Читать книгу Киммерийцы и скифы - Михаил Артамонов - Страница 3

Скифы пробыли в Передней Азии около девяноста лет. Вернувшиеся в Северное Причерноморье скифы отличались от своих предков, вторгшихся в Азию, не только составом, но и культурой. За время пребывания их в Азии сменилось три поколения, из родившихся в Северном Причерноморье едва ли кто остался в живых. При тесных контактах с цивилизациями Древнего Востока культура скифов не могла не измениться, в особенности в части внешних, материальных элементов. В связи с их господствующим положением среди туземцев в Азии произошли существенные перемены в социальных отношениях. Одной из них было превращение племенного вождя в восточного царя со всеми относящимися к нему прерогативами, в том числе и с почитанием его священной особы.

То новое в области материальной культуры, что скифы принесли из Азии, можно определить лишь путем сравнения скифской культуры, какой она выступает в Северном Причерноморье после их возвращения, с их же культурой перед вторжением в Переднюю Азию. К сожалению, о культуре скифов перед их переселением в Азию мы можем составить только самое общее представление. Это уже была не срубная культура в ее классическом виде, так как ко времени переселения скифы стали кочевниками, в связи с чем многие характерные для срубной культуры элементы должны были исчезнуть вместе с доставившими наиболее многочисленные данные об этой культуре поселениями. К интересующему нас времени могут относиться выделенные В. А. Городцовым погребения в насыпях и на горизонте с сильно скорченными скелетами на боку, но эти впущенные в более древние курганы погребения отличаются почти полным отсутствием сопровождающих покойников вещей. В лучшем случае в них находится грубый глиняный горшок в форме банки.

В. А. Городцов выделил в составе кладов и случайных находок металлические вещи, относящиеся к концу эпохи бронзы, и признал их киммерийскими, поскольку в его представлении до конца VII века до н. э. в Северном Причерноморье обитали киммерийцы. Выделенные В. А. Городцовым формы связываются с поздними периодами срубной культуры – сабатиновским и белозерским. В 1953 году появился труд А. А. Иессена, посвященный кладу, обнаруженному в Новочеркасске. В нем находились собранные в качестве лома для переплавки бронзовые вещи: топор, две пары удил и части нескольких пар удил того же типа, пара псалий, обломки бронзового стержня и половинка формы для отливки втульчатых двухперых наконечников стрел. Топор и удила с псалиями новочеркасского типа были известны по находкам кобанской культуры на Северном Кавказе, а наконечники стрел – по ранним комплексам скифской культуры. А. А. Иессен подыскал для этих вещей и другие аналогии из находок в Северном Причерноморье, в том числе одну, происходящую из документированного погребения в кургане № 375 у села Константиново Черкасской области, где вместе с удилами новочеркасского типа находился небольшой чернолощеный кубок с полосой геометрического орнамента, заполненного белой пастой. Он датировал вещи Новочеркасского клада временем от середины VIII до середины VII века до н. э., отметив, что в это время они одинаково могли принадлежать и киммерийцам, и скифам.

Позже были открыты три погребения с вещами того же типа: у села Зольное близ Симферополя, у села Бутенки Полтавской области и у села Носачево Черкасской области. Первое было найдено во впускной могиле в кургане с несколькими другими погребениями, два других обнаружены при сельскохозяйственных работах. В этих погребениях, кроме бронзовых удил новочеркасского типа, находились бронзовые и костяные, гладкие и орнаментированные бляшки, причем в центре костяных бляшек с геометрическим орнаментом из кружков и спиралей из носачевского погребения изображена характерная четырехконечная звездочка, известная по ряду произведений скифского времени. Этой звездочкой специально занимались М. И. Вязьмитина и В. А. Ильинская. Первая из них определила ее как солярный знак, связанный с восточной богиней плодородия, известной под именами Иштар, Кибела, Астарта, Анахита и другие, вплоть до греческой Афродиты. Такие звездочки имеются на вещах Мельгуновского клада, Келермесских курганов, кургана № 12 у села Жаботин и других, относящихся к раннескифскому времени. В. А. Ильинская дополнила перечень вещей с этим знаком памятниками, относящимися, как она полагает, к доскифскому времени, в частности, бронзовым навершием скипетра из могильника близ Кисловодска с вещами того же рода, что и в вышеперечисленных погребениях в Северном Причерноморье. При всех этих погребениях были бронзовые наконечники стрел с ромбическим или овально-ромбическим пером и длинной втулкой. В погребениях у Бутенок и Носачева найдены железные наконечники копий, в Бутенках с круглыми дырочками в нижней части пера возле втулки. В Зольном и Носачеве, кроме того, обнаружены обломки железных двулезвийных мечей с брусковидным навершием на рукоятке, какое типично для скифских мечей. В носачевском погребении оказались бронзовые бляшки, сходные с изображенными на конской упряжи в ассирийских рельефах времени Саргона II и Ашурбанипала, то есть последней четверти VIII и VII века, что соответствует датировке указанных погребений по времени Новочеркасского клада. Исследователи указанных погребений А. А. Щепинский и Г. Г. Ковпаненко считают их киммерийскими. Они характеризуют культуру, с которой киммерийцы и скифы переселились в Азию и которая продолжала существовать в Северном Причерноморье вплоть до их возвращения.

