Читать книгу Странный маг, или Любовь сильнее магии - Михаил Александрович Швынденков - Страница 3

Наша подготовка идёт полным ходом, осталось два месяца до дня поступления Ольги в столичную Школу Магии. Мы с ней действительно стараемся. Я даже сплю очень мало, то занятия с гвардейцем, совершенно бестолковые, но время забирают много, то этикет, то магия. Хорошо хоть с танцами закончили.

Неожиданно Веселовы потребовали от меня, чтобы я отдал им все деньги. Оказывается, кузнец проболтался, что я продал меч родителей за сто двадцать золотых. Для деревенских это невообразимое богатство. Кузнец хотел показать всей челяди, что я не работник на конюшне, а «Ваше Благородие». Только родственники в этом услышали совсем другое. Особенно напористо действовала тётя, «родственная кровь». Они, видите ли, на меня потратились. Я опешил от такой наглости и просто молчал, врать не хотелось, но отдавать деньги я не собирался. А вот и дядя решил голос подать:

– Мы планируем отправить тебя в столицу в качестве помощника и охранника для Ольги. Там тебя нужно будет устроить, поселить где-то, выделять тебе деньги на питание. То, что оставляли твои родители на твоё содержание, уже давно закончилось. Поэтому будет справедливо, если ты компенсируешь нам хотя бы часть затрат на тебя. Что молчишь? Отмолчаться не получится! Если будешь молчать, в столицу не поедешь. И на родственное отношение можешь не рассчитывать, будешь переведён в разряд рабочих.

Думаю: «Интересно, а до этого, я кем был? И ещё, чтобы дать мне денег на питание в столице, нужно сначала эти деньги у меня отобрать?»

– Думай, завтра или дашь ответ, или мы примем свои меры.

Иду к Гертруде, рассказываю всё как есть.

– И что ты собираешься делать?

– Мне нужно уходить, но мне нужны мои документы. Я прошу тебя мне помочь. Мне нужно попасть в кабинет дяди и в его сейф. Сделай так, чтобы они сегодня ночью крепко спали. Даю слово, что ни воровать, ни убивать кого-либо я не собираюсь.

Женщина подумала и сказала.

– Я пойду с тобой. Во-первых, подстрахую, во-вторых уберегу тебя от неправильных действий.

Я сложил в вещевой мешок всё, что посчитал необходимым. Собственно вещей у меня и не было. Старую рабочую одежду я оставил. Сложил костюм, в котором я ездил в город, всё своё оружие и амулеты, на себя надел то, в чём тренировался. Эта одежда была похожа на одежду наёмников. Через час после того, как дом затих, мы встретились с Гертрудой. Спокойно прошли на второй этаж, где были спальни и кабинет барона. Мы зашли в семейную спальню баронов. У меня в руках был длинный мешочек, набитый песком, но он не понадобился, магесса обеспечила глубокий сон четы Веселовых. Я снял с шеи барона шнурок с ключом от сейфа, а на столе лежал ключ от кабинета. Прошли в кабинет, Гертруда зажгла магический светильник, я открыл сейф и заглянул внутрь. Там были мешочки с какими-то деньгами, какие-то тетради, типа бухгалтерских книг, шкатулка с драгоценностями. А на нижней полке, куда заглядывать было совсем неудобно, в дальнем углу стояла небольшая коробка. Я её достал, и обнаружил в ней мои документы: выписку из церковной книги о моём рождении и именовании, временное удостоверение личности и дворянства, выданное мэрией города Ценрограда, то есть столицы. Ещё там лежало письмо моих родителей, с надписью «Вручить Никите в шестнадцать лет». Читать здесь я не стал, забрал всю коробку, закрыл сейф, закрыл кабинет, вернул ключи туда, откуда брал. Барон, благодаря Гертруде не проснулся.

После этого мы пошли в комнату Гертруды и занялись любовью. В конце ночи я поспал часа два, и с рассветом покинул этот дом. Коробку я унёс с собой, чтобы не оставлять никаких следов. Через полтора часа я был в Криволесе. Нашёл самую раннюю забегаловку, перекусил и пошёл в гильдию наёмников.

– Чего тебе парень.

– Хочу наняться в состав охраны каравана в сторону столицы.

– Нет ничего проще, подпишись вот здесь, если писать не умеешь, поставь крестик.

– Позвольте, я прочитаю, что здесь написано.

– Нечего тебе там читать. Подписывай и иди к старшему каравана. Он тебе выдаст экипировку, а завтра выезжаете.

– Извините, но я не подписываю документов, которые не прочитал.

– Ты что, самый умный? Подписывай, или вали отсюда!

Я развернулся и пошёл на выход. Стоящий у двери детина попытался схватить меня за шиворот, но я перехватил его руку, поймав в захват безымянный палец, и сильно загнув его, заставил детину ойкнуть и присесть.

– Не шали, а то я рассержусь!

Так! Это не гильдия, а банда. Должна быть ещё одна гильдия наёмников, караванов ходит много, каждый нанимает охрану, поэтому и наёмников много. Вторую гильдию я нашёл с трудом. Они обосновались на краю города, здание этой гильдии было довольно скромным, но людей во дворе было много. Спросил, почему так, оказалось как раз формируется команда для охраны каравана в столицу. Ищу того, кто здесь начальник, и говорю о своём желании поработать в охране каравана до столицы. Глава гильдии явно недоволен тем, что я не нанимаюсь на постоянную работу, тем не менее, меня принимают в формируемую команду. Я требую подписать договор. Глава морщится, но протягивает мне стандартный договор. Читаю внимательно, чем озадачил всех, находящихся в комнате Главы гильдии. В строке «Дополнительные условий» вписываю, что при нарушении условий договора старшим команды имею право выйти из команды в любой момент. Глава прочитал, долго возмущался и передал лист своим помощникам, в конце концов, к моей записи добавили «без оплаты работы по договору». То есть если я уйду из команды, мне не заплатят ничего. Ну и ладно, для меня важно, что я буду двигаться по лесам не один. Ещё и кормить будут.

