Читать книгу Аромат грязного белья (сборник) - Михаил Армалинский - Страница 6

Сор to Call Girl by Norma Jean Almodovar. New York: Simon & Schuster, 1993. 315 p. ISBN 0-671-79425-6.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2004. № 111. В скобках указаны страницы приведённой книги.

События, описываемые в книге, произошли двадцать лет назад в Лос-Анджелесе. А взялся я писать о ней потому, что эта книга нисколько не устарела, ибо излагает ещё один извечный и прискорбный пример того, как даже в самом демократическом обществе мудрые русские пословицы разворачиваются в весёлые и грустные события:

Закон как дышло – куда повернул, так и вышло.

Лучше с палкой по кустам, чем с сумой по тюрьмам.

Чем выше интеллект – тем ниже поцелуи.

Отдай жену дяде, а сам иди к бляди.

(«Русские бесстыжие пословицы и поговорки».)

Это документальное повествование ведётся от имени автора, героини книги Нормы Джин Алмодовар, которая поистине героиня, так как посмела с риском для собственной жизни восстать против несправедливости и жестокости. Это ли не герой по определению?

Я недавно познакомился с Нормой Джин в связи со своими писаниями о проституции, и она рассказала мне о своей книге. Во всех наших городских библиотеках эта книга была украдена (спрос!), и мне её заказали по межбиблиотечному фонду. Вот прочёл – и с вами делюсь.

Итак, невинная девушка из религиозной семьи приезжает в Лос-Анджелес. Она попадает в христианскую религиозную общину, в которой знакомится со своим первым мужчиной. Но для совокуплений требуется выйти замуж по законам общины. И Нора Джин выходит. И начинает томиться от быстро наскучившей семейной жизни, резко обедневшей сексом.

По чистой случайности она попадает учиться на полицейского – управлять автомобильным движением, а в основном штрафовать неправильно запарковавшихся шофёров. В итоге Норма Джин проработала штрафовальщицей десять лет.

Вскоре она развелась и стала активно совокупляться с коллегами-полицейскими. Многие из них являлись воплощением её идеала мужчины: высокие, стройные, красивые и мужественные. Но оказалось, что в постели большинство из них вели себя немужественно, некрасиво, низко и уродливо, то есть крайне себялюбиво и торопливо.

В процессе своей службы Норма Джин не раз и не два наблюдала, как некоторые полицейские злоупотребляли своей властью. Они вынуждали оказывать им сексуальные услуги как сотрудниц, так и уличных проституток. Занимались кражами и вымогательством, совокуплялись с малолетними. А когда их в редких случаях ловили, полицейские отделывались лёгкими взысканиями или минимальными наказаниями. Норма Джин стала вести записи с намерением написать книгу о полицейских нравах.

Во время исполнения служебных обязанностей Норма Джин получила две травмы спины. Её стали мучать боли, а коллеги-полицейские, которым она проговорилась, что пишет о них книгу, а также сотрудники-недоброжелатели стали её притеснять. Короче, Норме Джин стало тошно, и она ушла в отставку по состоянию здоровья.

Очень скоро встал вопрос – на что жить, пенсии по инвалидности не хватало. Случай свёл её с дорогой проституткой, которая рассказала о прелестях своей работы и познакомила Норму Джин со своей мадам. Норма Джин, решившаяся на эту предосудительную работу, руководствовалась славной перспективой получения наслаждения, за которое ей ещё будут платить деньги.

Норма Джин пишет так:

Я хотела работу, от которой бы я получала удовольствие, делая то, что я умею делать хорошо, и чтобы за это я получала хорошие деньги. Проституция давала именно то, что я хотела: я могла работать в любое время когда захочу, встречаться только с теми мужчинами, что мне нравились, ходить в лучшие рестораны со своими клиентами. К тому же я любила секс. Чего ещё можно желать? (67)

Норма Джин понравилась мадам, и та сразу пригласила первого клиента, весьма респектабельного пожилого господина, который обошёлся с новообращённой проституткой исключительно ласково и щедро одарил её за кратковременную услугу. Норма Джин на крыльях любви к новой профессии занялась ею с воодушевлением и вдохновением. Но она не перегружалась и не жадничала, а использовала обильное свободное время, чтобы продолжать писать свою книгу и наслаждаться жизнью, в том числе половой.

