Читать книгу Карантинный мир - Михаил Атаманов - Страница 2

Созвездие Жнеца, Синдикат Гильвара

Четвёртый сектор границы

Звёздная система Жнеца

Планета Парадайз III (Зета Жнеца III)

Карантинная зона

Спутник слежения методично описывал витки над планетой Парадайз III. Чувствительная аппаратура раз за разом сканировала подозрительные участки поверхности, строила какие-то сложные зависимости, находила отклонения от результатов предыдущих проверок и выдавала заключения. Всё не то.

Я оказался единственным находящимся на борту спутника обитателем и с трудом сдерживал раздражение и злость, за четыре дня пребывания в невесомости уже тысячу раз успев проклясть свою работу. Столь небольшой космический аппарат инженерами-конструкторами совершенно не предусматривался для длительного пребывания человека на борту, поэтому ни системы искусственной гравитации, ни камеры глубокого сна, ни даже герметичного душа или хотя бы затемнения на иллюминаторах не предполагалось.

Если бы не видеокамера, фиксирующая происходящее внутри жилого отсека и передающая изображение в ЦК СРК (Центр по контролю за соблюдением режима карантина, или «Карантинный Центр», как называли его сами сотрудники Центра), я бы сорвался и разбил к чертям этот большой экран, на котором строилась карта поверхности Парадайз III – покрытые густым тропическим лесом холмы, обширные участки болот, линии рек, снова однообразный лес… Мне предстояло ещё три недели такой однообразной вахты, прежде чем прилетит мой сменщик. Это же просто с ума можно сойти!

И ведь все сотрудники Центра прекрасно понимали, что присутствие живого наблюдателя на спутнике совершенно необязательно – умный компьютер вполне способен самостоятельно анализировать информацию и делать заключения. Однако наша начальница Катрин Бойль, которую мы за глаза называли ведьмой за исключительно сложный самодурский характер, оказалась непреклонна – в автоматическом режиме чувствительная дорогостоящая аппаратура не находила нарушителей карантина на Парадайз III уже более трёх лет, а между тем нарушители явно имелись. В космопорте Парадайз III с завидной регулярностью появлялись шкуры редких зверей со следами разрывных пуль и бластеров, к тому же поступали жалобы от местных аборигенов на «летающих людей», да и наши сотрудники во время инспекций периодически обнаруживали у первобытных племён запрещённые высокотехнологичные изделия и оружие с других планет. Высокое начальство требовало конкретных результатов в борьбе с контрабандистами и прочими нарушителями закона на Парадайз III, но вот успехами, которые оправдали бы налогоплательщикам Синдиката Гильвара покупку дорогостоящей техники, наша служба давно уже не могла похвастаться.

Я распрямил быстро затекающую в невесомости спину, помассировал уставшие глаза и развернул кресло в сторону от рабочего экрана, так как яркие лучи местного светила опять принялись бить мне прямо в лицо сквозь бронестекло иллюминатора. Хотел было отстегнуть липучки удерживающих тело в кресле ремней и отлететь в тень, но меня остановил мерзкий голос начальницы:

– Денни, что это за внеплановый перерыв ты там себе устроил? У тебя до обеденного перерыва ещё три с лишним часа! Вместо того чтобы отлынивать от работы, ты бы лучше изображение камеры приблизил – сейчас в зону видимости спутника попадёт группа посёлков аборигенов, тебе нужно проверить их.

Вот ведь стерва… Сама сидит в комфортных условиях офиса с кондиционированным воздухом, с чашечкой кофе на столе перед монитором и пирожными на блюдечке, а я как последний дурак вынужден порхать по отсеку, словно огромное неуклюжее насекомое.

– Да, Катрин, так и сделаю… – я изо всех сил постарался скрыть злость и раздражение, повернул кресло к экрану, переместил курсор на карте к месту ближайшего посёлка аборигенов и увеличил зум.

Камера уловила какое-то движение и автоматически подстроила резкость. В кадре появилась темноволосая стройная девушка с бронзовой кожей. Она постояла пару секунд у края обрыва и вдруг ловко, словно обезьянка, полезла вниз по скале. Я прицокнул языком, – вот ведь беззаботная жизнь у некоторых – хочешь загорай, хочешь купайся, хочешь по скалам прыгай, словно горная коза. Не жизнь, а рай – ни тебе проблем с начальницей, ни слепящего света близкой звезды и этой отвратительно-тошнотворной невесомости. Эх, и почему я не абориген Парадайз III…

Я отстранённо наблюдал за спуском ловкой темноволосой девушки, как вдруг нахмурился. Существовала какая-то непонятная неправильность в облике этой девушки-аборигенки. Я выкрутил приближение на максимум, сделав фокус на лице незнакомки. Девушка как раз достигла выбоины в скале и развернулась, что позволило камере просканировать лицо и составить подробный портрет. Вот оно что… Сердце учащённо забилось у меня в груди – у девушки оказались непропорционально огромные глаза, скорее подходящие ночному зверю, чем обычному человеку. Такие глаза являлись крайне нехарактерными для аборигенов Парадайз III, однако существовала в космосе планета, где как раз и жила такая раса. Тайлакс – высокоразвитый густонаселённый мир со своеобразной замкнутой культурой, весьма неприветливый к чужакам. Вот только находился туманный мир Тайлакса парсеков эдак за тридцать от Зеты Жнеца… Кажется, я всё же обнаружил следы присутствия «летающих людей» на карантинной планете.

* * *

Загорелая до черноты худощавая темноволосая девчонка лет двенадцати ловко спускалась по вертикальной скале. Её удивительно цепкие пальцы не упускали возможности ухватиться за малейшие трещины и неровности камня, а босые ноги уверенно нащупывали дальнейший путь. Девушка спускалась очень быстро и почти не смотрела вниз, поэтому сразу было понятно, что путь ей хорошо знаком. Вот её левая нога зависла в воздухе, не нащупав опоры. Юная скалолазка замерла на пару секунд, осторожно провела левой ногой вправо-влево и, явно удовлетворившись нащупанным и даже не опустив взгляд, ухватилась обеими руками за выступ, раскачалась и бесстрашно прыгнула в нишу, образованную выпавшим крупным камнем. Только оказавшись в неглубокой пещерке, девушка наконец-то шумно выдохнула и совершенно без сил рухнула на подстилку из сухой травы.

Полежав без движения пару минут, скалолазка присела, развязала шнуровку закрепленной на ремне шортов плоской кожаной сумки и достала из неё крохотный осколок зеркальца. Глядя в осколок, девушка начала осматривать и ощупывать последствия недавней потасовки. Левое плечо побаливало, костяшки пальцев левой руки оказались сбиты в кровь. Кисть же правой руки оказалась в полном порядке – хорошо, что она сообразила перед дракой намотать на кулак кожаный ремешок пращи, защитив пальцы и сделав своеобразный кастет. Вот с лицом было хуже. На скуле под левым глазом с каждой минутой всё ярче наливался красно-фиолетовый синяк, отчего левый глаз заплыл и превратился в узкую щёлочку. Глубокая, только-только прекратившая кровоточить царапина тянулась от правого уха до подбородка, вся щека была в корке подсыхающей крови. Верхняя губа оказалась также разбита в кровь, во рту стоял солоноватый привкус. Более мелких ссадин и синяков на теле обнаружилось вообще не счесть. Девушка сплюнула скопившуюся солёную розовую слюну и внимательно осмотрела свои зубы. Зубы оказались целыми и даже не шатались, что заметно обрадовало молодую скалолазку. Потерять передние зубы в драке с мальчишкой было бы крайне досадно, а синяки и ссадины – это ерунда, заживёт.

Девушка бережно завернула осколок зеркала в тряпицу и убрала обратно в сумку, достав вместо него острую рыбью кость и моток грубой нити. В драке ей порвали ворот кожаной безрукавки, и мать точно будет ругаться, если заметит. Огорчать мать бойкая девчонка не хотела – та ведь очень многое сделала для дочери, даже отказалась от повторного замужества после смерти её отца, чтобы иметь возможность поддерживать единственную дочь до её совершеннолетия. Растить ребёнка в одиночку очень непросто, и дочь ценила эту заботу. Но ничего, ещё день-два, и она пройдёт Испытание и будет считаться самостоятельной, после чего сможет сама позаботиться о себе. Пока же нервы матери требовалось беречь. Если ворот аккуратно зашить, то и не видно будет. Безрукавка была совсем старой, ещё отцом привезённой из города, а потому заплат и зашитых прорех на ней хватало. Одной зашитой дырой больше, одной меньше, подумаешь важность…

Девушка сняла безрукавку и принялась на ней костяной иглой умело прокалывать прочную кожу, просовывать ловкими пальцами в дырочки прочную, сплетённую из древесных волокон нить и аккуратно связывать узелками края. Работа была кропотливой, но вполне привычной. Мать ещё в раннем детстве научила её шитью, и она уже не в первый раз ремонтировала свою одежду. Девушка уже заканчивала починку, когда её внимание привлёк какой-то звук сверху. Слышались шаги, какое-то шуршание, а затем вниз пролетел брошенный кем-то камушек. Сверху раздался громкий голос:

– Лерка, выходи! Я знаю, что ты здесь прячешься. Если выйдешь сейчас, сильно бить не буду. Просто сломаю тебе нос, как ты Мажеку. Выходи, а не то хуже будет!