Караван вышел в этот же день, ближе к обеду. Тридцать шесть повозок, принадлежащих разным купцам и отдельным торговцам и сорок человек охраны. В караване есть главный купец, ему в дороге все подчиняются. Меня удивляет, что и охрана вся ему подчиняется. Если охрана отвечает за безопасность, то она и должна решать, как двигаться, по каким дорогам, с какой скоростью, где останавливаться на обед, на ночлег и так далее. Только тут мои советы никому не нужны, ну и ладно.

Ольга сидела за столом в учебном классе, или в комнате для занятий. Наставница пыталась её что-то объяснять, но вся информация пролетала мимо сознания девушки.

– Ты сегодня заниматься будешь?

– А вы не знаете, где Никита?

– У него какие-то вопросы, кажется, к кузнецу. Я думаю, после обеда появится.

– Мне кажется, вы меня обманываете.

– Когда кажется, молись Матери и Сыну. Прекрати тратить время на пустые фантазии. Если он до завтра не появится, то я тебе кое-что расскажу, но не сегодня, даже не проси.

– Я не могу без него заниматься.

– Скажи Ольга, а ты ревнуешь своего брата ко мне?

– Да, иногда я очень злюсь на вас, а иногда на него. И ничего не могу поделать с этим.

– Я тебя понимаю, ты любишь его как мужчину. В некоторых королевствах разрешены браки между кузенами. Но это не твой случай. Никита очень хорошо к тебе относится, но он не видит в тебе женщину, которую можно полюбить. Он любит тебя как родного человека, как сестру. Многие так родную сестру не любят, как он двоюродную. Тебе нужно перестроиться, иначе ты испортишь жизнь и себе, и ему. Настраивайся на то, что это самый родной, самый близкий человек, но не близкий мужчина. Мужчины, для тебя это другие люди, не он.

С трудом позанимавшись три часа, девушка ушла в свою комнату. Ей очень хотелось пойти к отцу и задать ему вопросы, но она подозревала, что этим нанесёт какой-то ущерб двоюродному брату.

Перед обедом к ней в комнату ворвалась мать.

– Где этот мерзавец?

– Какой мерзавец?

– Не прикидывайся, твой ненаглядный Никита, где он?

– Почему это «мой ненаглядный»? – девушка почувствовал в словах баронессы и злость, и агрессию.

Всё это могло нести серьёзную опасность и Никите, и ей самой. И уж точно, это могло сорвать их совместную поездку в столицу. В последнее время девушка часто замечала явную несправедливость со стороны родителей, особенно матери, в отношении к кузену. Баронесса словно мстила парню за то, что её собственный сын растёт избалованным бездельником.

– Где этот Никита?

– Не знаю, его не было на занятиях.

– Как это не было? Почему мне не сказали сразу?

– Матушка, с каких это пор вас стало интересовать, где находится наш двоюродный брат? Я и подумать не могла, что это не вы его куда-то отправили.

Женщина выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Весь дом пришёл в лихорадочное движение. В конце концов, всех собрали в гостиной. Оказалось, что молодого барона никто не видел со вчерашнего вечера. Барон накричал на всех. Потом ему в голову пришла какая-то мысль, и он побежал в свой кабинет. Поскольку отец никогда не передвигался по дому бегом, Ольга поняла, что произошло что-то важное, и двинулась вслед за отцом. Однако, баронесса опередила её, и когда девушка приблизилась к приоткрытой двери кабинета, оттуда раздался горестный вопль: «Ушёл, сволочь!» – затем дикий, звериный рёв, и звук разбитой посуды. Девушка сочла за благо запереться в своей комнате, чтобы переждать эту дикую «бурю». Она даже не представляла себе, что такое может быть в их, казалось бы, благополучной семье.

Караван движется второй день. В охране каравана процветает так называемая «стариковщина», это когда старые члены отряда считают, что имеют право издеваться над новичками. Когда два здоровых и наглых наёмника потребовали, чтобы я постирал их портянки, я их послал очень далеко. Они промолчали, но во время ужина подошли ко мне со спины. Один из них ударил меня по голове, а второй – ногой в спину. От удара по голове я на мгновение потерял ориентацию в пространстве, поэтому от удара в спину полетел вперёд и растянулся на животе. Эти подонки подскочили ко мне с двух сторон и начали пинать меня ногами. Но я уже пришёл в себя, сгруппировался, слитным движением выхватил кинжал из ножен и нанёс режущий удар по ноге, наносившей мне очередной удар. Наёмник взвыл и повалился на землю, а его напарник убежал в сторону командира охраны каравана.

Когда он привёл целителя и командира я уже доел кашу и пил напиток, который нам дали вместо чая. Командир начал на меня орать, что я вывел из строя одного из лучших бойцов отряда. Я встал в полный рост и подошёл вплотную к этому «полководцу».

– У вас что, нет ни одного целителя? Вон его уже подлатали.

– Это не отменяет того факта, что ты с оружием напал на своих боевых товарищей.

