Читать книгу Предел прочности. Трагедия АПРК СН к-141 «КУРСК» - Михаил Анатольевич Гришкеев (Ярош-Барский) - Страница 6

В коридоре. Колесников, Сергей Садилин, Мамед Гаджиев.

Садилин. Здорово, младенец!

Колесников. Привет, Серега, давно не виделись!

Гаджиев. Здравствуйте, Дима. С Днем рождения! Это вам виноград – символ долголетия.

Колесников. Ну что вы, не надо было.

Гаджиев. У нас так не положено. В гости и без подарка.

Колесников. Проходите!

Сергей и Мамед входят в комнату.

Садилин. А вот и мы!

Рогов. Генсек пришел!

Садилин. Знакомьтесь, это Мамед, ведущий инженер и конструктор предприятия «Дагдизель».

Марина. Очень приятно.

Гаджиев. И мне очень приятно оказаться в теплой компании.

Халима. Замерзли?

Гаджиев. Не привычно. У нас сейчас самая жара, а у вас даже снег летает.

Тетя Шура. Где вы пропадали? Уже все здесь давно!

Садилин. Мамед, это моя мама.

Тетя Шура. Александра Петровна. (Мамед целует ей руку) Можно Тетя Шура.

Садилин. Это Дима, Саня, дядя Толя, жена дяди Толи – Галина Дмитриевна, Рашид, Халима, его жена, и…

Марина. Марина Барашкина.

Гаджиев. Я почти всех уже знаю.

Марина. Говорят, вы родственник того самого Гаджиева?

Гаджиев. Да. У нас даже инициалы одни и те же. Он – Магомед Имадутдинович Гаджиев, а я – Мамед Исмаилович Гаджиев. Правда, я – дальний родственник. В Дагестане живут его родные братья – Булач, Курбан, Гамид. Они тоже служили на подводных лодках.

Марина. Здесь, на Севере, почти в каждом городе в честь него названы улицы, и даже гарнизон – Гаджиево.

Беляев. Извините. Саша, ты оформил «штрафные»?

Садилин. Это, мужики, бардак! Все не слава Богу. Панарин уже загибается.

Беляев. Бедный парень.

Садилин. Единственный толковый инженер группы управления Б/Ч-2, так его и дергают. Со своей лодки – к нам, после нас – еще куда-нибудь. То ракета не исправна, то борт-разъем не отходит, то весь комплекс отказывается работать, то еще какая-нибудь залипуха!

Рогов. Еще торпеду грохнули!

Галина Дмитриевна. Как грохнули?

Беляев. Молча. Как у нас все делается?! Подошли к пирсу – крана нет! Не исправен. Подали другой – нет обслуги! Хай подняли – прибежали. Стали грузить – трос лопнул. Она со всего размаха на пирс! Очко у всех на ноль. Представь, минно-торпедная база!

Рогов. Еще не просто торпеда, а «толстуха».

Аряпов. Дурная торпеда. У нее в качестве окислителя пероксид углерода. Англичане их сняли с вооружения еще в пятидесятых годах.

Беляев. А мы на лодке первый раз будем стрелять. Двадцать первый век, едрен-батон!

Рогов. Хорошо, что не боевая.

Мамед. Чуть не забыл. Дима, Арнольд просил извиниться, он остался на лодке. Я его понимаю, да и вы, наверное. Он же на подводника учился, а его к нам в Дагестан. А по горам подводные лодки не ходят.

Садилин. Так, тост! Мы с Димой, с некоторых пор соседи…

Тетя Шура. Но стояки у нас разные.

Садилин. … И соседями мы стали благодаря одной особенности. Вернее, одной особе. Помнится, кто-то любил цитировать Чехова. «В квартире порядочного человека, как на военном корабле, не должно быть ничего лишнего. ни кастрюль, ни тряпок, ни женщин».

Колесников. Так… подводники – самая читающая нация в мире.

