Читать книгу Пепел умерших звёзд - Михаил Дребезгов - Страница 3

Из дневника Нифонта Шриваставы

«Пространство и время – лишь функции разума, те фильтры, что ограничивают поток поступающей информации и отделяют нас от безумия. На первый взгляд подобная позиция может показаться сюрреалистичной, однако многое ее подтверждает. И самое тривиальное подтверждение, настолько обыденное, что никто не придает ему значения, – память. Прошлое – то, что ушло, чего не существует, и тем не менее мы способны обращаться к нему вновь и вновь. В исключительных случаях – я говорю о феномене эйдетизма – восстанавливать совершенно точно, в наимельчайших деталях. И если это кажется вам недостаточно убедительным – что вы скажете о других доказательствах, менее обыденных?

Погружаясь, мы изменяем свой разум, пробуждая его новые свойства. И тут нельзя умолчать о даре ясновидения – редчайшем таланте, который крайне трудно развивать. Но все же он существует, и те немногие, кто научились им пользоваться, способны получать образы грядущего – точно так же, как мы усилием воли пробуждаем образы прошлого. И стоит ли говорить о таком заурядном магическом действе, как телепортация, когда разум и усилие воли переносят чародея в совершенно иное место? Движение – не более чем смена точки зрения. Вопрос лишь в том, менять ли ее плавно и постепенно либо сразу.

Сейчас мы имеем лишь неверную, внезапно обрывающуюся тропу в прошлое. Другие стороны космоса отделены от нас и доступны лишь путем ухищрений. Если однажды мы сумеем раскрыть восприятие во всю ширь – мы перестанем быть собой и обратимся в нечто принципиально иное.

Будет ли это к добру или к худу?

Не знаю».

Марс, планета в составе республики Истинная Земля.

Купол Земной Атмосферы

Третье марта 2271 года по земному летосчислению

Люди, бывшие, как и эльфы, неимоверными ксенофобами, просто физически не могли основать единое государство. Даже сейчас, в дни колоссальных транспланетных держав, человечество все равно было разделено на два фронта. Магократическая империя Костуар, оплот древних традиций и чародейства, раскинувшийся на двадцать две планеты, и гораздо более скромная демократическая республика Истинная Земля, владевшая символичной чертовой дюжиной миров. Путем хитроумных юридических уловок республиканцы отхватили себе в личное пользование Землю, колыбель сразу пяти народов, и теперь ни в какую не хотели ею делиться.

Истинная Земля – страна неимоверных контрастов, безумных крайностей и сочетания несочетаемого. Общепризнанный оплот бюрократии, центр тотальной политкорректности и вершин религиозного фанатизма, триумф высочайших технологий, родина терраформирования и диетического фастфуда. Техническая мысль республиканцев долгие годы конкурировала с гномьей, а уж по части гротеска и устремленности в будущее Истинная Земля занимала почетное первое место.

Впрочем, не все созданные здесь технологии получили широкое применение. Взять хотя бы то же терраформирование, способное превратить необитаемую планету в цветущий курорт. Перспективная на первый взгляд практика совершенно не окупалась, и потому тот же Марс, одну из ближайших к Земле планет, никто терраформировать не стал. Все, чем ограничивалось его освоение – небольшой город, накрытый герметичным куполом.

Назвали город просто и без фантазии – Купол Земной Атмосферы, сокращенно КЗА.

Именно здесь обосновался один из наиболее одиозных ученых в истории республики.

Максимилиан Аневич-Эндриксон родился за сорок четыре года то того, как общественность была взбудоражена сообщением о гаснущей звезде – или же за тридцать семь лет до событий, о которых сейчас пойдет речь. Уроженец Истинной Земли, сын чрезвычайно богатого, но не слишком талантливого и крайне сварливого теурга. Увы, к досаде и разочарованию отца, сын уродился полной бездарностью в тайном искусстве. Сколько времени потратил отец, пытаясь добиться от него хотя бы простейших чар! Бесполезно – Макс был к теургии не способен.

