Читать книгу Моя практика - Михаил Декан - Страница 3

В углу стояли новенькие белые кроссовки. Как бельмо на глазу, они не вязались с общей советской обстановкой квартиры, темной и не слишком ухоженной.

Мать потерянного ребенка Татьяна виновато посмотрела на меня:

– Он давно просил купить эти кроссовки, но я все отмахивалась, говорила "потом", откладывала. Бабушка купила ему подешевле, но вы ж понимаете – если ребенок мечтает, замена мечты не сработает.

Двенадцатилетний Коля пропал прошлым вечером. Не вернулся домой. Мальчик никогда не сбегал из дома и в целом был покладистым, хоть и себе на уме. Иногда у него случались ссоры с матерью, но он привык к безразличному отношению к себе, потому учился быть самостоятельным и старался не обижаться.

Легко можно было понять и его желание обладать хорошими дорогими кроссовками. Скошенные дверцы старого платяного шкафа, отколупанные края у стола, потрепанная обивка на стульях… обстановка квартиры все говорила за себя.

Все началось с последнего конфликта Татьяны с бывшим мужем. Они договаривались по очереди забирать сына со спортивной секции по легкой атлетике, и каждый раз с пеной у рта доказывали, кто из них более занятой. В день пропажи они договорились спустя полчаса препирательств, что на этот раз Колю заберет Татьяна.

В 8 вечера она вышла из продуктового магазина, где работала кассиром, встречать ребенка, но буквально через несколько секунд ее догнал сотрудник и предложил зайти в ближайшее кафе. В тот вечер их отношения как раз сдвинулись с мертвой точки, и Татьяне не хотелось упускать момент. Подумав, что Коля вернется домой сам, она согласилась на спонтанное свидание.

Утром, проснувшись в объятиях удавшегося нового любовника, Татьяна пошла на кухню готовить завтрак и по обыкновению заглянула в комнату сына, чтобы его разбудить. Кровать была заправлена еще со вчерашнего дня. Телефон Коли не отвечал. Стало ясно, что что-то случилось, и надо срочно действовать.

После того, как Татьяна обзвонила и обошла всех знакомых и друзей Коли, она написала заявление в полицию, на всякий случай набрала и меня. Я приехал, как смог.

* * *

– Не знаю… всякие мелочи… Его кружка треснула. Упала фотография со столика, хотя до края был целый километр. Предчувствия никакого не было, но бабушка стала звонить чаще и спрашивать, все ли хорошо у внука. Сейчас задним числом я понимаю, что если бы обратила внимание на все эти знаки и пошла встречать его с секции, ничего бы не случилось. Не стоило соглашаться на то свидание.

Мне казалось, она говорила это, потому что так было надо – испытывать чувство вины, ведь я точно знал, что она не жалеет о том, что случилось между ней и тем мужчиной. Она действительно не хотела упускать возможность сблизиться с ним, и то приглашение в кафе было решающим.

– Вы сказали мужу? Что он думает о пропаже?

– Нет, что вы! Он же меня убьет, если узнает!

– Так может, Коля у него?

– Нет, я звонила ему и поняла, что он один.

– Расскажите про обычный день Коли. Куда ходит, с кем общается, куда может зайти и забыть о времени.

Татьяна рассказала все, что знала, и я начал сопоставлять факты. Почему-то меня привлекли цифры, начерченные обычной шариковой ручкой на обоях в коридоре.

– А это что?

– Это Коля маленьким написал. Ну знаете, у всех детей бывает период "обойного" творчества.

– И что они означают?

– Не знаю. Просто цифры.

753. Семь, пять, три. Рядом еще несколько неровных кругов, пересекающихся лабиринтов из линий, но отчетливо только цифры, обведенные несколько раз.

– А где-нибудь есть что-то с этим числом? Может, номер дома или какая-то другая нумерация? Какого-нибудь контейнера неподалеку, граффити…

– Не припомню…

Я начал изучать карту. Татьяна больше всего думала на заброшенную стройплощадку, где ее сын часто играл с друзьями. Мы направились туда. Близко. В пределах квартала за домами.

* * *

Мы стояли посреди пустыря с наваленными досками, камнями и песком, растасканным по всему периметру пустыря. Незаконченный фундамент будущего дома, которому так и не суждено появиться на свет. И ветер. Сильный ветер открытого места, который пробирает до нитки. Почти засвистело в ушах. Пасмурное тяжелое небо нагоняло тоску и чувство безысходности.