Садилин. Но квартиры у тебя не было. Теперь она есть. Потому что у тебя, наконец, появилась жена! Жаль, что Оли сегодня нет…

Колесников. Она у мамы в Бокситогорске.

Садилин. Пусть ей там по-хорошему икнется. Мы ведь с тобой еще соседи по отсекам. Так вот. Если раньше тебя и так все любили и уважали, то сейчас, когда заходишь в седьмой отсек, там всегда светло, потому что ты весь сияешь. За твою любовь, за тебя и за Олю!

Чокаются. Выпивают.

Колесников. Не вовремя эти учения. Сегодня еще День рождение у Димки Сафонова.

Аряпов. Вряд ли он вырвется раньше полуночи.

Марина. Так у вас с ним в один день!

Колесников. Нет. У него сегодня – восьмого, а у меня – десятого августа.

Марина. Ой, а я и не знала. Ты сказал. приходи восьмого… А ничего, что раньше?

Колесников. А когда? Десятого в Западную Лицу и в море. Хорошо, что сегодня небольшой промежуток образовался.

Беляев. Блин, а не учения! Профанация сплошная. С июля начали долбать. Проверка за проверкой. Главный штаб, штаб Дивизии, штаб Флотилии, штаб Северного флота. Все шиворот-навыворот. А толку от этих проверок, только лишний расход продуктов! Командующий Дивизии в отпуске, Командующий Флотилии в отпуске, топлива у надводных кораблей в обрез. Вместо полноценных учений – «комплексная боевая подготовка» на местном уровне. Короче, хотят в отпуск сходить и учения провести!

Галина Дмитриевна. Толя, а ты что так разоряешься, ты кок, готовь себе спокойно.

Беляев. Да не дают нормально День рождения человеку справить! «Готовь себе спокойно». Ведь море начинается с берега. А на берегу что?!

Галина Дмитриевна. А на берегу мы.

Халима. Теть Шур, пора курицу…

Тетя Шура. Ага, пойдем…

Уходят.

Аряпов. Тебе, Митька, в плане Дня рождения фартит.

Колесников. И не говори. В прошлом году в Норвежском море отмечали. (Мамеду) Мужики мне футболку подарили. Написали координаты и наш «Курск» нарисовали. А на этом раз – дома, в Баренцухе.

Гаджиев. Корабль у вас красивый. Огромный такой!

Аряпов. Это вы, Мамед, только верхушку айсберга видите. Основная часть под водой. Длина – сто пятьдесят пять метров, ширина – восемнадцать, осадка в крейсерском положении на миделе – девять и три. Высота от киля до верха ограждения рубки более восемнадцати.

Беляев. Это примерно две рядом стоящие шестиэтажки.

Галина Дмитриевна. Пойду-ка я к бабам на кухню.

Уходит.

Беляев. Пусть идет. Сашка, наливай.

Рогов. У нас их называют «батонами».

Садилин. В смысле «Антеи». Классификация такая. Американцы им даже «Оскара» присудили». У них они так и числятся «Oscar».

Колесников. Да что говорить. Уникальный корабль!

Рогов. Нолито.

Беляев (заговорчески подмигивает Марине). Тс-с-с. Митька, за тебя!

Выпивают.

Садилин. У натовцев такого корабля нет. Во-первых. у нас не просто подводная лодка, а атомный подводный крейсер специально-стратегического назначения – истребитель авианосцев! Ни у кого в мире нет такого корабля, совмещающего ракетное и торпедное оружие. А что это значит? Это значит, что можно поражать множество целей одновременно. наземные, подводные, надводные объекты, одиночные корабли и крупные соединения.

Беляев. Да, и для людей все сделано по уму. бассейн, сауна, солярий, спортзал…

Марина. Живой уголок.

Колесников. Жены и дети к нам на лодку, как в музей, на экскурсию ходят.

Аряпов. Запас плавучести у нас тридцать процентов, в то время как у американцев чуть более десяти. Продублирован реактор, две турбины, два винта.

Беляев. Это от гигантомании.