Наконец терпение родителя лопнуло, и в день своего восьмилетия Макс вылетел из дома под истеричный вопль отца: «Ты мне больше не сын!»

Так Максимилиан оказался один, с фамилией матери и горсткой монет в кармане. Положение, мягко говоря, безрадостное. Но сразу сдаваться мальчик не стал – его прирожденный актерский талант помог ему более-менее выживать до тех пор, пока его не усыновил один из друзей семьи, в ту пору содержавший средней руки ресторан. Так Макс получил комнату и пропитание. Все это он честно отрабатывал, по мелочам помогая в хозяйстве – не хотел быть нахлебником.

Наконец, он даже сумел поступить в школу – до изгнания из-под отчего крова мальчик получал домашнее образование. Знал Макс мало, а возраст для поступления был, скажем откровенно, великоват. Но все-таки невероятными усилиями он догнал и даже перегнал всех своих ровесников.

Все эти годы никаких весточек от настоящих родителей Макса не поступало. Но однажды, когда ему было уже четырнадцать, пришло извещение о смерти всей семьи в результате пожара. И весь капитал отца – не такой уж и маленький – переходил к нему…

Теперь мальчик в деньгах не нуждался.

Шли годы. Наш герой поступил в один из престижнейших вузов страны. С детства он привык работать много и расторопно, что помогло ему блестяще закончить обучение. Высшее образование и колоссальное наследство открывают в жизни немало дорог – а капиталов Максимилиана хватило бы, чтобы прикупить в частное пользование небольшую планету. До самого выпуска Макс не потратил из этого состояния ни доллевро, предпочитая обходиться другими источниками. Теперь же он пустил отцовские капиталы в ход, но собственной планете предпочел сравнительно небольшой научно-исследовательский центр. Назвали его ИЦМАЭ – Исследовательский Центр Максимилиана Аневича-Эндриксона.

Прошло еще несколько лет. За это время центр не успел осчастливить мир новыми разработками и открытиями, но упорно продолжал один проект, начатый Эндриксоном еще в школе. Сам он тем временем защитил несколько диссертаций и получил степень доктора наук. Но наконец упорный труд нескольких лет был завершен и готов к демонстрации публике.

Радуйтесь, дамы и господа – пришел час презентации!

До начала оставалось несколько минут. В это время Макс внимательно изучал аудиторию. Негусто, что и говорить… Не так уж много оказалось заинтересованных в разработке безвестного исследовательского центра. Тем не менее зал не был пуст – а значит, весть вскоре разлетится повсюду.

Вот делегация гномов. Наверное, слишком громко сказано – «делегация» представляла собой пару зевающих и ковыряющихся в носу бородачей. Видно, что им совершенно неинтересно. «Хоть бы приличия соблюли, – мимоходом подумал Макс, – а не нравится, так не приходили бы…» У подданных Уркрахта было свое, совершенно однозначное мнение о том, у кого лучшая техника в Галактике, и место это в их сознании отводилось отнюдь не людям. К гоблинам они тоже относились с легкой иронией – в конце концов, технику они дорабатывали колдовскими фокусами, а это уже не чистая наука, а настоящее жульничество! Во всяком случае, по гномьим понятиям.

Кстати о гоблинах – вот их сиденья, совсем рядом. Ушастые коротышки, наоборот, демонстрируют оживление и интерес – кроме безбашенности и лени они отличаются и неуемным любопытством, никогда не откажутся от знакомства с новинками. Перекупить по выгодной цене, а лучше заполучить даром, поковыряться во внутренностях и пустить в дело – в этом все они. Некоторые облачены в традиционную зелень, однако большая часть – в гремлинских спецовках.

Рядом с улыбчивыми техниками – кто-то более человекообразный… но отнюдь не человек. Такое выражение лица, такой взгляд свойственны лишь драконам. Дружба крылатых ящеров с гоблинами общеизвестна – драконы с незапамятных времен оказывали им покровительство – но все же что он забыл на этой презентации? Насколько было известно Максу, техника этому народу совершенно безразлична. Впрочем, драконы – существа себе на уме. Понять, что творится в голове дракона, может лишь его сородич.

