Читать книгу Бёглер - Михаил Бабкин - Страница 2

Денис

Драки не получилось.

Денис бил Харитона в полную силу, вкладывая в удары всю накопившуюся на бёглера злость. Лупил без жалости, то руками, то ногами. Однако Харитон аккуратно, можно сказать с некоторой профессиональной скукой, отводил те удары в сторону, изредка с озабоченным видом поглядывая вверх, на холм – не объявилась ли дверь?

Двери не было.

Минут через пять Денис устал махать руками-ногами и, рыча от ненависти, попытался с разбегу боднуть противника головой в грудь. Разумеется, бёглер ускользнул от тарана, учтиво пропустив парня мимо себя. Денис пару раз кувыркнулся по траве и затих, лёжа лицом вниз и бессильно раскинув руки. Драться ему больше не хотелось.

Харитон, поправив шляпу и расстегнув пиджак, присел рядом с парнем. Достал из кармана кожаный портсигар, спички: закурил папиросу, пуская дым в сторону от поверженного собственным боевым пылом Дениса.

– А, в общем-то, молодец, – миролюбиво сказал бёглер. – Драться, конечно, совершенно не умеешь, никакой техники и опыта. Зато азартен, неотступен, идёшь до последнего. Хорошие качества для бойца! Подучить бы как следует, потренировать – глядишь, и вышел бы из тебя толк. А пока что ты мальчик для битья, не более.

– Пошёл к чёрту, – пробубнил Денис в траву. – Козёл! Урод.

– О, уже на «ты» перешёл, – спокойно заметил Харитон, – это радует, это несомненный прогресс в наших отношениях, – бёглер швырнул недокуренную папиросу в сторону. – Ладно, давай вставай, хватит валяться. Надо решать, что делать дальше.

– Гад ты, Харитон, – с горечью промолвил Денис, становясь на четвереньки, – вот отдохну немного и всё равно начищу тебе морду. – Он сел, повёл плечами, охнул. Осмотрел сбитые костяшки кулаков, по-детски облизал их.

– Начистишь, – улыбаясь краешками губ, согласился бёглер, – куда ж я денусь! А сейчас надо выяснить, что у нас с собой есть и что из этого может пригодиться. Будем условно считать, что нас выбросило на необитаемый остров и мы наводим ревизию имеющегося.

– Слушай, Робинзон, – с досадой произнёс Денис, – ты мне для начала скажи, как мы назад выбираться будем?

– Уж как-нибудь, – уклончиво ответил Харитон. – Пойдём в народ, будем с ним беседовать. Думаю, хоть кто-нибудь здесь да слышал о дверях в иные миры… Старинные легенды, сказки, мифы. Тосты, в конце концов. И станем действовать исходя из полученной информации. Возможно, найдётся хотя бы одна дверь, существующая тут в материальном виде – разумеется, заблокированная, ну да это пустяки. Главное, отыскать её!

– А то, – вздохнул парень. – Всего-то делов. А насчёт вещей, – он поискал в карманах шорт, – вот что у меня есть. – Денис выложил перед собой найденное: сотовый телефон со встроенным фотоаппаратом и МР3-плэйером, с наушниками, початую пачку жевательных резинок, мятые купюры и чуток железной мелочи. Бёглер с интересом изучил находки, поинтересовался их назначением – парень охотно продемонстрировал, для чего они нужны. Харитону иномирные вещицы понравились: он полюбовался на тут же сделанный Денисом свой фотоснимок и одобрил увиденное. Послушал музыку в наушниках и согласился, что придумано славно, особенно когда идёшь пешком на дальнее расстояние, но плохо, что более ничего не слышишь – а ну как сзади лошадь или повозка на полном ходу… Саму музыку бёглер комментировать не стал, наверное, не был поклонником хард-рока.

Идея сотовой связи бёглера не удивила, в своих путешествиях по реальностям он видал всяческие переговорные устройства, правда, созданные совершенно на иных, магических принципах. С видимым удовольствием жуя мятную жвачку, Харитон выслушал бестолковые пояснения Дениса о сотовой связи как таковой и о радиоволнах вообще. После чего сказал, что этот аппарат идеально подходит к поиску его, Дениса, реальности: достаточно открыть любую башенную дверь и сунуть за неё руку с телефоном. Если там окажется сотовая связь, то телефон непременно сработает, это и будет сигналом того, что они нашли искомую действительность. А то и вообще дверь открывать не потребуется, раз те радиоволны проникают через любые преграды: достаточно поднести к двери телефон и тут же всё станет ясно. Если, конечно, двери вообще хоть что-то радиоволновое сквозь себя пропускают.

У Харитона тоже нашлось много чего интересного: в первую очередь, гипнотический короткоствольный «пистоль» – сейчас дивное оружие было выключено и опасности не представляло. Денис мимоходом поинтересовался, а почему бёглер не носит с собой настоящее, боевое оружие, ведь порой без него никак не обойтись в сыскном деле! На что Харитон ответил, мол, пронести в Башню Реальностей какое-либо стрелковое оружие невозможно, оно попросту исчезает на входе, как и всяческие сабли, шпаги, мечи и прочее колюще-режущее железо военного свойства. Кстати, опасные для жизни магические артефакты и заклинания на территории Башни тоже не работают… Потому-то постоянные обитатели Башни Реальностей поголовно все владеют умением рукопашного боя и могут неплохо фехтовать дубинками, посохами и иными ударно-дробильными предметами – на подобные действия запрета нет. Как и на магические устройства, не наносящие прямой вред здоровью человека.

– Впрочем, – вспомнив что-то неприятное, помрачнел бёглер, – есть некоторая категория граждан, на которых башенные запреты не распространяются. Не знаю, чем Башня руководствуется в своём выборе, наверное, чистотой помыслов и особенностью мировоззрения тех людей, но им в Башне можно всё. Эдакий летучий отряд судей с лицензией на убийство… Моральные чистоплюи, чтоб их! – Далее развивать эту тему Харитон не стал.

Ещё из карманов бёглера были вынуты: знакомый Денису менто-измеритель, стальной кастет, телескопически складная пластиковая дубинка с металлическим шариком-набалдашником, портсигар с папиросами и коробок спичек. И, конечно же, деньги – купюры с непривычными рисунками и ничего не говорящими Денису номиналами.

– Не густо, – подвёл итог Харитон. – Э, ерунда. Идём в город, – он указал рукой на горы и маленькую на их фоне городскую стену, – а там чего-нибудь придумаем. Для начала можно попробовать продать наши деньги здешним нумизматам на рынке – купюры-то не фальшивые, с государственной защитой от подделки. Объясним, что денежные знаки привезены из некой далёкой малоизученной страны – есть же тут далёкие малоизученные страны? А если не удастся, то и на этот случай у меня есть идеи.

– Какие? – заинтересовался Денис, рассовывая свои вещи по карманам.

– Своеобразные, – уклончиво сказал бёглер, тоже собираясь. – Не буду говорить, чтобы тебя не смущать. Ну что, юноша, пошли?

– Называй меня впредь Денисом, – потребовал парень, – не люблю я этого, неопределённого. Всякие там «юноша», "молодой человек", "эй вы, гражданин", принеси-подай, одна нога здесь другая там… Надоело по жизни во как! – он с раздражением черканул себя по горлу ладонью.

– Ого, да мы с характером, – усмехнулся в усы Харитон. – Хорошо, не буду. «Напарник» тебя устраивает?

– Нормально, – одобрил Денис. – Звучит почти как "подельник".

– Это мы поглядим, – вставая и застёгивая пиджак, сказал бёглер. – Такое доверие, Денис, ещё заслужить надо. – Харитон, не оглядываясь, зашагал в сторону дороги.

Пока новоиспеченные компаньоны выясняли отношения, мирились и проводили инвентаризацию, время не стояло на месте. Солнце давно уже вынырнуло из-за леса и теперь подбиралось к зениту: было около десяти утра, когда Харитон и Денис отправились в путь.

Безоблачное небо светилось ровной блеклой синевой, предвещая жаркий день; горячий воздух над прогретой дорогой искажал дальнюю перспективу. В траве неистово трещали кузнечики, в вышине с пронзительным писком носились птицы: никаких прочих звуков слышно не было, словно в здешней реальности никогда не дул ветер, не шелестела листва, и не имелось других живых существ – кроме, разумеется, двух шагающих по утрамбованной дороге путников.

Сырая земля парила: было душно как перед грозой.

Денис снял с себя рубаху и обмотал ею голову наподобие тюрбана, отчего стал похож на молодого невольника, сопровождающего строго одетого хозяина. Бёглер, поглядев на горячее небо, на голого по пояс Дениса, задумчиво похмыкал в усы и, решившись, позволил себе расстегнуть пиджак. А затем – эх гулять так гулять! – немного ослабил узел галстука, не более.

– Харитон, ты прям как ретивый служака, – насмешливо сказал Денис. – Типа начальник воинского патруля. Нельзя по такой жаре наглухо запакованным ходить, тепловой удар словишь и всё, конец нашему походу.

– Ничего, я привычный, – заверил парня бёглер. – Это тебе с голым пузом бродить в удовольствие, а я к подобной расхлябанности не приучен. Не мой стиль. К тому же надо быть готовым к любым неожиданностям. И опасностям.

– Ха, причём здесь неожиданности? – удивился Денис. – Да и откуда им тут взяться, на просёлочной-то дороге… Разве что какая птица на голову нагадит.

