Читать книгу Личная жизнь олигарха - Михаил Бурляш - Страница 8

Мы медленно едем по Садовому кольцу, Дмитрий уверенно крутит руль и улыбается мне уголком рта. Второй джип «висит на хвосте» как приклеенный. Разговор крутится вокруг моей учёбы, вокруг жизни в Германии, вокруг любимых книг и фильмов. С каждой минутой разговора, с каждым километром Московских дорог общаться становилось всё легче и приятней. Неловкость первых минут куда-то испарилась, оставив в чистом остатке лишь интерес и невероятное обаяние Дмитрия.

– А теперь, Виктория, посмотрите направо. Видите парк, который мы проезжаем? Он когда-то принадлежал Екатерине Второй. При ней тут росли ананасы. А во времена Гоголя и Пушкина тут был открытый эстрадный театр, в котором часто выступали иностранные иллюзионисты…

– Интересно, и какие же фокусы показывали в те времена? – интересуюсь я, чтобы поддержать тему.

– Ну… Для примера: один известный фокусник оживлял здесь мертвую ласточку. По-настоящему. Публика вопила от восторга…

– И как же он это делал? – искренне удивляюсь я. Разговоры о фокусах мгновенно превращают меня в ребёнка.

– Ловкость рук, Виктория, вечный секрет гениальных иллюзионистов, – улыбается Дмитрий и мне хочется улыбаться ему в ответ. – Секрет фокуса прост: у мага были очень чувствительные пальцы. Сначала он нажимал на шейке птицы сонную артерию, и ласточка на какое-то время теряла сознание. Он показывал её зрителям, чтобы убедить их, что птичка мертва. Пока ласточка приходила в себя, фокусник делал всякие магические пассы, и она «оживала» к восторгу публики…

– Как интересно! – я представляю, как «оживает» лежащая на ладони фокусника ласточка, и мне хочется пищать от восторга. – Когда знаешь секрет, это кажется таким простым.

– Это да. Некоторые старинные фокусы на первый взгляд кажутся просто волшебством, если не знать их секрета. Например, один иллюзионист, который называл себя «великий Лафайет» – между прочим, немец (с этими словами Дмитрий подмигивает мне, и я снова расплываюсь в улыбке), – несколько раз за представление превращался в своих помощников или превращал их в себя. Его коронным номером было превращение негра…

– Превращение негра? – я готова слушать его, разинув рот.

– Да, он вызывал на сцену своего чернокожего помощника и гримировал его лицо, шею, руки, превращая в белого. Надевал на него синий сюртук со звёздами, серый цилиндр с красно-белой лентой и приклеивал клинообразную бородку. Загримированный помощник, сильно смахивающий на дядю Сэма, подходил к рампе, резко сдергивал с себя цилиндр и бороду и оказывался самим Лафайетом!

– Ничего себе! – пищу я от восторга, живо представляя всё, что описывает Дмитрий, – но как?!

– Секрет Лафайета достаточно прост, – говорит довольный произведённым эффектом Дмитрий и добавляет, понизив голос, – я и сам им иногда пользуюсь, Виктория. Но это большая тайна!

Я замолкаю, не вполне уверенная, что могу продолжать расспросы об изнанке всех этих превращений, и Дмитрий меняет тему:

– Ну, так что? Как называется этот парк, ставший свидетелем стольких чудес? Знаете?

Я зависаю, лихорадочно перебирая в голове известные мне названия московских парков. Парк Горького? О, ужас, кроме названия этой музыкальной группы мне ничего не приходит в голову!

– Виктория? Почему Вы замолчали? Вам скучно со мной?

– Нет-нет, – быстро отвечаю я, – совсем не скучно.

– Ну, вот и угадали, это Нескучный сад!

Мы переглядываемся и, не сговариваясь, начинаем смеяться.

– Так это здесь снимают «Что? Где? Когда?», – наконец-то припоминаю я. – Вы знаете столько интересного, Дмитрий, может, расскажете, почему он так называется?

– Обязательно расскажу, но чуть позже. Мы приехали.

За увлекательной болтовнёй я совсем не заметила, как мы припарковались у высокого светлого здания, украшенного целой кучей неоновых вывесок. Похоже, это какой-то отель. Дмитрий выходит из машины, открывает дверь с моей стороны и помогает мне выйти из машины. Да уж, от немца такой галантности не дождёшься! Из второй машины выходит крепкий спортивный юноша с приятным славянским лицом и садится в наш джип, занимая место водителя, ещё тёплое после ягодиц Дмитрия. Поймав себя на этой мысли, я отчаянно краснею. Ну, что за глупости лезут мне в голову!

