Читать книгу S-T-I-K-S. Игра в кошки-мышки - Михаил Баковец - Страница 6

Проснулся от одуряющего чувства жажды. Еще не открыв глаза, я нащупал фляжку, скрутил с нее пробку и припал губами к горлышку.

Жажда прошла, но вот общее состояние организма было аховое: вновь вернулась головная боль, в желудке непоседливым комом ворочалась тошнота, ломило суставы и мышцы.

Все эти симптомы были слишком похожи на вчерашние, связанные с укусом неизвестного мертвяка. На отравление залежавшейся тушенкой не стоило и надеяться.

Во фляжке эликсира оставалось меньше ста граммов, и я их выдул в три больших глотка. Вроде бы стало чуть полегче, но вот что мне делать потом, когда болезнь вернется, я не знаю. Людей бы найти, да только где? Вокруг лишь супермутанты и зомби.

Есть шанс натолкнуться на новичка вроде меня в этой или похожей деревне – кто начнет работать головой нормально после переноса, тот быстро догадается держаться подальше от крупных населенных пунктов. Ну а поскольку без ничего выжить трудно и выполнить неизвестное (если оно, конечно, есть) задание неведомых инопланетян еще тяжелее, то народ будет искать мелкие поселки, деревни и всяческие хутора. Здесь и одеждой можно разжиться, и продуктами, и даже оружием, если пошарить как следует по домам.

Но вот вопрос – нужны ли мне такие новички? Я помню, каким был вчера: шатающимся под легким ветерком призраком, дергающимся от судорог, едва видящим этот мир сквозь тошноту и дикую головную боль. Такого напарника самого нужно будет защищать, а не ожидать поддержки с его стороны. Без эликсира ни я, ни он (или они) далеко не уйдем.

Погоняв в голове древнюю, как все человечество, мысль «Что делать?», я решил последовать словам Скарлетт О’Хары.

После выпитого эликсира проснулся голод, который я задавил банкой тушенки и рыбными консервами. Не думаю, что меня прикончат древние продукты, скорее загнусь от неведомой болячки, угнездившейся в моем теле.

Сразу уходить из дома не стал.

Сначала облазал все комнатки и углы в поисках оружейного сейфа. Когда не нашел, прибрал к рукам небольшой топорик со скошенным лезвием и сильно выгнутой рукояткой. Явно его местный хозяин доводил сам, уж очень удобная вещь получилась. Такому что полешки раскалывать, что вражеские черепа.

Топор примостил в самодельную петлю на левой стороне поясного ремня, из пустой жестяной банки соорудил накладку на лезвие, чтобы самому не пораниться.

– Ну, спасибо этому дому, пошел к другому.

Осматривать поселок дальше не стал, решив, что от добра добра не ищут, у меня и так рюкзак наполовину набит продуктами, чтобы несколько дней не пухнуть от голода.

Что же насчет оружия, так ведь неизвестно, у кого и где его искать и есть ли вообще оно в поселении. Плюс не хотелось мне в этом месте задерживаться дольше необходимого. Подспудное чувство тревоги гнало меня прочь, и немалую роль в этом сыграл едва уловимый запах кислой гари. Позавчера точь-в-точь такая же вонь стала предвестником моих и моего напарника неприятностей.

Пошел до грунтовки, чтобы сберечь ноги и для лучшего обзора. Но через полчаса, увидев впереди группу из пяти зомби, топчущихся на одном месте, свернул в поле и чуть подальше углубился в молодую березовую поросль. Потом так и двигался – лесопосадками и лесами, иногда выходя на открытое место в поле.

Постепенно самочувствие стало ухудшаться все больше и больше. Эликсира, чтобы его поправить, при себе не было, и я даже пожалел, что не отлил во флягу деревенского самогона – сто грамм могли бы хоть притупить негативные ощущения.

Как бы ни было плохо, но наблюдательность я не терял. Благодаря чему заметил очень много интересного на местности. К примеру, некоторые леса, казалось, были собраны из нескольких пазлов. Вот лиственный массив вдруг резко переходит в сосновый бор, граница четко видна по хвойной подушке и густому разнотравью, папоротнику и хвощу, словно там некто провел черту с помощью огромной линейки. А вон поле, засеянное овсом, разделено наискось точно таким же, но заросшим высоким бурьяном, борщевиком и мелкими еще березками и осинками.