– Тс-с, – Харитон вдруг прижал палец к губам. – Слышишь?

Денис прислушался: и впрямь, сквозь неумолчный стрекот кузнечиков и птичьи крики откуда-то сзади доносился частый перестук копыт. Парень оглянулся – позади них, вдалеке, по дороге рысили две лошади с всадниками. И хотя расстояние было приличное, однако не вызывало сомнений то, что конные вскоре нагонят пеших.

– Ерунда, – неуверенно сказал парень. – Тоже мне великая опасность! Проедут мимо и все дела, нафига мы им сдались?

– Возможно, – коротко ответил бёглер, проверяя лёгкость хода пистоля в подмышечной кобуре. – Молодой ты ещё, Денис. Жизнью не битый. – Денис не нашёлся что ответить. А пока он придумывал хлёсткий, полный яда ответ, всадники поравнялись с путниками.

Ехавший впереди чем-то напоминал бёглера Харитона: то ли возрастом и комплекцией, то ли длинными усами – не столь пышными, но залихватски подкрученными едва ли не до глаз. Одет всадник был, по мнению Дениса, прелюбопытно: чёрное кепи с длинным, похожим на птичий клюв козырьком, синяя лёгкая куртка с белым жабо, ярко зелёные брюки-галифе, красные перчатки и жёлтые сапоги. Живописный наряд дополнял висевший на передней луке седла длинный, свёрнутый кольцом кнут.

В одежду подобной расцветки мог вырядиться только абсолютный дальтоник, для которого все попугаи мира были раскрашены в единый унылый колер. Или же человек творческой профессии – либо не обращающий внимания на светские условности, либо давным-давно сошедший с ума от осознания своей гениальности.

Второй всадник оказался гораздо моложе и одет несколько проще: круглая шапочка-таблетка, вышитая чёрным бисером, коричневая шёлковая рубаха с золотыми оторочками и подпоясанная серебряной тесёмкой, брюки удивительно невнятной расцветки и, как ни странно, обычные дорожные сапоги. Без претензий.

У обоих на чересплечных перевязях болтались устрашающего размера шпаги, смотревшиеся на экстравагантной парочке гораздо нелепее, нежели клоунские молотки-пищалки на поясах сотрудников ОМОНа.

Проезжая мимо путников усатый господин внимательно осмотрел их – Денис шёл с нарочито независимым видом, глядя строго перед собой; Харитон же на миг окинул всадников любопытствующим взором и, словно потеряв к ним интерес, принялся разглядывать дорогу под ногами. Будто потерянные деньги выискивал.

Пёстро одетый наездник внезапно остановил коня – тот сердито замотал головой, нетерпеливо топчась на месте – и, повернувшись в сторону пешеходов, зычно вопросил, надменно глядя на них сверху вниз:

– Кто такие? Почему не отдаёте мне должных почестей? – Молодой всадник тоже остановился, чуток не доехав до гневливого усача: вид у юного спутника был скучающий, брюзгливый.

– Милый Люстер, – сказал он устало, – хватит вам, ведь уже четвёртый раз за утро. Идут себе люди, и пусть идут. Откуда им знать, кто вы? Боюсь, нарвётесь когда-нибудь на неприятности.

– Они, дорогуша Пай, не отдали мне обязательный поясной поклон, – начиная закипать, возразил "милый Люстер", – мне, главному королевскому художнику! Да меня каждая собака в столице знает… Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется.

– Здесь не столица, – ровным голосом напомни Пай. – И даже не центральная часть королевства.

– А плевать, – возвестил главный королевский художник, – у меня душа от несправедливости горит! Сегодня кто-нибудь обязательно должен быть наказан, иначе бессонница мне гарантирована. Всё, я принял решение, – Люстер, утробно рыкнув, схватил кнут – умело взмахнул им, расправляя в воздухе, – и нанёс удар по ближнему к нему, безоружному, мирному путнику.

По Харитону.

Это было непростительной ошибкой.

Бёглер неуловимым движением уклонился от удара, ловко прижал туфлёй стукнувший о землю конец кнутовища и, ухватившись обеими руками за среднюю часть плетения, сильным рывком выдернул оружие из руки "милого Люстера". Вернее, хотел выдернуть – крепко державший рукоять главный королевский художник не ожидал такого манёвра и попросту вывалился из седла, запутавшись ногой в стремени. Люстер грузно упал на землю головой вниз: в наступившей тишине раздался отчётливый хруст ломающихся позвонков.

Пай соскользнул с лошади, молча выхватил шпагу и немедля атаковал Харитона. Возможно, будь у бёглера чуть больше времени, он бы тоже успел выхватить шпагу из ножен покойного – да-да, несомненно мёртвого – Люстера, и провёл бы мастер-класс по фехтованию, в конце-концов чем дубинка хуже шпаги, многие приёмы схожи – но времени у Харитона не было. Потому, резко подавшись вбок, одновременно отбив левой рукой летящий в него клинок и тем направив острую сталь мимо себя, он самым подлым, самым нечестным образом нанёс противнику сокрушительный удар кастетом в висок.

Когда Харитон успел вооружиться, Денис не заметил – похоже, бёглер при необходимости мог действовать куда быстрее обычного человека. Вернее, не тренированного Башенными боями на выживание.

Пробежав по инерции пару шагов, Пай замертво рухнул на землю. И больше не поднялся.

– В-вы… ты убил их? – заикаясь спросил Денис, не в силах отвести взгляд от разноцветного государевого художника: тот лежал с высоко задранной, застрявшей в стремени ногой – раскинув руки, грудью на земле – а усатое его лицо было ужасным образом повёрнуто к чистому полуденному небу.

– Нет, на время усыпил, – хмыкнув, ответил бёглер, обтирая кастет пучком сорванной травы. Денис перевёл на него затуманенный, ничего не понимающий взор. – Да убил же, убил. Ты что, никогда раньше покойников не видел?

– Нет, – честно признался парень. – Только в кино. В постановках.

– А, понятно, – Харитон уронил кастет в карман. – В Башне не дерутся понарошку. Там, напарник, закон фронтира: если уж достал оружие, то бейся до конца. Каким бы он ни был. – Бёглер подошёл к художнику, сел возле него на корточки и принялся обшаривать карманы. Глянув на остолбеневшего парня, зло прикрикнул на него:

– Чего стоишь как истукан? Ну-ка живо обыщи второго! Документы, деньги, кольца и прочие ценности – всё забрать!

– Но как можно… это ведь мародерство, – только и смог произнести Денис.

– Это жизнь, – уже не столь сердито сказал Харитон. – Понимаю, первый раз. Что ж, добро пожаловать в гнусную, вовсе не постановочную, самую настоящую действительность. А теперь быстро за дело! Берём ценности, оттаскиваем трупы в поле, садимся на лошадей и ходу отсюда.

Денис, ругаясь сквозь зубы от омерзения, обыскал несчастного Пая, и, рассовав найденное по карманам шорт, вернулся к Харитону. Тот стоял, уперев руки в бока, со снисходительной усмешкой глядя на парня: жалости во взгляде бёглера Денис не заметил.

– Давай помогай, – Харитон высвободил ногу королевского художника из стремени. – Как там говорится: "Концы в воду"? Ну-с, тогда у нас – концы в траву… Несём на руках, чтобы не оставлять чересчур заметных следов. – Вдвоём они оттащили грузное тело "милого Люстера" подальше в поле, следом отнесли туда же и труп Пая. На том неплановые похороны закончились.

Денис в замешательстве стоял над телами: надгробных речей он произносить не умел, заупокойных молитв не знал, но бросить убитых ими людей в чистом поле просто так, как дохлых собак, не сказав напоследок ни слова, казалось ему неправильным.

– Шпагу в качестве трофея брать не советую, – произнёс бёглер, по-своему истолковав задумчивость Дениса: – Если у тебя на боку висит оружие, то само собой подразумевается что ты умеешь им владеть. И может статься, к тебе при виде той шпаги нарочно прицепится какой-нибудь идиот, желающий подраться с кем угодно… Да и вообще дрянь клинки, я проверил. Баланс отвратный, сталь неважная, заточка никудышная. Чувствуется, что покупали люди в боевом деле совершенно несведущие. Но зато рекомендую взять у молодого его штаны и сапоги, ехать на лошади в твоих коротышках дело несерьёзное, все ноги о шкуру сотрёшь. Опять же пот у лошадей едкий, для кожи не полезный. – Денис отрицательно замотал головой, нет и всё тут.

– Тогда как знаешь. – Харитон окинул взглядом пустынную дорогу, сказал озабоченно: – Шабаш! Панихида окончена, пора отсюда убираться. – Денис с понурым видом поплёлся следом за бёглером.

Ехать на лошади оказалось для парня делом не простым. Да и то, откуда взяться навыкам, если Денис ни разу в жизни не садился в седло? Харитон, понимая состояние напарника, не злился и не ехидничал: он на ходу инструктировал Дениса, подсказывая ему как правильно держаться в седле, как пользоваться уздечкой; обучал самому основному, необходимому при верховой езде.

Более-менее освоившись, поняв что к чему, Денис стал меньше бояться что вот-вот упадёт с лошадиной высоты и повторит печальную участь королевского художника. А потому настало время ознакомиться с тем, что он впопыхах забрал у младшего друга покойного Люстера.