В 1971 году в кургане Высокая Могила близ села Балки Васильковского района Запорожской области открыто еще два погребения так называемого киммерийского типа. Они были впущены в высокую насыпь большого кургана эпохи бронзы, помещены в деревянных срубах и сопровождались значительным инвентарем. У одного из погребенных был железный кинжал с овальной головкой на бронзовой рукоятке и с перекрестьем со свисающими концами. От ножен сохранилась золотая обойма, а от портупеи застежка. Среди других вещей была золотая бляха с инкрустациями и характерный лощеный кувшин с узким горлом. При другом погребении в срубе, обмазанном глиной и украшенном охрой орнаментом, у головы покойника были бронзовый обруч и золотая массивная серьга, при нем же золотая застежка с алебастром. Из оружия здесь были бронзовый кинжал без рукоятки и граненые наконечники стрел, а из принадлежностей конского снаряжения бронзовые двукольчатые удила. Это погребение тоже сопровождалось орнаментированным сосудом и многочисленными остатками жертвенной пищи.

Эти погребения представляют первый случай нахождения в могилах этого типа золотых вещей. Не меньший интерес вызывает и сходство орнаментации на инкрустированной золотой бляхе с орнаментом на золотых вещах Михалковского клада, найденного в 1878 году в Поднестровье в районе Каменец-Подольского и относимого к VIII – VII векам до н. э. Это подтверждает связь так называемой киммерийской культуры с карпато-дунайским гальштатом и подкрепляет предположение о возникновении этой культуры на основе форм, распространявшихся в Северное Причерноморье не с Северного Кавказа, а из Средней Европы, причем сам Северный Кавказ оказывается в области их бытования. Там эти формы получили своеобразное развитие в кобанской культуре и в известной мере определили ее облик.

Из вышесказанного следует, что к числу вещей, известных скифам до их переселения в Переднюю Азию, относятся бронзовые наконечники стрел. В странах Древнего Востока скифы появились как конные лучники. Вооруженные небольшими сигмаобразными луками и запасом стрел, они оказались непобедимыми для тяжеловооруженной пехоты и конницы древневосточных государств, в армиях которых главной ударной силой были боевые колесницы с находившимися в каждой из них возничим и одним или двумя воинами с большим арочным луком, мечом и щитом. Скифы легко ускользали от их натиска и, осыпая врагов тучами стрел, пользуясь быстротой своих коней, то исчезали, то вновь появлялись перед противником с той или другой стороны, изматывая его непрерывностью своих атак.

Скифы вторглись в Азию, вооруженные стрелами с костяными и кремневыми наконечниками, какие были в широком употреблении в Евразии в течение всего бронзового века. Появившиеся в андроновской и срубной культурах бронзовые ромбические или листовидные наконечники стрел с втулками были еще очень редки. В период пребывания скифов в Азии эти стрелы получили широкое распространение и были усовершенствованы путем превращения наконечника из плоского в более устойчивый при полете трехперый.