Колесников. Не скажи, дядь Толь. На ТОФе у них полетела одна турбина, так они на второй все задачи выполнили и благополучно вернулись на базу. Тут дело такое…

Появляются женщины.

Галина Дмитриевна. Все свою красавицу обсуждаете.

Беляев. А вы?

Галина Дмитриевна. А мы бананчиков блохастых поели.

Тетя Шура. А вот и курочка.

Халима. Теть Шур, я разрежу.

Галина Дмитриевна. Мамед, вот о нас они столько не говорят. Мы уже про лодку все наизусть выучили. Вот спросите нас о чем угодно.

Гаджиев. А почему «Курск» называется?

Галина Дмитриевна. Отвечаю. Потому что к девяностым годам, после перестройки, все, что можно уже понатырили, красть нечего стало…

Беляев. Галя, о чем ты говоришь?! Армию и флот практически перестали финансировать…

Галина Дмитриевна. Кого надо, того финансировали. Еще как! Вот. И хитроумные Адмиралы пошли просить милостыню по городам и весям.

Беляев. Шефство.

Галина Дмитриевна. Называй, как тебе нравится. Добрались и до города Курска. И в девяносто третьем в честь победы на Курской дуге присвоили АПРК СН К-141 имя этого города. Еще вопросы.

Рогов. У нас корабль освященный.

Галина Дмитриевна. Освященный, освященный, как пасхальное яичко. Курицу лучше ешь!

Рогов. Что вы меня сегодня это…

Галина Дмитриевна. Не это, а то!

Тетя Шура зевает и крестит рот.

Галина Дмитриевна. Вот еще. Чего вы рот-то крестите? Человеку необходимо дышать, зевать. Он кислород добирает недостающий.

Тетя Шура. Вот. Я очищенный и вдыхаю.

Галина Дмитриевна. Ударились все в веру, крестятся чуть чего!..

Беляев. Галочка, не надо. Ты не права.

Галина Дмитриевна. В чем я не права? В чем?! Ну, скажи!..

Беляев. Нам без Него вообще нельзя. Спущен корабль на воду – сдан Богу на руки.

Галина Дмитриевна. Все сейчас – Бог-Бог! А что Бог?! Вы, теть Шур, всю жизнь пионерка, комсомолка, а на старости лет… Ладно, это ваше дело. Но ведь у вас американцы виноваты, чеченцы виноваты, жидомассоны, так вообще, всю Русь Святую загубили! Черных вы не любите, белых вы не любите, красных, синих, зеленых… А как же возлюби ближнего своего?! А?! То-то. Вы не Бога любите, вы свои претензии им прикрываете.

Беляев. Ты чего завелась?

Галина Дмитриевна. Да ничего! Потому что… Мамед, вы, как человек с Кавказа, расскажите нам тост.

Гаджиев. Честно говоря…

Марина. Расскажите, Мамед. Вы уедете, а мы запомним и будем друг другу рассказывать.

Мамед. Никогда не думал, что тост – это такое ответственное дело.

Тетя Шура. Извините, Мамед, как вас по батюшке?

Гаджиев. Мамед Исмаилович.

Тетя Шура. Исмаилыч, давай выпьем за дружбу народов!

Марина. Теть Шур!..

Галина Дмитриевна. Вы опять начинаете!

Тетя Шура. А что я?..

Садилин. Мама!

Гаджиев. Тост. Это было тогда, когда Корсары покоряли моря, а моря покоряли их отважные сердца. И в этой страстной любви и борьбе корабельное дерево превращалось в щепки. И вот однажды, море опять победило. Спасся только сам Корсар. Он с трудом уже держался за обломок мачты, когда к нему подплыл Морской Царь…

Марина. Нептун.