Собственно, никаких особых сюрпризов в реквизированном добре не оказалось: множество бумажных купюр разного достоинства, несколько золотых монет. И связка из трёх больших, «английского» типа ключей с привешенным к ним круглым, похожим на двояковыпуклую линзу чёрным брелоком. По серебряной оправе брелока тянулась вытесненная мелкими буковками надпись, но читать её парень не стал, ещё успеет. Да и чего там эдакого особенного может быть написано…

– Ага, вот и ключики, – удовлетворённо молвил Харитон, подъезжая поближе к Денису: в руке у бёглера трепыхались на ветерке официальные бумаги с издали заметными фиолетовыми печатями и подписями поперёк них. – Знаешь, что это? – Он помахал документами перед собой словно веером обмахнулся. – Это, напарник, наш пропуск в местную безбедную жизнь. Вот удостоверения личности с кратким описанием внешности владельца – тут нам, прямо говоря, свезло: соответствующие усы и комплекция у меня, молодость у тебя… А вот дорожная грамота с маршрутом пути следования и, что особо мило, в конце того пути нас ждёт уютный особнячок в курортном городке с забавным названием… ээ… – Бёглер заглянул в бумаги. – Номольф, да. Лечение минеральными водами. Короче, полностью оплаченный королевской казной длительный отпуск для восстановления здоровья, подорванного дворцовыми интригами. Жаль, конечно, что парочку пришлось убить, я собирался их всего лишь ограбить, но уж как получилось, так и получилось, – Харитон бережно спрятал документы во внутренний карман пиджака.

Денис, не веря своим ушам, уставился на бёглера.

– Серьёзно? Ограбить? Получается, ты заранее планировал преступление?

– Ага, – флегматично кивнул Харитон. – А как иначе можно по быстрому обзавестись деньгами и документами в совершенно неизвестной тебе реальности? Поверь, я не впервые оказываюсь в подобной ситуации. – Бёглер похлопал себя по пиджаку, там, где находилась подмышечная кобура. – Релаксатор позволяет решать финансовые проблемы тихо и почти незаметно. Незаметно для доноров – как я, гм-гм, называю потерпевших.

– Отвратительно, – поморщился Денис. – Но если обстановка того требует, если нет иного выхода…

– Молодец, – одобрил услышанное Харитон. – Соображаешь. Терпеть не могу моральных чистоплюев, ханжей, на словах праведных как ангелы и клеймящих позором других за любой малый проступок. При всём при том не брезгующих тайно брать взятки, красть общественные деньги и нанимать убийц для устранения конкурентов. А в случае чего готовых немедля предать тебя, при первой же угрозе их сытому благополучию. – Он умолк, мрачно подкручивая усы и глядя вдаль отсутствующим взором: очевидно бёглер вспомнил что-то личное, нерадостное.

Денис с некоторым сочувствием посмотрел на расстроенного Харитона. Похоже, быть вольным фрилансером – с правом охоты на преступников, – не столь романтично, как могло показаться на первый взгляд. Хотя, возможно, воспоминания бёглера относились к совсем другому периоду его жизни. Не охотничьему.

– Любопытно, – отвлекаясь от тяжких воспоминаний, сказал Харитон. – А что у них тут с колдовством? В смысле, развитие здешней цивилизации пошло по магическому или по техническому пути? Пока что я никаких особых примет не обнаружил.

– Хорошо бы по колдовскому, – с надеждой предположил Денис. – Мне страшно интересно поглядеть на всю ту магию в реальности, по-настоящему! Надо же – натурально чародеи, оборотни, эльфы, зомби, русалки, кадавры, феи всякие, с крылышками… И всё на самом деле. Экзотика, честное слово. Обалдеть.

– Ты, ей-ей, как типичный туристас, – усмехнулся бёглер. – Хочу видеть то, хочу это! Доводилось мне таких восторженных дурачков по иным реальностям водить, работать проводником – за деньги, разумеется. Знаешь, с их искренним, наивным интересом и полным непониманием местных реалий не все назад возвращались, ох не все. Но и среди вернувшихся не многие были в своём родном, исходном обличии… Колдуны, Денис, народ как правило резкий, непредсказуемый, уж лучше держаться от них подальше. То же самое могу сказать и о прочей магической шушере – не все из них одинаково доброжелательны к людям. Бывает, что и жрут. А вообще-то, – помолчав, добавил Харитон, – я, по правде говоря, удивлён тем, насколько ты легко воспринял переход из твоего мира в Башню, а из Башни – сюда. С учётом того, что в вашей реальности магия как таковая не практикуется, ты сейчас должен быть в культурном шоке, а не рассуждать о колдунах, оборотнях и феях. Грубо говоря, рыдать в истерике и проситься назад, домой. В привычную обстановку, так сказать.

– Ни хрена, – гордо отрезал Денис. – Я столько фильмов про небывалое видел, с компьютерными спецэффектами, что для меня оно всё давным-давно как настоящее. Только находящееся не здесь, рядом со мной, а где-то там, – парень махнул рукой в сторону, – в неведомых краях. Но – находящееся. Существующее.

– Любопытно, – задумчиво молвил Харитон. – Тогда, сдаётся мне, вас исподволь готовят к некоторым базовым изменениям миропонимания… То, что ты воспринял произошедшее с тобой как данность, как вполне естественное, говорит о многом.

– О чём же? – не понял Денис. – Я как-то не думал.

– Башня Реальностей! – назидательно поднял палец бёглер. – Видать, пришло время и для вашего мира. Не удивлюсь, если вскоре у вас начнут там и тут обнаруживать незаблокированные двери, ведущие в Башню. На ваш уровень.

– Вот народ ломанётся чужие миры смотреть, – с сожалением покачал головой парень. – Заодно всю Башню загадят, замусорят до невозможности. Ещё и контрабанду наркотиков с драгоценностями наладят… А то и «левый» нефтепровод с этажа на этаж проведут! Короче, полный каюк Башне настанет, что я, людей не знаю?

– Не настанет, – рассмеялся Харитон. – Не вы первые, не вы последние. Увидеть башенные двери смогут только избранные, они же через них и входить-выходить станут. А более никто, так уж заведено в Башне.

– А я? – озаботился Денис. – Интересно, я – избранный?

– Ты – нелегал, – напомнил ему бёглер. – Потому как попал в Башню вместе со мной. Рыба-прилипала при акуле, хе-хе! Секретный червяк в транзитном яблоке.

– Да я не в том смысле, – не обиделся на нелестные сравнения парень. – Раз я прошёл и через Башню, и через заблокированную дверь в недоступную реальность – неважно как, пусть даже с твоей помощью, – то, возможно, Башня меня запомнила? И теперь я могу самостоятельно пользоваться межреальностными порталами, теми, что открыты для общего доступа. То есть автоматически стал избранным. Типа, я как бы теперь в Башне свой, прошёл необходимую проверку. Или что-то вроде того, – Денис умолк, запутавшись в предположениях. Сказал неуверенно: – Ну, ты понял.

– Чёрт его знает, – пожал плечами Харитон. – Поживём, увидим. Эге, Денис, а вот и город! Как-то он внезапно объявился.

И впрямь: далёкие зубцы городской стены и шпили с вымпелами, долгое время видневшиеся на горизонте, приблизились за считанные минуты. Словно городу надоело ждать пока неторопливые путники соизволят к нему подъехать, и он самостоятельно, неведомым образом сократил их путь.

Мало того, городская стена – мощная, сложенная из камня, явно построенная на века – при дальнейшем приближении исчезла, растворилась в воздухе вместе со всеми её сторожевыми башенками и дозорными. Перед всадниками раскинулся уездный городок, абсолютно не соответствующий былому помпезному миражу: двух-трёхэтажные домики, издали сияющие – будто зеркалами – чисто вымытыми стёклами окон; зелёные тенистые улицы и неторопливо едущие по тем улицам конные экипажи.

Горы с заснеженными вершинами, в отличие от городка, остались на прежнем расстоянии. И вроде бы даже ничуть не приблизились – декоративная магия к ним, понятное дело, никакого отношения не имела.

"Зеркальные" окна живо напомнили Денису деловую часть его города, до одури скучный офис и ненавистную начальницу Ариадну Викторовну.

– Какое счастье, что я здесь, а не там! – громко, с чувством произнёс парень. – Да, верно говорится, что всё познаётся в сравнении… Очуметь, одно слово. – Бёглер непонимающе посмотрел на Дениса, постучал себя по лбу пальцем, мол, у тебя все дома? Денис не ответил, что тут можно сказать, и лишь рассмеялся.

Дорога, по которой они въезжали в городок, была не главной. И даже не второстепенной. Но и тут городские власти не поленились поставить столб со здоровенным рекламным щитом: на фоне ядовито-синих гор с отчаянно розовыми козочками на снежных вершинах, белела надпись: "Добро пожаловать в Номольф! Лучшие воды, лучшее здоровье!"

Чуть ниже официального слогана было с силой выцарапано по краске: "Лучшее вино продают у бювета номер двенадцать! А лучшие девочки собираются возле бювета номер двадцать т…" – дальнейшее оказалось стёрто до голого железа. Видимо, конкурентки постарались.

– Ну-с, две загадки уже разрешились, – сказал Харитон. – И то дело.

– Какие? – насторожился Денис.

– Во-первых, здешняя реальность пошла по магическому пути. Видел декоративный мираж? – Парень кивнул. – Специально для вас, туристасов, сделано, – не удержался от ехидства бёглер, однако Денис на подначку внимания не обратил:

– А во-вторых?