В дальнем углу, отдельно от всех, сидит спригган с медальоном свободного. Эти эльфийские порождения невысоки ростом и весьма похожи на людей, только весьма нестандартной расцветки – с очень смуглой кожей и светлыми, почти белыми волосами. Возможно, именно они стали источником баек про «темных эльфов». Спригганы профессионально насылают порчу, посему данный посетитель у охраны на особом счету. Если начнет проявлять подозрительную активность – будет немедленно вызван штатный теург.

Присутствовали в зале и имперцы. От Костуара прибыла пара-тройка журналистов, двое обычных людей, теург – «нет, – поправил себя Макс, – в империи их называют «чародеями», – и даже один вампир. Зачем делегации потребовалось брать с собой представителя Тайной полиции – совершенно неясно, но охрана на всякий случай взяла на учет и его. Впрочем, пока что имперцы и спригган вели себя тихо, не давая мордоворотам-секьюрити повода почесать кулаки.

Помимо выходцев с Земли было и несколько выходцев из совершенно иных народов. Их представляли пара странных пернатых существ со множеством конечностей и несколько ящеров с планеты Фашш. Последние, будучи магикальной цивилизацией, никогда не отказывались позаимствовать интересные механизмы – рептилии не отличались снобизмом.

Макс достал ромб Руба[1]. Он был достаточно нервным, а эта игрушка, нехитрая по устройству, но очень сложная по решению, хорошо успокаивала. Зал был далеко не полон, но все же там находилось не меньше двух десятков зрителей – а на сцену выйдут всего двое. Он сам, невысокий, толстый и черноволосый, и его первый инженер и помощник – гремлин Зиктейр Ктуррмаан.

Стоит заметить, что гоблины даже для человеческого глаза отнюдь не на одно лицо. Это все же целый биологический вид, и внутри него, как и у людей, есть свои расы. Зиктейр был вовсе не коричневым, а тускло-зеленоватым, с желтыми глазами и чуть более широкими, чем обычно, ушами. Кроме того, его кожу покрывала мелкая сеточка морщин, издали напоминающая чешую. Облачен он был в куртку и штаны из натуральной кожи, а вдобавок еще и бос – этот фасон Ктуррмаан предпочитал всем остальным. Правда, характерная гоблинская улыбка была чуть менее широка, чем обычно. Макс не понимал почему, но Зиктейр явно волновался.

– Пора, – сказал он гремлину. Голографические кулисы истаяли, и они оба вышли на сцену.

Мимир, планета в составе империи Костуар

Со второго по восьмое марта 2271 года по земному летосчислению

Александр Синохари был крайне недоволен. Хотя «недоволен» – это еще очень мягко сказано. Только железный самоконтроль не позволял ему немедленно сорваться и что-нибудь уничтожить.

Опытный боевой чародей, с отличием закончивший университет, принимавший участие в сражениях с республиканцами и даже с эльфами… И его, закаленного ветерана, отправили работать с новобранцами?! Утирать сопли этим детишкам?! Нет уж, зеленых юнцов обучать будет кто-нибудь другой.

Синохари глубоко задышал успокаиваясь. Разрушать по камешку воинскую часть нет ни малейшей нужды. Достаточно всего-навсего пройти эту самую воинскую часть насквозь и хлопнуть на стол полковника заявление об уходе. Ничего сложного. Задерживаться дольше необходимого в родной армии, подложившей такую свинью, капитан не собирался. Ничего, найдется работка и поинтереснее. Всяко лучше, чем возиться с молодежью.

Вскоре Александр шел по коридорам с гордо поднятой головой, чтобы подать это самое заявление. Навстречу ему никто не попадался – коридоры были странно пусты. Вдруг он невольно замедлил шаг, заслышав шум за одной из дверей. Вернее, не шум, а чрезвычайно недовольные крики. Доносились они из кабинета майора Круасана, над чьей фамилией втихомолку посмеивались все подчиненные, выдумывая самые разнообразные каламбуры.