Дмитрий сгибает левую руку, и я неуверенно кладу пальцы на его локоть. На нём рыжий замшевый пиджак, прикасаться к которому нереально приятно. А, может дело вовсе не в пиджаке?

Мы входим в отель и идём по длинному коридору к лифтам, один из которых за несколько мгновений поднимает нас на двадцатый этаж. Со слегка кружащейся от скоростного подъёма головой я вхожу вслед за Дмитрием в шикарно обставленный длинный коридор, драпированный в красно-черные тона. Вдоль стен стоят дивные белые диванчики в стиле барокко (а может и рококо – вечно я их путаю!) На одном из них сидит элегантная блондинка в изумрудной шёлковой блузе с поразительно знакомым лицом и курит тонкую сигарету через изящный золотистый мундштук…

– О, Дима, рада тебя видеть! – она подаёт моему спутнику длинную руку в полупрозрачной перчатке. Глядя на эту вызывающую изящность, я не могу думать ни о чём, кроме того, что на мне обычные джинсы и совершенно обычная синяя блузка в белую полоску, делающая меня похожей на морячку. И весь этот тряпичный минимализм прикрыт дутым синим пуховиком, далёким от элегантности, но зато тёплым.

Дмитрий пожимает её руку в перчатке и говорит с теплом в голосе:

– Привет, Лайма, ты сегодня просто обворожительна. Как и всегда, впрочем. Познакомься с моей спутницей. Это Виктория. Виктория, это Лайма.

Я улыбаюсь и выдавливаю из себя «добрый вечер». Меня охватывает неловкость и напряжение. К счастью мы не задерживаемся рядом с мисс Изящество с именем лимона и идём дальше. Всего несколько шагов – и мы оказывается в красивом необычном ресторане со стеклянной стеной, за которой как на ладони лежит вся Москва. Я ахаю от открывающегося вида, не в силах сдержать восторг.

– Думаю, если заказать любимое шампанское Джеймса Бонда, оно идеально подчеркнёт Ваши эмоции, Виктория, – улыбается Дмитрий и говорит возникшему из ниоткуда официанту:

– Бутылку «Bollinger Grande Année», пожалуйста. Слегка охлаждённую.

– Вы тут завсегдатай, Дмитрий? – спрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от города за стеклом.

– Не то чтобы завсегдатай, Виктория, так, бываю иногда, – Дмитрий отодвигает изящный стул от столика на двоих, и я снова отмечаю про себя его галантность, которую раньше видела разве что в кино.

Немецкие мужчины далеки от обходительности. Открыть женщине дверь, пропустить даму вперёд, отодвинуть стул – это всё не про них. А уж заплатить за совместный ужин!.. Такого в моей жизни не было ни разу. Хотя нет, вру, был один случай. За моей подругой Соней одно время ухаживал немец, финансист из коммерческого банка. Совершенно «упакованный», как говорят в России. Так вот, однажды он пригласил её в ресторан. Соня так увлеклась аппетитным меню, что заказала несколько дорогих блюд сразу, что-то вроде черепашьего супа и лобстеров. На что немец, строго поджав губы, сказал: "Я не заплачу за это, пока ты всё не съешь".

Вспомнив эту историю, я тайком бросаю взгляд на Дмитрия, который лениво листает красочное меню, и решаю заказать что-нибудь подешевле. Опускаю глаза в список блюд и ужасаюсь – самый дешёвый салатик стоит около двадцати евро!

– Что-нибудь выбрали, Виктория? – словно подслушав мои мысли, спрашивает сидящий напротив олигарх.

– Честно говоря, тут всё такое экзотическое, даже не знаю, на чём остановиться… Может, сами выберете что-нибудь для меня? Как завсегдатай, – я пытаюсь скрыть замешательство улыбкой, и Дмитрий улыбается в ответ.

– Хорошо, Виктория, так и сделаем…

Подходит официант с бутылкой шампанского и другой с серебристым ведёрком на подставке. Дмитрий быстро делает заказ и отпускает официантов, показывая им жестом, что сам откроет шампанское. Это необычно. Дмитрий так ловко и уверенно открывает бутылку, что я не могу оторвать глаз. Шампанское прохладное и терпкое; язык слегка пощипывает, а голова кружится. Как-то незаметно мы с Дмитрием переходим на «ты». Он прекрасный рассказчик, и слушать его – удовольствие. Рассказывая, он иногда жестикулирует, и, кажется, что его пластичные пальцы ткут какое-то невидимое полотно.

– Ну, а теперь можно и про Нескучный сад. Вика, ты видела когда-нибудь живые скульптуры?