Норма Джин познакомилась с актёром, которому было 59, тогда как ей было 24. Он боялся к ней приставать из-за разницы возрастов и водил её по театрам и ресторанам шесть месяцев, не прикасаясь. Норма Джин думала, что он гомосек, так как не пытался делать «руконаложение». И тут вдруг Виктор (так звали актёра) заявляет ей по телефону, что больше с ней встречаться не может, так как платоническая любовь ему стала не под силу, а изнывает он от любви физической. Норма Джин оторопела – он ей нравился, но она виду не подавала, будучи уверенной в его безразличии к ней. Пригласила она его срочно к себе, и стал Виктор не ебать её, как все мужики, а лизать ей клитор, да так, что кончила она мощный раз и думала – всё, а он не переставал и довёл он её до кучи оргазмов. Тогда Норме Джин ничего не оставалось, как влюбиться. А ещё ведь Виктор и человек хороший, умный и преданный оказался. Короче, сплошное счастье пошло и даже съехались вместе жить, и, что самое важное, Виктор поощрял её занятия проституцией.

Тем временем Норма Джин набрала такую богатую клиентуру из сплошных богачей, что описаниями любимой работы с ними полнится половина книги. Причём для многих клиентов были важны не столько совокупления, сколько разыгрывание различных фантазий, которые возбуждали клиентов настолько, что они кончали, часто даже не прикоснувшись к Норме Джин. Вот уж поистине с жиру богачи бесятся – им фантазию вместо живой ротогрудопиздожопы подавай.

Отслюнявливали они Норме Джин сотни и тысячи президентоголовых уе, а она только счастлива, что мужикам радость доставляет и сама в то же время получает, пусть не всегда сексуальную, то уж точно – денежную.

А дома Викторушка ждёт, всегда долизать готов.

В дополнение к мужчинам (деньга к деньге, а наслаждение к наслаждению) у Нормы Джин любовь к женщинам появилась, так что часто она с подружкой выступала перед очередным богачом с задушевным лесбийским оргазмом, к которому, бывало, клиент присоединял и свой.

Поистине восторженную жизнь вела Норма Джин, и это говорю не я, а она сама. Но ничто не длится вечно – особливо сексуальные утехи.

В один непрекрасный день в квартиру Нормы Джин нагрянула полиция и арестовала её за нарушение общественного порядка: на неё якобы пожаловались соседи за то, что из её квартиры раздавался шум. А оказавшись в её квартире, полицейские стали рыскать в поиске рукописи. Нашли её и самовольно изъяли. Рукопись пропала, а Норму Джин продержали в тюрьме несколько часов для острастки.

После быстрого на этот раз освобождения она стала с ещё большим удовольствием продолжать проститутничать и восстанавливать украденные полицией тексты. Безбедная жизнь продолжалась, но тут Норма Джин познакомился с клиентом, который предпочитал пожилых и полных женщин с лицом вовсе не обязательно привлекательным. У Нормы Джин сохранились отношения с бывшей коллегой Пенни, которая на редкость подходила по критериям, предъявлявшимся притязательным клиентом. Вот она и решила клиенту помочь и подруге дать порадоваться да подзаработать. Слово за слово, и Пенни, которой осточертела полицейская работа и маленькая зарплата, захотела познакомиться с богатым извращенцем. Она несколько раз приходила домой к Норме Джин, и та, добрая душа, простодушно делилась с ней секретами своего ремесла. Простите, искусства.