Синохари остановился. Говорят, любопытство сгубило кошку. Но под дверями кабинета оказалась не кошка, а опытный боевой чародей. Это в корне меняло дело.

Адепты тайного искусства – называйся оно чародейством или теургией – одинаково не любили, когда их искусство именовали наукой. Наука опирается на строгую логику, набор определенных аксиом и умение искать закономерности. Однако для работы с магической энергией простое обыденное сознание не работает. Здесь спасует обыкновенная логика, не помогут формулы и расчеты. Здесь гораздо важнее чутье, вдохновение и интуиция. Однако для полноценной работы с магией простого набора этих качеств недостаточно – нужно полностью отринуть суетные мысли, целиком перейти в иное состояние сознания.

Чародеи Костуара именуют его погружением.

Александр Синохари погрузился и сразу начал работать. Магия – это просто энергия, а всякие чары – это форма, в которую энергия облекается. Эту форму придают ей мысли чародея. Сложность творимого волшебства определяется как необходимым количеством магии, так и сложностью тех образов, которые вызывает в своем разуме чудотворец. Бывают изощреннейшие концепции, которым достаточно минимума энергии, дабы начать преобразовывать мир. Бывают же и простейшие идеи, которые для тех или иных целей наполняют поистине сокрушающей мощью.

Сейчас Александр работал с малым количеством магии, однако применял ее поистине филигранно. Нет ничего проще, чем разжечь колдовской огонь или переместить предмет без помощи рук – обычное преобразование и распределение энергии, на это способен даже недоучка, усвоивший азы. А вот образы, которые сейчас претворял в жизнь Синохари, были результатом куда более тонкой работы, и их эффект был намного сложнее.

Слух чародея обострился, словно он находился не за дверью, приглушающей звук, а в самом кабинете, рядом с участниками спора. Одновременно с этим облик капитана потерял четкость, расплылся и растворился в воздухе. Теперь случайный прохожий едва ли сумел бы уличить чародея в подслушивании – ему потребовалось бы заметить сам факт применения чар незримости, а потом ухитриться их превозмочь, чтобы разглядеть скрытного соглядатая.

С того момента как Александр остановился и до момента его полного «исчезновения» прошло немногим более нескольких секунд.

– Будешь платить? – донесся уверенный голос.

– Нет! У меня нет таких денег! – Второй голос практически хныкал.

– Врешь, собака, – ругнулся уверенный голос, ухитрившийся при этом остаться ровным.

– Правду говорю…

Раздался звук удара.

– Я знаю, что последние полтора года ты с положенных тебе денег откладывал почти половину. Отдашь их – и твоя рота не будет бежать тридцатикилометровый кросс по пересеченной местности без применения магии. Не отдашь – скажу им, что бегут-то все по твоей вине. Тогда тебя свои же и…

Плачущий голос вскрикнул от еще одного удара.

– Да, я копил! Но у меня брат больной очень, нужна дорогая операция, иначе он не выживет!..

– Врешь. Нет у тебя больного брата. Иначе почему тебе выслали неделю назад целых пятьсот маннаров из дома, а? Неужто эти очень нужные брату деньги тебе посылают, а?

– Но я получил всего четыреста пятьдесят маннаров!.. – вскрикнул было хнычущий голос.

– Таможенная плата, – жестко отрезал уверенный голос. Еще несколько голосов фальшиво расхохотались. Видимо, им экзекуция не доставляла особого удовольствия.

– Хорошо, – тихо сказал уже не хнычущий голос, – я отдам…

– Значит, завтра в пять вечера, в моем кабинете, – обрадовался уверенный голос. – Свободен.