Дважды выходил на дорогу и обращал внимание на разницу между левой и правой стороной, да и сама дорога, с обочинами и кюветами, отличалась от «соседей» – было такое чувство, что некто кинул по правую и левую руку поля из разных мест, а между ними пристроил дорогу откуда-то еще.

Странные дела творятся в этом мире, ох, странные.

После полудня наткнулся на очередную странность: грунтовка, проходящая между двух лесопосадок, внезапно закончилась бетонкой. Срез был очень четкий, сама же дорога из плит чуть-чуть возвышалась над проселком. Лесопосадки не исчезли, но глаз резало некое отличие между дальним краем и этим, другие деревья, моложе, что ли, расстояние между ними меньше, больше кустарников. Создавалось впечатление, что лесники очистили и немного облагородили лесопосадку ровно по краю бетонки.

Очередная странность или очередной финт российского менталитета?

Бетонка через двести метров поворачивала почти под прямым углом в просвет между деревьями и упиралась в железные ворота. За воротами торчали крыши, покрытые серым шифером.

Свежих следов не видно, между стыками плит проросла трава и местами вымахала очень высоко, под створками ворот такая же беда. Понятно с первого взгляда, что как минимум месяц тут никого не было. Но и по дороге, по строениям и воротам (хотя бы их наличию – в нашей стране давно бы умыкнули такую полезную вещь, да и колючую проволоку с ограды смотали и убрали в дальний угол амбара, так же как шифер) становилось ясно, что территория месяц назад плотно использовалась.

Судя по множеству коровьих следов на земле, сейчас уже закрытых мелкой ярко-зеленой травкой, это были коровники.

Два длиннющих строения общей сложностью голов на сто.

Рядом с ними стояли два трактора «МТЗ», заброшенные, как все здесь.

Ворота с коровников были сорваны, и изнутри тянуло сильным запахом разложения. Совсем рядом, у входа, лежали два или три коровьих костяка с клочками кожи и засохшими черными волоконцами мяса на костях.

Что-то полезное искать в стойлах я не собирался и уж тем более нюхать местное зловоние, поэтому развернулся и направился к высокому строению, расположившемуся метрах в пятистах от коровника.

Оказалось, это был недострой. Два здания из плит – четырехэтажка с двумя подъездами и узкий, длинный, со стенами метров восемь высотой склад. Склад имел только три стены и крышу, четвертая отсутствовала полностью, и сквозь проем была видна гора больших полиэтиленовых мешков с чем-то белым. Из интереса подошел, разрезал толстый прозрачный материал. Поковырялся кончиком ножа в спрессовавшейся массе.

Вроде бы селитра, самая обычная, которую фермеры таскают на поля в качестве минерального удобрения. Да и на железной дороге очень часто можно увидеть вагоны с похожими мешками. Только зачем она тут оказалась – вот это вопрос из вопросов! Хотя не так уж это мне интересно.

Четырехэтажка явно была административным зданием. Сужу по количеству и размерам окон – в жилых домах так не принято делать, тем более здание еще старой постройки, со времен Союза.

Внутри все пусто, перегородки разломаны и вынесены рачительными жителями из ближайших деревень и дачных поселков. Сняты даже лестничные пролеты, и попасть на второй этаж, не говоря про верхние, нечего думать.

Вышел на улицу, обошел строение по кругу и нашел, что искал – железную пожарную лестницу. Начиналась она на высоте двух с половиной метров от земли, и ничего рядом из того, что можно подложить, не валялось. Другому пришлось бы возвращаться несолоно хлебавши, но мне, с моим ростом и длиной рук, ничего не стоило с разбега заскочить на стену, оттолкнуться от нее и в прыжке зацепиться за нижнюю перекладину. Несколько секунд болтался, переводя дух, потом подтянулся, перехватился на ступеньку выше, еще выше и вскоре уже стоял на ногах.

Примерно на середине восхождения ногу пронзила судорога, и я чуть не слетел со второго этажа вниз. Больно ударился подбородком о железный прут. С минуту висел на руках, почти обняв лестницу. Наконец острая боль прошла, и к ноге вернулась подвижность.

