – и, даже не обладая музыкальным слухом, можно было понять, как фальшивит артист. Своей невероятной чистотой и ухоженностью общежитие больше походило на гостиницу категории как минимум четыре звезды. На белых стенах, отделанных темными деревянными панелями, висели картины с изображением персонажей из аниме. «Да здесь босиком можно ходить», – подумал Михаил, глядя на идеально вымытый пол. И, словно в подтверждение его мыслей, из одной из комнат вышел японец и направился ему навстречу, шлепая босыми ногами по коридору. Проходя мимо Михаила, он улыбнулся, кивнул как ни в чем не бывало и спросил:

– How are you?

– Fine, – улыбнулся в ответ Михаил.

Чем ближе он подходил к своему новому жилищу, тем отчетливее слышал пение. Оказавшись возле нужной комнаты, он несказанно удивился, поняв, что звук доносится оттуда. А когда вошел внутрь и осознал, что неизвестный артист (и по совместительству его сосед) параллельно с выступлением принимает душ, вообще обалдел.

«Это ж надо так голосить, что аж у лифта слышно», – мысленно усмехнулся Михаил.

За то время, пока певец надрывался, Михаил успел переложить вещи из чемодана на свободные полки шкафа, застелить свою кровать бельем, лежавшим поверх нее, и переодеться с дороги. Разобравшись с бытовыми вопросами, он с чувством выполненного долга прилег отдохнуть. Прихватив с собой карандаш и блокнот, Михаил принялся дорисовывать стюардессу. На его рисунке она была не в привычном алом костюме и такого же цвета пилотке, а в образе женщины-львицы со звериным оскалом. Ее лицо, наполовину человеческое, наполовину кошачье, обрамляла мохнатая грива, а к облегающему комбинезону крепился длинный хвост с кисточкой на конце. Такой она привиделась Михаилу в тот момент, когда в очередной раз подошла к его соседу и с самой очаровательной улыбкой так зыркнула на него, что, казалось, в тот момент готова была съесть его живьем. Уловив ее гневный взгляд, Михаил нисколько не удивился. Он и сам хотел съесть неугомонного пассажира, который бесконечно жал кнопку вызова стюарда и вел себя как капризная барышня. То еда ему была холодной, а чай – слишком горячим, то сок чересчур долго несли, то посуду не вовремя забрали.

Спустя время пение в душе прекратилось. Из ванной вышел светловолосый парень с полотенцем на поясе. Он с усердием обеими руками вытирал голову другим полотенцем, при этом продолжая заливаться соловьем. Певец сменил репертуар и теперь исполнял песню House of the Rising Sun группы The Animals. До чего же у него забавно получалось, Михаил едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Закончив вытирать волосы, артист убрал руки от головы и, увидев в этот момент на кровати незнакомца, застыл на месте с открытым ртом. Михаил готов был поклясться, что слышал, как крутятся шестеренки в его голове. Блондин постоял еще мгновение, разглядывая его, и, не сказав ни слова и не задавая никаких вопросов, продолжил заниматься своими делами. Он раскрыл шкаф, посмотрел в него и, заметив чужие вещи на полках, бросил на нового жильца взгляд через плечо. Затем достал спортивные штаны, футболку и снова исчез в ванной, правда, в этот раз уже без музыкального сопровождения. Спустя какое-то время он вернулся одетый и как ни в чем не бывало уселся на свою кровать. Он положил руки на колени, стал нервно постукивать пальцами, изредка стреляя глазами в сторону соседа. Поймав на себе взгляд Михаила, певец наконец заговорил:

– Там в душе… э-э-э… я просто не знал, что ты пришел, – он умолк, поджав губы.

Михаил ничего не ответил, лишь кивнул, едва сдерживая улыбку.

– Видишь ли, нравятся мне эти песни, – продолжил артист. – Но… это не профессиональная деятельность, это так… мое хобби.

– Да, да, – снова закивал Михаил, – я это понял. – Он сделал паузу и с улыбкой добавил: – Как только вышел из лифта.

Блондин усмехнулся, покачав головой, встал с кровати и подошел к нему.

– Тони Картер, Америка, штат Орегон. – Он протянул руку.

Михаил поднялся и, глядя в глаза, представился в его духе:

– Михаил Рассказов, Россия, Москва.

– Я тут в бургерную собрался, – сказал Тони. – Может, отметим наше знакомство? – Он театрально поиграл светлыми бровями.

– А почему бы и не отметить? – Михаил развел руками. – Отличная идея.

Тони завозился на заднем сиденье, вернув Михаила в реальность. Он взглянул на друга, тот поднялся и сел.