Гаджиев. Нептун. И хотел он сказать Корсару, что оставит ему жизнь, но для того, чтобы он передал другим. впредь не беспокоить море своими кораблями. Но, как только он подплыл, моряк узнал его. И сказал Морскому Царю Корсар. Вах! Такой гость и угостить нечем! И стало стыдно Морскому Царю, что он не проявил такого радушия. И разрешил Нептун ходить кораблям по морю. Так выпьем же за дорогих хозяев, которые всегда найдут теплые слова и доброе кушанье даже для незваных гостей!

Рогов. Хорошо!

Гаджиев. За вас, Дима!

Колесников. А чего я, это все теть Шура… Теть Шур…

Галина Дмитриевна. Уснула… Ладно, не трогайте ее.

Халима. С утра намаялась у плиты.

Аряпов. Тост произнесен, время выпить.

Выпивают.

Галина Дмитриевна. Так. Пора танцевать.

Рогов. Дима, включай. Там уже стоит «медляк».

Колесников включает. Негромко звучит песня ВИА «Пламя» «Снегопад». Моряки приглашают женщин. Марина приглашает Мамеда. Танцуют.

…Снег кружится, летает, летает.

И, поземкою клубя,

Заметает зима, заметает

Все, что было до тебя…

Марина (Мамеду). Вы в «Урице» остановились?

Гаджиев. Да.

Марина. Как вам Видяево?

Гаджиев. Как вам сказать…

Марина. Да говорите, как есть. Я сама здесь только второй год. Я из Белгорода, у нас там сейчас тепло, красиво.

Гаджиев. Я раньше бывал в Белгороде. Меловые холмы.

Марина. У нас это – горы. Скажите, Мамед, вы на Север прибыли с секретной миссией?

Гаджиев. Что вы. Получилось все не складно. Нам прислали бумаги с указаниями одних параметров, мы привезли аккумуляторы, а они оказались велики и не вписались в положенные габариты.

Марина. А для чего аккумуляторы?

Гаджиев. А вы не шпионка?

Марина (смеется). Нет.

Гаджиев. Для торпед. Хотели заменить дорогие на дешевые.

Марина. И не получилось?

Гаджиев. Нет. Но зато удалось пробить Гос. заказ на триста торпед. А это – деньги, работа. Для нашего предприятия это очень важно. В общем, я свою миссию выполнил.

Марина. А я думала, вы пойдете на учения.

Гаджиев. Пойду.

Марина. Зачем?

Гаджиев. Понимаете… Для меня это важно.

Марина. Что-то будете испытывать?

Гаджиев. Во время боевых упражнений нельзя испытывать оружие. Я пойду, как наблюдатель, в торпедном отсеке, чтобы посмотреть на все в реальной обстановке. Это тоже важно для меня, как для конструктора.

Марина. А у вас есть дети?

Гаджиев. Две дочки. Индиана и Русана.

Марина. А как жену вашу зовут?

Гаджиев. Сафинат.

Марина. Какие имена красивые.

Музыка резко обрывается.

Рогов. Концерт аяк талды! Пленка закончилась.

Халима (Марине и Мамеду). О чем это вы шептались?

Марина. Я спросила, нравится ли ему Видяево, а он так и не ответил.

Галина Дмитриевна. А чего тут говорить. Три дороги. в школу, в магазин и к причалам.

Аряпов. И одна – домой.

Садилин. Считай две улицы. Заречная и, через мост, Центральная.

Халима. А Якорная площадь? А ДОФ? Залив Ура-Губа…

Рогов. И Губа не Дура.

Марина. Саша!

Рогов. А чего «Саша»? У нас тут все есть. Полярный – Палермо, Западная Лица – Заснеженная Ницца, Видяево – Монтевидео. Короче, Мамед, у нас тут курорт. Куда там Кавказу!

Гаджиев. Детей почти не видно.

Галина Дмитриевна. Родятся мало – холодно.

Халима. В отпусках все.

Гаджиев. Мы когда подъезжали к Мурманску…

Тетя Шура (спросонья). Какой Мурманск?! Где Мурманск?! Я что уснула?..

Халима. Может, вы пойдете к себе, еще поспите?

Тетя Шура. Нет, хватит. Выспалась. А причем здесь Мурманск? Мурманск – это большая помойка!