Идея осмотреться по сторонам уже не казалась стоящей: мне до крыши карабкаться и карабкаться, да и потом придется спускаться. В любой момент очередная судорога или ухудшение самочувствия могут скинуть меня на землю, со всеми сопутствующими негативными последствиями.

К счастью, до самого верха лестницы тело больше не отказывало. А в самом конце пути меня ждал сюрприз – толстый цилиндр глушителя уставился мне в лоб, как только моя голова поднялась выше парапета. Глушитель крепился на длинном стволе автомата, приклад которого упирался в плечо молодой стройной женщины, одетой в светло-коричневую милитаризованную форму. Из-под кепки выбивались иссиня-черные локоны.

– Попробуй только прикоснуться к оружию, и ты труп, – четко произнесла она. – Что тебе здесь нужно?

– П-понял… хотел осмотреться. Можно я вернусь вниз, если место тут занято?

– Можно Машку за ляжку, – блеснула познаниями в армейском юморе незнакомка. – Лезь сюда, и поскорее, пока элитники не набежали.

Как только я неуклюже перевалился через парапет, у меня забрали все оружие и патроны.

– Винтовка где, Аника-воин?

– Какая винтовка? – удивился. – Я вашего ничего не брал и тем более винтовок не видел никаких!

– Вот такая, магазины и патроны к которой таскаешь с собой, – брюнетка кивком головы указала на боеприпасы, которые я снял с мертвого тела на гаражной крыше.

– А ее и не было. Патроны отдельно лежали, без оружия. Был только пистолет и пара магазинов к нему.

– Просто так лежали? Местечко покажешь? А зачем тебе патроны без оружия, или любишь таскать лишнюю тяжесть? Хотя тебе, кабану, это как пара коробков спичек, – забросала она меня вопросами.

– Нашел случайно… хм… на мертвом теле лежали. Винтовку не видел – только пистолет и нож.

Озвучивать мысль, что после прочитанных сотен томов о мире постапокалипсиса на родной Земле я эти патроны взял в расчете на то, что они тут ходят как крепкая валюта, не стал.

И вдруг меня опять накрыло: замутило, появилось головокружение, заломило в висках и в позвоночнике. В него словно раскаленный шуруп ввернули. Я выпал из реальности и не сразу понял, что меня уже несколько раз о чем-то спрашивают.

– Что? – стряхнул с себя оцепенение.

– Ты новичок? Давно попал под перезагрузку?

– Перезагрузку? Что это?

– В этом месте давно оказался?

– Перенесло меня два дня назад, – честно признался я. – А ты можешь рассказать, где я и что происходит?

– Потом, пока на вот – глотни, а то тебя с ног валит, – девушка сняла флягу со своего пояса и подала ее мне, при этом тяжелый автомат удерживала одной рукой с необычной легкостью, словно тот был сделан из пенопласта.

В нос ударил знакомый запах эликсира, разве что к нему примешивался слабый аромат корицы и чего-то цветочного.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я незнакомку и сделал несколько больших глотков. Свежепринятый эликсир заметно отличался по вкусу от трофейного в лучшую сторону.

– Все-все, хватит. Много нектара пить нельзя. Лучше стало?

Я прислушался к своим ощущениям, потом неуверенно кивнул:

– Вроде бы.

Лучше мне, если честно, не стало – и до этого не так плохо себя чувствовал, если не считать два последних приступа.

– Тогда пошли. Нам вон за ту коробку, – девушка указала на одну из двух надстроек на крыше, по всей видимости, выходы из подъездов. – Пригибайся пониже, чтобы не навести кого лишнего на точку.

На другой стороне крыши находился пост для двух человек. На тонких прутках, чуть-чуть выше края парапета, была растянута маскировочная сеть под цвет бетона. Под ней стояли два невысоких раскладных стульчика, складной низкий столик, на парапете, на сошках, расположилась огромная винтовка с глушителем и массивным прицелом. На треноге, в стороне, у второго стульчика, находился какой-то прибор, похожий на бинокль, безобразно отъевшийся на стероидах, и три ящичка, чуть больше коробочки из-под сотового телефона, стояли на парапете за границей сети. Вроде бы что-то похожее на эти коробочки имелось и там, где я поднимался по лестнице.