Голос оказался громким, басовитым и принадлежал сильному мужчине лет двадцати. Беглянка сразу уже знала говорившего. Наверху стоял Кай-хог, один из старших братьев того хулигана Мажека, с которым она подралась совсем недавно. Плохо, что её побитый противник всё же пожаловался братьям. Хотя Кай-хог являлся ещё не самым худшим вариантом – он был хоть и сильным, но справедливым. Такой зря калечить не станет, лишь отомстит за сломанный нос младшего брата по старинному закону «зуб за зуб». На несколько секунд Валери действительно обдумала вариант сдаться на милость своему преследователю, дабы избежать куда больших неприятностей. Но тут же отвергла такой трусливый исход. Не могла она сдаться, и на то имелось несколько веских причин.

Во-первых, она являлась девушкой и не собиралась позволять этим мужланам уродовать себе лицо. В посёлке Хунай замуж выходят рано, уже через год-два к её дому потянутся первые женихи. Нет, Валери не собиралась настолько рано связывать себя узами брака, но всё же становиться никому не нужной уродиной со свёрнутым носом не желала.

Во-вторых, завтра должен состояться день Испытания, а прийти на него избитой и со сломанным носом значило снизить свои шансы на успех. Пройти все трудные задания и в здоровом-то состоянии непросто, а у неё левый глаз заплыл и едва видел, и это не считая всевозможных синяков по телу. Ни в коем случае нельзя позволять себя дальше калечить, иначе не видать ей успеха в Испытании как своих ушей. Ей и так потребовалось приложить немало усилий, чтобы уговорить старейшин вообще допустить девушку к Испытанию ловцов, которое обычно предназначалось для парней. Она видела, с таким трудом и с каким сопротивлением её включили в число кандидатов. Не было сомнения, что сломанный нос поставит её участие под угрозу, а то и вовсе перекроет для неё дорогу.

В-третьих, беглянка вовсе не считала себя виноватой. Мажек сам откровенно напрашивался на драку, обзывая, толкая и дразня Валери в присутствии других сверстников. Будь они просто вдвоём без свидетелей, Валери могла бы и стерпеть издевательства. Но в присутствии других девчонок и особенно Лилит, которая никогда не упускала шанса подтрунить над ней… Нет, тут оставалось только драться, иначе её авторитет как способной защитить себя сильной личности, с которой лучше не связываться, оказался бы безвозвратно потерян.

В-четвёртых, совершенно не имелось гарантий, что Кай-хог там наверху находился один, без других братьев. Эх, и угораздило же её связаться с восьмым по счёту из сыновей Кафан-хог-Хуная, одного из трёх старейшин посёлка Хунай. Тут даже непонятно, кто хуже – семеро разъярённых братьев Мажека, жаждущих отомстить обидчице младшенького, или их суровый и влиятельный отец.

Валери в своей нише продолжала сидеть беззвучно, она лишь тихо надела обратно почти уже зашитую рубаху и аккуратно сложила в напоясную сумку свои инструменты. Время шло. Преследователи никуда не уходили и шумно ходили наверху, иногда вниз сыпался какой-то древесный мусор и мелкие камушки. В том, что преследователей несколько, беглянка уже нисколько не сомневался.

– Да нет её тут, – раздался после продолжительного молчания недовольный голос.

– Тут она, Кай. Я сам видел, как она побежала в сторону обрыва. Наверное, прячется где-то среди скал, гадина. Давайте хорошенько поищем её вокруг, братья! Она могла втиснуться в любую щель между скалами. Нужно эту мерзкую крысу как следует проучить, – второй голос оказался наполнен злобой и принадлежал ровеснику Валери, тому самому Мажеку, из-за которого и случился весь этот сыр-бор.

– Здесь на утёсе тупик. Ведёт сюда лишь одна узкая дорога через мост, спуститься к Лесу человеку тут не под силу. Скал и камней тут на утёсе, конечно, хватает, но проверить их недолго. Лерка не настолько глупа, чтобы сама по собственной воле забежать в подобную ловушку, – вступил в разговор третий участник погони, явно более старший и авторитетный, чем двое предыдущих.

Девушка наморщила лоб, пытаясь угадать нового преследователя. По голосу третий участник разговора походил то ли на Конд-хога, самого старшего из восьми братьев, то ли на Кенд-хога, второго по старшинству и самого крупного и сильного из братьев. Если это свирепый гигант Кенд-хог, то вылезать оказывалось попросту глупо – такой помешанный на драке воин мог и убить запросто, просто не рассчитав свои силы. К тому же Кенд-хог являлся ещё и самым жестоким из братьев и легко впадал в беспричинную кровавую ярость. Неконтролируемых вспышек его гнева боялись все без исключения жители посёлка Хунай. Кенд-хог являлся настоящим зверем, но старший из братьев Конд-хог был гораздо опаснее. Бычья сила сочеталась в нём с хитростью лесной ласки и злопамятностью раненой гадюки. Это являлось жуткой смесью, и поговаривали, что именем Конд-хога жители соседних деревень пугали своих детей, настолько ужасная слава гремела о старшем из восьми братьев. Скорее всего, Конд-хог просто сбросил бы предварительно избитую до полусмерти девушку со скалы, чтобы представить смерть обидчицы брата за несчастный случай. Нет, только не это!

Беглянка нащупала висящий на кожаном шнурке овальный амулет из зелёного камня – подарок шамана, позволяющий призывать на помощь духов Леса. Беззвучно, одними губами девушка стала молиться, прижимая камень к левой стороне груди: «Духи Леса, прошу, пусть это будет не Конд-хог! Только не Конд-хог! Или если это всё же он, пусть Конд-хог меня не обнаружит!» Но духи Леса на этот раз отвернулись от девушки. Сверху раздался голос всё никак не желающего уняться побитого в драке пацанёнка.

– Но, Конд, она пошла именно сюда! Ты же сам обнаружил следы её ног и капли свежей крови по дороге сюда!

– Да, я видел кровь, – ровным, бесстрастным голосом согласился Конд-хог. – Но капли на тропинке и на досках моста выглядели слишком заметными. Поэтому я считаю, что это Лера нарочно направила нас по ложному следу. Она ведь видела, что ты за ней смотришь, и решила тебя обмануть. Сделала отметки кровавыми каплями, вроде как она ранена и бежит не разбирая дороги, а сама быстро вернулась, обежала вокруг лысой скалы и прошла по левому краю обрыва. Она ведь хитрая бестия, её отец не зря учил подобным премудростям. Ты был ещё мал и не помнишь, но её отец Айвас-ор-Васек-ор-Хунай долгие годы являлся лучшим ловцом нашего посёлка. Он был по-настоящему опасен.

– Почему опасен? Отец Валери был сильнее, чем Кенд? Или владел топором лучше отца? Скажи, а он смог бы с тобой справиться? – засыпал вопросами Конда младший из братьев.

– Ты не понимаешь, Мажек. Воины и ловцы вовсе не враги друг другу. Ловцы находят добычу, воины эту добычу захватывают. Они словно левая и правая руки. Левая рука хватает противника, а правая бьёт посильнее.

Наверху замолчали. Валери тоже сидела тихо и думала. И почему она не догадалась поступить именно так, как сказал Конд-хог? Ведь это было так просто, обежать лысую скалу и обмануть Мажека. Отсиделась бы сегодня в безопасном месте и завтра с утра явилась бы в посёлок перед самым Испытанием. А потом после Испытания она бы уже считалась ловцом, имела право носить оружие и могла бы рассчитывать на поддержку своих сотоварищей по ремеслу. С ловцами вообще никто не хочет ссориться, уж слишком злопамятны, коварны и опасны они бывают. Ловцов все боятся и уважают, даже воины. Отца вот даже Конд-хог уважал, оказывается. Эх, будь сейчас жив отец, то не пришлось бы трястись от страха загнанной в ловушку на отвесной скале. Отец бы её защитил, не побоявшись выступить за дочь хоть против всего мира. Отец являлся лучшим из всех ловцов, он даже в город через Лес несколько раз ходил. Именно из города отец и принёс свой великолепный стальной нож и то зеркало, маленький осколок которого беглянка прятала сейчас в своей сумке.

В том, что она завтра сможет успешно пройти Испытание и стать ловцом, Валери нисколько не сомневалась. Она долго готовилась ко всем заданиям, ведь отец посвятил её во все тонкости Испытания, так как сам неоднократно проводил их, отбирая среди подростков посёлка Хунай самых шустрых, проворных и терпеливых. Ремесло ловца очень непростое. Задача ловцов – следить за соседними посёлками, определять численность воинов-охранников и маршруты патрулирования, обнаруживать скрытые в Лесу поля с выращиваемыми злаками, находить места набора пресной воды и сбора ягод и грибов. Ловцы передавали добытую информацию в свой родной посёлок, где уже старейшины решали, не наступил ли удобный момент для нападения на соседей или не требовалось ли усилить свою собственную оборону. Как правило, в самом набеге на соседей ловцы участия не принимали, доверяя это дело более опытным в вопросе сражений воинам. Хотя бывали и исключения. Отец, например, никогда не упускал возможности подраться, и его стальной нож и тугой лук с острыми смертоносными стрелами не раз склоняли чашу весов в сторону победы отряда Хунай.