– Во-вторых, мы прибыли в конечный пункт путешествия главного королевского художника вместе с его задушевным дружком, – деловито сообщил Харитон. – В Номольф. Будем, значит, лечиться водами, кушать кебабы и спать в уютном особнячке. Не удивлюсь, если там всего одна, зато двуспальная кровать. Наверняка шикарная!

– Чур, я на полу, – встревожился Денис, – этого мне только не хватало.

– Ты уверен? – безмятежным голосом поинтересовался бёглер, не дождался ответа и, гогоча во всю глотку, пришпорил коня каблуками туфель.

Крис

Дилижанс мягко покачивался на редких неровностях дороги. Пассажиры, убаюканные ночной поездкой, спали в откидных креслах, и дела им не было до нового попутчика, севшего в карету на каком-то захолустном полустанке.

Крис, устроившись на заднем сидении – единственно свободном, длинном, от стенки до стенки – некоторое время сидел, приходя в себя после неожиданного бегства из города. А после улёгся, вытянулся на сидении, подложив руки под голову и бездумно глядя в подсвеченный дежурным светильником потолок. Крису очень хотелось спать, но сон всё не шёл и не шёл… И впрямь, трудно уснуть, когда перед глазами, словно на экране диаскопа, прокручивается одно и то же: бронефургоны службы королевской магобезопасности, боевые монахи, арестованный дядюшка Шмуль. И вновь бронефургоны, монахи, дядюшка…

Виной всему произошедшему был, понятное дело, странный ключ, найденный Крисом. Вернее, даже не сам ключ, а сработавшая магосигнализация, та самая печать, невесть куда подевавшаяся с разорванной упаковочной ленты. Впрочем, какой смысл теперь жалеть о случившемся? Надо было думать о будущем, как жить дальше. Но думать не хотелось.

Вместо размышлений о дальнейшей его судьбе Крису на ум пришла, пусть с запозданием, прежняя мысль – а откуда, собственно, в бюро находок взялся тот стальной футляр с ключом? И сколько лет он пролежал на верхней полке стеллажа, в пыли и грязи? Скорей всего футляр спрятали там впопыхах, временно – вряд ли столь важную вещь могли оставить брошенной. А временное хранилище стало постоянным на многие и многие годы. Наверное, прежний владелец ключа просто не смог забрать его… И тут Крис вспомнил старую байку, некогда рассказанную ему дядюшкой об одном из хозяев «Гермеса»: историю, случившуюся ещё в те времена, когда бюро называлось "Приютом утерянных вещей".

Звали того хозяина Гийомом, и был он, по дядюшкиному выражению, "ещё тем пройдохой". А уж если дядюшка Шмуль называл кого-то пройдохой, то, значит, тот и впрямь был жуликом из жуликов, печать ставить негде. Правда, звучало это выражение в данном случае скорее уважительно и завистливо, нежели осуждающе. Потому что Гийом ухитрился наладить под вывеской бюро находок весьма серьёзный бизнес, не чета дядюшкиному! Разумеется, криминальный и очень, очень доходный: предприимчивый владелец "Приюта утерянных вещей" занимался скупкой и перепродажей магических артефактов, найденных "чёрными археологами" в захоронениях древних колдунов. Что, по закону, было категорически запрещено, потому как подобные артефакты могли быть крайне опасными, с непредсказуемыми последствиями их применения. Тем более когда совершенно неизвестно ни предназначение, ни магические свойства тех находок.

Предприятие Гийома приносило ему немалые барыши: по слухам, владелец бюро даже устроил подземное хранилище, в котором держал купленные с рук артефакты и накопленные сбережения. А вёл к тому тайнику особый лаз, начинавшийся где-то в здании бюро… Лаз, который искали все последующие владельцы «Гермеса», но так и не смогли обнаружить. Хотя, возможно, кто-то из них его всё же нашёл, опустошил, а вход надёжно замуровал – как подозревал дядюшка Шмуль, потративший много времени на поиски мифического хода в сокровищницу.

Судя по всему, у пронырливого владельца "Приюта утерянных вещей" были серьёзные покровители, иначе бы его подпольный бизнес не продержался столь долго. Однако ни покровители, ни деньги не помогли Гийому, когда за ним пришли демоны: в одну из осенних ночей весь город был разбужен невероятной силы грохотом, прогремевшим в небе. Любопытствующие, то есть почти все жители Бэрилона, могли почти с минуту наблюдать как из центра города в пасмурные небеса бьёт ослепительно яркий, тонкий луч – неуловимо быстрым росчерком рисующий на облаках знакомое многим лицо Гийома. А потом, напоследок, испаривший те облака.

Некоторые свидетели утверждали, что высвеченная на небе физиономия перекупщика была искажена ужасом; другие говорили, что тот радостно ухмылялся; третьи же описывали выражение небесного лика как умиротворённое и торжественное. В общем, какого-либо согласия у очевидцев не получилось, из-за чего в городе едва не началась смута – к счастью, вовремя пресечённая полицией. Также, в срочном порядке, в Бэрилон прибыли представители королевской магобезопасности: в официальном заключении по расследованию инцидента сообщалось, что проживающий в городе Бэрилон обыватель по имени Гийом опрометчиво воспользовался неким боевым артефактом, что привело к его, обывателя, полному развоплощению. А неофициально те же самые расследователи – на прямой вопрос бургомистра, мол, что же случилось на самом деле? – лишь пожимали плечами. Хотя все помещения «Приюта» были обысканы самым тщательным образом, никаких колдовских предметов, как и легендарного тайного хода, в здании не обнаружилось. Одно слово: был человек и исчез; а из-за чего, по какой причине – оставалось только гадать. В конце-концов жители городка пришли к выводу, что пройдоху Гийома забрали демоны, да и поделом: нечего порядочному человеку с колдовскими амулетами связываться, тем более отнятыми у покойников! На том и успокоились, забыли о произошедшем.

– Скорей всего, – подумал Крис, сонно глядя в потолок дилижанса, – исчезновение Гийома наверняка как-то связано с моим ключом. Колдовская вещь, которую при обыске не смогли обнаружить даже ведуны-профессионалы… Похоже, ключ дожидался пока его найдёт нужный ему человек. Но почему именно я? Зачем? С какой целью? – тут, разумеется, у Криса ответа не было. Устав разглядывать тусклый потолок, он закрыл глаза и вскоре уснул.

Конечной остановкой дилижанса оказался расположенный в горной местности курортный городок Номольф, известный своими лечебными минеральными водами. Опрятный, чистый, с невысокими двух-трёхэтажными домами, мощёными камнем улицами и тенистыми парками, городок пользовался известной популярностью не только у денежных пенсионеров – всяческих вышедших на заслуженный отдых магов, министров и бандитов – но и у действительной королевской знати. Сюда приезжали не столько лечиться, сколько отдохнуть от дел, от столичной суеты, пожить спокойной провинциальной жизнью. А то и завести любовную интрижку, пользуясь временной свободой.

Крис вышел из дилижанса. День близился к полудню: нежаркое солнце едва просматривалось сквозь кисейную рябь облаков; майский воздух пах молодой травой, цветущими деревьями и доносившимся из привокзального ресторана дымком шашлыка. Крис невольно сглотнул слюну, есть хотелось до невозможности, тем более после дюжины часов пути. Однако идти в ресторан он опасался, и даже не потому что обедать там было слишком дорого, нет, но в основном из-за того, что мог привлечь к себе ненужное внимание – вдруг кто-нибудь да запомнит его? Вовсе оно ни к чему.

Задерживаться в Номольфе Крис не собирался: неспешно погуляет по городу, пообедает-поужинает, а вечерним дилижансом поедет дальше, куда-нибудь. Главное, запутать след так, чтобы ни один сыщик, ни один боевой монах из службы магобезопасности не смог его найти! Правда, тут был один тревожный для Криса момент: одно дело искать пустившегося в бега человека, и совсем другое – отыскивать магическую вещь, особенно если на ней установлен какой-нибудь колдовской маячок. Для толкового мага пара пустяков… Конечно, вряд ли ключ помечен подобным образом, иначе бы его давным-давно нашли, но рисковать не хотелось. Насколько знал Крис – опять же из прочитанных книг – серебро неплохо экранировало любые колдовские эманации, не стопроцентно, конечно, но всё же. И потому имело смысл, на всякий случай, запаковать ключ в какой-нибудь серебряный футляр – "во избежание крупных неприятностей", как сказал бы многоопытный дядюшка Шмуль.

Миновав вокзальное здание, Крис с нарочито безразличным видом – руки за спину, нос задран, точь-в-точь мающийся от безделья курортник – неторопливо зашагал по ведущей от вокзала широкой улице. Встречных прохожих было мало, раз-два и обчёлся: Крис поначалу даже удивился такой малолюдности, и лишь чуть погодя сообразил, что в курортных городках и ритм жизни другой. Вечером здесь наверняка гораздо оживлённее.

Разумеется, планировки города Крис не знал. Да, в общем-то, она его и не интересовала – парень шёл куда глаза глядят. Вернее, выискивал какое-нибудь недорогое кафе, а лучше всего маленькую забегаловку, где на тебя не обратят внимания. А заодно выглядывал какой-нибудь ювелирный магазинчик, причём чем дешевле, тем лучше.

Вскоре по пути обнаружилось маленькое уличное кафе под полосатым матерчатым навесом, с плетёными стульями, свободными столиками и шипящими на барбекю колбасками. Пообедав, заодно расспросив повара-продавца о местных ювелирных лавках, Крис отправился по указанному им адресу.