На столике стояли две кружки, большой термос и крошечный ноутбук. Один стул был свободен, на втором рядом с винтовкой сидела еще одна девушка, блондинка.

– Сам поднялся сюда, говорит, хотел на месте осмотреться, – сообщила ей моя конвоирша. – Два дня назад попал в Улей. Раз не обратился, то иммунный, так получается.

Блондинка мазанула по мне взглядом и равнодушно отвернулась, произнеся пару слов:

– Не иммунный, он заражен.

«Чертов укус, все из-за него!» – скрипнул я зубами, покрывшись в одно мгновение холодным потом.

Брюнетка молниеносно вскинула автомат, направив его мне в грудь.

– Стоп, стоп! – Я отшатнулся к самому краю крыши, выставил руки вперед, потом понял, что так запросто спровоцирую на выстрел – пуля столкнет меня вниз, а на крыше, может быть, и не станут пачкать все вокруг кровью и мозгами или не захотят возиться с тяжеленным трупом, и присел на корточки. – Я нормальный, просто устал и в шоке от случившегося. Не каждый день доводится в другой мир попасть чуть ли не в пасть зомби и мутантам. Я просто уйду, и все, хорошо?

– Пусть идет, – сказала блондинка, не оборачиваясь в нашу сторону. – И не стреляй здесь, а то на запах еще набежит кто.

– Иди, – брюнетка на миллиметр сдвинула ствол автомата в сторону лестницы и тут же вернула оружие на место. – Извини, знакомство не задалось у нас.

Возле лестницы меня опять скрутило. Пришел в себя от нескольких сильных ударов по щекам.

– Ты скоро обратишься. И так очень долго рассудок сохраняешь, наверное, это из-за нектара, который пил, – брюнетка указала на пустые фляжки, так и лежавшие рядом с лестницей (оружие и патроны она забрала сразу).

– Это из-за укуса. Меня позавчера, как только здесь оказался, укусили за руку… кто – не помню, но рана осталась, после этого стал себя плохо чувствовать, – сказал я незнакомке.

– Укус? – удивилась она. – А-а, поняла! Это просто ты принял зараженных за настоящих зомби.

– Разве это не так?

– Не совсем так. Все мы здесь… попей еще нектара, спасти не спасет, но немного еще протянешь, и сможем поговорить, а то я так соскучилась по болтовне, что готова с горошником язык почесать, а уж с тобой и вовсе. Я еще и по сексу соскучилась, – девушка задорно мне подмигнула и провела кончиком языка по губам. – Был бы ты почище, мы могли бы подарить друг другу полчаса приятных ощущений. Ладно, ладно, не выпучивай так глаза – я просто пошутила. Понимать нужно, а не принимать все за чистую монету.

– Вот чего мне сейчас больше всего хочется, так это секса, – пробурчал я, на короткий миг оторвавшись от фляги. – А ты сама не боишься заразиться в таком случае?

– Мы все тут зараженные, – пожала она плечами. – Только есть простые, вроде тебя, которые быстро теряют рассудок и начинают меняться, и мы – иммунные, у кого вирус в полуспящем состоянии находится.

Я вернул флягу владелице, посмотрел на лестницу, не удержался от тоскливого вздоха и поинтересовался:

– А шанс есть вылечиться от такой беды? Что это вообще за место? Как твоя напарница поняла, что я заражен?

– Тише, тише, не части так. Отвечаю по порядку. Шанс есть, но девяносто девяти целым и стольким же сотым процента он не светит. Спасти неиммунного от обращения могут великий знахарь и белая жемчужина. И то и другое – невероятная редкость, и уж тем более никто не захочет эту ценность тратить на бесполезного новичка вроде тебя.

– Я очень полезный, правда-правда! А где можно отыскать то или другое?

– Великого знахаря никто не видел в глаза, да и считается он чем-то вроде местной легенды, как Главный Кластер. Белый жемчуг добывают из… – тут девушка резко прикусила язык. – В общем, и тут тебе ничего не светит.