Галина Дмитриевна. Там тоже люди живут.

Тетя Шура. Везде люди живут. А у нас лучше!

Галина Дмитриевна. Лучше, чем где?

Беляев. Лучше, чем в Гремихе.

Мамед. А что это?

Аряпов. Это – Гренобль!

Рогов. Если Кольский полуостров – булочка, то Гремиха – изюминка в ней.

Аряпов. От Мурманска на теплоходе ходу часов четырнадцать. Но лучше туда не попадать.

Беляев. Раньше такая база была! Новейшие модели подводных лодок. Американцы называли «осинное гнездо». Боялись. Остров расположен на стыке Белого и Баренцева морей, с сопок виден Северный Ледовитый океан. Туда даже белые медведи заплывали. Ресторан там хороший был!

Садилин. В народе Гремиху называют «край летающих собак». Ветра сильные.

Рогов. А теперь там не то что собак, там и людей не видно. Одни тени.

Марина. Услышишь, что у кого-то хуже и вроде легче.

Беляев. Все просрали Иуды!

Халима. Мамед, вы не заметили, только на Севере люди летом ходят в разных сезонных одеждах. кто – в футболке, кто – в свитере, кто – в пуховике. Все зависит от того, в какой момент человек вышел на улицу. Погода меняется очень часто.

Марина. А вы не застали Полярный день?

Гаджиев. Наверное, нет.

Марина. А в Питере видели Белые ночи?

Гаджиев. Да.

Марина. Так вот. У них НОЧИ белые, а у нас ночью ДЕНЬ! Очень светло. Мальчишки в футбол по ночам играют.

Колесников. Видяево – это Восьмое Чудо Света. Шамбала. Ни денег, ни удобств, ни тепла, ни горячей воды! Сопки, море, бакланы, да снег.

Тетя Шура. А дома спроектированы для Юга. У меня стена на кухне покрывается льдом. В комнате всю зиму плюс два. Володя, покойный, принес «козла» – электропечку со старого железа. А она пробки выбивает.

Халима. Такое впечатление, что нас проверяют на живучесть. выживем или нет.

Тетя Шура. Раньше ЗАТО нужны были, чтобы, не дай Бог, не увидели нашу мощь, а теперь, чтобы, не дай Бог, не увидели наш позор.

Галина Дмитриевна. Человек – такая сволочь, ко всему привыкает.

Тетя Шура. Точно, Галочка. Я так приморозилась к этим казенным развалинам… Да что говорить… Вот выпьешь, и вроде тепло, и вроде лето.

Молча выпивают.

Рогов. Правительство – оно, как Бог. Его никто в глаза не видел, но все знают, что оно есть. И даже заботится о нас. Бог болезнями душу лечит, а они – нищетой. Богу – Богово, Кесарю – Кесарево. Берешь ружьишко, удочки или корзинку и вперед – еду добывать. Вот вам и двадцать первый век! Миллениум по-русски!

Садилин. Саша…

Аряпов. Сань, хватит!

Рогов. А чего «хватит»? Ничего и нет! Пайковых за восемь месяцев – нет, зарплаты за два месяца – нет, отпускных – нет! И все хорошо, и всем хорошо! Я молчу, ты молчишь, все молчат. Нам в море легче – нас кормят. А женщины наши?! А дети?! Жена от меня ушла. Я просил ее. не уходи, подожди. А она мне. А ты знаешь, что такое ждать?!

Все молчат.

Беляев. Сань, спой. (дает ему гитару)

Рогов (поет). Ох, щедра же ты, Земля Русская!

Аж, взреветь хочется…

Ох, и добра же ты, Матушка!

Но рыдать уже нечем нам…

Все сыны твои

по чужим землям

Ходют

да побираются.

Ну а чрево твое

перед родами

От плода

гниет.

А мужи твои,

будто бесы все,

Веселятся

русскими душами!

Помнут, потискают;

за косу и по полу!