Ювелирная лавка, о которой говорил продавец, располагалась неподалёку от бювета номер семь. Бюветом, как понял Крис, здесь назывался открытый павильон, внешне похожий на обычную круглую беседку с установленным посреди краном – наливай целебную воду и пей! Однако, судя по количеству пустых бутылок возле тех бюветов, отдыхающие граждане использовали в лечебных целях не только одну лишь минералку, но и кое что посерьёзнее. Правда, не столь полезное для здоровья.

Разыскав нужный ему бювет – как ни странно, установленный не где-нибудь в парке, а прямиком на городской улице – Крис обнаружил и саму лавку. Расположенная на первом этаже трёхэтажного дома, возле которого пристроился бювет, она вовсе не походила на место, где торгуют драгоценностями. Ни витрины с выставленными на показ золотыми побрякушками, ни броской вывески над дверью, ничего. Словно владелец той лавки совершенно не был заинтересован в рекламе… или же заведение в ней попросту не нуждалась. На обшарпанной двери висела лишь небольшая, потемневшая от времени латунная табличка с выгравированной на ней надписью: "Юрта олигарха". Крис усмехнулся, оценив юмор хозяина лавки.

Неподалёку от входа в магазинчик двое смуглых мальчишек-оборвышей, лет десяти-одиннадцати, увлечённо играли в «лянгу», поочерёдно подбрасывая ногами в воздух тяжёлый смоляной шарик с воткнутыми в него перьями. Громко переругиваясь на незнакомом Крису языке, игроки ловко пинали шарик твёрдыми сандалетами, и дела им не было ни до посетителя лавки, ни до редких прохожих. От души позавидовав мальчишкам – эх, не было у Криса такого детства, а жаль! – он потянул за дверную ручку и вошёл в помещение.

Судя по неброской обстановке и по висевшему над прилавком прейскуранту с объявлением: "Залоговая цена", это был вовсе не ювелирный магазин, а специализирующийся на скупке-продаже недорогих драгоценностей ломбард. Впрочем, Крису было всё равно: побродив по небольшому залу от стенки к стенке, от застеклённых стеллажей к стеллажам, он вскоре обнаружил нужное – декоративный серебряный портсигар, небольшой, от силы на пяток сигарет, плоский, с вдетой в круглое ушко стальной цепочкой. По всей видимости владелец портсигара (или, скорее всего, владелица) крепко поиздержался на курортном лечении, иначе бы вряд ли отдал в залог эту симпатичную вещицу.

– Продаётся? – указав пальцем на серебряный коробок, поинтересовался Крис. Стоявший за прилавком торговец, восточный человек неопределённых лет – в пёстром халате, бритоголовый, с узкими глазами и тонкими вислыми усами – равнодушно кивнул. Крис, по неопытности достав из сумочки все деньги, отсчитал нужную сумму: торговец, вдруг ставший исключительно любезным, снял со стеллажа портсигар и тщательно обтёр его специально принесённой салфеткой. Вручив Крису покупку, бритоголовый едва ли не под ручку проводил парня к выходу, безостановочно желая ему счастья, удачи, здоровья, успехов в делах и лёгкого пути. Крис слыхал о восточной учтивости, но впервые столкнулся со столь бурным её проявлением.

Отойдя от ломбарда подальше, Крис спрятал ключ в портсигар. Накинув цепочку на шею, он уронил серебряный коробок под рубашку; вздрогнув от холода металла, Крис застегнул молнию куртки до груди. Что и спасло его от утери "медальона".

Крис бесцельно брёл по случайной малолюдной улочке, с интересом поглядывая по сторонам. Он впервые оказался в чужом городе и, разумеется, ему было всё интересно: и необычной архитектуры дома, и магазинчики с дивным ассортиментом, особенно продуктовые, и установленные там и сям разнообразные памятники. Чего-чего, а памятников в Номольфе хватало – почти на каждом перекрёстке высилась или чугунная скульптура в полный рост, с непременной саблей в поднятой руке, или каменный бюст на высоком постаменте, или, на худой случай, мраморная плита с выбитой на ней надписью, обязательно золотой. Кому посвящались те памятники, Крис понятия не имел – все пояснения были начертаны неизвестными ему письменами. Спрашивать же у прохожих он не собирался, не хотелось выглядеть бестолковым туристом и тем привлекать к себе внимание. Вот так, бродя от памятника к памятнику, сворачивая с одной улочки на другую, Крис ненароком забрёл на окраину города, в безлюдный парк – с высокими деревьями, ухоженными аллеями, с монументально громоздкими скамьями по обочинам тех аллей, с потушенными по дневному времени газовыми фонарями.

Где его и ограбили.

Получилось всё до обидного быстро и просто, Крис даже сообразить толком ничего не успел: внезапно, невесть откуда взявшись, его догнали двое смутно знакомых мальчишек-оборвышей. Крис мимоходом подумал, что они куда-то спешат, хотел было податься в сторону, пропуская торопыг, но не успел – мальчишки, разделившись, зашли к нему с боков. Один из них вдруг резко, со всей силы пнул Криса твёрдой сандалией в колено, сбоку, отчего нога у парня тут же подвернулась и он едва не упал; второй в это время крепко ухватил крисову сумочку с деньгами и, полоснув острым ножом по кожаной ручке, перерезал её. Негодник, пнувший Криса, заодно попытался сорвать с него цепочку с портсигаром, но цепочка оказалась крепкой, а сам портсигар застрял под рубашкой, прижатый к груди молнией куртки. Второй малолетний грабитель, отскочив в сторону от Криса, что-то крикнул своему напарнику: переглянувшись, мальчишки с издевательским хохотом бросились наутёк – нырнули в заросли и исчезли, ищи их, свищи.

Крис, шипя сквозь зубы от боли, еле-еле добрёл до ближней скамьи, где и осел, обхватив подбитую ногу руками. Впрочем, ему было не столько больно, сколько досадно – надо же было приехать чёрт знает куда чтобы тебя там ограбили. И кто, мальчишки! Разумеется, не они сами это придумали: Крис вспомнил неосторожно вынутые в ломбарде деньги и ставшего удивительно заботливым усатого торговца. Припомнил и мальчишек, увлечённо игравших в «лянгу» – наверняка родственники того бритоголового, может его дети или племянники. Или какая другая родственная шантрапа на сдельной работе. Так или иначе, но возвращаться в "Юрту олигарха" смысла не имело, мальчишек там однозначно нет, а гражданин с восточной внешностью, разумеется, ничего не знает и ведать не ведает. "Короче, сам виноват", – растирая ноющее колено, нехотя признался себе Крис, – "не надо быть таким оболтусом и раззявой!" Однако сожалениями и вздохами делу не поможешь: нет денег, значит нет и поездки на дилижансе. И еды тоже нет, вместе с ночлегом… В общем, судя по всему, Крис застрял в Номольфе надолго. А потому надо было немедля начинать искать работу – и впрямь, не бегать же по ночным аллеям, грабя отдыхающих наподобие той пары малолеток!

Хромая, парень направился к выходу из парка.

Найти работу, тем более срочно, трудно и в большом многомиллионном городе. Что же тогда говорить о курортном городке, где все трудовые места давным-давно заняты, а желающих их покинуть нет и не предвидится. Крис самолично убедился в том, заходя в различные магазинчики, конторы и мастерские – увы, работники нигде не требовались. Даже курьеры или уборщики. Или ночные сторожа.

В одной из таких контор, то ли нотариальной, то ли жилищной, – Крис уже не помнил которой по счёту – ему посоветовали обратиться в службу занятости. Служба находилась ближе к центру города, неподалёку от бювета двадцать четыре (как уже понял Крис, все городские ориентиры так или иначе были связаны с бюветами), где ему, возможно, помогут с трудоустройством. Или хотя бы определят на ночёвку в ведомственной ночлежке, созданной как раз для подобных безденежных граждан… вернее, для отдыхающих, попавших в затруднительное финансовое положение. Главное, что требовалось для этого – предъявить в службе занятости своё удостоверение личности. Крис поблагодарил за дельный совет и с мрачным видом пошёл дальше – документов у него не было. Похоже, впереди вырисовывалась невесёлая перспектива лазанья по ресторанным мусорным бакам в поисках объедков и холодный ночлег на парковой скамейке, до первого полицейского патруля. Что, конечно, не радовало.

Крис уныло брёл по очередной случайной улице, уже не выискивая взглядом на дверях или витринах возможное объявление "Требуется!" Да и какой смысл глазеть по сторонам, когда настроение хуже некуда, и голова занята теперь не мыслями о возможной работе, но о том, как быть дальше. Как выжить.

– Убью мерзавца! – надрывно заорал кто-то поблизости, – изничтожу! – Крис, очнувшись от тоскливых размышлений, посмотрел вперёд. Зрелище оказалось занятным: посреди улицы, потрясая сучковатым посохом, буйствовал длиннобородый дед в синей, расшитой золотыми звёздами мантии. Ещё на старике был такой же звёздный колпак с залихватски заломленной набок верхушкой, а из-под мантии выглядывали загнутые носки чёрных туфель – ни дать ни взять классический маг из комиксов, не хватало лишь вылетающего изо рта облачка с прописанным на нём текстом. Далее вдоль по улице – дробно стуча башмаками по каменной брусчатке и подхватив для удобства полы рабочего халата – от буйного старика удирал некий молодой человек. Судя по ярости деда и скорости убегающего, у этих двух явно случился какой-то серьёзный конфликт. Как сказал бы в подобном случае дядюшка Шмуль: "Произошло конкретное недопонимание дискутирующих сторон с нежелательным проявлением когнитивного диссонанса" – дядюшка, когда ему было нужно, умел говорить чрезвычайно заумно, до полного одурения собеседника. Очень, кстати, полезный навык при заключении выгодных сделок или отсрочки выплаты долга.