– Это говно, а не товарищи. Они двое били мне в спину, а потом пинали ногами. Это у вас называется боевые товарищи? Если ещё кто-то сделает подобное, просто убью на месте.

– Ты будешь оштрафован!

– Я это переживу, а ты запомни: ты – хреновый командир, и отряд у тебя дерьмовый, – не удержался я, конечно же, зря.

После такого разговора я отлично понимал, что следующий удар мне в спину будет нанесён оружием, и он будет смертельный. Поэтому я сделал следующее. В отряде был один лучник, я выпросил у него две стрелы и его запасной лук, и шёл всё время вместе с авангардным дозором. Это позволяло мне стрелять вперёд с таким расчётом, чтобы стрелы падали на дорогу. Я бежал за стрелой, потом становился в строй и шёл до следующей удобной мишени. Поскольку бойцы в авангарде менялись, некоторые выказывали недовольство моим поведением. Я терпеливо объяснял:

– Я учусь стрелять из лука. Разве нашему отряду будет хуже, если у нас будет не один лучник, а два?

Высокий уровень боевой подготовки позволил мне очень быстро научиться довольно точной стрельбе. Конечно, скорострельность у меня была ниже всякой критики. Хороший лучник может прицельно выпускать до десятка стрел в минуты. У меня этот показатель был в три раза ниже, о чём мне и сообщил лучник отряда, после чего забрал у меня лук и стрелы. Наверно, с подачи командира. Мне это не понравилось, и я перебрался в арьергардный дозор, то есть в самый конец отряда. Теперь за спиной у меня не было никого из отряда. Командир отряда пытался привести меня к «нормальному бою», то есть заставить действовать как все, и в дозор ходить в порядке очереди.

– Командир, скажи, а зачем тебе это. Я добровольно иду там, где другие идти не хотят. Чем тебе плохо? И ты отлично знаешь, почему я не хочу идти в середине отряда. Что я тебе лично сделал плохого, что ты подставляешь меня под удар ножа?

– Никто из наших воинов не ударит в спину своего боевого товарища!

– Ты сейчас, может быть, даже веришь в то, что говоришь. Только вот в отряде есть люди, которые не считают меня боевым товарищем! И ты это знаешь не хуже меня. На что способны те двое и их подпевалы, тоже знаешь. Ты хочешь лишиться хорошего бойца? Я хороший боец, поверь!

Так я и шёл в арьергарде. А ночью я спал в лесу. Как только темнело, я уходил в лес, шагов на сто от общей стоянки отряда. Отряд большой, шума от него много, так что все дикие звери уходили подальше от такой толпы, и с этой стороны для меня опасности не было.

Когда до конца маршрута оставалось три дня, караван попал в засаду. Отряд нападавших был не очень большой, меньше нашего. Но у них были лучники с защитными амулетами, они с большого расстояния расстреливали наших воинов. Наш лучник вступил с ними в перестрелку, но в него выпустили сразу три стрелы, которые прошли через его защитный амулет, и убили его. Я укрылся магическим щитом и подкрался к погибшему лучнику. Стрелы, убившие его, светились в магическом зрении. Я выдернул их из его тела, забрал его колчан и лук и скрылся в лесу. Быстро обошёл вражеских лучников, и тихо их расстрелял их же стрелами. Потом стал отстреливать их воинов, и у меня не было ни малейшего сомнения, правильно ли я делаю, стреляя людям в спину. Как меня учил дед ассасин, я постоянно менял место, и враги не знали, где я нахожусь, и сколько нас, лучников. Тем не менее, бились они отчаянно. Когда их осталось около десятка, у меня закончились стрелы, и я просто вышел из леса позади нападавших. Двое из них повернулись ко мне. В одного я метнул кинжал, а со вторым скрестил шпагу. У моего противника был узкий меч, и он был уверен, что от его рубящих ударов моя шпага меня не спасёт. Однако я уверенно отражал его удары, чему он очень удивился и на мгновение замер, от чего и умер. В это время защитники каравана почти добили остальных нападавших, их осталось всего торе, и они бросились бежать. Было заметно, что все они ранены. Но в бою все так устали, что никто за ними не побежал.

Наши тоже почти все были ранены. Пятнадцать человек были убиты, трое ранены тяжело и вряд ли выживут. Единственный целитель быстро истратил все свои магические силы, и занимался только перевязками. Тогда я подошёл к раненым, ждущим перевязки, и стал исцелять их раны, чем вызвал удивление, даже некоторый испуг. Подлечил трёх легко раненных и склонился над воином, у которого было проникающее ранение в грудь. Он был без сознания, видимо была большая потеря крови. В это время ко мне подошёл один из тех, кто пытались меня избить. Он попытался пеня пнуть ногой, но я увернулся.

– Этот всё равно сдохнет, лечи меня!

– Пошёл кобыле под хвост!

– Ах, ты! – и он попытался ткнуть меня ножом левой рукой, так как правая у него была на подвеске.

Я упёр конец шпаги ему в шею, так, что даже показалась кровь.

– Ты – дерьмо, я тебя лечить никогда не буду.

В это время к нам подошёл командир отряда.

– Почему ты отказываешься лечить наших лучших воинов?

– Командир, ты это знаешь не хуже меня. Зачем эти вопросы на публику? Хочешь всем показать, что вот этот мерзавец, он хороший, а я плохой?

– Хватит! Лечи вот этих воинов, это приказ!

– А я не умею, я простой воин, мне платят, как простому воину, у вас есть целитель. Он отдохнёт и будет лечить тех, кого укажешь.