Через несколько секунд дверь открылась и в коридор вывалился кто-то из солдат. Вывалившись немного раньше, он рисковал столкнуться с невидимым Синохари. Но тот уже успел ретироваться, на всякий случай оставаясь невидимым. Чародей решил повременить с отставкой на день. А завтра в пять поймать нечистых на руку коллег с поличным. Александр мрачно усмехнулся. «Неплохая возможность уйти, клянусь Одином…» После такого к его словам прислушаются гораздо охотнее.

Синохари никогда не любил подлецов.

Вчера чародей лег спать воодушевленным. А вот проснулся – не слишком.

А в самом деле, кто будет воодушевлен, если рано утром его выволокут из постели, сделают в плечо инъекцию неизвестно чего и потащат в кабинет майора Круасана?

Подняли Александра сопротивляющимся, но постепенно на него накатила странная апатия – видимо, укол был каким-то видом успокоительного. Тем не менее полностью свободолюбие Синохари не угасло, и он попытался сотворить хотя бы простейшие защитные чары. Однако стоило чародею лишь начать погружаться, ему от души вывернули кисть левой руки. Резкая боль сбила всякую концентрацию, и о магической обороне пришлось временно забыть.

– Здравствуйте, капитан Синохари, – сказал недавний уверенный голос, в котором появились некоторые нотки сарказма. – Неужели вы думали, что останетесь для меня незамеченным? Какая наивность!..

За время выслушивания этой глумливой нотации Александр успел рассмотреть всех присутствующих. Говорил майор Круасан, высокий худой человек с жиденькими усиками, весьма уместно смотревшимися бы на лице какого-нибудь диктатора. Затем Александр чуть повернул голову, чтобы рассмотреть державших его. И сразу сообразил, как его вычислили. Держали его вампиры. Тайной полицией участие ордена в политике империи не ограничивалось – некоторых кровопийц распределяли в армию, справедливо рассудив, что подобные боевые единицы лишними не будут. Вампиры были прекрасными телепатами – и пары этих чудовищ вполне хватило, чтобы уловить мысли квалифицированного чародея через дверь.

Майор продолжал вещать что-то ехидное и поучительное, а Синохари тем временем раз за разом пытался освободиться. Попытки были бесплодны – пленители улавливали малейшую мысль о сопротивлении и гасили ее в зародыше. Сложно бороться с теми, кто заранее знает все твои ходы.

В конце концов Александр совершил нечто сродни небольшому подвигу – в мгновение ока переключил сознание и пустил магию в ход. Не ожидавших подобного вампиров просто-напросто смело, впечатав в противоположные стены. Первый кровосос еще только сползал на пол, ошеломленно тараща алые глаза, а чародей уже успел оглушить его ударом жезла. Два стремительных шага, удар – и та же судьба постигла и второго вампира, который только-только собирался вскочить на ноги.

Синохари был ужасен в гневе. По крайней мере, майора его перекошенное лицо явно испугало. Отступая, Круасан выдвинул ящик стола и выхватил небольшой пистолет-лучемет, трясущимися руками наводя его на капитана. Тот успел первым, вкладывая оставшийся у него запас магических сил в простейшее волшебство. Взгляд чародея стал буквально осязаемым – майор оторвался от земли, аки пташка небесная, и вылетел наружу, спиной выбив силовой стеклопакет.

Правда, позвоночник этого столкновения не выдержал.

Только увидев под окном изломанное тело, Синохари понял, что случилось. Круасан был мертв – после такого не выживают…

Вообще-то в такой ситуации всего лишь пять лет условно и полная конфискация имущества – баснословная удача. Но адвокат чародея, Семен Игве, переживал так, словно это был приговор ему самому. Нет, разумеется, это был удар по его репутации и карьере, но все же…

Тем не менее тщательное расследование дела и телепатическая экспертиза Александра выявили, мягко говоря, смягчающие обстоятельства. Поэтому неофициальный приговор звучал иначе – добровольный уход из армии. Сразу и навсегда.

Хотя конфискацию отменять, увы, не стали.