Но ловцов назвали ловцами отнюдь не за способности к терпеливому наблюдению. Ловцы заслужили такое название за данное им законом право похищения у соседей женщин и детей. Пленников обменивали на выкуп или оставляли в посёлке. Именно ловцы служили источником пополнения новых людей в посёлке, похищая потерявших бдительность девушек-водоносов или излишне самоуверенных собирателей грибов и ягод. Опытный ловец мог сутками напролёт лежать неподвижно, выжидая удобного момента. И потом, дождавшись удобного случая, действовал стремительно и жёстко, любыми способами лишая жертву возможности сбежать или позвать на помощь. Обычно для этого жертву оглушали дубинкой или камнем из пращи, после чего быстро связывали и уносили в Лес. Хотя иногда хватало и самого факта появления угрюмого вооруженного ловца, чтобы жертва теряла всякую способность к сопротивлению и соглашалась идти добровольно. Например, её мать Салаю отец не стал связывать и оглушать, а просто вышел из зарослей тростника и приказал молча следовать за ним. И Салая безропотно пошла, хотя до ближайших охранников её деревни, приставленных смотреть за сборщиками болотных ягод, было не более пятидесяти шагов.

Похищение ребёнка или женщины ловцом соседнего посёлка хотя и считалось недружественным действием, но всё же не являлось достаточным поводом для начала войны между кланами и посёлками. Новая кровь в изолированных замкнутых общинах необходима, это прекрасно понимали все, и альтернативой ловцам было бы постепенное вырождение или полноценная война с большим количеством жертв и быстрым истощением сил всех участников. Поэтому ловцов в посёлке уважали, побаивались, но не любили.

Отец привёл в посёлок Хунай более сорока новых поселенцев. Трёх понравившихся ему самых красивых девушек он взял себе в жены, а остальных пленников и пленниц подарил или обменял на всякое нужное ему в хозяйстве. До того, как в очередном набеге отец получил зазубренную каменную стрелу в ногу и слёг от плохой загнившей раны, дом Айвас-ор-Васек-ор-Хуная считался одним из самых богатых в посёлке Хунай. У них даже были слуги, работавшие в доме и на маленьком огороде за оградой. Но потом хозяйство пришло в упадок, и отец вынужден был обменять слуг на еду, а также отпустить двух своих жён к новым мужьям. С отцом до самой его смерти оставалась только мать Валери, не пожелавшая покидать мужа в трудный час.

После смерти отца маленький огород стал единственным источником пропитания в их семье, в которой у овдовевшей Салаи осталось пятеро детей. Старшей из них Валери было тогда всего восемь лет, её брату Аскольду семь, кучерявой непоседливой Динке пять, а двум сёстрам-близняшкам менее года, а потому имён им пока ещё не давали. И хотя трое старших детей стреляли птиц из пращей и участвовали в сборе грибов и ягод наравне с другими детьми, но полноценными кормильцами так и не стали. Птиц на обрывистых скалах, на которых стоял посёлок Хунай, было совсем мало, да и имевшиеся были пугаными и не подпускали к себе человека на расстояние броска камня. Гнёзда же свои птицы строили на крутых отвесных скалах, так что ради добычи яиц Валери и Аскольду приходилось взбираться по опасным обрывистым склонам. Они научились пробираться там, где другие соседские мальчишки не отваживались карабкаться по скалам, но этого всё равно было мало.

Мать продала всё более-менее ценное в доме и бралась за любую работу, лишь бы приобрести еды для себя и детей. Но у соседей тоже тогда были нелёгкие времена. Урожай зерновых на большом общинном поле не успел вызреть из-за холодной погоды и слишком рано начавшихся проливных дождей, да и у охотников посёлка дела шли неважно. И хотя некоторые сердобольные соседи пытались поддерживать одинокую многодетную женщину, но им самим едва хватало для собственного пропитания. В тот первый год после смерти отца две маленькие сестры-близняшки умерли от голода во время сезона дождей. Единственный брат Аскольд в том же году разбился, упав с мокрой отвесной скалы, когда пытался добраться до гнезда с яйцами лесной сойки. У Валери оставалась единственная сестра Динка, но и она через год пропала без вести, когда отправилась собирать ягоды в Лес в компании взрослых лесорубов. Никто так и не понял, что же с ней случилось. Охотники облазили все окрестности вырубки, но ответить на этот вопрос достоверно так и не смогли. Старший из охотников Сайк-ур-Азват-ур-Хунай рассказал Салае, что её дочь похитили ловцы из чужого племени. Но Валери знала, что сказано это было, лишь бы успокоить безутешную мать. Она сама лично присутствовала вместе с охотниками во время поисков и знала, что следов девочки так и не нашли.

Сама Валери голод переносила трудно. В возрасте восьми-девяти лет она часто болела и временами чувствовала себя настолько ослабевшей, что у неё едва хватало сил доходить до ручья, собирать улиток и речных ракушек. Она сильно исхудала и уступала в росте и массе большинству сверстников, зато стала выносливой и ловкой просто на зависть всем детям. Со временем девочка научилась неплохо пользоваться пращой, и ей неоднократно удавалось сбивать птиц даже на лету. В такие дни у них с матерью наступал настоящий праздник. Но для настоящей охоты нужно было спускаться с расположенного высоко на неприступных скалах посёлка Хунай в опасный Лес. Вот только в Лес детей одних не отпускали, так как это грозило похищением чужими ловцами или, что было гораздо более вероятным, быстрой смертью от зубов и когтей многочисленных хищников.

– Нет её тут, Конд, мы все камни облазили, – раздался прямо над головой резкий голос Кая. Задумавшаяся Валери от неожиданности даже вздрогнула.

– Подойди сюда, брат, – попросил негромко Конд. – Смотри. Видишь тут капля крови на камне, причём достаточно свежая.

– Кровь?! А не могла ли она вниз спуститься? – сразу заинтересовался Мажек.

У Валери сердце застучало от ужаса. Они нашли её след! Всё, она пропала! Но голос старшего из братьев прозвучал не слишком уверенно:

– Я уже посмотрел. Тут слишком отвесная скала, не за что ухватиться. Разве что у Валери растут присоски на лапах, словно у ящерицы. Или у девчонки имелся моток прочной верёвки, и она спустилась до земли. Была ли у неё верёвка, Мажек?

– Вроде нет. Даже точно нет. Я вообще никогда не видел у неё с собой верёвки, ни длинной, ни короткой.

Наступило молчание. Трое братьев стояли на краю обрыва. Затем Кай проговорил нерешительно:

– Высоко-то как! У меня аж голова кружится. Если Лерка и смогла спуститься, то её следует встречать у главных ворот. Всё равно она должна сегодня, хочет она того или нет, до заката солнца предстать перед старейшинами, чтобы те подтвердили направление на Испытания. Уверен, она не станет ждать следующего года и уже сегодня придёт к нашему отцу.

Мажек воодушевился и проговорил возбуждённо, едва не крича:

– Точно! А давайте все вместе попросим нашего отца, чтобы он объявил эту мерзавку слишком буйной и не способной ни для какой работы вне посёлка? Уверен, наш отец сможет сделать так, чтобы никакого знака после имени Валери не было и в помине!

Вот тут вжавшейся в камень и внимательно прислушивающейся к разговору девушке-подростку стало действительно не по себе. Как они могут так подло поступить с ней?! Ведь стать ловцом, как и отец, было заветной мечтой всей жизни Валери. У успешно прошедшего Испытания ловца к имени добавлялось слово «ор», именно такое название было у шаманской руны, обозначающей ловца. Руна «хог», обозначавшая воина, добавлялась к именам воинов. Руны «ур», «ир» и «алть» соответственно обозначали мирных охотников, рыбаков и землепашцев. Трогать их воинам и ловцам строжайше запрещалось, нападение на мирных жителей повсеместно каралось смертью. Те же подростки, кто оказывался неспособен ни к одному из вышеперечисленных родов деятельности, оставались в посёлке и считались ниже по статусу, чем имевшие право выхода за внешнюю ограду. Исключением служили разве что шаман и его ученики. Авторитет шамана Айдас-хуфа сравним с авторитетом трёх старейшин посёлка. Шаман предсказывал погоду и беды, лечил раненых и заболевших, проводил обряды и хоронил мёртвых. По каким критериям Айдас-хуф набирал себе учеников, Валери совершенно не представляла. В любом случае у шамана уже имелось два ученика, а древний закон запрещал любому мастеру набирать учеников больше двух. Так что путь шамана Валери не светил, да и совершенно не лежала у неё душа к этому непонятному и жутковатому ремеслу общения с духами Леса. Девушка не видела для себя иного пути, кроме как становиться ловцом, как и её отец.

* * *

Шум наверху давно стих. Преследователи, похоже, ушли. Однако Валери просидела в своём укрытии ещё пару часов, прежде чем решилась на подъём. Как это ни странно, но путь наверх всегда давался ей легче спуска – пальцы уже машинально двигались в поисках знакомых впадин, а босые ноги уверенно цеплялись за малейшие уступы. Минуты за три девушка выбралась наверх и осторожно выглянула из-за камня. Агрессивные братья уже ушли, путь оказался свободен.

Наверное, следовало бы подождать до заката, чтобы прийти в Дом Совещаний в самый последний момент, когда её преследователи уже перестанут ждать и разойдутся. Ведь на закате работы прекращались, и все находящиеся за пределами посёлка жители возвращались обратно. В это время на улицах всегда было многолюдно, а её враги не стали бы нападать на девчонку у всех на глазах. Но в промедлении имелся определённый риск, ведь малейшая задержка грозила тем, что она опоздала бы на встречу со старейшинами, пропустила бы распределение и вообще Испытание.