– Секрет? – криво усмехнулся я.

– Не секрет, суеверие. Некоторые слова нельзя упоминать за пределами стаба, а кое-что и не на всяком стабе стоит озвучивать.

– Типа можно накаркать?

– Угу. – девушка кивком подтвердила мою догадку.

– А что такое стаб?

– А тебе это нужно? – спросила она.

– Намекаешь, что мне по фиг и что будущему зомби не пригодятся знания высоких материй? – скрипнул я зубами от злости.

– Я тебе прямо это говорю, – пожала плечами собеседница. – Случаев, что кто-то из зараженных смог выжить, невероятно мало. В основном везет тем, кто оказывается на кластерах, рядом с научно-исследовательским стабом – там чудаки такие имеются, что им не жаль потратить белую жемчужину. Правда, везение ли это? Потом такой подарок приходится отрабатывать в виде подопытного кролика во всяческих опытах.

– Далеко до этих ученых? – сделал я стойку.

– Далеко, очень. Расстояние – это ерунда, можно взять машину какую-нибудь в одном из кластеров и с ветерком домчаться за несколько часов. Но как миновать мертвые кластеры, муров, мутантов и много кого еще?

– Понятно, – тяжело вздохнул я. – А как выглядит эта белая жемчужина из Того-чье-имя-нельзя-произносить?

Девушка хихикнула после моих слов.

– Ух, как завернул. Я запомню обязательно, – сказала она, чем вызвала у меня удивление.

– Это же из Гарри Поттера! Не смотрела этот фильм?!

– Не-а, у меня такого не было, а на стабе мало интересных киношек, плюс не люблю их смотреть, если они не про любовь.

– Если только из нелюбви к фильмам, тогда простительно не знать.

– Ты чем слушаешь, а? Я же сказала – у меня, в моем родном мире, такого фильма не было. Ты что-то знаешь про мультиверсум?

– Что-то слышал, но так, не особо, – развел я руками. – Это связано со множеством параллельных миров, так?

– Почти. Это когда существуют миры, похожие друг на друга почти во всем. Например, в ста мирах есть ты. Ты приходишь домой с работы в одно и то же время, но вот именно сегодня один-Ты задержался на секунду, второй-Ты пришел на секунду раньше, третий-Ты на половину секунды, четвертый-Ты пришел вовремя, но держал свою сумку не в правой, а в левой руке…

– Все, все, я понял. Неясно только, как мне это поможет получить жемчуг и понять, что это именно белая жемчужина.

– Обычный жемчуг видел? В ювелирные магазины со своей девушкой ходил хоть раз?

– Ходил, – кивнул я.

– Видел там украшения с жемчугом?

– Видел, – вновь кивнул я. – получается, эта здешняя панацея один в один, как жемчуг из ракушек? Такая же белая, блестящая, круглая?

– Конечно, а каким же еще может быть жемчуг? Что с тобой? Что смешного я сказала?

– Ничего такого… просто представил, как глотаю сережку с жемчужиной, чтобы спасти свою жизнь. А этот жемчуг очень дорогой? – я едва нашел в себе силы, чтобы убрать довольную улыбку, когда понял ЧТО висит у меня на шее. Настроение, которое стремительно падало в черную пропасть, вдруг резко обрело лебединые крылья и одним рывком взлетело к облакам.

– Очень. Дороже белого жемчуга нет ничего! За одну жемчужину можно купить себе безбедную жизнь в любом, самом лучшем стабе.

– И сколько этой жизни будет?

– Много. В принципе мы тут бессмертные, болезни нам не грозят, старость не приходит, гибнем от клыков тварей, от пуль внешников и муров, от ножа в живот в поножовщине в барах.

– Понятно. Значит, мне нужно найти две жемчужины – одну себе и одну для сладкой вечной жизни. И как правильно нужно принимать это лекарство, если я смогу завалить Того-чье-имя-нельзя-называть?

– Просто глотаешь. Это споран или горох нельзя так есть, настолько они ядовитые.

– Споран и горох?

– Тот вирус, который подарил нам вечную жизнь без болезней и старости и который превращает двадцать восемь человек из тридцати в тварей, убьет тебя, если не будешь принимать кое-что. Вот этот нектар, сделанный из споранов или виноградин, растущих в головах у тварей.