Черного дня

не смущаются…

Эх, Вороным да Воронам

Время теперь на Руси.

Эх, Вороным да Воронам

Землю твою крестить.

Перетоптано поле копытами,

Да не вспаханное лежит.

Эй, где же ты, богатырь – молодец,

Что Землю – матушку рассмешит!

Чтоб смеялась она и плакала

Святыми слезами любви.

Эй, где же ты, Богатырь-молодец,

Землю-матушку развесели!..

Но только тихо все…

Кони табуном

Траву чистую

Мнут и кушают.

Ну, а Воронье

В небе голубом…

Кружатся,

Падаль ждут.

Ох, и щедра же ты, Земля Русская!

И стоять тебе тысячи лет.

Ох, и добра же ты, Матушка!

А пока перерыв на обед…

Все молчат.

Тетя Шура. А все-таки люди здесь хорошие.

Беляев. Золотые люди. (обнимает Тетю Шуру)

Садилин. Леха Шевчук разобрал новый телевизор, чтобы отремонтировать прибор управления ракетной стрельбой.

Тетя Шура. Рашид, вы имя уже придумали?

Аряпов. Ильгиз.

Тетя Шура. А если девочка?

Колесников. Тоже Ильгиз.

Аряпов. Тетя Шура, мальчик будет.

Садилин. Рашид-лукум, может, ты тост скажешь.

Аряпов. Может и скажу. Знаете, есть такой мультфильм… раньше его часто показывали. Я не помню, как он называется. Про Ежика…

Садилин. Начало впечатляющее.

Аряпов. Суть этого мультика такова. Ежик носит с собой воду…

Садилин. Воду ли?

Аряпов. … и все у него спрашивают. Что это? А он отвечает…

Садилин. А вы отхлебните.

Аряпов. А он отвечает. это – Море. А потом кто-то ему говорит, что в Море должны быть корабли. И пошел Ежик искать кораблики. И тут встречает он Волка. А Волк хочет чаю.

Садилин. Логично.

Аряпов. У него есть сапог, но нет самовара.

Беляев. Это как у нас на флоте.

Марина. А зачем Волку сапог? (все смеются) Ну чего вы?.. Ну честное слово…

Рогов. Самовар кочегарить.

Марина. Поняла. Сначала не поняла, а сейчас поняла.

Аряпов. В общем, Волк смастерил ему кораблик. Ежик пришел к себе, залил весь дом водой; стал слушать Море и смотреть на лодочку.

Садилин. Вот и закончилась программа «Спокойной ночи, малыши». Дети выпили и пошли спать.

Беляев. Рашид, пора тебя переводить из реакторного отсека. Радиация только на вид не заметна.

Галина Дмитриевна. Вот, значит, чем наши мужья под водой занимаются. мультики смотрят. Спасибо, Рашид, ты мне открыл глаза.

Садилин. А к чему ты это рассказывал?

Аряпов. Это было, когда мы еще учились. Нужно было сдавать философию. Сделать, это было практически невозможно. И зачем она, вообще, нужна была никто, разумеется, не знал.

Беляев. Правильно, не нужна. Море – это уже философия. Тот Богу не молился, кто в море не бывал. Да и потом, на подводной лодке чувствуешь себя, как Диоген в бочке.

Марина (Рашиду). Ну-ну! И что дальше?

Аряпов. Что! Во-первых, Митя опаздывает, а во-вторых, заходит на экзамен с ведром воды. Педагог его к себе подзывает и спрашивает.

Колесников, что это у вас?

Митя. Море.

– А почему оно такое грязное?

– Дизельное топливо, товарищ капитан второго ранга.

– Чье дизельное топливо?

– Подводных сил НАТО.

– А что оно здесь делает?

– Обделались, товарищ капитан второго ранга.

Мы в классе сидим, еле сдерживаемся. Я думаю, Митька пропал! Философ ставит ему «пять» и говорит. За правильный идеологически-философский взгляд на противостояние враждующих сторон. И тут входит молодой курсант со шваброй и спрашивает. Разрешите обратиться, вы ведра не видели? Мы – в лежку. Митя – ведро курсанту и в дверь.