Поэтому Валери осторожно двинулась вперёд, прячась за камнями и внимательно осматривая дорогу впереди. Всё оказалось спокойно, горная тропка была пустой. Даже на общинном поле возле дороги никто сейчас не работал. Хотя это поле было, если так можно выразиться, запасным. Тут слишком сухая и каменистая почва. Воду сюда земледельцам приходилось таскать вручную вёдрами аж от самого родника, а полученный скудный урожай едва-едва окупал все затраты. Поэтому и стояли сейчас стебли злаков поникшие, а работники посёлка сейчас в поте лица трудились на двух основных больших полях, надёжно спрятанных в Лесу.

Валери прошла поле и достигла лысой скалы. И хотя место было удобным для засады, ни Мажека, ни его братьев она не заметила. Неужели ей действительно удалось провести преследователей? Без происшествий девушка спустилась по петляющей среди камней тропинке и вышла к обрыву. Ей оставалось пройти только подвесной мост с утёса на основной холм, зайти за ограду частокола вокруг посёлка, и она оказалась бы возле самого Дома Совещаний. И вот тут духи Леса, до этого помогшие Валери в драке с более сильным противником и затем успешно укрывшие девчонку от преследователей, вдруг показали свой коварный нрав. Девчонка находилась уже на середине подвесного моста, как вдруг из-за густых кустов с той стороны обрыва неторопливо вышел Мажек, хищно улыбаясь и уже заранее разминая кулаки. Выглядел он весьма самодовольным, и даже распухший красный нос не мог испортить настроение крепкому уверенному в предстоящей победе забияке.

– Я так и знал, что ты пряталась на утёсе, – сообщил Мажек и тоже взошёл на узкий шатающийся мост, преграждая собой единственную дорогу. – Кай и Конд говорили мне, что ты укрылась у красных скал или у реки, но я был уверен, что ты на утёсе.

– Дай мне пройти, Мажек, мне нужно в Дом Совещаний, – проговорила Валери, постаравшись, чтобы её голос звучал максимально убедительно и грозно.

Но её противник отрицательно помотал головой и лишь осклабился довольной ухмылкой:

– Представь себе, мне тоже туда нужно. Но я боялся тебя пропустить и стоял тут. И я не ошибся. Сейчас я разобью тебе харю, извазюкаю твои волосы и одежду в грязи и пойду к старейшинам. А ты опоздаешь и пропустишь Испытание. Приползёшь лишь к ночи к своей мамочке, когда утрёшь сопли, отмоешься и отхаркаешься от крови.

Мажек оказался настроен решительно. Похоже, словами проблему было не решить, и предстояла драка. Валери осмотрелась. Отступить назад с шаткого мостика? Но тогда преимущество более сильного и крупного противника будет слишком велико. Сегодня, когда она набросилась на Мажека с кулаками, на её стороне оказался эффект неожиданности, да и тогда хватило времени обмотать правую руку кожаным ремнём для усиления удара. И то победа далась ей тогда очень и очень нелегко. Сейчас же фокус с кастетом повторить не удастся – едва ли Мажек согласится подождать, пока Валери будет подготавливаться к драке. Убежать назад? Она действительно легко сумеет оторваться от более крупного и медлительного противника. Но что толку убегать, когда Мажек просто останется тут у моста, да ещё и кликнет своих старших братьев. Нет, проблему полагалось решать именно здесь и сейчас, прямо тут на этом узком, качающемся мостике, на котором перила имелись только с одной стороны. Кстати, перила оказались с левой для Валери стороны и с правой для Мажека. А это значило, что удерживаться за натянутый канат парень будет вынужден более сильной правой рукой, оставив для драки левую. В этом был определённый плюс.

Валери посмотрела вниз. Далеко под ними зеленело зажатое между двух холмов заболоченное озеро, поверхность которого обильно поросла ряской и кувшинками. Озеро было плохим, это все знали. Когда-то жители посёлка Хунай пробовали набирать там воду для полива посевов на утёсе. Но в тёмных затхлых водах во множестве обитали зубастые рыбы, ядовитые тритоны и водные гадюки, а потому от этой опасной затеи отказались. Нет, падать туда нельзя ни в коем случае, внизу была смерть.

Засмотревшись вниз, Валери едва не пропустила первый удар противника, успев отклонить голову лишь в самый последний миг. Кулак Мажека вхолостую чиркнул по длинным тёмным волосам девушки. Валери контратаковать не стала и отступила на шаг, крепко вцепившись после этого рукой в страховочный канат. Она прекрасно понимала, что руки у Мажека длиннее, а кулаки намного тяжелее. Ввязываться с парнем в ближний кулачный бой означало сразу проиграть. Но как же ей поступить? Как достать крупного и несколько медлительного противника? Решение пришло неожиданно, и девушка даже сама удивилась, почему раньше не додумалась до этого. Она отошла ещё на пару шагов, словно испугавшись и отступая. И когда улыбающийся от предчувствия близкой победы Мажек двинулся следом, Валери резко и сильно ударила его левой ногой снизу-вверх по правой руке, лежащей на страховочном канате. От неожиданности и резкой боли Мажек разжал пальцы и пошатнулся, и тогда девушка ударила его ещё раз, опять же ногой слева. Крупный неуклюжий противник опасно наклонился над обрывом и, яростно замахав в воздухе руками, рухнул вниз с моста, отчаянно крича от ужаса:

– А-а-а-а!!! Я не умею плав…

Режущий слух крик оборвался громким плеском. Секундное торжество сменилось на лице Валери ужасом от осознания того, что она только что совершила. Смерть сына старейшины ей точно никто никогда не простит, причём наказание за такое преступление будет самым ужасным. В лучшем случае её изгонят из посёлка в Лес или продадут работорговцам. В худшем скормят злобным, охраняющим ворота псам или просто повесят в назидание остальным. Но может, Мажека ещё можно спасти, пока он не утонул или его не сожрали обитатели болота?! Не раздумывая больше ни секунды, Валери прыгнула следом за упавшим противником.

Мгновения полёта. Сердце уходит в пятки. И затем удар по ногам, плеск, чёрная вода. Какие-то прыснувшие врассыпную длинные тёмные тела. Девушка вынырнула на поверхность, шумно глотая воздух. Буквально в паре гребков от неё в воде судорожно барахтался испуганный и ничего не соображающий от страха Мажек. Валери протянула руку и ухватила сверстника за плечо. Тот истошно заорал и стал отбиваться, а потом вцепился словно клещ в руку, пытаясь вскарабкаться над водой и топя при этом неожиданную спасительницу. Девушке пришлось несколько раз пнуть парня ногой, чтобы отцепиться-таки от буйного утопающего.

– Держись крепко мне за плечо! Но не дави на шею! – закричала она, убедившись, что Мажек смотрит в её сторону.

Ей пришлось повторить это дважды, прежде чем Мажек понял и кивнул в ответ. Пальцы утопающего выстрелили вперёд и больно впились в плечо. Валери стиснула зубы и начала грести к берегу. Плыть оказалось очень тяжело, спасаемый был очень грузным и совсем не пытался помогать своему спасению. Но и до берега оставалось буквально десять шагов. Вскоре, хрипло дыша и отплёвываясь от попавшей в рот воды, парень и девушка выползли на берег и рухнули ничком на траву.

Через минуту Валери немного отдышалась и попыталась подняться. Но замерла на середине движения, словно разом окаменев. Буквально на расстоянии локтя от её лица на мокром и грязном корне дерева сидел маленький чёрно-рыжий тритон длиной не больше мизинца. И хотя тритон выглядел совсем крохотным, волосы на голове девушки зашевелились от ужаса. Валери прекрасно знала, что видит перед собой. Это была смерть. Всё тело болотного тритона гойо покрыто страшным контактным ядом, и любое прикосновение к маленькому земноводному оказалось бы смертельным.

До этого она видела такое страшное существо только один раз, когда отец взял её и Аскольда с собой на большое болото за речной протокой. Отец до своего ранения не раз брал старших детей с собой в Лес, рассказывая об опасностях сырого полутёмного мира и даже иногда наглядно показывая их. Айвас-ор-Васек-ор-Хунай был ловцом в третьем поколении и с младых лет готовил своего сына Аскольда к такой же профессии ловца, а ловец должен уметь выживать в Лесу. Валери же училась просто за компанию. Вообще-то девушки среди ловцов являлись большой редкостью, но такие примеры всё же бывали. Поэтому польщённый таким вниманием дочери к его ремеслу отец не прогонял Валери и наравне с сыном делился с ней всеми премудростями. Мать была всегда настроена против таких экскурсий, но причитания Салаи отца никогда не останавливали.

Обычно они всё же не отходили далеко от посёлка, но в тот раз отец направился гораздо дальше. Он даже перенёс на плечах малышей через мелкий, но весьма опасный, кишащий змеями приток реки, привёл на берег болота и усадил на ствол поваленного дерева, велев сидеть тихо-тихо. Вспугнутые появлением людей болотные обитатели быстро успокоились. Вновь заквакали лягушки, запели птицы, затрещали какие-то невидимые глазу сверчки. Отец выждал ещё какое-то время, потом достал из колчана несколько стрел и присел у воды, внимательно осматривая мутную поверхность. А потом вдруг ткнул стрелой в воду и достал корчащееся пробитое насквозь извивающееся кольцами существо, похожее на чёрно-жёлтую ящерицу. Тритон оказался крупным, длиной почти с локоть, и всё пытался хлестнуть хвостом по руке человека. Но отец был предельно осторожен и не давал возможности твари прикоснуться к себе.