– Где?!

Девушка негромко засмеялась и подмигнула:

– А ты что думал? Они едят нас, мы их – вот такая пищевая цепочка. Иначе никак, только мучительная смерть. Не будешь пить нектар, сначала у тебя появится слабость, потом боль, которая начнет расти, ни о чем другом думать не сможешь, а под конец скорчишься и умрешь в луже мочи и блевотины.

– Кхм… Непривычно слышать такие слова от симпатичной девушки, – признался я.

– Что делать? Жизнь такая, что весь былой лоск мигом слетает.

– Да уж… слушай, а как готовить этот нектар или его можно только покупать? Самостоятельно не сварить?

– Каждый делает сам, в этом ничего сложного нет. Нужно растворить одну виноградину в рюмке с алкоголем, потом залить водой, примерно стакан, после чего профильтровать через ткань от осадка – как раз там весь яд и остается. Горох растворяют в очень крепком алкоголе, но это может занять часы, или в уксусной кислоте, потом, когда закончится реакция, нужно погасить содой и вновь процедить. Алкоголь и уксус встречаются повсеместно – сложность не в этом, а в добыче спорана и гороха. Первые еще можно получить без большого риска, а вот за горох можно лишиться головы.

– Я не заметил особой опасности от зомбаков, а вот мутанты заставили поседеть.

– Виноградин и гороха в простых зараженных нет. Для созревания этих драгоценных штуковин нужно, чтобы тварь изменилась. А горох прорастает в тех, кого ты зовешь мутантами – она коснулась своего затылка пальцем, – вот здесь у каждого есть споровый мешок. У меня, и у тебя, у тебя временно, к сожалению, это просто крупная родинка. У зараженных она растет, пока не становится большой шишкой, и вот в ней-то и хранятся споры и горох с жемчугом. Кстати, это самое слабое место у тварей. Даже элитника можно прикончить одним ударом или пулей, если угодить в споровый мешок, вот только чем сильнее тварь становится, тем надежнее у нее защита, вплоть до костяных пластин, которые даже пулеметная пуля не берет. Тут только пушка нужна.

– Нектар делают из всего – спораны, горох и жемчуг в дело идут? – уточнил я.

– Нектар – только из споранов, горох нужен для улучшения Дара, а жемчуг для приобретения Дара.

– А…

– Сейчас, сейчас, не торопи меня. Дар – это особая способность у иммунного. Этих способностей – миллион! Кто-то может прикурить сигарету от пальца, кто-то промчаться стометровку за три-четыре секунды, другие могут столкнуть плечом железнодорожный вагон или скопировать любую вещь, которая умещается у него в ладони, видеть вдаль безо всякого бинокля, стрелять без промаха или взглядом сбивать с ног врага. Перечислять слишком долго. Способность появляется примерно через неделю после того, как ты попал в Улей. По правде сказать, у семи человек в каждом десятке способность только одна, чтобы поднять ее на высокий уровень, понадобится горох, который совсем не просто добыть.

– Ульем называют этот мир? А как ты сюда попала? Кто вообще забрасывает сюда людей и есть ли тут местные жители?

– Да, мы в Улье. Называют его так за соты-кластеры, из которых он состоит. Кластер – часть территории соседнего мира, скопированная со всем содержимым и перенесенная сюда.

– Скопированная? – переспросил я.

– Да, причем не единожды скопированная. Будь все иначе, ты бы услышал в своем мире о пропавших городах со всеми их жителями. Кто забрасывает нас сюда, я не знаю, да и никто не знает. Какой-то феномен в рамках Вселенной, который нам не понять, хотя есть чудаки, которые пытаются.

– Те самые ученые? – догадался я.

– Они самые, – кивнула девушка. – Кластеры каждый раз перезагружаются со всем своим содержимым и жителями. Исключения очень незначительны.

– То есть через какое-то время я опять окажусь в том же месте? – не поверил я. – И в то же время? Для меня все эти приключения будут сном или я все забуду?

– Не сон и не амнезия. Да, ты опять посетишь Улей, но это будет просто похожий на тебя человек, с твоими привычками и памятью, но не ты.