– …И никогда больше не возвращайся! – потрясая посохом, прокричал старик уже пустой улице. – Ибо в порошок сотру, голову оторву! А пришивать на место не стану, да-да! Каков мерзавец, – остывая, невесть кому пожаловался маг, – это же надо было ухитриться разлить кофе именно на противогеморройный манускрипт династии Инь! Единственный дореформенный экземпляр… Эх-хо, куда катится мир? Что случилось со всеми его законами и правилами? Ужас, просто ужас, – сердито покачал головой дед. – А главное, где я сейчас найду толкового помощника? Дел-то невпроворот… Ох, беда. – Постукивая посохом и недовольно покряхтывая, он подошёл к двери высокого одноэтажного дома, бесцеремонно вклинившегося в ряд уличных трёхэтажек, и скрылся за нею. Крис глянул на укреплённую выше двери вывеску, недоумённо пожал плечами: странное название «Библиаптека» не говорило ему ничего. Расположенные по обе стороны от двери давно не мытые витрины ясности не добавляли – сквозь грязевую муть едва просматривались вывешенные в них рекламные постеры с расплывчатыми рисунками и мелкими нечитаемыми надписями. Да, похоже заведение было ещё то… Но выбирать не приходилось – у него наконец-то появился шанс получить работу, и этим шансом надо было воспользоваться.

Крис открыл дверь и вошёл в дом.

Над головой звякнул сигнальный колокольчик, но какой-либо ответной реакции не последовало – в торговом зале, занимавшем едва ли не половину дома, никого не было. Крис огляделся по сторонам: обстановка напоминала аптечную, но всё же существенно от неё отличалась. Вдоль стен, плотно примкнув друг к другу, располагались медицинские шкафы со стеклянными дверцами; ближе к центру зала высились две стеллажные пирамиды с множеством торчащих в разные стороны полочек. И шкафы, и пирамиды были битком набиты-уставлены совершенно не совместными, на первый взгляд, вещами: аптечные склянки с неизвестными Крису снадобьями соседствовали с плотно скрученными пергаментными свитками; черепа каких-то мелких зверюшек перемежались высокими стаканами с небрежно сунутыми в них разноцветными свечками и курительными палочками. А ещё на полочках пылились груды картонных коробочек без надписей, самодельные погремушки из страусиных яиц, янтарные шары с застывшими в них мошками, приземистые бутылки с залитыми сургучом пробками…. Много чего там находилось! Отдельно, в запертом на висячий замок шкафу, стояли обложками к стеклу древние фолианты с выцветшими названиями, крест-накрест перетянутые шёлковыми шнурами и опечатанные жестяными пломбами. В общем, заведение полностью соответствовало внешности его владельца – оно было такое же безумное, как и маг в звёздной мантии.

Дальнюю часть зала отделял прилавок, больше похожий на длинный стол, тоже уставленный всякой всячиной. Стену за прилавком закрывал чёрный занавес и Крис не сомневался, что за ним находится вход во внутреннюю часть дома – иначе куда подевался хозяин странной «библиаптеки»? Не растворился же от переживаний в воздухе… Хотя кто их знает, сумасшедших колдунов? С них станется.

– Господин маг, – позвал Крис, – я к вам, по делу!

Нет ответа.

– Господин маг! – повысил голос парень, – эй! Ау! Здесь есть кто-нибудь?

– И незачем так шуметь, – выходя из-за занавеса, брюзгливо сказал "господин маг". – Я и в первый раз прекрасно слышал. – Бородатый старик, как оказалось, зря время не терял: мантию сменила лёгкая куртка с множеством карманов и такого же фасона штаны. На голове вместо колпака теперь красовалась маленькая шапочка-ермолка, невесть как держащаяся на темечке колдуна; на носу чародея поблёскивали круглыми стёклышками очки в тонкой стальной оправе.

– Чем обязан? – недовольно буркнул старик. – Желаете купить что-нибудь радикально оздоровительное? Хм, это вряд ли: в вашем возрасте, молодой человек, редко кто лечится от серьёзных заболеваний… Итак, что вы хотели?

– Я ищу работу, – напрямик ответил Крис. – Любую.

– Вот как, – ничуть не удивился маг. Продолжил, без заминки перейдя на «ты»: – Понятно. Кажется, это именно ты присутствовал при моём… ээ… расставании с негодником Ламбертом?

– Я, – не стал скрывать парень: старик, оказывается, был зорким и памятливым, надо же – ухитрился вмиг запомнить Криса, хотя вроде бы даже и не смотрел в его сторону.

– Возможно, это перст судьбы, – задумчиво изрёк чародей. – Тогда небольшой тест-опрос, а там поглядим. Грамоте обучен? Вши есть? Фальшивишь когда поёшь? Во сне храпишь?

– Обучен, – по-военному коротко доложил Крис. – Вшей нет. Не фальшивлю. Не храплю.

– Это хорошо, – поправляя очки сообщил маг. – А теперь ответь-ка мне всего на три вопроса, но отвечай быстро, не задумываясь, – предупредил он парня. – Секундная заминка и прости-прощай. Ответ должен быть коротким и однозначным. Ясно?

– Понял, – кивнул Крис. – Я готов.

– Что такое перпетуум-мобиле?

– Вечный двигатель.

– Что такое наше солнце?

– Звезда.

– Что было раньше, курица или яйцо?

– Яйцо.

– Это почему же? – оторопел бородатый экзаменатор. – Почему не курица?

– Потому что ответ должен быть коротким и однозначным, – напомнил ему Крис.

– Ишь ты, уел, – одобрительно заметил маг. – Молодец. Ладно, беру тебя в помощники. Лёгкой жизни не обещаю: работать придётся много, но и платить буду нормально. Соответственно проявленному усердию, да-с. – Чародей протянул руку через прилавок: – Я – Эдвоберт, аптекарь-библиотекарь, военный лекарь в отставке. Маг лечебных свитков и начертательных заклинаний. Алхимик четвёртой степени с правом сочинения лекарственных маговиршей.

– Крис, – представился парень, вежливо пожав протянутую руку. – Просто Крис. Без учёных званий и степеней, но зато я не боюсь никакой работы. В смысле, что поручат, то и сделаю.

– Ха, Простокрис, – желчно усмехнулся маг, – учись, мальчик, контролировать свои слова, обдумывай то, что хочешь произнести. "Что поручат, то и сделаю", – передразнил он парня. – А если я поручу тебе зарезать неугодного мне клиента? Который взял на прокат рукопись великого Прокруста, снимающую путём прикладывания к телу головную и пяточную боль, и который мало того, что не оплатил прокат, но ещё и потерял саму рукопись?

– Ээ… – Крис не нашёлся что ответить.

– Ладно, – смилостивился Эдвоберт, – я пошутил. Запирай дверь на щеколду и пойдём, тебе надо ознакомиться с домом и твоими обязанностями.

Вторая, скрытая от посторонних глаз половина дома оказалась гораздо просторнее торгового зала: Крис неверно оценил размеры строения по его невзрачному фасаду. Одноэтажность здания с лихвой компенсировалась его протяжённостью: идя за чародеем по длинному коридору с нечастыми дверями по обе стороны, Крис прикидывал в уме, какой же величины этот удивительный дом. Получалось что никак не менее пяти междугородних дилижансов – если сравнивать с тем, на котором Крис приехал в Номольф.

– Бывший торговый склад, – заметив удивление парня, пояснил маг. – Жилых здесь только две комнаты, моя и твоя – те, что с железными табличками на дверях. Вон та, которая без двери – это кухня. В остальных тебе делать нечего, там хранятся лекарственные манускрипты, оздоровительные чертежи и различные… гм-гм… ингредиенты для приготовления целебных снадобий. Между прочим, некоторые из них весьма опасны для непосвящённых! Потому держись от запертых комнат подальше, – настоятельно посоветовал Эдвоберт, – меньше будешь любопытствовать, больше проживёшь. А это "чёрный ход", – указав пальцем на дверь в торце коридора, пояснил чародей. – Им, мой юный друг, и будешь пользоваться при необходимости, потому как в торговом зале без моего на то разрешения тебе находиться нельзя.

– А в чём заключаются мои обязанности? – поинтересовался юный друг, заранее предвидя ответ.

– Уборка, готовка, походы на рынок за продуктами, – стал перечислять маг, – быть на подхвате и беспрекословно выполнять всяческие мои поручения. Понятно?

– Вполне, – заверил его Крис: нынешняя его работа практически ничем не отличалась от той, которую он выполнял в бюро находок, под чутким руководством дядюшки Шмуля. – А когда приступать-то?

– Да прямо сейчас, – оглаживая бороду добродушно сказал Эдвоберт. – Витрины на входе видел? Вот с них и начни. Инвентарь – вёдра, тряпки, мётлы и швабры – в комнате с нарисованными на двери двумя нулями. Смысл тех нулей знаешь?

– А то, – сказал Крис и пошёл за инвентарём.

Жизнь, похоже, начинала потихоньку налаживаться.