– Запомни, Аскольд. Это болотный тритон гойо. Это мгновенная смерть. Прикосновение к нему убьёт любое существо. Никогда на приближайся к нему. Даже только что вылупившийся гойо размером с ноготь пальца и то смертельно опасен. Но в нашем ремесле гойо тоже пригодится.

Брат тогда побледнел лицом и явно испугался. Валери тоже было не по себе от близости смерти, но она сидела тихо и внимательно смотрела на чёрно-жёлтого тритона. Отец смазал прозрачной слизью со спинки гойо каменные наконечники нескольких своих стрел и отметил эти стрелы, повязав на древко каждой из них возле самого оперения чёрную и жёлтую нитки. Видя внимание детей, Айвас приставил палец к губам и прошептал заговорщицким тоном:

– Это один из секретов ловцов. Наших с вами секретов. Каждая из этих стрел теперь смертельна для врага. Ей больше нельзя охотиться, поскольку мясо добычи после этого есть нельзя. Такая стрела используется только для охоты на человека.

Сейчас в памяти Валери чётко вспомнился тот эпизод из детства и жуткий наколотый на стрелу, но по-прежнему извивающийся и опасный чёрно-жёлтый гойо. Сейчас она видела перед собой такую же смерть, только этот тритон сидел совершенно неподвижно. Слегка повернув голову и убедившись, что Мажек всё ещё пытается отдышаться и совершенно не смотрит за её действиями, Валери развязала тесёмку и медленно-медленно, стараясь не делать резких движений, достала из своей сумки костяную иголку. Девушка тихо, почти ласково дотронулась плашмя иглой до спины гойо. Тритон вздрогнул, шевельнул хвостом, но всё же остался на месте. Валери провела иглой плашмя по чёрной, раскрашенной яркими жёлтыми пятнами слизистой коже. Гойо это не понравилось, он резко сорвался с места и юркнул куда-то под корягу. Но на игле осталась бесцветная слизь. Смертельный яд, тайное оружие ловцов. Осторожно обернув иглу куском бересты, девушка убрала страшное оружие к себе в сумку.

Зачем ей понадобился яд, Валери и сама не смогла бы толком объяснить. Охотиться на зверей и птиц с таким ядом нельзя. Всерьёз рассчитывать, что игла с ядом поможет при встрече с чужими ловцами, было бы совершенно наивным. Да и от диких хищных зверей небольшая игла бы не спасла. Но эта игла стала каким-никаким, но всё же оружием, а в Лесу полагалось постоянно думать о всевозможных опасностях. Сейчас Валери старалась не думать, что им теперь вместе с Мажеком предстоит крайне непростой путь по Лесу в обход большого холма, чтобы выйти к единственному подъёму на плато, на котором располагался посёлок Хунай.

Впереди лежал смертельно опасный Лес, шанс пройти через который живыми для двух безоружных неопытных детей выглядел просто призрачным. Но оставаться тут означало лишиться даже этого мизерного шанса. Валери прекрасно знала, что ночь в Лесу – это смерть.

– Ты зачем меня спасла? – вдруг задал вопрос уже более-менее пришедший в себя Мажек.

Валери могла бы ответить честно, что выбора как такового у неё и не было. После фактически совершённого ей убийства сына старейшины за её собственную жизнь никто не дал бы и дохлой лягушки. Но откровенничать с потенциальным врагом она всё же не стал, ограничившись полуправдой:

– Потому как я была неправа. Вся наша ссора и разбитые друг другу морды это одно, мы просто слишком увлеклись. Но толкнуть тебя вниз с моста… это совсем другое. Я не хотела тебя убивать. Ты ведь нужен посёлку Хунай, нужен и мне в том числе. Твои братья сильные воины и хорошо защищают всех нас. Завтра ты тоже пройдёшь Испытание и станешь воином, как твои братья. А я едва не лишила свой народ хорошего крепкого защитника. Потому я спрыгнула вслед, чтобы исправить свою ошибку.

Мажек удивлённо посмотрел на свою спасительницу и ответил после короткого молчания:

– А ты, оказывается, нормальная девчонка, Лерка, несмотря на тараканов в твоей голове. Хоть ты и девчонка, из тебя получится отличный ловец. Мой брат Конд говорил сегодня правильные слова про то, что воины и ловцы – это словно две руки одного тела. Они должны помогать друг другу.

– Знаю, я сидела неподалёку и слышала вас, – призналась Валери, улыбнувшись. И добавила, увидев удивление на лице собеседника. – Я обязательно покажу тебе, где я пряталась. Но сперва нам нужно как-то вернуться домой.

Мажек сразу погрустнел и стал осматривать тёмный неприветливый Лес вокруг. Сплошное переплетение одеревеневших лиан, покрытых сырым мхом и разноцветной плесенью. Травы и вообще сухой почвы под ногами тут не было, насколько хватало глаз простиралась лишь чавкающая грязь и тёмные большие лужи непонятной глубины. От более светлого участка берега болота, откуда виднелось синее вечернее небо и ниточка далёкого моста, идти во мрак Леса не хотелось. Но идти было нужно.

– Ты бывала раньше в Лесу? – шёпотом поинтересовался Мажек.

– Бывала, но это было уже давно, больше трёх лет назад. Со мною всегда находились отец и брат, и были мы с ними не в таких тёмных непролазных местах.

– А я никогда не был в Лесу, только на расчищенном поле или у вырубки, – признался несколько стыдливо Мажек, а потом спросил, что им нужно делать, чтобы не заблудиться.

Валери едва сдержала улыбку, так как уж чего-чего, а заблудиться им точно не грозило при наличии такого надёжного ориентира, как высоченный отвесный холм. Пусть он и обильно зарос понизу зеленью, но всё равно можно было уверенно идти вдоль склона. Гораздо большей проблемой являлись лесные хищники, коих в Лесу водилось просто без меры. Отец, уж насколько являлся опытным и смелым, всё равно старался никогда не входить в густые буреломы и поросшие молодыми деревцами участки. Он и детей предупреждал держаться подальше от таких мест, и вообще давал многие ценные советы по поводу выживания в Лесу. Айвас особо заставлял её и брата зубрить правила, которые необходимо соблюдать неукоснительно. Основных правил передвижения по Лесу, которые Валери запомнила на всю жизнь, было всего три. Первое и самое главное: не оставаться в Лесу на ночь, поскольку самые страшные хищники появлялись именно ночью. Ночь в Лесу для человека это смерть. Правило второе: идти нужно тихо-тихо, разговаривать всегда шёпотом, а лучше всего молчать. Большинство жутких тварей в тёмном Лесу ориентируются на слух и стремятся туда, откуда исходит шум. Правило номер три: твоё тело не должно пахнуть потом и особенно кровью, так как эти запахи привлекают хищников и насекомых. Особенно страшны насекомые: многие из них ядовиты, другие откладывают в ранки свои личинки, третьи прокалывают кожу человека и сосут кровь. Кровососы даже не столько страшны сами по себе, но на месте укуса могут показаться капельки крови, а уж на запах крови быстро соберутся все окрестные твари, и тогда точно смерть.

Существовало ещё четвёртое правило, но отец говорил, что оно едва ли когда-либо понадобится. Это правило гласило, что в случае появления опасности бежать бессмысленно, так как все хищники Леса передвигаются быстрее человека. Если это возможно, следовало немедленно залезать на самое высокое дерево. Если же подходящего дерева поблизости не имелось, то отец советовал поворачиваться к хищнику лицом и принимать бой, чтобы хотя бы умереть достойно, как и следует гордому ловцу. Четвёртое правило отец называл невероятным, потому что, когда человек замечал какого-нибудь хищника, тот уже как правило поедал этого человека.

* * *

– Я не стану пачкаться! – Мажек с расширенными от ужаса глазами смотрел за тем, как его спасительница обильно натирает свои руки и ноги жидкой чёрной грязью.

– Твоё право, – не стала спорить с ним Валери, достав кусочек зеркальца и нанося грязь себе на лицо. – Тогда, пока я перебиваю грязью запах пота своего тела, сходи и отломай пару крепких сучьев, чтобы у нас хоть дубинки имелись.

Мажек, подозревавший что его насильно станут валять в грязи, всё ещё недоверчиво кивнул и отошёл к ближайшему дереву, примеряясь к толстой ветке на высоте его головы. Послышался трест и хруст, а сразу после этого звук падения и ругань ушибшегося о землю парня. Валери недовольно поморщилась:

– Постарайся не так сильно шуметь, если не хочешь призвать к нам всех хищников Леса.

Мажек уже более аккуратно отломал вторую палку и принялся очищать самодельные дубинки от листьев и тонких веточек. Себе он выбрал сук потолще, меньший же предложил напарнице. К этому времени Валери уже закончила свой грязевой камуфляж.

– Ну что, пойдём? – предложила она, взвешивая на руке примитивное оружие.

– Погоди. Давай всё-таки меня тоже грязью намажем на всякий случай. А то я даже сам чувствую, как от меня разит потом. А у зверей-то чутьё получше моего будет, – переменил своё мнение младший из восьми братьев.