– В таком случае, пошёл вон из отряда!

Я молча обошёл группу наёмников, столпившихся вокруг командира, и дошёл до подводы, на которой везли мои вещи. Забрал свой вещмешок, и шагнул в лес, скрывшись за деревьями уже через десяток шагов.

Командир каравана поступил очень правильно, с его точки зрения. Вариантов было два, или я не уйду без оплаты, тогда он принудит меня выполнять всё, что он скажет, или я уйду, но тогда мне не нужно платить не только за участие в караване, но и моя доля трофеев, останется в отряде. А доля эта будет не малая, я только из лука убил не менее десятка нападавших, и в рукопашном бою двоих положил. Но это с его точки зрения. А я на них всех очень зол, поэтому сейчас я им немного отомщу.

Я быстро обошёл по кругу место сражения. Вот лежат три лучника вражеского отряда, один из них лежит так, что его никто из отряда не видит. Подхожу, скрываясь за кустами, забираю лук, стрелы, быстро проверяю на наличие других трофеев. На шее у него два амулета, на поясе кошелёк с несколькими монетами. Всё в мой вещмешок, колчан со стрелами за спину, лук и одну стрелу в руки, и зигзагами в ту сторону, куда убежали последние трое врагов. Вскоре я нашёл их следы, потом мне попался труп, человек умер от ран и потери крови. Через три сотни шагов попался ещё один труп, но следы уже вышли на хорошо протоптанную тропу. По ней разбойники ходили к дороге, готовя нападение на караван. По этой тропе я быстро дошёл до их лагеря. На последних метрах я свернул в лес и приближался очень медленно. Из-за этого я чуть не опоздал: на поляне было три человека, они явно собирались покинуть лагерь. Тот, который был ранен, пытался сам перевязать руку. Его товарищ что-то сказал, наверно предложил свою помощь и подошёл к нему, но вместо помощи, он схватил его за руки, и держал их, а третий бандит подскочил сзади, и перерезал горло раненному. После этого они сцепились между собой, с ножами в руках они катались по земле как два зверя в смертельной схватке. Один из них был явно сильнее. Вот он оказался наверху, и отвёл руку, для удара в лицо. Его соперник был, видимо, ловчее, он изогнулся как змея, достал из сапога второй нож и, сразу же, воткнув его первому в печень. Тот успел всё-таки разбить лицо своему противнику, но затем свалился на землю.

Оставшийся в живых бандит встал в полный рост, и попытался остановить кровь из носа, запрокинув голову назад. Вот в такой позе его и достала моя стрела. Поскольку на груди у него были какие-то доспехи в виде железных квадратов на кожаной куртке, то стрелял я ниже этой куртки, и стрела вошла в место сгиба ноги. Не желая рисковать, я выстрелил ещё три раза. Одна из моих стрел отскочила от его доспехов, зато вторая попала в шею и бандит упал. Приблизившись шагов на пять, я ещё раз выстрелил в него, а потом в того, которому нож воткнули в печень. Потом я подхватил вещмешок, из-за которого они тут воевали. Его объём был совсем небольшой, а вес приличный, будем надеяться, что там золото, или хотя бы серебро. Потом я собрал все свои стрелы, чтобы не было прямого указания на моё здесь пребывание. Пробежался по шалашам, в поисках чего-то полезного. Прихватил удобный котелок, литра на два объёмом, и пару хозяйственных ножей.

Выйдя из очередного шалаша, услышал приближающийся шум, сюда шли люди. Скорее всего, командир каравана сообразил поискать лагерь бандитов. Я пригнулся и тихо шагнул за шалаш, а потом ушёл в лес. Обойдя караван по большой дуге, вышел на дорогу, подвязал вещмешок, так, чтобы он не стучал по спине, и побежал лёгким бегом по дороге. Перемежая бег и ходьбу, за час удалился километров на семь от каравана. Надеюсь теперь им меня не догнать, если только выпрягут лошадей из повозок. Но для этого им надо быть уверенными, что из лагеря бандитов именно я забрал их добычу, и что я удаляюсь именно в эту сторону. До вечера я не останавливался, устал сильно, и был голоден, но зато от места боя удалился километров на тридцать. Возле очередного ручья свернул в сторону, забравшись в чащу развёл костёр и вскипятил чай из трав. Травы простые, типа мяты и зверобоя, цвет и запах воде придают, всё приятнее, чем простую воду пить. В рюкзаке у меня есть сухари и сушёное мясо, это стандартный неприкосновенный запас наёмника. Сейчас как раз есть смысл его использовать, иначе я обессилю, и не смогу нормально двигаться. Сухари размачивал в чае и ел, а потом налил в котелок немного воды и поварил в ней кусок сушёного мяса. В нормальных условиях такую пищу есть, это себя не уважать, но сейчас мне не до деликатесов. Ночью постоянно просыпался, подбрасывал дров в костёр и снова засыпал. Окончательно проснулся на рассвете, снова вскипятил чай, просто, чтобы согреться. И решил посмотреть, что же я забрал в лагере бандитов. В их вещмешке лежали четыре кошеля. В одном было два десятка больших медных монет, я их даже считать не стал, во втором были золотые монеты, насчитал семьдесят шесть штук больших монет и пятьдесят четыре маленьких. В третьем кошеле было сто пять серебряных и пятнадцать серебрушек. А вот в четвёртом кошеле были драгоценности. Большая пригоршня женских украшений и несколько мужских перстней с драгоценными камнями. Сложил всё в свой вещмешок, переложив кошели одеждой так, чтобы ничего не звенело. Бандитский вещмешок бросил в догорающий костёр. Он был со следами ремонта, и его могли опознать. Лук решил с собой не тащить, дворянин с луком, это моветон, иначе говоря, это противоречит здешним социальным нормам.

