Оглавление
Михаил Антонов. Договориться с народом. Избранное (сборник)
Литературоведение
Николай Гоголь – гениальный украинский русскоязычный писатель
Гость с Украины наставляет хозяев
«Личность Гоголя
Антирусская направленность «Вечеров» и «Петербургских повестей»
За какую Русь и за какую веру боролись и умирали казаки
Украинцы покоряют Москву и Петербург
«Портрет» как автопортрет Гоголя
Осмеяние пороков или основ государства?
В мире мертвых душ
Чичиков – типичный русский человек?
Выбраненные «Выбранные места»
Блистательные образцы полемики
Кого дальше повезет «Птица-тройка»?
Политическая экономия Константина Костанжогло
А величавых героев по-прежнему нет
Крушение надежд на второй том
Судьба второго тома и смерть Гоголя
Гоголь, Чичиков и христианский идеал
Важнейший пробел в русской литературе
Кто и за что ценит Гоголя?
Уроки Пушкина, или Каким надо стать русскому человеку
Пушкин и наши дни
Сколько веков ждать русским расцвета?
Русский кодекс чести
Люди русского характера
Бог и бессознательные богоборцы
«Германны» наших дней
Быть ответственными!
Убивать «германнов» смехом!
Изучать Пушкина по его творениям, а не по спектаклям
Дорогу – самоотверженным!
Религия, философия
Философия краха, или Крах философии (Православный взгляд на диалектический материализм и философию вообще)
Обновленчество в Русской Православной Церкви
Огневые двадцатые
Ультиматум
Чего же добивались обновленцы?
Решение о созыве Поместного Собора
Провинция отвечает столице
Новое епархиальное управление
Между двух огней
Чуть-чуть об итогах
2000 лет христианской революции
История
Руси – 1150 лет, а России – 850!
К вопросу о юбилее российской государственности
История России – это история русских
Кто такие варяги?
Послеримская Европа – продукт германских завоеваний
Особенности завоевания Руси германцами
Появление русского народа
Андрей Боголюбский – основатель Русского государства
Русь Северо-Восточная – антипод Руси Южной
Так сколько же лет российской государственности?
Россия – без исторической науки
Не норманнская теория, а русская историософия
Актуальная публицистика
Новый Путин: многие вздрогнут…
Невидимая война
Становление буржуазной России
Путин, «новый нэп», двоевластие
Новый «Год великого перелома», и снова «раскулачивание»?
Вашингтонский обком отдал приказ
Либералы приняли приказ к исполнению
Нэпманы мобилизуют силы
Новый «Манифест 17 октября»
Есть ли перспективы у либеральной контрреволюции в России?
Обуздание нэпманов или перевоспитание нации?
И в заключение – немного о мелочах
Вместо автобиографии
Михаил Антонов – современный русский почвенник
Заметки недовольного
Чем же я недоволен?
Немного предыстории
Недолгая карьера публициста
Я на страницах «ЛР»
В других газетах и журналах
Есть ли почва для сотрудничества с «ЛР»?
Сотрудничество с «Литературной»
О советской цивилизации
О Брежневе и брежневизме
О последнем бое Советов
На руинах ельцинизма
О Владимире Путине
Пять моих последних книг
Мечты, мечты…
Отрывок из книги
Юбилеи великих людей, тем более – гениальных писателей (особенно «круглые»), проходят, как правило, в атмосфере некоторой экзальтации. Произносятся волнующие речи, в которых восхваляются достижения гения, ораторы соревнуются в том, кто скажет слово поцветистее, покруглее и позабористее. Если же у гения были и неудачные творения, провалы, то о них в такие дни говорить не принято, а если и упомянут, то так, мимоходом. Сказать в эти дни прямо нечто противоположное тому, что общепринято, что уже устоялось в общественном мнении, так же неприлично, как откровенно, вызывающе «испортить воздух» в благородном собрании. Или, как говаривал один непопулярный ныне классик, это все равно, что крикнуть «Таскать вам не перетаскать!» при виде похоронной процессии.
Знал я, разумеется, все это, как и правило: упаси боже маленькому человеку говорить, а тем более писать что-либо критическое о великих людях в их юбилейную страду. Никто слушать не будет и уж, конечно, не напечатает. Зато заклюют, даже, процитировав вырванные фразы из только что поданной в редакцию, но неопубликованной, с негодованием отвергнутой рукописи, выставят в глазах общества, как невежу и невежду и обвинят в покушении на устои и святыню, если не в чем-либо еще более злодейском. И все-таки в 2009 году, когда мир широко отмечал 200-летие со дня рождения Николая Васильевича Гоголя, сунулся я было в одно почтенное издательство с проспектом книги о юбиляре, а в одну не менее почтенную литературную газету со статьей «Любящий недоброжелатель России» (о нем же). Слава богу, легко тогда отделался, получил только отказ, но ребра остались целы. Я даже гневной отповеди со стороны «современных напостовцев» не удостоился. Видно, очень уж они были заняты торжественными мероприятиями, и им было не до такой мелкой сошки, как я. Как и положено, во время торжеств было сказано и напечатано немало слов о гении мировой литературы, великом русском писателе.
.....
«Жизнь и смерть Гоголя свидетельствуют о том, какая страшная искренность была в этой детской мечте его. И вот, однако, в это же самое время, среди глубокого обдумывания «нового бытия», уже стремясь в Петербург на великое служение, он пишет туда же о другой столь же пламенной и заветной мечте своей – о модном фраке и панталонах». Творец, всецело преданный своему писательскому поприщу, и прагматик (хотя и не вполне удачливый) странным образом сочетались в Гоголе.
Петербург – это город, где «никакой дух не блестит в народе, все служащие да должностные, все толкуют о своих департаментах да коллегиях, все подавлено, все погрязло в бездельных, ничтожных трудах, в которых бесплодно издерживается жизнь их». В том, что «в северной столице нашего обширного государства случается «необыкновенно странное происшествие», «виноват петербургский климат». В этом городе «охватывает одиночество», там «с площадей огонек «будки кажется на краю света», а ветер дует сразу с четырех сторон, и чиновнику вмиг надувает «жабу», так что он «весь распух и слег в постель». «Холодный, пахнущий ветер»; «лунное сияние на крышах»; «все… тихо»; лишь долетает «дребезжанье дрожек извозчика»; «деревянные домы, заборы; нигде ни души»; в пустыре стоит «будочник и, опершись на… алебарду», глядит на… мертвеца. Неудивительно, что такой город породил и ужас, и бред: гоголевских героев; потом – Гоголя-«Никоши».
.....