Девушка молча помогла своему товарищу по несчастью полностью измазаться в грязи. Про себя же она подумала, что Мажек не настолько уж туп и упрям, как ей всегда казалось. Когда беда действительно прижимала, он становился весьма покладистым. Вдвоём они осторожно направились вдоль левой стороны склона, так как Валери посчитала, что этот путь будет короче. Шли молча, след в след, при малейшем подозрительном шорохе или движении останавливаясь по взмаху руки идущей первой Валери. Пару раз тревога действительно оказывалась не напрасной. В первом случае в переплетении корней и лиан девушка разглядела притаившуюся огромную змею. Во втором случае странное мельтешение впереди оказалось облаком мелкой мошкары, которую пришлось обходить по широкой дуге.

Они прошли уже немалое расстояние и, как надеялась Валери, значительно приблизились к прореженному жителями посёлка более безопасному участку Леса, как вдруг Мажек как-то странно испуганно заскулил, указывая дрожащей рукой куда-то в сторону. Девушка повернула голову и оцепенела. В мареве над болотистым участком шевелились какие-то тёмные неясные тени. Их было несколько, они оказались достаточно крупными и, что самое неприятное, эти странные тени приближались. Не оставалось сомнения, что эти непонятные существа тоже разглядели двух детей и теперь собирались познакомиться с ними поближе. Скрываться больше не имело смысла. «Правило номер четыре!», – мелькнуло в голове у девчонки.

– Наверх! – громко скомандовала Валери, указывая на сеть лиан, обвивающих толстый ствол ближайшего дерева.

Девушка и парень наперегонки бросились к дереву и со всей возможной скоростью полезли наверх. Позади раздался вой и кашляющий лай нескольких глоток. Но только оказавшись на большой высоте, Валери решилась обернуться. Внизу под деревом, задирая вверх тупые морды с большими светящимися глазами и непрерывно облизывая безгубые, полные острых зубов рты, бродили горбатые лысые уродцы. Ходили они на двух мощных задних ногах, а передние лапы были прижаты к туловищу и заканчивались длинными когтями. Хвостов у тварей не имелось, как и шерсти, кожа оказалась тёмно-серого цвета и покрыта какими-то бородавками и наростами. Девушка насчитала семерых чудовищ, хотя возможно на самом деле их было больше.

– Что будем делать? – спросил вцепившийся в ветки рядом Мажек, клацая зубами так, что их стук был слышен, наверное, даже в посёлке.

– Не знаю. Всё зависит от того, умеют ли они лазить по деревьям, – ответила девчонка, напряженно следя за поведением страшных хищников внизу.

Лазить они умели. Весьма ловко используя когтистые передние лапы, первая из горбатых тварей стала карабкаться наверх. Следом за первой к засевшей на дереве добыче потянулись сразу несколько других тварей. Что делать? Их корявые примитивные дубинки едва ли могли остановить этих клыкастых когтистых хищников. Отравленная игла? Разве что… Валери потянулась к завязке на сумке, но тут боковым зрением уловила какое-то движение вдалеке. Там покачивались деревья. Какой-то крупный и уверенный в себе зверь шёл через Лес. Неясно, привлекли ли его внимание суета и шум, или он просто случайно оказался поблизости, но это был шанс. Вот только, к сожалению, большой зверь шёл мимо…

– Залезай ещё выше и замри, не шевелись! – скомандовала будущему воину Валери, а сама сложила ладони трубочкой и громко заорала во всё горло, привлекая внимание огромного существа. – Воу-оу-оу-ой!!! Духи Леса, пусть это будет хищник!

Прокричав на весь Лес, девушка быстро полезла ещё выше по стволу дерева следом за приятелем. Её крик действительно оказался услышан. Огромное существо замерло, после чего изменило направление движения и всё быстрее и быстрее помчалось на зов. Слишком увлечённые преследованием двух беззащитных детей горбатые твари приближение нового противника проморгали. И совершенно зря. Валери даже сперва не поверила своим глазам, настолько огромен и ужасен оказался новый участник событий. Это был не то богомол, не то скорпион поистине колоссальных размеров. Он ворвался к месту действий, круша деревья и размахивая в воздухе несколькими длинными конечностями, заканчивающимися острыми загнутыми когтями и клешнями.

Горбатые твари дружно завизжали от ужаса и стали поспешно спрыгивать с дерева, так и не достигнув находящихся выше по стволу жертв. Некоторые из монстров прыгали с большой высоты и явно разбивались или калечились при поспешном падении, так как не могли вовремя вскочить на ноги и убраться до появления гигантского богомола. Громадное насекомое ухватило сразу двух зазевавшихся горбатых хищников, одного сразу переправив в свои покрытые блестящей слизью чёрные жвала. Миг, и пустая высосанная оболочка упала на землю. Но останавливаться на этом богомол не стал и, не отпуская из своих лап визжащую от страха и боли горбатую тварь, помчался вслед за разбегающимися жертвами. Валери проводила взглядом огромное насекомое и проговорила шёпотом:

– Пора и нам отсюда уходить, пока на такой шум какие-нибудь другие страшилища не появились!

Дети слезли с дерева и продолжили путь. Лес постепенно редел, становилось светлее. В одном месте они даже встретили следы свежей вырубки – древесные пни и кучи засохших срубленных ветвей с пожухлыми листьями. Всё говорило о том, что вход в посёлок Хунай был уже совсем близко. Настроение у Валери заметно улучшилось, сковывающее её напряжение постепенно проходило, девушка расслабилась. И едва не поплатилась за свою беспечность, лишь в самый последний миг увидев качнувшиеся впереди кусты и рухнув на землю, увлекая за собой Мажека. К счастью, Мажек не стал медлить или задавать вопросы, а послушно упал на землю рядом со своей спутницей. Дети затихли, укрывшись за кучей сухих веток.

На вырубку вышла цепочка вооружённых людей. Впереди, согнувшись почти до земли и едва не нюхая тропу перед собой, осторожно крался лысый, весь покрытый цветными татуировками по бронзовому телу незнакомец. Из одежды на нём имелась только набедренная повязка, в руках короткое копьё, а за спиной лук и колчан стрел. Этот скрюченный разведчик постоянно останавливался, долго осматривал окружающий Лес, иногда ложился на траву и прикладывал ухо к земле. Остальные воины шли на некотором удалении от своего проводника, внимательно следя за лысым разведчиком и послушно замирая по первому же его сигналу.

Что-то проводнику не нравилось. Он предупреждающе поднял руку, велев остальным остановиться, и стал шумно втягивать воздух в свои широкие ноздри. Валери внимательно рассматривала этого странного чужака и видела, что в носу у разведчика вставлено большое золотое кольцо, а на тёмном лбу и щеках змеились белые, явно нанесённые специально шрамы. На правой щеке под глазом имелась красная клиновидная татуировка. Девушка прекрасно знала, что означает такой рисунок, ведь такой же знак был у её собственного отца. Лысый незнакомец являлся вражеским ловцом. Ловцом, который вёл отряд из полутора десятков вооружённых до зубов воинов со стороны посёлка Хунай. В какой-то момент ловец, словно почувствовав чужой взгляд, резко развернулся и безошибочно посмотрел прямо на кучу веток, за которой скрывались Валери и Мажек. Девушке показалось, что враг смотрит ей прямо в глаза.

Это было страшно. Очень страшно. Ноги сразу же стали тяжёлыми и непослушными, они словно приросли к земле. Руки бессильно опустились, дыхание прекратилось. Чужой взгляд гипнотизировал и подавлял волю. Убежать от такого ужасного противника Валери бы не смогла. Она бы даже и не попыталась. К счастью, оцепенение длилось всего пару мгновений, а потом ловец отвернул голову и продолжил движение. Вскоре он призывно махнул рукой, показывая своим товарищам, что путь безопасен. В конце колонны воинов Валери увидела двух пленников со связанными за спиной руками. Она сразу узнала невольников, это оказались жители посёлка Хунай – тётя Исила, жившая через одну хижину от её дома, и её пятилетний сынишка Валейка. Похищенных соседей было жаль, однако помочь им девушка ничем не могла. Сейчас главное было им самим с Мажеком не попасться похитителям.

Замыкал цепочку вражеских воинов огромный гигант с некогда сильно обожжённым лицом. Сейчас на месте старых ожогов у него виднелись мерзкие бугристые розово-красные шрамы на пол-лица, делавшие и без того страшного дикаря совсем уж уродливым. На шее воина болталось ожерелье из голов змей, явно колдовской оберег от чего-то. Кроме змеиного ожерелья и набедренной повязки на теле воина другой одежды не имелось. Зато сильные руки гиганта с огромными перекатывающимися мышцами сжимали тяжёлый металлический топор. Металлическое оружие? Но оно же стоит целое состояние! Валери постаралась получше разглядеть этого запоминающегося обезображенного гиганта.

В посёлке Хунай металлическое оружие имелось всего у двух человек. Бронзовый топорик на длинной отполированной ручке из чёрного дерева хранился у старейшины Хафиз-хог-Баф-хог-Хуная. И кривой бронзовый охотничий нож имелся у главного охотника посёлка Сайк-ур-Азват-ур-Хуная. А ещё нож шириной в два пальца и длиной в полторы ладони принадлежал когда-то её собственному отцу, причём у Айвас-ор-Васек-ор-Хуная оружие было не бронзовым, а стальным. Отец принёс это оружие из города, и стоил такой нож баснословно дорого. Валери прекрасно помнила, как к израненному беспомощному отцу трижды приходили старейшины посёлка и расспрашивали о всех деталях сражения, особенно их интересовали обстоятельства утраты столь ценного оружия. Отец всегда отвечал одно и то же: «Несмотря на полученные раны, продолжал сражаться этим самым ножом. Но потом получил по голове камнем из пращи и пришёл в себя уже на своей постели в посёлке Хунай».