Я выбрался на дорогу, иду вдоль неё. Вскоре лес закончился и пошли заселённые места. Слышу, что меня догоняет экипаж, шагнул в сторону и пропускаю карету, запряженную парой неплохих лошадей. Поведение кучера мне не понравилось, он отводит руку, как будто собирается меня огреть кнутом, я достал шпагу и жду его действий. Увидев оружие, наглый возница резко передумал, и сделал вид, что просто правил свой кнут. Карета проехала мимо меня, но вскоре остановилась. И когда я дошёл до неё, из кареты выглянула дородная дама.

– Куда путь держите молодой человек?

Быстро прокачиваю ситуацию, как учил дед-убийца. Одет я как наёмник, то есть как простолюдин, но оружие у меня шпага, а не меч. Это признак дворянина. Раз едут в карете, или богатенькие купцы, или дворяне. Зачем я им могу быть нужен? Может им просто скучно?

– Барон Никита Порошин. Ехал в столицу, но напали бандиты, сам прорвался, а коня убили. Поэтому иду пешком.

– Баронесса Зайцева с дочерью! Садитесь к нам в карету. Мы вас подвезём, а вы нас будете защищать, если нападут бандиты. Кстати познакомьтесь, моя дочь, баронесса Ксения Зайцева. Тоже вскоре поедет в столицу.

Смотрю на женщин магическим взглядом, на них по несколько защитных амулетов, а у Ксении имеется небольшой магический источник.

– Ксения, видимо, будет поступать в Школу Магии?

– Ах, вы, наверное, не в курсе, что столичную Школу Магии преобразовали в Академию. Теперь учится там, это очень престижно!

– Очень хорошо, у меня кузина тоже планирует поступать туда в этом году.

Так, болтая о малозначительных вещах, мы проехали около двадцати километров. Вдруг карета стала круто поворачивать влево.

– Это мы куда поворачиваем?

– Мы приглашаем вас, посетить наше имение.

– Милые дамы, я никак не могу, очень спешу, извините меня, – и пока карета не разогналась, выскользнул на дорогу, и шагнул в придорожные кусты, исчезая из поля зрения баронесс.

Казалось бы, чего же не заехать. А вот, давайте, предположим, заехал я к ним в гости. Гостеприимные хозяева, захотят посмотреть, что же находится в моём вещевом мешке? Проявят истинное любопытство, не учитывая моего мнения и желания. А мне это нужно? Подвезли меня милые дамы, помогли ещё дальше оторваться от каравана, ну и ладно, спасибо, и до свидания.

Следующие километров шестьдесят прошёл за два дня. Ночевал в трактире, обошлось без драк и приключений.

И вот столица, город Центроград. Название, на мой взгляд, странное, но кому это интересно? Дальше наблюдаю очередной цирк здешнего мира. Дело в том, что город не обнесён ни стеной, ни забором. Но на дороге стоит шлагбаум, и возле него четверо стражников досматривают какую-то повозку. Можно отойти недалеко в сторону и спокойно пройти в этот город, но стража «бдит» именно в этом месте. Ладно, не будем со своим уставом лезть в чужой монастырь. Подхожу к шлагбауму, и пытаюсь пройти с независимым видом, но меня останавливают.

– Кто такой, куда идёшь?

– Барон Порошин, иду в магическую Академию.

– Что-то ты не похож на барона, а вот на бродягу, или на вора вполне похож!

Я зажигаю на ладони огненный шар.

– Ты или извинишься, или умрёшь.

– А тебя в тюрьму посадят, за нападение на стражу.

Я бью сапогом в колено этого наглого и разговорчивого стражника. Он согнулся к ушибленной ноге, а я прохожу мимо остальных стражников. Из соседнего здания вышел офицер, или сержант, кто их разберёт?

– Что там у вас?

– Ваше Благородие, Прохор опять на дворянина нарвался.

– Врежь ему палкой по спине, а в следующий раз получит плетей, – и офицер ушёл в здание, наверное, караульное помещение.

Пройдя место досмотра, остановился на небольшой площади. На этой площади крутится несколько пацанов, видимо, это местные «экскурсоводы», заодно – попрошайки и воришки. Я своим видом не вызвал у них интереса: иду пешком, сапоги запылённые до самого верха, кошель на поясе не висит. Откуда им знать, что я, по примеру наёмников, на своей одежде сделал карманы, поэтому мне не нужно кошель вешать на пояс.

Я же внимательно осматриваю всю эту братию. Наглых и вертлявых отметаю сразу. Вот мой взгляд зацепился за худенького пацана лет двенадцати. Подзываю его к себе. Подходит, но как-то безрадостно.

– Можешь отвести меня в хорошую, но недорогую гостиницу? Мне нужно, чтобы там было чисто, не было большого количества пьяных, и чтобы кормили нормально.

– Могу, только это далеко, целый час идти.

– Пошли.

– Я только сестру возьму, нельзя её здесь надолго оставлять.

Через три минуты он возвращается с девочкой лет десяти.