Под ногами хрустели песок и мелкие камешки. Я осматривался вокруг и думал.

Из головы никак не выходили те цифры. 753. Ведь не зря же они запали в душу! Знаки нужно видеть и не игнорировать их.

Вечерело.

– Я пойду, позвоню мужу, – сказала вдруг Татьяна. – Не могу держать его в неведении! Совесть заедает. Вдруг он поможет.

Я не стал ей мешать. Остаться одному сейчас было лучше, так как ее нетерпение не давало сосредоточиться.

* * *

Я остался один. Наедине с осенним небом, плывущими тяжелыми облаками, ветром, пытающимся говорить со мной на особом языке, и пустырем, который говорить не собирался. Пустырь просто смотрел на меня. Насмешливо, холодно, безразлично. Может, он ничего и не скрывал от меня, но я не мог избавиться от ощущения, что именно он прячет Колю от остального мира.

Мне на глаза попались трубы с красными пометками. Я тут же вспомнил и свое детство. Мы играли почти на такой же стройке с такими же трубами.

Я подошел ближе. На одной из труб была начертана цифра 7. Может, это ничего и не значило, но я на автомате стал искать две другие цифры. Пятерка отыскалась на противоположной стене, а тройка на люке. Цифры образовывали треугольник, и единственным неясным местом в пределах цифр оставалась деревянная дверь в низкое подвальное помещение заброшенной деревянной каморки синего цвета.

Ручки у двери не было. Я заметил, что дверь разбухла от влажности и неровно вписывалась в проем. Я попробовал ее открыть, но ухватиться было не за что.

И тут я услышал шорох. А потом слабый тонкий мальчишеский голос.

– Я тут… Помогите мне выйти… Пожалуйста…

– Ты не можешь открыть дверь?

– Нет. Она застряла. Я закрыл ее, а открыть не могу.

– Ты можешь с разбегу ударить по ней?

– Не знаю… Тут темно, я не вижу, куда ступать.

– Постарайся. Я должен тебе помочь, но и мне нужна твоя помощь.

Я услышал шарканье, потом быстрое "ай", стук камня по полу.

Видимо, для разбега места было мало, так как шагов я услышал всего два, но дверь чуть дрогнула.

– Давай еще раз. Только постарайся сильнее. Я должен ухватиться за что-то, чтобы помочь тебе открыть ее. Давай, ты сможешь. Мама сказала, ты ходишь на легкую атлетику, так что ты намного сильнее многих сверстников. Дверь старая и деревянная. Она просто немного разбухла. Нужно только слегка ее подвинуть.

Мальчик что-то подвигал внутри, видимо, расчищал место, снова разбежался и стукнулся о дверь.

На мгновение показалась щель в толще двери, за которую я мог бы ухватиться. Один из углов прилегал неплотно, его можно было отогнуть.

– Я нашел, за что зацепиться, но нужно отогнуть немного дверь. Сможешь? Сверху, слева от тебя. Левый верхний край двери.

– Не получается.

– Тогда давай снова разбегись и еще раз со всей силы ударь по ней. Ногой. Вложи туда всю свою силу. Мне нужно всего лишь уцепиться, и я освобожу тебя.

– Хорошо.

Нужно было действовать, как одна команда. Коля разогнался и сильно ударил по двери. Поймав момент, я просунул пальцы в щель и рванул на себя. Я почувствовал, как в меня врезались несколько щепок и заноз, но не обратил особого внимания.

– Дави на дверь, помогай, – попросил я мальчика, и спустя пару секунд Коля оказался на свободе.

Позади я услышал Татьяну. Она кричала и бежала к сыну. За ней шел сердитый муж, но увидев сына, лицо изменилось на радостное.

– Ты что тут делал? Почему не вернулся домой? – подбежала Татьяна и обняла сына.

Тот заплакал.

– Я застрял там! Я не мог никак открыть дверь! Мы подрались с Костей, и я… я убил его!

– Бог с тобой, сын, ты что? С чего ты взял?

– Он упал на камень. И я убежал! Убежал, чтобы спрятаться!

Коля плакал все сильнее, переходя на истерику.

– Успокойся, вот горе луковое… Ничего ты его не убил. Я видела его сегодня. Я ходила к нему спрашивать, где ты. С ним все в порядке.

Бывший муж Татьяны вздохнул, протянул мне руку, поздоровавшись, поблагодарил и дал понять, что я могу идти.