Типология наконечников скифских стрел ныне хорошо разработана. Как наиболее распространенные находки они играют важную роль в первоначальной хронологизации комплексов, в составе которых встречаются. Для VII – VI веков до н. э. характерны двухлопастные наконечники стрел лавролистной или ромбической формы с довольно длинной втулкой, иногда с выступающим сбоку нее изогнутым шипом; тогда же появляются и трехлопастные наконечники с внутренней втулкой, занимающие в последующее время (V – IV века до н. э.) преобладающее положение. Двухлопастные еще в начале V века до н. э. выходят из употребления. Во второй половине V века распространяются наконечники с треугольной и башневидной головкой, в дальнейшем получившие особенно широкое применение. В IV веке наконечники стрел становятся вытянутыми, жаловидными, но известны стрелы и с треугольной головкой и широким основанием, возникающие еще в V веке. Железные наконечники не получили в Скифии сколько‐нибудь широкого применения, хотя довольно часто находятся на Кубани и Верхнем Дону, костяные же встречаются в течение всего скифского периода. Они бывают пирамидальные, конусовидные, пулевидные и другие.

Лук вместе со стрелами скифы носили в коробке-горите, подвешенной на поясе с левой стороны. Отдельно стрелы хранились в колчанах из кожи и дерева. В некоторых погребениях IV века до н. э. находят по нескольку колчанов с сотнями стрел. Едва ли в таком количестве они имели только военное употребление. Возможно, что бронзовые наконечники стрел служили и разменной монетой, о чем можно заключить по находкам в Ольвии и Добрудже стрелкообразных бронзовых слитков, явно не предназначенных для употребления по основному назначению этого рода предметов. Скифские луки известны только по изображениям. Они были деревянные, склеенные из разных пород дерева; остатками их в могилах, куда они клались вместе со стрелами, являются костяные накладки, на которые натягивалась тетива. Судя по длине стрел, луки достигали в длину 80 – 100 сантиметров, а по письменным известиям, били на расстояние до пятисот метров.

Прототипы копий также существовали еще у предков скифов в бронзовом веке, а ко времени вторжения скифов в Азию наконечники копий изготовлялись не только из бронзы, но и из железа. Подобно стрелам, они были листовидной формы с узким высоким ребром посредине, не переходящим во втулку. У поздних экземпляров перо отличалось шириной и в длину достигало двух третей общей длины с втулкой. Имеются наконечники копий и без выделенного ребра, а просто со скатами в обе стороны. Среди поздних встречаются наконечники остролистной формы с ребром и без ребра посередине. Последние даже преобладают. Тупой конец древка копья снабжался цилиндрической или рюмкообразной втулкой – втоком или подтоком. Древко копья имело от 1,75 до 2,2 метра в длину.

Из-за неустойчивости посадки всадники пользовались для удара копьем рукой, а не силой движения лошади и часто метали его в противника на близком расстоянии. Наряду с копьями применялись специальные метательные дротики. Они были короче и легче копий и имели жаловидный или тонкий заостренный наконечник на длинном оканчивающемся втулкой стержне. От такого дротика, не поразившего врага, а вонзившегося в щит или доспех, нельзя было быстро освободиться, перерубив мешающее свободно действовать древко, острый же и тонкий наконечник пробивал панцирь. В могилах при одном воине находятся, кроме копья, по два дротика, впрочем, встречается и по нескольку копий.

Менее распространенными, чем стрелы и копья, были мечи и кинжалы. Прототипы этого вида скифского оружия в бронзовом веке Евразии неизвестны. Характерные для позднебронзового века листовидные ножи или кинжалы с упором между клинком и черенком для рукоятки, равно как и более длинные клинки с параллельными лезвиями, исходными для этого рода скифского оружия быть не могли.

Метеоритное железо было известно давно, и из него посредством ковки иногда выделывались даже одинаковые по форме с бронзовыми кинжалы, но подлинная металлургия железа начинается только со времени открытия способа восстановления этого металла из руды. В Восточной Европе железо получает распространение не позже VIII века до н. э., то есть еще до переселения киммерийцев и скифов в Азию, и продолжает развиваться во время их отсутствия. Так как ранние образцы железного оружия представляют формы, существенно отличающиеся от бронзовых, надо полагать, что они не возникли на месте, а появились вместе с искусством выплавки железа из руды и ковки со стороны, из области более древнего железоделательного производства. Откуда именно – остается, несмотря на предпринятые исследования, не выясненным. Оставив вопрос о происхождении железного оружия в предскифском периоде открытым, следует сказать, что скифские мечи и кинжалы созданы, по‐видимому, в Передней Азии в период пребывания там скифов совместно с мидянами, почему и стали оружием, общим для тех и других, а через Мидию распространились в Среднюю Азию и Сибирь.