От нечего делать смотрю вокруг магическим зрением, и вижу, что у девочки есть внутренний источник. Интересно! Я чётко представляю себе, что эти ребятишки совершенно бесправны. Если бы кто-то из магов увидел эту девочку, её сразу же забрали отсюда, а потом сделали бы или рабыней, или девушкой в гареме. Провели бы тайную инициацию и использовали в своих целях. Чёрт! Свои бы проблемы решить, но теперь я этих ребят бросить не могу. Из-за девочки мы шли не быстро, она с любопытством крутила головой, видимо в этой части города бывала не часто. Брат держит её за руку, идёт молча, но постоянно смотрит по сторонам. Несколько раз из какой-нибудь подворотни вылезали грязные подростки бандитского вида, но видя оружие у меня на поясе, никто не рискнул к нам приставать. Девочка удивительно долго крепилась, но потом всё же спросила:

– Дяденька, а вы нас не обманете?

– А в чём может быть обман?

– Вы нам денежку заплатите?

– А сколько я должен заплатить, чтобы ты не считала, что я вас обманул?

Девочка зажмурилась от страха или от своей смелости и произнесла:

– Пять медяшек!

Мы остановились, я протянул мальчику медный, большую медную монету, равную десяти медяшкам. Он хотел что-то сказать, наверное, возразить, но сдержался.

– Ребята, как вас зовут?

Оба втянули головы в плечи и молчат.

– Если вы не помните или не хотите называться старыми именами, давайте придумаем вам новые. Давайте, мальчика будем называть Сергей, а девочку – Софья. Согласны:

Оба молча кивали в знак согласия.

– Только вы сами не забывайте, Сергей и Софья.

Наконец мы пришли. Передо мной стояло двухэтажное здание, скромное, но в хорошем состоянии. На первом этаже размещался трактир. Над входом висела вывеска «На привале» с изображением костра с котелком над горящими дровами.

– Ребята, вы не убегайте. Мы сейчас зайдём, посмотрим, может быть, покушаем, а там решим, здесь я останусь, или другой трактир будем искать.

Дети явно напряглись и приготовились удирать.

– Сергей, Софья, не надо от меня убегать. Вы меня проводил довольно далеко, я вас за это хочу немного угостить. Вдруг мне тут не понравится, тогда вы меня проводите в другой трактир. Сейчас мы зайдём, я буду разговаривать с трактирщиком. Если вас кто-то спросит, говорите, что я ваш дядя Никита, а вы мои племянники. Хорошо?

Девочка согласно кивала головой, а мальчик молчал и смотрел на меня очень настороженно.

– Сергей, я понимаю, что ты не привык людям доверять, но посмотри на сестру, она ведь хорошо чувствует людей, и она верит, что я вас не обману.

Зашли в трактир, выбрали отдалённый столик у стены. Там было темновато, поэтому там никто не сидел, а мы сели. Посетителей было немного, и, как мне показалось, это были в основном бывшие военные или наёмники, то есть крепкие мужики в возрасте. Я сел напротив ребят, чтобы у Сергея не создавалось впечатления, что я их ограничиваю в возможности побега. К нам подскочила шустрая девица и вопросительно уставилась на меня.

– Первое, принеси нам большую чашу с водой и полотенце, мы руки помоем. Потом принесёшь мне мяса с овощами, хлеба, морс или чай, вина не нужно. А ребятам закажи сначала жидкий бульон, они два дня не ели, им надо лёгкую пищу. Позже принесёшь для них курочку, лучше варёную.

Девушка всё сделала, как я заказал. Но видели бы вы глаза посетителей трактира, когда они наблюдали, что запылённый с ног до головы наёмник и двое оборванцев с улицы, все в лохмотьях, словно аристократы омывают руки в принесённой чаше с водой. Причём, если мы с мальчиком просто помыли руки, то девочка сделала это с изяществом, которое просто так не изобразить. Это приходит только с многолетним воспитанием. Потом она очень аккуратно вытерла руки полотенцем и произнесла: «Благодарю». Да, сильнее спалиться было невозможно. Сергей это понял, и сильно напрягся.

– Не бойся, мы же решили, что вы…

В этот момент к нам подошёл трактирщик.

– Парень обзовись.

– Сначала сам представься, я здесь человек новый, и вижу тебя в первый раз.

Трактирщик ощерился, но стерпел и представился:

– Бывший лейтенант королевской пехоты Григорий Фёдоров.

– Безземельный барон Никита Порошин. Это мои племянники, потерялись с каравана, поэтому так выглядят, еле нашёл. Найдётся у вас спокойная комната на троих? Поживём недельку, пока они в себя придут.

– Так барышню может отдельно поселить?

– Мала ещё отдельно жить, обидеть могут.

– Ну, комнату мы найдём, только у меня к тебе разговор будет, не покидайте нас, не поговорив.

Услышав это, Сергей напрягся, а я процедил сквозь зубы:

– Лейтенант, а ты не забываешься?

Трактирщик улыбался во весь рот, и сзади него подошли трое мужиков, из числа посетителей, наверняка однополчане лейтенанта.

– Где же я вас всех хоронить-то буду? – тихо произнёс, выскальзывая из-за стола. Бывшие вояки резко стали серьёзными и слегка попятились.

– Всем стоять! – К нам подошёл ещё один посетитель трактира, скорее всего из дворян, так как на поясе располагалась шпага.

– Молодой человек! Вас никто не планирует пугать, к вам нет никаких претензий. Просто в наших краях бывают разные истории с детьми, и не все они хорошо заканчиваются для них. Мы бы хотели получить гарантии, что вы не похитили этих ребят.

– Дядя Никита нас не похищал, он хороший, – неожиданно для всех громко произнесла девочка.

– Девочка, а как тебя зовут?

– Софья, а брат Сергей.