После этого у Синохари не осталось ничего. Изъяли даже одежду, даже жезл. Последнее особенно удручало – будучи не только показателем статуса, но и ценным инструментом, жезл помог бы поскорее материализовать минимум необходимых владельцу вещей. Однако инструмент был конфискован, друзей у Александра не имелось, ожидать помощи неоткуда, и чародей был готов впасть в отчаяние.

Тем не менее помощь пришла, причем совершенно с неожиданной стороны. Ее предложил адвокат, тот самый Семен. Синохари это одновременно обрадовало, удивило и насторожило. Не так уж часто проигравший дело адвокат протягивает подзащитному руку помощи уже после процесса. А кроме того, после происшествия в кабинете майора Круасана, с которого все и началось, чародей стал с большим подозрением относиться к вампирам.

Именно так, адвокат являлся членом ордена, и это было наиболее удивительным обстоятельством. Увидеть в империи ночного жреца в штатском – явление не то что небывалое, но по меньшей мере редкое. Еще задолго до выхода в космос и даже до объединения держав орден заключил договор с правительством Российской империи. Договор простой и незамысловатый – кровопийцы приносят в жертву только неблагонадежных элементов, подрывающих порядок и устои в империи, а взамен им позволяют выйти из подполья и жить совершенно безбоязненно. Так гонимая и преследуемая секта переродилась в Тайную полицию и несколько армейских формирований, примерно спустя столетие точно в таком же виде влившись в состав империи Костуар.

Каким образом один из столь ценных кадров оказался на гражданке, Александр не понимал. Сам адвокат ворошить прошлое не захотел. Зато любезно предоставил чародею стол и кров – «за прокол, прошу извинить», как он выразился. Даже пообещал немного похлопотать насчет выгодной и очень интересной работы – хотя вот это Синохари не удивило, поскольку едва ли кому-то захочется лишние дни держать в доме нахлебника.

И обещание вскоре было выполнено – Александр и Семен отправились на встречу с неким «весьма нужным человеком». Впрочем, при слове «человек» адвокат как-то очень странно усмехнулся.

Время для встречи было выбрано то еще. Вечер был не самый поздний, но на улицах царила мгла – небо затянули хмурые тучи, сосредоточенно поливающие улицы дождем. Минтдарград и так был не самым приветливым городом – тяжеловесная имперская архитектура, оформленные под старину фонари, минимум рекламы, никакого броского неона, на многих дверях и окнах тускло мерцают защитные руны, в нишах на стенах домов то и дело виднеются стационарные тизиастры, окутанные зловещим синим мерцанием. Однако вечерний ливень преобразил его еще сильнее – казалось, путники перенеслись из двадцать третьего века в какую-то из минувших эпох.

Довершал готическую атмосферу спутник-вампир. Адвокат рассказывал о предстоящей встрече:

– Собственно говоря, это предложение работы с предоставлением жилья, еды и еще кое-чего… Не могу сказать сразу, пока ты не согласишься. Впрочем, полагаю, твое согласие – вопрос времени, это всяко интереснее, чем муштра новобранцев, о которой ты тогда стенал. Кроме того, ты подходишь по всем параметрам…

Синохари молча внимал. Семен, глянув на угрюмое лицо чародея, хмыкнул и замолчал, подставляя лицо дождю.

Местом встречи оказался ресторан – небольшой, но весьма дорогой и престижный. Спутники поднялись на второй этаж, к VIP-столикам. Царил неожиданно уютный полумрак, за окнами лил дождь, немногочисленные посетители отдавали должное атмосфере. Она стоила того – продуманно расставленные дубовые столы; тихая, на грани слышимости, музыка, сливающаяся с дождем; отсутствие назойливого столпотворения людей…

За тем столиком, на который указал Семен, сидел самый странный и равнодушный человек, какого Александр видел за всю свою жизнь. «Человек» усмехнулся и представился:

– Уррглаах.

Марс, планета в составе республики Истинная Земля.