Все смеются.

Аряпов. Я вам не сказал самого главного. Ежик в мультфильме был рыжим. В общем, за этого чудного и чудного Рыжего Ежика, которому даже во сне снится море!

Садилин. Ну, ты, Рашид-рахмет, загнул!

Аряпов. А ты думал. Была бы другая голова, по-другому звали бы.

Колесников. Спасибо, Рашид! (жмет Рашиду руку, они обнимаются)

Садилин. Горько!

Все смеются. Чокаются. Выпивают.

Галина Дмитриевна. Смешные вы, мужики.

Беляев. Нам, подводникам, Галочка, юмор рекомендован врачами. Лечить вас, говорят, бесполезно, так что смейтесь на здоровье!

Галина Дмитриевна. Моя бабушка всегда говорила. все военные слегка галантны и немного провинциальны. И вышла замуж за артиллериста. Моя мама утверждала. прежде, чем выйти замуж за военного, сначала надо сойти с ума. Она потеряла разум в девятнадцать лет от взгляда моего отца. Он был военным летчиком дальней авиации. А так как мне добавить ко всему перечисленному было нечего, я вышла замуж за подводника.

Беляев. И не жалеешь?

Галина Дмитриевна. И не жалуюсь.

Беляев (берет гитару). Бабушке моей жены, моей бабушке, маме моей жены, моей маме, всем мамам, женам и всем женщинам нашего Скользкого полуострова посвящается! (поет)

Милые наши, Добрые наши, Нежные,

Вы наши дороги, земля и трава.

Мы любим вас с высоты своей грешности,

В ваших руках оставляя свои города.

Пречистые наши, Светлые наши, Красивые,

Вы соль и хлеб родной стороны.

Шлем поклон вам, Покорные и Нерадивые,

Мы – юноши, мужики, старики – пацаны.

Вздорные наши, Мудрые наши, Смелые,

В ваших глазах отражаются наши слова.

Признания робкие, шутки, стихи неумелые,

Заставляя вас верить в любви чудеса.

Веселые наши, Распутные наши, Верные,

Из дальних дорог возвращаемся к вам, в родные края,

Со щитом, без щита, с пораженьями или победами,

Деды, мужья, отцы – сыновья.

Любимые наши, Любимые наши, Любимые,

Слезы и смех ваш для нас, как Святая вода.

Не прощайте ухода, но простите нам возвращение,

Ведь имя родное, как рана в груди от свинца.

Беляев. Вы уж нас простите.

Все мужчины поднимаются.

Беляев. За вас!

Мужчины выпивают стоя.

Рогов. Жаль Щавинского нет.

Беляев. Илья Вячеславович – это кладезь! (Мамеду) У него огромная коллекция отечественных рок-певцов, начиная с пятидесятых годов и заканчивая Гребенщиковым, Шевчуком, Кинчевым, Цоем.

Рогов. Мне очень нравится из альбома «Странные скачки» песня Высоцкого в обработке «Алисы». (напевает)

Я дышал синевой, белый пар выдыхал.

Он летел, становясь облаками.

Снег скрипел подо мной,

Поскрипев, затихал.

А сугробы прилечь завлекали…

Да, шило, железо и Высоцкий – это все, что мы есть. А!.. Анатолий Николаевич, алаверды. Тост вдогонку. Я предлагаю выпить за Великий Русский Народ, который выстоял при Монголо-татарском иго, который победил в Великой Отечественной Войне, который и сейчас с юмором преодолевает все трудности нашей жизни. (поднимает рюмку) За Великий Русский Народ! И их мужей.

Галина Дмитриевна. Сашка. Как красиво, гад, говоришь!

Рогов. Стараюсь.

Мужчины снова поднимаются. Выпивают.

Колесников. Серега, сбацай «Подводный рок-н-ролл».