Но чем ближе подходило дело к свиданию Пенни с «любителем старины», тем больше подозрений закрадывалось в добрую душу Нормы Джин. И не зря – на Пенни были навешаны микрофоны и магнитофоны, она была подсадной уткой, с помощью которой полиция соорудила обвинения против Нормы Джин. Обвинения, состоящие в подстрекательстве Пенни на проституцию, то есть в сводничестве.

Закрутился кафкианский процесс. Закон предусматривал за сводничество обязательное тюремное заключение от трёх до пяти лет, хотя за грабёж и разбой разрешалось давать срок условно. На такой безумной высоте находилась, да и по сей день находится, американская сексуальная мораль. (Так ещё в семидесятых в Калифорнии оральный секс между взрослыми считался преступлением и карался тюрьмой до пяти лет. До сих пор в законодательстве многих штатов существуют законы, по которым жестоко карается анальный секс между взрослыми.)

Норма Джин, не будь дурой, подключила все СМИ, и журналисты поголовно заинтересовались бывшей полицейской, ставшей высокооплачиваемой проституткой да ещё пишущей книгу, разоблачающую нравы полиции Лос-Анджелеса. Её стали интервьюировать по телевидению, писать о ней статьи и всячески рекламировать.

Но в результате дурацкого поведения её адвоката, который отсоветовал ей выступать перед присяжными, те признали её виновной.

Судья решил проверить психическое состояние Нормы Джин, прежде чем выносить ей приговор. Её поместили на 50 дней в тюремную лечебницу, где было несладко, о чём она подробно рассказывает. Отстрадав там своё, Норма Джин оказалась на свободе благодаря либеральному судье, который дал ей этот срок условно, потому как он не пожелал приравнивать сводничество к разбою в случае Нормы Джин, никогда не имевшей в прошлом судимостей. Но в результате ей пришлось прекратить занятия проституцией, так как если бы её снова засекли, то условность срока была бы отменена и ей пришлось бы сесть в тюрьму.

Обрадованная вновь обретённой свободой, Норма Джин решила не отсиживаться втихаря, а вскоре подала в суд на городское управление за то, что её арестовали с бухты-барахты. Однако на ведение дела потребовалась такая громадная сумма денег (а их кроме как на проституции ей заработать было невозможно), что пришлось отозвать иск. Разозлённые городские правители выставили Норме Джин встречный иск с требованием, чтобы условный приговор отменили и чтобы её засадили в тюрьму.

Процесс, по-прежнему кафкианский, продолжался. А тем временем Норма Джин решила заняться политикой, чтобы отстаивать права проституток, легализировать их доброе дело. Она решила баллотироваться на мелкую должность в городском управлении и в итоге набрала сто тысяч голосов, но всё равно проиграла какому-то непроституту. Однако сто тысяч тоже не шутка, да и рекламы было на весь мир – на всех шоу от Донахью до 60 минут побывала да лекций по университетам и разным организациям начитала впрок на 20 лет. Но, как видим, проку мало – до сих пор проституция в Штатах почитается за кровавое преступление с отягчающими обстоятельствами.

Накатившееся судилище отменило-таки условность срока, и засадили Норму Джин на оставшиеся 18 месяцев, потому как городской прокурор утверждал, что её преступление хуже грабежа. А преступление-то, напомню, состояло в том, что Норма Джин предложила своей старой и непривлекательной подружке редчайший для неё шанс – поразвлекаться за деньги. Никто это обвинение всерьёз не принимал, кроме самого суда, – все понимали, что полиция мстит за то, что Норма Джин хочет книжку издать про них, разоблачающую.

Помощь влиятельных клиентов-друзей Нормы Джин в данном случае тоже не помогла, но они не оставляли её в беде, что было очень важно и показательно, как продажная любовь порождает друзей.

От звонка до звонка отсидела Норма Джин, но книжку потом издала, о которой шум стоял. Да сайт её имеется: http://www.iswface.org

А теперь можно пожевать кое-какие детали книжки.