– А обратно домой никак? Кто-то же должен был попытаться пройти в тот момент, когда меняется кластер? Вдруг там что-то вроде телепорта возникает? – задал я животрепещущий вопрос.

– Этот вопрос интересует всех новичков, и ответ всегда один – нет, нельзя. Обратно из Улья дороги нет. Идиоты, которые надеются при перезагрузке уйти из Улья, становятся идиотами на самом деле: у них мозги отказывают, и ходят они, пуская слюни и сопли, с вечной улыбкой на лице, пока какой-нибудь зараженный их не слопает.

– Сколько всего кластеров?

– Никто не знает. Тысячи! Кластером может быть и город-миллионник, и небольшой хутор, даже отдельное здание вроде подстанции.

– И они постоянно восстанавливаются? – уточнил я. – А как часто? И как понять это, чтобы не стать идиотом?

– Тебе это все равно не грозит.

– Да хватит уже! – взорвался я. – Хватит напоминать мне о скорой смерти!

Девушка пожала плечами, мол, от этого не уйти, так чего страдать разной ерундой вроде лживого соболезнования?

– Некоторые кластеры могут меняться через несколько часов, другие через месяцы и годы, но стандарт – около месяца. Есть стабильные кластеры, которые никогда не перезагружаются. Их мы называем стабами, и вся жизнь в Улье крутится там. Чаще всего стабы мелкие, крупные встречаются реже, и почти всегда они заселены.

– Вроде городов?

– Да, это города и есть. Есть нормальные стабы, где можно гулять с мешком жемчуга на плече, и никто даже не покосится на тебя с алчностью, а есть и такие, где за твое оружие или штаны с красивой вышивкой могут нож загнать в спину, и всем будет на это наплевать.

– А далеко до ближайшего стаба?

– Километров семьдесят в ту сторону, если по прямой, – брюнетка махнула рукой на запад. – Но прямой дороги нет, придется обходить несколько кластеров, где полно тварей. Ориентиры имеются, но ты не запомнишь, разве только написать, но мне лень черкать, я люблю болтать, и только. Плюс муры шалят повсеместно.

– Это кто такие?

– Бандиты. Отморозки, которые за горсть споранов мать родную убьют. Есть мы – рейдеры, и они – муры.

– Я тут видел несколько машин с людьми, их потом беспилотник расстрелял.

– Далеко это случилось?

Я мысленно прикинул пройденное расстояние и назвал тридцать километров.

– Далеко, это хорошо. А что с этими людьми было не так? Здесь многие катаются в составе колонн. Одинокой машине, если это не танк, сложно уцелеть.

– Они были в наколках на тему ада и рая с грешниками. Кто навел беспилотник, я не видел.

Девушка задумалась на несколько секунд, потом неуверенно произнесла:

– Я точно не знаю, могу только догадываться… скорее всего, ты столкнулся с Отрицателями, это такая секта в Улье. В принципе безопасная, если не лезть в их дела и не мешать им. У них бывает бзик, когда срываются с места и катят в центр Улья – вроде бы паломничество совершают. А беспилотник точно внешников был. Удивительно, что они так далеко забрались, нет здесь поблизости кротовьих нор, до границы с их мирами километров четыреста!

– Что-что?

– Внешниками мы называем иномирян, которые научились открывать проходы в Улей самостоятельно, но только со своей стороны. Нас они люто ненавидят и при случае всегда уничтожают. Всегда в дыхательных масках ходят, чтобы не подхватить инфекцию. Достаточно, чтобы кто-то из нас, иммунных, оказался в их мире – и тому придет хана. Этот вирус, который нас наделяет Дарами, убьет почти все население. В живых останется три или четыре процента.

– А вы на кого здесь охотитесь? На тварей или охраняете свою базу? А как твой стаб называется, сколько до него?

Девушка помолчала, потом решилась.

– Ты же видел тот старый коровник? – спросила она. – Мы заметили сверху, что ты подходил к воротам.

– Видел. Но там нет никого, только тухлые кости валяются. Ни одной твари нет и близко.