– Живые скульптуры? – загипнотизированная его пальцами, я не сразу соображаю, о чём он спрашивает. – Конечно, видела, у нас во Франкфурте их много. Особенно в центре по выходным. Студенты обычно наряжаются и так подрабатывают…

– А откуда эта забавная традиция пошла, знаешь?

– Мне кажется, из Италии или Испании. Я где-то читала, что мимы, загримированные под памятники, впервые появились в Барселоне. Кажется, лет тридцать-сорок назад.

– У тебя широкий кругозор, Вика, – Дмитрий одобрительно кивает головой. Я краснею от удовольствия, как школьница, которую похвалил учитель, и спешу добавить:

– Спасибо, но людей гримировали под скульптуры и раньше. Самая известная такая скульптура – это золотой мальчик, который символизировал золотой век на новогоднем празднике одного миланского герцога…

– А праздник устраивал затейник Леонардо да Винчи, который соорудил механическую фигуру железного рыцаря, как символ века войн, а мальчика покрыл золотой краской и спрятал внутри рыцаря, – продолжает мой рассказ Дмитрий и касается своим бокалом моего. Я хмыкаю – и правда, нашла, кого удивить своей начитанностью.

– И какое отношение это имеет к Нескучному саду? – я чувствую, что пузырьки шампанского разрываются внутри меня, как маленькие фейерверки, и меня охватывает эйфория и ощущение праздника. И в самом деле, разве это не праздник? Я сижу в шикарном ресторане, за одним столиком с уверенным в себе рыжеволосым мужчиной, а за окном сгущаются сумерки, и Москва вспыхивает миллионами огоньков. Несколько месяцев назад такая ситуация показалась бы мне несбыточной сказкой: Москва, мужчина, шампанское Джеймса Бонда… Неужели это всё на самом деле? Ущипнуть себя, что ли? Наверное, будет странно выглядеть, если я вдруг начну себя щипать в общественном месте. Да и ещё неизвестно, чем закончится этот сказочный вечер: не превратится ли олигарх в крысу, а его джип – в тыкву?

– Отношение самое прямое, Вика, – Дмитрий продолжает свой рассказ, – на самом деле родина «живых скульптур» – это Россия. Если, конечно, не считать Леонардовского «золотого мальчика», конечно. При Екатерине Второй Нескучный сад был напичкан редкими и экзотическими растениями, привезёнными со всех концов света, а его аллеи украшали красивые садовые скульптуры, изображающие всяких нимф и античных героев. Чтобы уберечь все эти красоты от вандалов, которые, увы, встречаются во все времена, в саду держали целый штат сторожей. Однако времена были такие, когда очень ценилось «комильфо», когда уважали понятие privacy; в парках не распивали спиртное и не сорили бычками, а культурно прогуливались и назначали свидания. Как любовные, так и деловые. (Дмитрий снова подмигивает, и я удивлённо поднимаю брови – не слишком ли это легкомысленная привычка для миллиардера?) Так вот, чтобы сторожа не смущали посетителей и не мешали им прогуливаться и культурные беседы беседовать, их с ног до головы вымазывали мелом. Завидев посетителей, они замирали где-нибудь в сторонке и притворялись скульптурами.

– Здорово придумано, – одобрительно замечаю я.

– Это ещё что, – продолжает Дмитрий. – Сторожа хранили неподвижность только при добросовестных пользователях сада, если так можно выразиться. А вот когда гуляющие начинали хулиганить и безобразничать, например, срывать цветы или отламывать ветки от диковинных деревьев, тогда-то замаскированные сторожа и подавали голос! Представляешь, какой эффект это имело? В общем, по городу поползли слухи о говорящих скульптурах, и народ хлынул в парк, прозвав его «нескучным садом». Такая вот история…

Дмитрий подливает шампанского в наши бокалы, и они наполняются пузырящимся золотистым вихрем. Официанты приносят нереально красивые блюда, которые я как ни стараюсь, не могу соотнести с чем-то, что ела раньше. Во всяком случае, по внешнему виду. Разглядывая замысловатую съедобную композицию в своей тарелке, я, наконец-то, решаюсь задать вопрос, который крутится в моей голове со вчерашнего вечера.

– Дмитрий, а почему Вы меня пригласили сегодня?

Рыжеволосый олигарх кладёт свою руку на мою, от чего меня пронзает словно током, пристально смотрит мне в глаза изучающим взглядом и отвечает так, как, наверное, ответил бы ясновидец, умеющий читать мысли:

– Ну, уж во всяком случае, не из-за фамилии, Виктория, хотя она у тебя весьма интригующая…