Развенчивая мифы о мужественных полицейских-любовниках, Норма Джин как заметно, так и незаметно для себя развенчивает и другие мифы. Мифами даже всё это называть слишком жирно – выдумки это, а не мифы.

Вот одна выдумка о девичьей (женской) стыдливости. Норма Джин рассказывает, что в девичьей молодости она была полновата и ужасно стыдилась своих лишних фунтов. Встречаясь со своим религиозным первым мужиком, она ему отсасывала, но совокупляться не позволяла, якобы из-за своей религиозности: как же – не расписались. Но когда их обвенчали и настала первая брачная ночь, где предполагалось дозволенное религией раздвигание ног, Норма Джин не позволяла уже мужу зажигать свет, так как боялась, что муж увидит её толстое тело голым. И долго ещё она пряталась в темноту. Муж небось умилялся стыдливости своей жены, а она зажгла бы прожекторы и на себя их напустила, если бы тело её представлялось ей красивым. Чем в общем потом и занималась, когда сбросила лишнее и похорошела.

Так что женщина ищет темноты не из-за стыдливости и желания скрыть свою наготу, а из-за того, что свою наготу она считает недостаточно красивой.

Открытие Нормы Джин, что полицейские – дурные любовники, является открытием вовсе не аномалии, а закономерности. Опьянённые своей мужественностью и властью, полицейские видят смысл полового акта лишь в удовлетворении женщиной мужчины.

Большинство из них считало, пишет Норма Джин, что половой акт подобен пользованию пистолетом: целься и стреляй (25).

Однако именно в полиции, борющейся с проституцией, должны работать дрянные любовники, потому что, будь ты хороший любовник, а значит, любящий женщин, а значит, умеющий доставлять им наслаждение, то такой мужчина не смог бы притеснять проституток – самых женственных из женщин. Только разного рода импотенты, скорокончающие, озлоблённые на женщин мужики будут составлять славные ряды борцов с проституцией.

Полицейские относятся к социальной группе «бойцов», а бойцы должны биться с врагами и времени на удовлетворение женщин у них нет. Если боец в процессе «вечного боя» возьмётся подолгу ублажать женщину, вызывая у неё оргазм за оргазмом, то его убьют враги во время этого длительного совокупления. Поэтому задача всякого бойца как можно быстрее излить сперму и снова броситься в бой. Хорошие любовники – это не бойцы, это артистические, творческие натуры, для которых долгое занятие любовью является не угрозой для жизни, а её целью и смыслом.

Значительное количество женщин бросается на красивых бойцов, так как те дают здоровое бойцовое потомство, необходимое для выживания человеческого рода.

Кредо полицейских, вспоминает Норма Джин:

если женщина получает наслаждение от ебли – то она блядь (27).

Увы, это кредо не только полицейских, такое восприятие женского наслаждения только в конце XX века начало понемножку вытесняться из центра морали на её периферию. Сия убеждённость очень выгодна мужчине-бойцу – она психологически и нравственно оправдывает его сексуальный эгоизм и снимает с него всякую ответственность за наслаждение женщины, более того, это убеждение позволяет ему любить именно ту женщину, которая к нему равнодушна, то есть наслаждения с ним не испытывающую.

Чувствуя свою любовническую слабину, бойцы-полицейские укрепляют свой дух ненавистью к тому, что у них плохо получается. А так как плохо получается у них с женщинами, то и ненависть легко и логично обращается на них.

Норма Джин однажды согласилась дать своему коллеге, который служил в полиции нравов и занимался тем, что с партнёром «очищал» улицу от проституток. Оказавшись с Норомой Джин наедине и голышом, он искусал в кровь её губы и соски и вопил, что все вы бляди и любите, когда вас кусают (32). Норма Джин от него еле отбрыкалась.

Неудивительно, что она нашла своего идеального мужчину в Викторе, который был актёром и на четверть века её старше. Он мальчиком подрабатывал в борделе, подавал полотенца, а когда вырос, служил там вышибалой. Проститутки, покой которых он охранял, научили его тому, что требуется всякой женщине.