Скифские мечи отличаются от кинжалов только длиной. У мечей длина клинка варьирует от 50 до 85 сантиметров, у кинжалов от 17 до 50 сантиметров. Форма клинка удлиненно треугольная и только у наиболее длинных мечей в верхней части края параллельная. Вдоль клинка посредине утолщение или ребро. Наиболее оригинальным является устройство рукоятки, у древнейших с овальным или брусковидным навершием и почковидным или бабочкообразным перекрестьем. Второй половиной VI – V веком до н. э. датируются мечи и кинжалы с антенным навершием, у которого боковые концы загибаются кверху и иногда трактуются в зверином стиле в виде головки хищной птицы или когтей. Последние относятся преимущественно к V веку до н. э., но встречаются и в комплексах IV века. Однолезвийные мечи, появляющиеся в IV веке до н. э., очень редки.

Греки называли скифский меч акинаком и считали его оружием мидян и персов. В Иране он известен по находкам в ряде памятников конца бронзового и начала железного века, а также по изображениям на рельефах VI – V веков до н. э. Скифы, занимавшие ванскую крепость Тейшебаини на рубеже VII – VI веков, были вооружены типичными акинаками, из чего можно заключить, что свое оформление этот вид оружия получил в период пребывания скифов в Азии. Скифские мечи, как и кинжалы, были в большей мере колющим, а не рубящим оружием и в соответствии с этим носились на поясе справа или спереди в деревянных ножнах, в ряде случаев украшенных золотой обкладкой и у верхнего края снабженных лопастью для подвешивания. У мидо-персов конец ножен такого меча привязывался к ноге и с этой целью снабжался круглым наконечником. Скифский меч был оружием ближнего боя, малопригодным для сражения верхом на лошади. Им пользовались в случае вынужденного спешивания для самообороны или для того, чтобы прикончить поверженного врага.

Одинаково пригодными для пешего и конного боя были топор и клевец, или чекан, различающиеся между собой тем, что у одного более или менее широкое рубящее лезвие, а у другого – круглое или граненое острие. И тот, и другой – с проухом для насаживания на рукоятку и с выступающим обушком. Проушные топоры находятся не часто и выступают по большей части как принадлежность парадного вооружения, как традиционный символ социального положения и власти. Парадные топорики небольшие – клиновидные с четырехгранным обушком или вытянутые и более или менее изогнутые с расширением для проуха и с молоточкообразным обушком, иногда замененным головкой животного или птицы. Есть случаи, когда и клинок трактован в виде скульптурного изображения головки животного или птичьего клюва. Клевцы встречаются очень редко, а двулезвийные топоры – секиры – известны только по изображениям, по всей вероятности, представляющим не соответствующие действительности привнесения изображавших скифов греческих художников. Как оружие могли употребляться длинные однолезвийные ножи с прямой спинкой.

В большинстве случаев ножи с прямой или горбатой спинкой и костяной рукояткой находятся в погребениях парами вместе с остатками жертвенной пищи. Встречаются и цельнометаллические бронзовые ножи со звериной головкой на конце рукоятки, вероятно, культового назначения. Судя по находкам в погребениях грубо обработанных камней округлой формы, скифы пользовались для метания пращой.

Защитное оружие у скифов не имело широкого распространения: оно было принадлежностью знатных воинов и редко встречалось у рядовых. Чаще всего находятся остатки панцирей, подобных ассирийским и урартским из чешуйчато нашитых на кожу железных, бронзовых и реже костяных пластинок, прикрывавших грудь, спину и плечи. Очень редки греческие бронзовые нагрудники. К защитному вооружению относится и широкий пояс, покрытый узкими железными и бронзовыми пластинками. Он прикрывал живот, но к нему, как и к специально портупейным поясам, подвешивалось оружие. Последние нередко украшались бронзовыми бляхами в зверином стиле. Шлем и поножи находятся редко; за исключением наиболее ранних, так называемых кубанских шлемов, они греческие. Происхождение «кубанских» остается неустановленным. Тяжелые крытые железными пластинами щиты очень редки, чаще употреблялись небольшие легкие щиты разнообразной формы из дерева, обтянутого кожей.