– А фамилия у вас есть?

– Молчи, Софья, молчи! Господа, с вас достаточно моей фамилии.

– А документы у вас есть?

– А у вас?

– У меня, несомненно, документы есть. Я бывший капитан королевской пехоты барон фон Петерс.

– У меня тоже есть документы, только сначала я их предъявлю в мэрии. Есть, знаете ли, причины.

– А хотите, мы вас туда сопроводим?

– Я не против, только у меня два условия: дети поедут с нами, и никто не будет подходить ко мне со спины. Могу подумать что-то неправильное.

Капитан крякнул, потом произнёс:

– Ну, я так и подумал.

Ребята очень быстро расправились с куриным бульоном, я их попросил не торопиться и они потихонечку съели по кусочку курицы. К этому времени я закончил со своим обедом. На улице нас ждали две повозки, карета, и открытая повозка. В карету сели мы с ребятами, капитан, и ещё один мужчина, повадками похожий на деда ассасина.

– А что вы хотите в мэрии?

Скрывать уже не было смысла, и я рассказал.

– Я жил далеко от столицы, там документы мне были не нужны. У меня есть временное удостоверение дворянина, выданное здесь, в столице. Соответственно, здесь проще всего получить нормальные документы.

– А ребята?

– Сначала решим мои вопросы.

Какой же я был наивный! Я пришёл в столичную мэрию, и был уверен, что здесь все будут рады меня видеть. Когда я подал свои документы клерку, он закатил глаза к небу, и стал рассказывать, что у него столько работы, что раньше, чем через две недели, он до моих документов не доберётся.

– Уважаемый, я правильно понимаю, что вы пытаетесь получить взятку с этого молодого человека?

– Ой, фон Петерс, я вас умоляю, вы же знаете, какие у нас зарплаты, ну подкинул бы мне молодой человек пару золотых, что в этом страшного.

– Я обнажил шпагу и ткнул клинком в стол перед животом этого жулика.

– Слово сказано! Вот вам два золотых, чтобы через полчаса документы были у меня. Вопросы?

Этот бумагомаратель подпрыгнул и с удивлением обвёл нас взглядом. Сразу стало ясно, что он рассчитывал стрясти с меня гораздо большую сумму. Но меня поддержал капитан.

– Слово сказано! Если через полчаса документа не будет, я пойду к мэру, расскажу ему, что у вас маленькая зарплата.

Через час я получил баронскую грамоту с печатями и подписями.

– Я вам искренне благодарен, господин капитан за поддержку и помощь. Готов отвечать на ваши вопросы. А пока поехали в какой-нибудь магазин, где ребят можно одеть не дорого, но в соответствии с их статусом.

– Мы говорили об их фамилии.

– Нет, не говорили, и говорить не будем. Их родители погибли при невыясненных обстоятельствах. Пока не будет уверенности, что им не грозит опасность, они будут числиться на моей фамилии.

– А какие у вас планы?

– Я отвечу через неделю.

Когда я переодел ребят и переоделся сам, наши сопровождающие уехали по своим делам, а мы нашли цирюльника, то есть парикмахерскую, и все постриглись. Я постригся коротко, как обычно стригутся военные. Сергея так же постригли коротко, а вот Софье сделали фасонную стрижку и красивую причёску. Благо, что свои волосы были у неё слегка вьющиеся, и проблем с тем, чтобы сделать завитушки у цирюльника не было. Девочка стала похожа на ангелочка, только была худая очень. Поймав извозчика, вернулись в трактир и завалились спать. Вечером я хотел спуститься в зал, но там был аншлаг, и мест не было. Когда девушка подавальщица проходила недалеко от лестницы, я поманил её и сказал.

– Когда у тебя будет минутка свободная, принеси нам в комнату еды и питья на троих, вина не нужно.

В таком режиме мы прожили три дня, отъедались и отсыпались, немного гуляли пешком в окрестностях этого трактира. Это был район города, в котором жил, в основном, военные и наёмники, бывшие и находящиеся на службе. Конечно, генералы и полковники жили в центре города, здесь располагался народ попроще. Но, главное, здесь не было шпаны. Залётных уголовников или избивали, или вырезали, и они сюда не лезли.

Наконец я решился на разговор с трактирщиком.

– Григорий, мне нужно ехать в Академию. Возьми к себе ребят. Выдели им скромную комнатку, но в таком месте, чтобы к ним никто не лез. Покормишь три раза в день, а они тебе будут помогать. Любую посильную работу будут делать. На одежду я им деньги буду выделять.

– Ты знаешь, сколько таких ребят в столице, я всех принять не смогу.

– Таких в столице больше нет, поверь! Они из благородных, но уже пожили на улице, так что привередничать не будут. В то же время они имеют воспитание, оба грамотные, даже бухгалтерские книги могут вести. Я не сбегаю. Просто у меня по возрасту последний год, когда я могу поступать в Академию. И я тебя очень прошу, девочку не показывайте магам.

– Даже так? А что в этом страшного?

– Выкрадут и продадут в рабство. Надеюсь для тебя твоё честное имя дороже сотни золотых?

– Да я тебя! – вояка хватает меня за грудки, но я не сопротивляюсь.

А вот когда он замахнулся, я перехватил его руку. Неожиданно на него набрасывается девочка.

– Не бейте дядю Никиту!

Это надо было видеть, здоровый бородатый мужик и маленькая худенькая девочка, которая вцепилась в него и пытается от меня оттащить. Вот трактирщик присел перед ней, смотрят друг другу в глаза.