– Не могу лежать, – вздохнул он и обессиленно уронил голову на подголовник.

– Сильно болит? – участливо спросил Михаил.

– Не то слово. Даже не знаю, с чем сравнить, – процедил Тони. – Как будто в бок воткнули нож и теперь медленно проворачивают лезвие.

– Брат, потерпи немного, утром нас снимут отсюда и отвезут тебя в больницу, – поддержал Михаил.

– А что мне еще остается делать? – Тони посмотрел на него. – Только терпеть, – тихо произнес он и обратился к Михаилу с просьбой, которую приятель никак не ожидал услышать в тот момент: – Расскажи, кто такой Сусанин.

– Тони, после всех наших злоключений ты еще помнишь, как я тебя назвал? – усмехнулся он.

– Конечно. – Товарищ кивнул. – Телефон мой утонул, когда теперь я смогу попасть в интернет? А узнать интересно.

– Что не сделаешь для друга, – улыбнулся Михаил и только открыл рот, собираясь начать рассказ, как Тони остановил его.

– Погоди, – попросил он, – я лучше прилягу, сидеть еще хуже.

Каждое движение ему давалось с трудом. Тони, кряхтя, улегся на спину, поставил согнутые в коленях ноги на сиденье, одну руку положил под голову, а вторая легла на раненый бок.

– Говори, – велел он.

– В те далекие времена, когда жил этот супергерой, – начал Михаил, но почти сразу остановился. Друг хохотнул и резко осекся.

– Майкл, ты можешь нормально рассказывать, без этих твоих шуточек? Мне больно смеяться, – сказал он.

– Тони, я же не профессор истории. – Михаил дернул плечом – Как могу, так и рассказываю. Продолжать? – спросил он.

– Ну да. – Друг кивнул, бросив на него взгляд.

– Так вот, в то время в России были смутные времени. Цари менялись один за другим, кто только не претендовал на русский престол, но больше всего – наши соседи, поляки. И длилась эта катавасия целых пятнадцать лет, а потом как-то собрались мудрые мужи языки почесать, да и решили избрать царем Михаила Федоровича, первого из династии Романовых. Поляки были в бешенстве, когда узнали эту новость. Они-то считали себя единственными претендентами на престол. В общем, решили соседи замочить нашего Майкла и отправили для осуществления коварного плана наемников. – Михаил снова замолчал, потому как Тони, превозмогая боль, рассмеялся.

– Русский, я же попросил тебя нормально рассказывать, – взмолился он, вытирая кулаком глаза.

– Да нормально я рассказываю, – хмыкнул Михаил. – Так что, продолжать?

– Ну конечно! – Тони взглянул на него и добавил: – Вот уж не зря тебе досталась такая фамилия.

– Так вот, – проигнорировав его замечание, продолжил Рассказов, – несмотря на то, что Иван Сусанин был обыкновенным крестьянином, он все держал под контролем. Разведка донесла ему о приближении душегубов, он быстренько сориентировался и отправил своего сына предупредить Майкла, чтобы тот залег на дно.

И снова из-за смеха друга он был вынужден остановиться. Михаил подождал, когда тот успокоится, и продолжил:

– Царь-батюшка успел спрятаться в монастыре, а вот Ивану не повезло. Наемники прознали, что это он предупредил Майкла, схватили героя и заставили показать дорогу к месту, где прятался царь. Но наш Иван не пальцем делан, его так просто не возьмешь. Он завел поляков туда, куда Макар телят не гонял.

– Это куда? – Друг приподнял голову и в недоумении уставился на него.

Вот тут уже и Михаил не выдержал. Он рассмеялся, глядя на удивленное лицо Тони.

– Куда-куда? – передразнив приятеля, продолжил Михаил. – В непроходимые леса. Поляки, когда поняли, что это ловушка, убили его. А что толку? И мужика погубили, и сами не смогли выбраться из той глухомани, куда он их завел.

– Дерзкий чувак, – цокнул языком Тони. – Выходит, я, как ваш супергерой, заманил тебя на Мацусиму? – спросил он, и горько усмехнувшись, добавил: – Если бы не моя идиотская идея сгонять на острова, сидели бы мы сейчас с тобой в общаге да смотрели какой-нибудь фильм.

– Тони, да не кори себя, в отличие от Сусанина, ты не нарочно это сделал. Да и откуда тебе было знать, чем обернется наше путешествие? – успокоил его Михаил.

– Прости, – вдруг выпалил Тони, – это я виноват в том, что мы с тобой теперь торчим на этой чертовой крыше…