Купол Земной Атмосферы

Четвертое марта 2271 года по земному летосчислению

Макс Аневич-Эндриксон, бывший директор исследовательского центра ИЦМАЭ, сидел у себя дома, в небольшой квартирке. После недавнего происшествия на презентации своего изобретения он оставил директором в центре старшего помощника в обмен на несколько процентов от прибыли ежемесячно, а сам ушел, попутно сменив роскошный пентхаус в центре на пару крохотных каморок на окраине – не хотел, чтобы случайные встречи со знакомыми напоминали о пережитом позоре.

Баснословное состояние отца по-прежнему принадлежало ему, но на себя он его не тратил – ну если не считать неизбежных расходов на пропитание. Макс принялся воплощать в жизнь одну старую задумку, и все средства выделялись именно на нее. Необходимое оборудование было почти готово – хотя готовил его все тот же Зиктейр. Теперь оставалось только отыскать надежных людей… или хотя бы надежных нелюдей.

«Лишь бы Зиктейр не облажался, как тогда…», – подумал Макс и непроизвольно скривился. Еще бы! Хоть бы предупредил он, что заменил часть важных нанороботов на несколько более дешевых и менее надежных. Сэкономил, понимаете ли… Понятно теперь, почему Зиктейр так волновался. Он ведь демонстрировал!

В итоге сенсационная разработка – защитное силовое поле революционной конструкции, не несущее ни грана магии – с треском провалилась на презентации. Хорошо еще, что оно смогло значительно ослабить урон, прежде чем полностью исчезнуть. А ведь оно могло бы не распасться, а, скажем, прохудиться… Гремлину пришел бы конец.

Другие мысли Макса были еще хуже. Мысли о том, что после такого многие перестали его уважать. О том, что из-за этой оплошности сорвалось несколько миллионных контрактов. И о своем разговоре с Зиктейром после презентации.

«Ты у меня всю жизнь свою экономию отрабатывать будешь!» – аффективно орал Макс на гремлина и, закатав рукава, наступал на ушастого техника. Тот лишь забился в угол и попискивал что-то оправдательное на кобллинай – наречии гоблинов. Но до драки не дошло – ученого удалось успокоить особым коктейлем на основе валерианы с добавлением ряда других седативов и небольшим количеством нашатырного спирта.

Так гремлин избежал физической расправы, но едва ли ему было от этого легче. За преступную оплошность Аневич-Эндриксон перевел его в условия совершенно кабальные. Техник оставлял ИЦМАЭ, переходя в подчинение непосредственно Аневичу-Эндриксону, и обязался работать за половинную плату и ни на чем не экономя.

Неприятные размышления, заглушить которые не сумела даже пара выпитых с горя рюмок, прервал звонок в дверь. Макс чрезвычайно удивился. Он не просто никого не ждал – вообще некому было ему звонить. Будь это кто-нибудь из коллег, он предупредил бы заранее. Исследователь покинул кресло и, проигнорировав монитор видеонаблюдения, отпер дверь. За порогом обнаружилась неизвестная личность – рыжеволосый мужчина с прямым носом. В знакомых ученого субъект явно не числился, но вместе с тем лицо его было смутно узнаваемым.

– Здравствуйте, – произнес незнакомец. – Максимилиан Аневич-Эндриксон?

– Да, – признал тот, пытаясь сообразить, где мог видеть эту особу.

– Вот вы-то мне и нужны, – с некоторым удовлетворением кивнул рыжеволосый.

– Кто вы? – не выдержал наконец Макс.

– Вы могли видеть меня на презентации…

Ученый задумался. И вспомнил наконец того субъекта, который сидел с гоблинами.

– Вы дракон? – спросил Макс нежданного гостя.

– Да, – ровным голосом подтвердил тот. – Только не стоит спрашивать так в лоб.

– Почему?

– А если собеседник захочет ответить в лоб? Причем не фигурально, а буквально?

– Извините, но, как я думаю, если вы сразу на меня не напали, то и не будете нападать, – резонно пожал плечами ученый. – Зачем-то ведь вы пришли?