Многие спрашивали Норму Джин, не испытывает ли она унижение, продавая своё тело. На что она отвечала:

Я испытывала унижение, когда полицейские ебли меня, не заботясь о моих чувствах и даже не предлагая мне денег за пользование моим телом (40).

Слово «полицейский» можно часто и без ущерба для смысла заменить на «муж», «любовник», «начальник» и пр.

И потому так понятен женский крик души: «Или доябывай или уябывай!»

На первом допросе, когда Норму Джин пытались тщетно уличить в занятии проституцией, она сказала:

– Я брала деньги за секс, только когда была замужем.

Следователь обрадовался:

– То есть Вы занималась проституцией, будучи замужней женщиной?

И Норма Джин пояснила общесемейную ситуацию:

– Мой муж зарабатывал деньги, чтобы содержать меня и чтобы я занималась с ним сексом (120).

Радости проституточной жизни, которые описывает Норма Джин и от которых не отказалась бы никакая женщина, имели место только потому, что Норма Джин была дорогой Callgirl. «Порш-титуция» (70) – так называла она свою работу. Её радовала не только простота и радость, с которой зарабатываются деньги, но также и то, что её профессия состоит в том, чтобы доставлять людям наслаждение (72).

Проработав десять лет в полиции, столкнувшись с самыми жуткими сторонами человеческого бытия, Норма Джин не стала циничной и душа её не очерствела. Так что одна из опасностей работы проституткой – стать чёрствой и циничной от наслаждений, которые ты доставляешь людям, – вероятность ещё меньше (74).

Другая опасность занятия дорогой проституцией – жадность, желание заработать как можно больше денег – Норму Джин тоже не подстерегала, так как она писала книгу, а на это требовалось много времени.

Так что Норма Джин была вне всякой опасности.

Конечно, не стоит забывать, что жизнь уличных проституток или проституток, живущих в борделях, значительно отличается от жизни дорогих callgirls. Но плох тот солдат, который не хочет стать генералом. И в то же время нам не нужны сплошные генералы, нам нужны армии повсеместно доступных солдат, а точнее солдаток, а ещё точнее – даток.

Настоящая проститутка – большая умелица. Вот наглядно-чувствительный пример. Клиент хочет, чтобы проститутка ему отсосала, причём обязательно без презерватива. Та, что не хочет этого делать и отказывается, либо теряет клиента, либо нарывается на скандал. А умелицы делают так: они соглашаются, но незаметно кладут презерватив себе под язык. Когда они берут головку в рот, то прижимают к ней языком презерватив и, двигаясь губами вниз по стволу члена, одевают презерватив, губами же его раскатывая. Доказано, что мужчина при таком тесном языковом и губном контакте не замечает одетую резинку, а когда он изливает семя, то незаметно снять губами презерватив с уменьшившегося в размере члена, да ещё чуть помогая пальцами, не составляет труда, а там и быстро его спрятать (301).

В этой связи фраза, невзначай используемая Нормой Джин в тексте, когда она описывает один из минетов, которые она творила, приобретает особый смысл. Orally manipulating him (130) – по смыслу имеется в виду «работая ртом», но дословно получилось: «орально манипулировать». А ведь «manus» по-латыни – это «рука»: вот и получается минет не только ртом, но и рукой. Но какой же это минет, если рукой? Так что оказалось, что в этой фразе раскрылась хитрость проститутки, которая незаметно подменяет рукой устающие рот и язык.

В итоге, меня продолжают одолевать те же, чуть ли не параноидальные, мысли от ещё одного примера злодейского устройства общества. Мораль учит людей с детского возраста, что секс – это дело второстепенное, что в жизни есть вещи поважнее. Однако усилия общества по подавлению секса настолько велики, всеобъемлющи и преобладающи над всеми остальными усилиями, что самим этим государство доказывает, что ничего важнее и сильнее секса в жизни человека нет. Появление новых законов, связанных с сексуальными домогательствами (sexual harassment), и ревностное преследование виновных, согласно этим законам, лишь подтверждает параноидальную и злобную зацикленность общества на притеснении сексуальной сути человека.