– Тебе повезло, что нет, иначе до перерождения не дожил бы. Очень скоро кластер с коровниками уйдет на перезагрузку. До этого момента осталось часов пять-шесть. И сюда перенесет целое стадо коров, до которых очень охочи сильные твари.

– Не до людей?

– Нет, – помотала она отрицательно головой, – мы стоим ниже на лестнице по их вкусовому предпочтению. Самая лакомая добыча для них – травоядные животные, которые никогда не перерождаются. Коровы, овцы, козы и так далее. Твари их буквально чуют – так чуют акулы каплю крови за километры, и монстры слетаются на кластер, словно пчелы на мед. Убивают не всех сразу, не жалуют они падаль, гурманы эдакие. На некоторое время оставляют несколько животных живыми. Обычно до пяти сильных тварей приходит, один-два элитника со свитой из горошников.

– Элитники? Горошники? Это по содержимому спорового мешка так назвали?

– Да, ты правильно догадался. Из элитников берут жемчуг – черный и красный, и янтарь – это такая мелкая соломка внутри мешка, в ней и находятся жемчужины. Из горошников – горох. Простых зараженных, которые только обратились и мешок у них еще не вырос, кличут пустышками.

– А как понять, что приходит время перезагрузки? Или у всех иммунных появляется что-то вроде шестого чувства?

– Есть Дар, который позволяет с точностью до часа угадать момент перезагрузки. А тем, кому с таким чувством не повезло, стоит ориентироваться по туману и кислому запаху, идущему от него. Его так и называют – кисляк. Первым делом он скапливается в низинах, потом поднимается вверх и затягивает весь кластер.

– А в тех, кто придет сюда после перезагрузки, белого жемчуга не будет? Я бы отработал его цену.

– Не будет. Белый жемчуг водится рядом с центром, куда Отрицатели катаются для паломничества. У них чаще всего он и водится.

– Жаль, – искренне вздохнул я.

– Успокойся, все равно никто тебе не дал бы такую ценность. Белый жемчуг или принимают сразу, пока никто не узнал и не решил отобрать, или прячут на стабе, вроде как золотой фонд хранят, на черный день…

Из экипировки собеседницы раздался сдвоенный щелчок. Девушка тут же выудила из кармашка куртки наушник и вставила его в ухо, после чего нажала на крошечную кнопку на клипсе, проводок от которой прятался в одежде, а второй цеплялся к наушнику.

– Тебе пора уходить, время беседы вышло, – сообщила она, выслушав короткое указание по радиостанции. – Я сожалею.

И таким она тоном это произнесла, что у меня все внутри похолодело.

– Ты… – голос неожиданно сел, из горла вылетел практически сип: – Ты убьешь меня?

– Иди. Быстро!

Как специально, самочувствие и не думало ухудшаться, пока я спускался по лестнице. В противном случае свело бы меня судорогой, и я бы свернул себе шею при падении. Та же смерть, да. Но не так обидно было бы помереть, как от рук той, с кем почти полчаса вел нормальную человеческую беседу.

Это ж надо такому случиться – иметь при себе лекарство и быть убитым просто потому, что тебя посчитали зараженным. Показывать жемчужину я не стал, хотя была мысль уточнить – а не ошибаюсь ли? Понял из разговора, что это такая ценность, за которую меня могут прикончить прямо тут же, наплевав на грязь и запах крови. С таким хабаром парочка стрелков в юбках свернет свою точку на крыше четырехэтажки и вернется в родной стабильный кластер победительницами.

Когда спустился вниз, все ждал, когда же безжалостная пуля разнесет мне макушку. От строения уходил деревянной походкой и с ощущением чужого взгляда между лопаток.

Только оказавшись в лесопосадке, метрах в трехстах от четырехэтажки, понял, что мне опять повезло.

***

– Не стала стрелять?

– Нет, – взгляд брюнетки виновато вильнул в сторону. – Не смогла. Он хороший, просто не повезло в этой жизни парню.

– А если наведет на нас тварей раньше времени? Или обернется и придет назад по своим следам и с памятью, что тут можно поживиться?

– Вернется, тогда и прикончу. А вот так, в спину, после того как поговорили по душам, не могу.

– Ну-ну, – покачала головой блондинка, – смотри, чтобы нам не пришлось сожалеть о твоей доброте.