Об орудиях и вещах бытового назначения речь пойдет ниже, здесь же рассмотрим не менее важную, чем оружие, часть скифской материальной культуры, относящуюся к снаряжению коня. Поскольку скифы были конными воинами, конь и его снаряжение входят в понятие вооружения.

Лошадью как средством передвижения степняки пользовались издавна. Начиная с середины II тысячелетия до н. э. одновременно с металлическими удилами и распространенными в Передней Азии, надетыми на их концы металлическими псалиями, удерживающими удила во рту лошади и помогающими управлять ею, в Евразии употреблялись сделанные из ремней или сухожилий мягкие удила с такими же по принципу устройства, как на Востоке, но костяными или роговыми псалиями. У костяных псалий, кроме центрального отверстия, в которое пропускался конец удил для прикрепления к нему повода, устраивалось меньшее по размеру боковое отверстие с перпендикулярным к большому направлением для привязывания к нащечному ремню оголовья уздечки. У роговых псалий таких боковых отверстий делалось два в соответствии с двумя концами нащечного ремня. Наибольшее распространение получили трехдырчатые псалии с боковыми отверстиями, расположенными в одной плоскости с центральным. Они известны от Венгрии до Алтая и явились прототипом металлических псалий с металлическими же удилами, применявшимися на Ближнем Востоке в VIII – VII веках до н. э. во время появления там киммерийцев и скифов.

Бронзовые удила делались литые из двух звеньев, соединенных подвижно круглыми петлями между собой, и с псалиями, прикрепленными к кольцам на концах. Наиболее древними бронзовыми удилами в Восточной Европе являются цельнолитые, состоящие из двух подвижных звеньев с двумя кольцами по наружным концам каждого звена и, кроме того, с подвижными дополнительными звеньями с отростком в виде шляпки для повода. С этими удилами соединяются бронзовые трехпетельчатые псалии со шляпкой на одном конце и изогнутой широкой лопастью на другом. Происхождение этого типа удил, известного по находкам в южной части Европы, А. А. Иессен связывает с Северным Кавказом и называет его кобанским. Второй тип удил с большими ординарными кольцами на концах тоже характерен для Северного Кавказа, но известен и в Южной Сибири до Алтая включительно. Соответствующие ему удила употреблялись в Иране, где, вероятно, этот тип удил и появился. Наиболее распространенным в Евразии был третий тип со стремявидными концами. Он возник не позже второй половины VII века до н. э., по всей видимости, в Передней Азии. В Северном Причерноморье с этим типом часто применялись не металлические, а костяные трехдырчатые псалии. В Средней Азии и в Сибири встречаются удила с небольшим кольцом перед стремявидным концом. По-видимому, они восходят к двукольчатым удилам и представляют звено, соединяющее последние с удилами со стремявидными концами.

Бронзовые удила первого из этих типов, кроме Кавказа, найдены в нескольких пунктах на Дону и в двух-трех местах степного Поднепровья. Большая же часть их происходит из лесостепного днепровского Правобережья. На левой стороне Среднего Днепра известна всего одна находка этого типа из села Бутенки в бассейне реки Ворсклы. Такие удила обнаружены в Крыму, где самая замечательная находка сделана во впускном погребении у села Зольное близ Симферополя. Принимая во внимание локализацию находок, бронзовые удила первого, или кобанского, типа следует относить ко времени еще до ухода кочевых скифов в Переднюю Азию и, главным образом, к периоду их отсутствия в степном Причерноморье, то есть к VIII – VII векам до н. э. Вместе с этими удилами в Скифии распространялись и другие бронзовые принадлежности конского снаряжения – большие кольца с подвижной муфтой, круглые ажурные бляшки с дужкой позади, пуговицы, украшенные криволинейным геометрическим орнаментом, и такие же лунницы. С удилами находятся также кавказские бронзовые топоры кобанского типа, мечи или кинжалы с овальным навершием и прямым перекрестьем, железные наконечники копий с круглой или граненой втулкой и наконечники стрел с овально-ромбическим пером на длинной втулке. Несмотря на нахождение в комплексах этих вещей кобанских топоров, кавказское происхождение удил кобанского типа остается неустановленным, и возможно, что они, как и другие сопутствующие им вещи, проникли в Северное Причерноморье из другого источника.