Дастин

Укус был почти безболезненным, едва ощутимым. Дастин лишь почувствовал как по коже потекло что-то тёплое, быстрое, но и это ощущение через миг исчезло: шея в месте укуса онемела, потеряла чувствительность. Говорят, перед смертью человек обязательно видит всю свою предыдущую жизнь, её основные и наиболее яркие моменты. Дастин же не увидел ничего. Наверное потому, что умереть нынешней ночью ему было не суждено.

Внезапно «девушка» Милли, судорожно всхлипнув, отпрянула от застывшего в столбняке кадета: упёршись руками в стол, чудище секунду-другую в немом изумлении смотрело на свою жертву. А после ар-чалхе начали бить жестокие корчи – неестественно длинное тело выгибалось дугой, с грохотом ударяясь о столешницу, разбрасывая во все стороны тарелки, стаканы и бутылки. Одновременно с тем Милли приобрела действительный, не прикрытый маскировочными чарами вид: покрытое чешуёй гибкое туловище, трёхпалые когтистые руки, узкие плечи, короткая шея и приплюснутая безволосая готова с тремя белесыми, по-змеиному немигающими глазами. И, разумеется, круглая многозубая пасть, из которой сейчас явственно шёл пар, словно внутри монстра закипела вся выпитая им за сегодня кровь. На шее ар-чалхе поблескивал тонкий стальной обруч, то ли украшение, то ли ошейник – Дастин невольно отметил блеск металла и тут же забыл о нём: колдовское оцепенение, сковывающее его по рукам и ногам, наконец-то исчезло. Парень вскочил, уронив табурет, выхватил из ножен шпагу с посеребренным клинком – не самое верное оружие против неведомой ему твари, но всё же лучше чем ничего.

Ар-чалхе, увидев направленный на неё клинок, отпрянула: вытянувшись в полный рост и оказавшись гораздо выше кадета, она замерла по другую сторону стола. Чешуйчатое тело продолжало содрогаться, но конвульсий больше не было; бесстрастные бельма глаз уставились на Дастина. Что дальше собиралось предпринять чудище, парень не знал, оставалось только одно – ждать и ни в коем случае не поворачиваться к нему спиной. То есть не убегать.

– Кто ты? – срывающимся голосом проскрипела ар-чалхе. – Почему у тебя королевс-ская кровь?! – С каждым словом из пасти монстра вываливались зубы, с дробным стуком падая на стол.

– Что? – не понял Дастин.

– Ядовитая плоть! – взвизгнула ар-чалхе. – Ты отравил Егянду! Канцлер, подлая душа, подсунул мне королевс-с-ского ублюдка, будь он проклят во веки веков! Почему, почему я не предупредила его, что на мне заклятье? Что мне под страхом с-смерти нельзя прикас-саться к лицам королевс-с-кой крови? О, этот заговорённый древним магом-укротителем ошейник, моя отс-сроченная смерть! – Тварь просунула пальцы под обруч и с силой оттянула его сколь можно, словно тот душил её.

– Причём здесь Канцлер? Причём тут королевская кровь? – вне себя закричал Дастин, – отвечай, сволочь, или убью!

– Нельзя лишить жизни мёртвого, – неожиданно понизив голос до шипящего свиста, произнесла Егянда. – А я уже почти умерла. Ты – прямой королевс-ский потомок, мне ли не знать! Нас-следничек нашего бездетного короля, да-с… Не ведаю, какую игру затеял гос-сподин Канцлер, но в выигрыше он не ос-станется! И тебе, мерс-ский бастард, не быть правителем в любом случае: мой укус навсегда изменил и твою кровь, и твою с-судьбу. Теперь нет никаких доказательств твоего родства с умершим королём… И ни магическое энвольтование на кровь, ни поис-сковые заклятья более не найдут тебя! А вс-скоре, – ар-чалхе сухо рассмеялась словно раскашлялась, – ты будешь очень удивлён проис-сходящими с тобой изменениями, будущий чалхе… Или не чалхе, а кто-нибудь иной, но всё равно не человек – откуда я знаю, как отреагирует королевс-ская кровь на мой укус? Потому-то я тебя не убиваю, хотя могла бы разорвать на части. Жаль, что я не увижу твоего перерождения. – Тварь подалась вперёд, немигающее смотря в глаза кадету.

– Как мне спастись? – отшатываясь от чудовища, в ужасе воскликнул Дастин. – Как не стать монстром?

– Ес-сть один способ, ес-сть, – едва слышно прошелестела Егянда. – И ты надеешься, что я тебе рас-с-скажу о нём? Да ты, оказывается, глупее чем кажешься, милый Дас-с-стин, – ар-чалхе вновь зашлась лающим кашлем, сплёвывая на пол чёрные сгустки непереваренной крови. Кадет медленно попятился, ощупывая свободной рукой воздух позади себя – где-то там находилась дверь, выход из страшной ресторации.

– Иди-иди, – задыхаясь, напутствовала его тварь, – ищи спасения, бастард. Наслаждайся последними мес-сяцами твоей человечес-ской жизни… Если тебя, конечно, не убьют фаербольные солдаты-арбалетчики из оцепления. – Произнеся эти слова, ар-чалхе пошатнулась, всплеснула когтистыми руками и, грузно упав поперёк стола, сдохла.

Дастин с сожалением глянул на погибших друзей; спрятав шпагу в ножны, он вышел из питейного заведения на крыльцо. Неуверенно, шаг за шагом, парень спустился вниз, на поселковую улицу – ноги тряслись и подкашивались, будто Дастин целый день проработал грузчиком, таская на себе тяжеленные мешки. Сойдя с последней ступеньки, он остановился передохнуть и только теперь почувствовал как саднит укушенная ар-чалхе шея. Проведя ладонью чуть выше воротника формы, Дастин с удивлением обнаружил, что ран на шее нет, что они успели невесть когда чудесным образом затянуться. А после глянул на руку: ладонь, испачканная липкой кровью, блестела в ярком свете луны словно покрытая тончайшем слоем зеркальной амальгамы. Дастин попытался оттереть руку носовым платком, но добился лишь того, что и платок стал похож на белую конфетную фольгу. Лишь спустя некоторое время кадет с ужасом понял: отныне в жилах у него текла серебряная кровь.

Обещанные ар-чалхе изменения уже начались.

Отбросив платок в сторону, Дастин подошёл к коновязи – почуявшие запах свежей крови скакуны начали беспокойно всхрапывать, переступать с ноги на ногу – отвязал коней и, оседлав своего, поехал прочь от ставшего склепом питейного заведения.

Полная луна висела в ночном небе, заливая улицы посёлка мертвенно-белым светом. Безлюдные дома угрюмо взирали на проезжающего мимо всадника и скачущими за ним коней чёрными провалами окон. Встречный ветер одуряющее пах цветами, корой деревьев, дорожной пылью, степной травой и, тревожно, солдатским потом вперемешку с запахом военного железа – Дастин ощущал те запахи будто породистая собака-ищейка. Но новоприобретённое свойство его не радовало, оно лишь напоминало о том, что теперь кадет не такой как все. Другой. И с каждым днём, с каждой неделей и каждым месяцем это отличие будет лишь усиливаться – до тех пор, пока Дастин или не уйдёт от людей навсегда, или они его не убьют. Потому что монстрам не место в человеческом обществе. Правда, оставалась крохотная надежда на то, что его королевская кровь как-то иначе отреагирует на Егяндин укус: может, он всё же не превратится в кровожадного чалхе?

Но то, что Дастин никогда не станет прежним, сомневаться не приходилось.

Улица, по которой ехал кадет, закончилась. Впереди простиралось бескрайнее травяное поле с широкой тропой, по которой совсем недавно, всего часа два-три тому назад, отряд юных охотников въезжал в посёлок лесорубов. И где-то здесь, поблизости, таились армейские стрелки с арбалетами – какой у них был приказ, кого они должны были уничтожить, Дастин не знал. Но выбирать не приходилось, посёлок всё равно оцеплен со всех сторон, да и дорога здесь только одна… Пришпорив коня, Дастин пригнулся, почти распластался на крупе, обхватив шею скакуна – авось повезёт, авось не заметят! Конь помчался во весь опор; рядом с ним, ведущим, скакали и остальные, ведомые, с пустыми сёдлами и притороченными к ним арбалетами погибших кадетов.

Когда в ночной тишине стих быстрый стук копыт, с тщательно замаскированных лёжек по обе стороны тропы встали двое: в касках, пятнистой амуниции и неудобных, похожих на кожаные латы, противомагических жилетах.

– Видел? – негромко спросил один у другого.

– Мёртвый кадет на лошади, – кивнул второй. – Призрак с серебряной головой. Упокой господь погибших пацанов… Ну что, капрал, поднимаем оцепление и идём зачищать посёлок от чалхе?

– Да, пора. – Капрал вытащил из-под жилета табельный свисток на цепочке, подал уставной сигнал; пронзительная трель пронеслась над посёлком, слышимая даже с другой его стороны. Поднятые сигналом арбалетчики направились к домам – оцепление было плотным, мышь не проскочит! Что уж говорить об ар-чалхе.

Тем более уже с полчаса как дохлой.

Рассвет Дастин встретил в пути: иногда пересаживаясь с коня на коня, чтобы облегчить бег уставшему скакуну, он мчался прочь от посёлка, ставшего могилой его друзьям, и от училища, начальник которого предал их. Дастин не сомневался, что афёра с охотой на несуществующего оборотня была организована при непосредственном участии генерала Матиаса. То-то он выглядел таким угрюмым, разрешая поездку в посёлок лесорубов. Хотя, возможно, на генерала серьёзно надавили, недаром же в истории замешан сам Канцлер – правда, со слов ар-чалхе Егянды… Вряд ли она лгала, какой ей в том прок.