Забавно, что гомосексуалисты подловили государство на его собственных ограничениях. Государство официально признаёт сексуальные общения только в браке и поощряет супругов финансовыми и социальными подачками. По недогляду государство не ввело определение брака как союза мужчины и женщины для производства пушечного и прочего мяса, полагая это само собой разумеющимся. Теперь, не в силах держать за горло каждого гомосексуалиста, государство стало смотреть на них сквозь пальцы, и тут-то гомосексуалисты решили назвать свои союзы браками и требовать тех же государственных благ, что и гетеросексуальные супруги. В этих требованиях гомосексуалистов ничего сексуального нет, а есть лишь голая экономика. Вместо невозможного для них производства мяса они предлагают воспитывать уже произведённое, но бесхозное.

Казалось бы, самый разумный выход для государства – это прекратить благоволение и поощрение традиционному браку и не давать подачек супругам, не насаждать гетеросексуальный брак мужчины и женщины как единственную форму общежития, а принять и не преследовать любые формы сожительства – живите как хотите: парами, тройками, группами, многожёными, многомужными – лишь бы в любви и радости, чтобы дети в счастливом детстве проживали, что вовсе не гарантируется имеющейся папа-мама структурой. Но нет, у государства пока не хватает духа принять многообразную форму семьи – у него есть любимая и единственная – традиционная семья (мама-папа с обязательной друг дружьей верностью), а все остальные сообщества охаиваются и преследуются. А делается это потому, что в традиционном браке гарантируется постепенное, но надёжное умирание похоти, тогда как более подвижные «группировки» создаются для того, чтобы поддерживать огонь похоти. Государство же одержимо одним – загнать всю похоть в медовый месяц и там её прикончить.

Если наказывать человека за отправление жизненно необходимых желаний, то он становится постоянным заложником государства, ибо можно заведомо быть убеждённым, что человека всегда есть за что наказать. Христианская концепция рождения во грехе, когда человек обречён на виновность самим своим рождением, переносится на гражданско-юридическое поле: человек оказывается постоянно виноват в преступлении закона, который притесняет и ограничивает пользование собственным телом в самом интимном и важном его бытии.

Подавление и ограничение сексуальной активности происходит не только с помощью законов и наказаний, но и с помощью дезинформации: внедрения мифов и лжи – о моногамии, верности, важности девственности, вредности мастурбации, уродства половых органов, греховности помыслов и поступков, связанных с нерегламентированной еблей, позорности и ужасности проституции и пользовании ею.

Несколько из этих мифов Норма Джин постаралась развенчать, поставить их на место.

Я же всё диву даюсь, насколько эти мифы-басни живучи, несмотря на то, что жизнь попирает их на каждом шагу. Уж не являются ли они специально выстроенными препятствиями, на преодолении которых выверяется сила духа? Преодолел их, попрал – освободился и вышел на новые высоты наслаждений, принял их – остался рабом и долбишь себя виной за редкий оргазмик.

Свобода мысли всегда основана на свободе секса. Берите пример с Эйнштейна (см. с. 385–409 в: Михаил Армалинский. Что может быть лучше? М.: Ладомир, 2012. ISBN 978-5-86218503-4).

* * *

P.S.

Чешская Республика наконец-то задумалась о легализации проституции. Баптисты и прочая яйцеперевязанная и тухлояйцая шушера написали в Чешское правительство жалобу-мольбу, чтобы не позволяли ебаться за деньги безнаказанно. Норма Джин написала толковое ответное письмо в то же Чешское правительство, чтобы, мол, обязательно проституцию привечали. Я это письмо тоже подписал (см. на http://www.iswface.org). Кто знает – может, когда в Чехию слетаю.