– Он хочет вас бросить.

– А вы возьмёте нас на работу? Дядя сказал, что он вас уговорит. Мы до этого совсем плохо жили, и кушать нечего было, и драться всё время приходилось. Мы будем хорошо работать, а дядя Никита будет сюда приходить и нам помогать.

Трактирщик резко выпрямился и ушёл на кухню, а по дороге смахнул слезу. Мы ещё раз пошли в магазин одежды и купили нам всем одежду, которую можно было бы назвать рабочей. Себе я купил одежду, как походная у наёмников, это для тренировок. Ещё пробрёл парадный комплект, в соответствие с современной модой, с учётом того, что я барон. Всем нам приобрели головные уборы: мне картуз и шляпу, Сергею картуз, Софье летнюю шляпку, и два платка.

Когда мы вернулись, трактирщик завёл нас в свою комнату. Он долго расспрашивал ребят, что они умеют делать. Они уже называли его «дядя Григорий», и было видно, что это мужчине очень нравится. Я предложил провести их по всем рабочим местам, и пусть они попробуют что-то делать, тогда трактирщик и его помощники будут знать, что ребятам можно поручать, а чему нужно учить.

– Григорий, я определюсь в Академии, и появлюсь, расскажу, получилось или нет. А уж там окончательно решать будем.

– Даже если не поступишь, живите здесь. Мне своих детей заводить поздно, и получается, что наследников нет.

– Чего это поздно? Вон у тебя какие девушки подавальщицы. В самом соку, сделай ей ребёнка и женись.

– Дураком надо быть, чтобы на молодой жениться.

– Это ты о том, что она загуляет? А ты ей сразу скажи, роди мне наследника, а потом, если тебе меня, как мужчины, будет мало, живи, как знаешь. Только делай всё по-умному, чтобы мужа не позорить.

– Нет, я так не смогу, давай я лучше тебя усыновлю.

– Прости Григорий, но я дворянин, и титул терять не хочу. А если ещё и магом стану, то тем более не нужно мне его терять.

– Тогда ребят не забирай.

– Смотри, надеюсь, что я поступлю, тогда пять лет, пока я учусь, они живут у тебя. Потом меня могут куда-нибудь отправить на отработку за обучение, вот там и будем решать, как дальше жить. Давай пять лет проживём!

– Хорошо! А мне теперь тебя называть Ваше Благородие?

– Григорий, ты же умный человек, и меня уже оценил. Титул для меня не самоцель, и зазнайством я не страдаю. Когда мы одни, зови Никитой, тем более, что ты старше. А когда есть кто-то ещё, думай, если нужно подчеркнуть, что я дворянин, можешь и благородием называть, а в дружеской компании хочешь по имени зови, хочешь бароном называй, всё это будет правильно и для меня не обидно.

Вечером мы переселили ребят в комнатку под крышей. Главное её достоинство было в том, что посетители трактира и постояльцы сюда не заходили. Комната была чистой и довольно светлой. Я сказал, что девочка подрастает, и нужно поставить ширму, чтобы они могли переодеваться каждый в своём уголочке. Григорий пообещал сделать. Дети остались «обновлять» своё жильё, и я в комнате оказался один.

Я решил подготовиться к посещению Академии. Пересчитал деньги, отложил несколько серебряных монет для Сергея. Из драгоценностей, что забрал у бандитов, выбрал все кристаллы, пригодные для использования в амулетах.

Наконец-то у меня есть хотя бы час, когда я могу не спешить и не прятаться. Я достал конверт с письмом от родителей.

«Дорогой мой сыночек, если ты читаешь эти строки, значит, нас нет в живых». Я читал, а по щекам катились слёзы. Думал, что я уже взрослый и забыл уже, когда плакал в последний раз. Но, читая это письмо, я реально плакал. Словно ко мне вернулось детство, которого меня лишили Веселовы. В конце письма мама писала, что у меня есть магический дар, и мне обязательно нужно стать магом. Это прекрасно, ощущать, что ты можешь повелевать силами природы, делать во много раз больше, чем простые люди, совершать то, чего они просто никогда не смогут. В мире есть две прекрасные вещи, это магия и любовь. А в самом конце было приписано рукой отца: «Сын, помни, пока ты молод, для тебя магия важнее любви. Но если ты встретишь свою единственную, ты поймёшь, что любовь сильнее магии».

Я ещё долго сидел и размышлял над этим письмом и над припиской отца. Даже злости на Веселовых не было, просто какое-то опустошение в душе. Я был полностью согласен с родителями, что владеть магией, это прекрасно, это даёт огромные перспективы и удовлетворение жизнью. А вот приписку отца про любовь я не понял.

На другой день, после завтрака, помахал рукой ребятам, и пошёл в банк. Большую часть денег положил на свой счёт, взял только по несколько монет разного достоинства на текущие расходы. Ещё драгоценности забрал, так как в банке, для того, чтобы тебе оказали услугу хранения ювелирных изделий, необходимо отчитаться, откуда у тебя такие сокровища. Потом зашёл ещё в один магазин, и купил себе саквояж. Не дело барону ходить в парадной одежде и с вещмешком. Саквояж выбирал долго, пока не догадался объяснить продавцу, что же мне нужно. Как итог, истратил целых шесть золотых, но купил красивый и аккуратный саквояж, в котором было двойное дно, и открывалось оно очень хитрой защёлкой. Туда я убрал все драгоценности и документы.

Ну, всё, хватит тянуть время и искать отговорки. Я поймал извозчика и поехал в Королевскую Академию Магии.