Кадет ехал не выбирая дороги, не выясняя пути у встречных: сворачивал на перекрёстках где придётся и держал направление куда станется. Уж куда-нибудь, да приедет! В какой-нибудь город, где можно продать коней и оружие, а вырученные деньги потратить на магов-лекарей, на избавление от колдовской болезни. Или же, если она не лечится традиционными методами, то на поиск нужного способа, Егянда упоминала о нём. Каким бы тот способ ни был.

Нечастые вынужденные остановки сильно раздражали Дастина, но деваться было некуда: скакунам хоть изредка, но требовался отдых.

Ближе к полудню ездок въехал в небольшой городок. Как он назывался, где расположен, чем исторически примечателен – Дастина не интересовало, ему требовался лишь местный рынок, вернее ряды, где торгуют лошадьми. А ехать дальше (в курортный город Номольф, где, как вспомнил Дастин, проживают старые опытные маги, в том числе и известнейшие лекари) можно и на междугороднем дилижансе. Причём с куда большим комфортом, нежели верхом.

Прежде чем отправиться на рынок, надо было дать отдохнуть коням – нельзя выставлять скакунов на торги в усталом виде. И хотя денег у парня было под обрез, он всё же заехал на ближайший постоялый двор, где коней не только напоили-накормили, но и вычистили – за дополнительную плату, разумеется. Сам же Дастин обошёлся уличной водоколонкой, тщательно смыв где только можно потёки засохшей крови: сейчас, при солнечном освещении, они казались чёрными как смола. Вполне возможно, что кровь выглядела серебряной только в лунном свете, или же когда была свежей, не запёкшейся – так или иначе, но проверять эти предположения Дастин не собирался.

Арбалеты кадет удачно продал прямо там же, на постоялом дворе. Четверо проезжих горцев – в обязательных, несмотря на жару, папахах, в запылённой дорожной одежде и при кинжалах – сами обратились к Дастину с предложением о покупке оружия. Торговались недолго: парень отдал и арбалеты, и запас посеребрённых болтов к ним, подарив заодно перемётную суму сержанта Маркуса с ненужными бутылками вина. Покупатели, как водится, собрались «обмыть» совершённую сделку, тем более что и вино под рукой, но Дастин наотрез отказался – впереди предстояла продажа коней на рынке. Горцам кони не требовались, свои имелись, однако в качестве ответного подарка они со знанием дела оценили скакунов Дастина, назвав их нынешнюю рыночную стоимость. Сумма получалась знатная, потому «оценщики» настоятельно порекомендовали Дастину по продаже немедленно уезжать из города. На том и распрощались: вооружённые до зубов горцы ускакали по своим непростым горским делам, а кадет отправился на рынок.

В практике существует довольно любопытная закономерность – чем меньше город, тем популярнее у его жителей центральный рынок и кладбище. У случайно приехавшего в такой городок постороннего человека зачастую создаётся обманчивое впечатление, будто все горожане заняты только двумя наиважнейшими для них делами: торговлей и похоронами. Впрочем, иногда эти понятия весьма и весьма взаимосвязаны, особенно когда дело касается крупных сумм.

Рынок встретил Дастина шумом-гамом, бьющей по глазам пестротой красок и лавиной запахов.

Зычно кричали продавцы, расхваливая свой разложенный на прилавках товар; азартно торговались покупатели, верно ожидающие, что их непременно обманут; там и тут играли на скрипках, гитарах и гармошках бродячие музыканты. Единственно кто не шумел – скользящие в толпе жуликоватого вида личности, не интересующиеся куплей-продажей и занятые несколько иного вида промыслом.

Полотняные навесы над прилавками были раскрашены в разный цвет, издали напоминая весёлую калейдоскопную картинку. А запахи от жарящихся пирожков, булочек, сосисок и приправленного жгучими специями мяса могли вызвать приступ острого аппетита даже у объевшегося обжоры, не говоря уже о изголодавшем кадете.

Дастин недовольно поморщился: базарный шум, яркие цвета и особенно резкие запахи подействовали на него одуряющее. Того и гляди сознание потеряешь, особенно после бессонной, голодной ночи! Купив у первого встречного продавца полдюжины пирожков с мясом, парень отправился продавать коней.

Площадка для торговли лошадьми находилась сразу за входом на рынок: выставленная на торги пара крестьянских лошадок, тощих и заморенных, мало кого интересовала. Потому четвёрка свежих коней вызвала у покупателей живейший интерес, но предложенные суммы были далеки до назначенной горцами цены. А отдавать скакунов по дешёвке Дастин, разумеется, не хотел. В конце концов покупатели, видя что кадет знает стоимость своего товара, на время отстали от парня: торговый день ещё не закончился, пускай постоит на жаре, помается, а к закрытию рынка, глядишь, станет гораздо сговорчивее. Так, наверное, и случилось бы, если б не цыгане.

Двое бородатых, неброско одетых цыган под предводительством старой цыганки – то ли их матери, то ли таборной знахарки, – пришли на торговую площадку явно не случайно. Наверняка им кто-то сказал о продаже коней: слухи по рынку разносятся очень скоро! Направившись прямиком к коням Дастина, пара бородачей без лишних слов принялась их осматривать; цветасто наряженная цыганка, раскурив кривую трубочку, стояла в стороне и молча наблюдала за происходящим. Наконец бородачи закончили осмотр: подойдя к старшей, они сказали ей что-то вполголоса, на что та согласно кивнула и приступила к торгу с кадетом. Собственно, торга как такового не случилось – парень назвал цену, а цыганка, как ни странно, сразу на неё согласилась. Это показалось Дастину подозрительным, но иных вариантов всё равно не предвиделось; кони были тут же проданы "как есть", с сёдлами и уздечками. Помня наставление горцев, кадет поспешил убраться с рынка: глупо рисковать серьёзной суммой в непредсказуемой базарной толкучке.

В первой попавшейся кожевенной лавке Дастин купил наглухо застегивающуюся дорожную сумку – твёрдую, с крепким наплечным ремнём, в толчее незаметно не срежешь – куда и спрятал деньги. В самом деле, не таскать же объёмистую выручку в карманах полевой формы!

Приобретя на конной станции билет до Номольфа (проходящий экспресс-дилижанс повышенной комфортности, прибытие и отправление в полночь), парень отправился погулять по городу, предусмотрительно держась подальше от рынка. Дастину вовсе не хотелось сидеть в душном, прокуренном зале ожидания, тем более когда до прибытия-отправления междугороднего дилижанса ещё предостаточно времени. Да и нормально поесть совсем не мешало – пирожки оказались неважной заменой полноценному обеду.

Встречи с армейским патрулём Дастин не опасался. Судя по тому, что за весь день он ни разу не видел на улицах хотя бы одного военнослужащего, никаких армейских подразделений здесь не дислоцировалось. Но даже если бы они были, и даже если бы Дастина задержал военный патруль для проверки документов, то и тогда не возникло б проблем. В выданном канцелярией училища командировочном предписании указывалось, что кадет Дастин отправлен в составе группы для выполнения особого поручения сроком на три дня: фирменный училищный бланк, гербовая печать, генеральская подпись. Комар носа не подточит.

Ну а то, что группа уже сутки как погибла, кому оно нужно знать?

На будущее – отметил для себя Дастин – необходимо избавиться от училищной формы и оружия. Жаль, конечно, форму, а пуще того шпагу – но гражданским лицам, если они не дворяне, носить её не положено.

Незаметно наступил вечер. Солнце окончательно спряталось за городские дома, стало быстро смеркаться: на улицах там и тут начали зажигаться фонари. Дастин, решив что достаточно поглядел на неинтересный ему городок и достаточно отведал разных блюд в местных харчевнях, не спеша направился к конной станции – до прибытия полуночного дилижанса оставалось ещё два-три часа.

Возвращался кадет к станции другим путём, через небольшой, но густой парк. Похоже, особой популярностью у горожан тот парк не пользовался: был он тих и безлюден. Хотя, скорей всего, Дастин попросту оказался в момент «пересменки» – когда гулявшие весь день пенсионеры и мамаши с детьми наконец-то ушли, а влюблённые парочки, местные хулиганы и непритязательные любители выпивки на природе ещё не подтянулись к своим облюбованным местам.

Кадет дошёл почти до выхода из парка – уже были видны близкие фонари на конной станции и слышны разговоры скучающих в ожидании пассажиров, – когда впереди от высоких кустов, растущих по обе стороны заасфальтированной дорожки, отделилась тёмная фигура. В свете поднявшейся луны Дастин без труда опознал одного из давешних цыган, тех, что купили у него коней: в руке бородач держал нож с непомерно длинным, хищной формы клинком. Намерения цыгана были понятны без слов; кадет вынул шпагу из ножен и, не уменьшая шага, продолжил путь. Цыган заступил парню дорогу, сказал негромко:

– Эй, чаворо, отдай наши деньги и мы разойдёмся по-хорошему. Ладно?

– Нет, – тоже вполголоса ответил Дастин, направив клинок шпаги в сторону противника и стараясь обойти разбойника стороной: кадет вовсе не собирался затевать ненужную резню, куда ножу до боевого оружия. – Не ладно. Только убив меня.