Несмотря на ругань и проклятия отца, воины тогда по приказу старейшин обыскали дом Айваса. Нашли несколько хитрых тайников, в которых хранилась пригоршня монет, а также упакованные, подготовленные для торговли с бродячими купцами шкуры и меха. Всё обнаруженное было тут же изъято в пользу племени, поскольку любая торговля с внешним миром в обход племени законами строго запрещалась. Вот только стального ножа в доме Айваса так и не нашли. Валери потом слышала, что воины их посёлка тщательно, травинку за травинкой прочесали всю поляну, на которой произошла стычка с племенем Хавар, но тоже безрезультатно. В конце концов старейшины оказались вынуждены признать, что бесценное стальное оружие было захвачено врагами из посёлка Хавар.

* * *

Поле горело. Густой белый дым стоял над выгоревшей дотла землёй, пламя пожирало остатки посевов. Никто из многочисленных присутствующих даже не пытался тушить огонь, поскольку все понимали, что это изначально бесполезно. Порывистый ветер и жаркая погода позволили огню быстро охватить всё общинное поле, языки пламени взлетали выше деревьев.

– Это же настоящая катастрофа! – услышала Валери голос одного из селян. – Никакого урожая не будет… Что же мы есть-то будем в этом году?

– И второе поле за рекой тоже сожгли враги. Похоже, голод будет посильнее, чем четыре года назад, – сокрушался второй.

Вид чёрной золы на месте большого поля, на котором ещё вчера колосились злаки, был крайне удручающим. Валери видела, что многие из соседей плакали. Даже всегда важный и уверенный в себе шаман Айдас-хуф стоял растерянный и явно не знал, что делать. На вышедших из Леса перепачканных в засохшей грязи ребят никто не обращал внимания. Даже Конд-хог, ещё недавно разыскивавший Валери, сейчас лишь равнодушно скользнул по ней взглядом и отвёл взор.

– Пойдём, – Мажек потянул спутницу за руку. – Нечего тут больше смотреть. Нам нужно поскорее смыть грязь и идти в Дом Совещаний, пока солнце не село.

Валери вздрогнула, оторвавшись от созерцания пожарища. В её голове крутилась одна-единственная мысль: «Будет голод!» Девчонка на всю жизнь запомнила тот страшный голодный год, случившийся после смерти отца. Помнила высохшие руки матери и угасающих сестёр. Тот кошмар навсегда останется в его памяти. В тот год на общинном поле удалось спасти лишь малую часть урожая. Что же будет в этом году, когда урожай погиб полностью сразу на двух полях?! У жителей посёлка Хунай осталось только то крохотное поле на утёсе, но там из-за каменистой почвы никогда и не вырастало нормального урожая. Мажек всё тянул её за собой, но Валери вырвала руку:

– Погоди, нужно сперва сообщить нашим о тех воинах, что мы встретили в лесу!

Однако её срочное сообщение никого не заинтересовало. Конд-хог сразу брезгливым жестом отослал её к шаману, а тот почти сразу прервал рассказ Валери о силах врага:

– Не трудись, мы и так хорошо знаем силы нападавших. Это наши ближайшие соседи из поселения Хавар. Они избили и отобрали оружие у двоих наших охранников, но не тронули никого из работавших на поле земледельцев, у кого на щеке имелся знак «алть». А вот не имеющих этого знака, беременную Исилу и её сына, забрали с собой в качестве пленников. Они поступили подло, уничтожив наш урожай перед самым сезоном дождей, однако закон они не нарушили. Даже воинов-охранников не убили, хотя имели такую возможность и полное право. В общем, мы не можем ни в чём упрекнуть наших соседей, всё оставалось в рамках закона. Если мы пойдём войной на поселение Хавар, то другие соседи нас не поймут и выступят против нас. Именно это я и постараюсь донести в Доме Совещаний до наших разгорячённых голов, которые требуют немедленной мести.

К Дому Совещаний мокрые после купания дети подбежали уже на закате, солнце уже почти полностью ушло за горизонт Леса. Но им пришлось подождать – старейшины совещались. В закрытой комнате кроме трёх старейшин присутствовали несколько авторитетных людей из посёлка, слышались встревоженные голоса и недовольные выкрики. Кажется, действительно обсуждалась возможность начала войны с поселением Хавар или вообще кем-либо из соседей для захвата чужого урожая. Из комнаты совещаний выскочил красный как варёный рак глава землепашцев Уюк-алть-Вахрес-ур-Хунай. Он нарочито громко хлопнул за собой дверью и прокричал своим оппонентам уже сквозь закрытые створки:

– Идиоты! Если мы потеряем воинов в вашей глупой атаке, кто нас самих потом защитит?!

Совещание продолжалось допоздна. Мажек и Валери робко сидели на лавке в прихожей, всеми забытые и растерянные. Наконец, двери закрытой комнаты открылись, и люди оттуда стали расходиться. Сразу после этого Кафан-хог-Хунай приказал притихшим испуганным детям входить. Оглядев обоих участников драки строгим взглядом, отец Мажека проговорил недовольно:

– Хороши, нечего сказать. Одна краше другого. Стыд и срам просто! За драку в такой ответственный момент следовало вас обоих лишить права на Испытание и заставить до конца ваших жизней чистить чужие ночные горшки в посёлке. Про тебя, сын, вообще молчу. Позволить себя поколотить девчонке, которая гораздо слабее и почти на голову ниже тебя! Тьфу!

Валери и Мажек молча стояли перед старейшинами, опустив головы от стыда. Наконец, прекратив распинать провинившихся, Кафан-хог передал слово другому старейшине Хафиз-хогу. Седой ветеран подслеповатыми глазами осмотрел детей и проговорил дребезжащим старческим голосом:

– Мажек, сын Кафан-хог-Кайфат-хог-Хуная! Решением совета старейшин ты допускаешься к Испытанию на право стать охотником племени Хунай! Валери, дочь Айвас-ор-Васек-ор-Хуная! Решением совета старейшин ты допускаешься к Испытанию на право стать охотницей племени Хунай! Испытание пройдёт завтра, руководить Испытанием будет учитель охотников Каст-ур-Вал-ур-Хунай. Именно он решит, достойны ли вы получить руны «ур» и «урла» к своим именам, или останетесь навсегда простыми жителями посёлка Хунай без права покидать внешние ворота.

Наступила тишина. Опешившая Валери с трудом пыталась переварить полученную информацию. Ей, дочери лучшего ловца посёлка Хунай, отказано в праве идти по стопам отца?! Её распределили на Испытание охотников, а не ловцов?! Как так? Это же несправедливо! Судя по всему, схожие мысли обуревали и Мажека, из глаз которого вдруг брызнули слёзы горечи:

– Но почему, отец!? – закричал парень, забыв обо всех правилах приличия. – Восемь поколений мужчин моего рода были воинами! Все мои братья тоже воины! Почему я не могу тоже стать воином?!

– Стыдись, сын! – строго проговорил Кафан-хог, отводя глаза от сына. – Думаешь, Валери хочется стать ловцом меньше, чем тебе воином? Однако девушка приняла распределение с достоинством. Бери с неё пример. И вообще, Совет Старейшин постановил, что в этом году Испытание для воинов и ловцов проводиться не будет. Тех кандидатов, кто уже успел сегодня получить распределение ещё до нападения на поля, сегодня же известят об изменении решения. Нашему посёлку не нужно ещё больше бойцов или приведённых в Хунай оборванцев. Нам и так, после нападения врагов на наши поля, непонятно, как прокормить три сотни голодных ртов. Не нужны нам сейчас в большом количестве и землепашцы, их и так стало слишком много для одного-единственного крохотного поля. Поэтому все мальчишки и девчонки, даже младше вас на год или два, будут завтра направлены на Испытания и станут охотниками или рыбаками. Надеюсь, этих мер хватит, чтобы посёлок Хунай пережил свалившиеся на нас потрясения, и нам не пришлось продавать часть наших жителей работорговцам. Всё, оба свободны. Сегодня хорошенько помолитесь духам Леса, а завтра утром на рассвете найдёте Каст-ура у выхода из посёлка, старик проведёт вас в Лес на Испытание.

Едва не силой Мажека и Валери выставили за дверь, старейшины же продолжили совещаться уже в узком кругу. Так и не ставший воином Мажек оказался просто раздавлен и уже не скрывал льющихся в два ручья слёз. Валери поморщилась, видя истерику у крупного, сильного мальчишки. Сама она удерживалась от выражения чувств, хотя на душе у неё скребли кошки. Всё оказалось зря. Все эти походы с отцом, изучение премудростей профессии ловца, годы тренировок. Всё это было напрасным. Только непосвящённому профессии ловца и охотника могут казаться близкими. Валери не имела ни малейшего представления об обитателях Леса, выслеживании животных, ценных промысловых зверях и их следах, установке ловушек и силков. Все звери жили в чаще Леса, а именно туда отец никогда детей не водил.

Не видя ничего перед собой, девушка вышла из Дома Совещаний и побрела домой. Салая встретила её у порога, молча указав на горячий ужин на столе. Она откуда-то уже знала о распределении дочери и об её драке с Мажеком. Однако ругать свою дочь за драку или утешать по поводу злосчастного распределения мать не стала. Валери не ела с самого утра и должна была быть, по идее, голодной. Однако едва притронувшись к пище, девушка решительно отставила тарелку. Еда просто не лезла ей в горло.

– Мам, я пойду к алтарю духов Леса, – сообщила она матери, вставая из-за стола. – Ты меня не жди и ложись спать. Я вернусь поздно ночью или даже под утро. А может даже, не загляну домой и прямо оттуда пойду на Испытание. Кто знает, насколько долго придётся ждать ответа духов Леса…

– Погоди, дочь, – вдруг остановила её Салая. – Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Валери остановилась в дверях и обернулась к матери. Салая, как-то разом постаревшая, смущаясь, подошла к дочери и крепко обняла.

– Я хочу, чтобы ты знала. Что бы завтра ни случилось на Испытании, я всё равно люблю и буду любить тебя, Валь. Вот, прими от меня подарок. Уверена, твой отец бы хотел поступить именно так.

Валери приняла из рук матери тряпицу, в которой было завёрнуто нечто продолговатое и тяжёлое. Заинтригованная девушка развернула чистую ткань. Внутри оказался стальной нож отца и ножны к нему. Брови Валери взлетели вверх от крайней степени изумления.

– Но откуда?! – срывающимся голосом спросила она.

– Я спрятала оружие сразу, как только израненного Айваса внесли в наш дом. Муж находился в сознании и прятал клинок под рубахой, прикрывая его ладонью. Он сразу же дал мне нож и попросил спрятать его где-нибудь, но только не в доме. Айвас уже тогда знал, что ему не выжить после таких ранений. И ещё он понимал, что его стальной нож слишком ценен, чтобы про него забыли. Твой отец хотел оставить стальной нож в наследство Аскольду, просил отдать сыну сразу после Испытания. Но твой брат трагически погиб…

– Но, мама, – Валери подняла на мать округлившиеся глаза. – Получается, что ты все эти годы хранила драгоценную вещь!? Даже когда мы нищенствовали, когда умирали от голода мои маленькие сёстры, когда я сама едва не отправилась вслед за ними, ты всё это время держала в уме припрятанный стальной нож, на который можно было получить достаточно еды, чтобы сразу прекратить все наши страдания?

– Да, это так, хотя и не совсем, – признала мать, опуская глаза. – Во-первых, я пообещала твоему отцу хранить нож до совершеннолетия Аскольда. Во-вторых, тогда во всём посёлке был голод, и много еды бы нам никто не дал. Да, Валь, мы наелись бы досыта день, другой. Но потом всё равно бы голодали, вот только драгоценного оружия у нашей семьи бы больше не было.

– Но близняшки могли бы выжить!

– Мы не можем этого знать наверняка! – вспылила мать, повышая голос. – Думаешь, все эти годы я не думала о своих умерших от голода дочерях?! Если бы ты только знала, столько раз я не спала ночами, тихо ревела и всё решала, правильно ли я поступила, выполнив волю твоего отца! Не приведи тебе оказаться в такой ситуации, в которой оказалась я тогда! Так что бери клинок и прекращай меня стыдить!

Валери смутилась и взяла кожаные ножны, на которых тёмной нитью был вышит какой-то геометрический орнамент. Вложила туда отточенный стальной нож, клинок точь-в-точь вошёл в свой дом. И, не пожелав демонстрировать столь ценный нож соседям, спрятала оружие к себе в сумку на поясе.

– Мам, а почему ты решила вручить мне оружие сейчас, перед Испытанием? А не после него, как просил отец?

Салая грустно усмехнулась и ответила негромко, глядя прямо в глаза дочери:

– Потому как завтра ты бы меня уже не нашла в доме. Наш сосед Абраз-алть давно уже уговаривает меня стать его второй женой. Но я всё откладывала свадьбу, поскольку ты у меня была ещё маленькой, и о тебе полагалось заботиться. Но завтра в священный день появления звезды Руку ты станешь самостоятельной. В этот же торжественный день в посёлке проводятся и другие обряды, не только Испытание для подростков. Завтра я стану женой Абраз-алта и перееду жить в его дом. Этот же дом становится полностью твоим, Валь. Именно это я и хотела тебе сказать.

* * *

Девушка на коленях стояла возле вырезанного из большого пня алтаря и раз за разом читала молитвы, призванные умилостивить капризных лесных духов. Но духи Леса молчали. Не помогла даже принесённая в жертву на алтаре птица, которую Валери поймала ещё три дня назад и держала в клетке специально для этой церемонии. Зелёный медальон безмолвствовал, никакие видения девушку тоже не посещали. Скорее всего, виною было её эмоциональное состояние. Ведь для разговора с духами нужно быть спокойной и расслабленной, позволять своим мыслям течь плавно и даже лениво. Но в голове у Валери, наоборот, всё кипело. Обида на несправедливое распределение смешивалась с досадой на глупую ссору с Мажеком. Страх перед Испытанием перемежался с ужасом от возможной встречи в Лесу с вражескими ловцами. Ноющая разбитая рука постоянно напоминала о себе и мешала отвлечься. К тому же девушка всё никак не могла прийти в себя после зрелища сгоревших посевов и, что больше всего отвлекало от сосредоточения на молитве, последнего разговора с матерью. Ну как мать могла допустить смерть своих детей, пусть даже из-за данного мужу обещания? А если бы сама Валери тогда умерла от голода, мать ведь тоже бы и не подумала покупать продукты ценой стального ножа!

– Валери, ты опять отвлеклась, – осуждающе проговорил наблюдавший за её молитвами шаман Айдас-хуф, с трудом скрывая зевок. – Выпей ещё успокаивающего отвара, он поможет твоему духу подготовиться к разговору с лесными собратьями.

Но Валери лишь отрицательно покачала головой. Куда уж больше-то пить? Она и так уже до этого выпила едва не целый кувшин отвара и теперь от переизбытка жидкости думала не столько о возвышенной молитве духам Леса, сколько о более низменной потребности. Не вставая с коленей, девушка обернулась и оглядела большую площадку для молений. Вокруг оказалось пусто, все остальные кандидаты на прохождение Испытания уже получили тот или иной отклик духов Леса и ушли отсыпаться перед трудным завтрашним днём. Она оставалась тут последней из всех, разве что клюющий носом шаман пытался кое-как сохранять видимость своего участия в церемонии.

– Идите спать, шаман, я сама загашу священную свечу, как только духи ответят мне, – предложила девушка дремлющему священнослужителю.

Тот встрепенулся, явно проснувшись от звуков её голоса. Растерянно посмотрел на стоящую на коленях девчонку, словно пытаясь вспомнить, что она тут делает в столь поздний час. Затем кивнул головой, встал и действительно направился к своей хижине. Валери осталась одна перед алтарём, на котором лежала рыжая лесная птица с отрубленной головой и догорала маленькая свеча. Огонёк свечи манил и мерцал в ночи. Обычно его неровный свет притягивал внимание, и достаточно скоро в пламени возможно было рассмотреть какие-то посланные духами Леса картины или услышать пение, или какой-то шёпот, или ощутить прикосновение холодного ветра, хотя никакого ветра на самом деле не было и в помине. Но сегодня всё шло не так. Духи молчали. То ли им не было никакого дела до взывающей к ним двенадцатилетней девчонки, то ли они просто не хотели пугать её слишком страшными картинами будущего.

Ждать дальше их отклика было бессмысленно. Валери затушила свечу на алтаре и встала, разминая затекшие ноги. Вокруг царила безоблачная ночь, яркие звёзды рассыпались по всему небосклону. Девушка вышла с площадки для молений и подошла к самому краю обрыва. Внизу расстилался безбрежный опасный Лес, но тут на высоком плато дикие твари не могли потревожить обитателей посёлка Хунай. Девушка обернулась на восток. Завтра там на востоке, словно предвосхищая появление солнца, над горизонтом на несколько мгновений появится синяя звезда Руку. Она считалась священной, вобравшей в себя души наблюдающих за ныне живущими многих поколений умерших предков.

Валери присела у самого обрыва, даже свесила ноги вниз. Спать ей почему-то совершенно не хотелось, несмотря на очень непростой день. Зато ей очень захотелось есть. Однако возвращаться домой и тревожить мать точно не стоило. Наверняка ведь Салая не спала и переживала после непростого разговора с дочерью. Сообщить матери сейчас, что духи Леса отказались общаться с её дочерью, значило встревожить Салаю ещё сильнее и испортить ей настроение в день свадьбы. Но и соврать матери Валери тоже не смогла бы. Поэтому ей оставалось сидеть над пропастью и молча смотреть на звёзды.

Девушка сняла безрукавку и, немного поёжившись от прохладного воздуха, принялась рассматривать свою одежду. Порванный ворот так до конца она и не зашила. Сейчас же костяная игла оказалась использована для сбора яда, и нечего было и думать применять её для починки одежды. Но ничего, рубаха была всё равно старой латаной-перелатаной и едва налезала на тело выросшей девушки, вещь давно уже полагалось сменить. Ничего, скоро она сможет найти себе материал для новой хорошей одежды. Ведь что в профессии охотника было действительно полезно, так это то, что охотники кроме мяса добывали и всякие шкуры, из которых мастера в посёлке Хунай потом вываривали крепкую кожу и кроили новую одежду. А пока можно было зашить имеющуюся безрукавку, вместо иглы использовав острый стальной нож отца. Точнее, уже её собственный нож.