Дракон неожиданно улыбнулся и столь же неожиданно перешел на «ты»:

– Да, это ты верно подметил. Могу я зайти?

– Конечно.

Дракон вошел в квартиру и бесцеремонно уселся в одинокое кресло. Ученый только крякнул от такой наглости, но ничего не сказал.

– Я верю, что твоя защитная сфера сломалась из-за халатности техников, – сразу взял быка за рога ящер. – Это правда?

Макс выдержал паузу и кивнул. Дракон пристально вгляделся в его лицо.

– Не врешь… – сказал он с некоторым удивлением и откинулся на спинку кресла, попутно вытягивая из кармана сигару. Ящер прищелкнул пальцами, зажигая ее, и по квартире заструился синеватый с прозеленью дым, разносящий резкий запах.

Аневич-Эндриксон поморщился:

– Я не курю. Уберите, пожалуйста, вашу… дымилку.

Дракон молча уставился Максу в глаза. Тот внутренне содрогнулся – в холодном изучающем взгляде не было почти ничего человеческого. Подобный взгляд могла бы разглядеть амеба по ту сторону микроскопа. Со дна змеиных глаз на ученого глядел опыт многих веков и непостижимая эволюционная разница. Тем не менее Аневич-Эндриксон принял вызов и не отвел взгляда, не мигая уставившись в вытянувшиеся щели зрачков – благо стандартная модификация зрения, пройденная еще в школе, позволяла выдерживать чертовски длительную игру в гляделки. Несколько минут прошло в молчании, после чего незваный гость затушил и убрал сигару.

– Да, ты мне положительно нравишься, – скупо усмехнулся ящер, после чего снова стал серьезным. – Ладно, перейдем к делу. Эта вещица меня крайне заинтересовала, и я пришел с деловым предложением. Неполадка ведь уже устранена, верно?

Ученый кивнул.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал дракон. – Я намерен приобрести экземпляр этой самой волшебной татуировки.

– Сколько? – спросил Макс, роясь в ящике стола. Когда ящер открыл рот, чтобы назвать сумму, Аневич-Эндриксон закончил свой вопрос: – Сколько вы хотели мне заплатить?

Дракон с некоторым удивлением приподнял брови. Макс, краснея и распаляясь, продолжал:

– Если вы пришли сюда требовать поле – кстати, оно не волшебное, – то у вас должна быть какая-то сумма. Люди за деньги все отдадут, да? Все, что захотите, сэр, хоть почку, хоть дочку, только отвалите кучу денег, да?! Забирайте эту штуку, ничего мне не надо! – крикнул Макс и швырнул в дракона причудливого вида татуировочный шприц.

Тот ловко этот шприц поймал, хмуро и жестко посмотрел на ученого и снова перешел на «вы»:

– Успокойтесь, Максимилиан. Взрослый ведь человек, а ведете себя как вековой… прошу прощения, пятилетний ребенок.

Аневич-Эндриксон начал успокаиваться, но дышал он, словно пробежал марафонскую дистанцию.

– Извините. Я не хотел, – наконец вымолвил он. – Но денег все равно не прошу.

«Хотел, еще как хотел», – саркастически подумал дракон, но вслух сказал следующее:

– А чего же тогда вы хотите?

– Одну услугу.

– И какую же? – спросил дракон, снова приподняв бровь.

Макс ведь прекрасно знал, что эта штука ему нужна столь же сильно, как костыли бегуну. Драконы обладают неимоверным колдовским могуществом, а если попадут в изолированное от магии пространство, то попросту умрут – от такого никакая физическая защита не спасет. Оставалось только удивляться, зачем он пришел за подобной безделушкой, да еще и позволяет человеку торговаться. Единственное обоснование поведению ящера, которое мог выдвинуть ученый, – это любопытство. Он не раз слышал, что для этих феноменальных долгожителей не было врага страшнее, чем скука. Видимо, «безделушка» сильно заинтересовала гостя.

– Мне нужны люди… или нелюди, все равно, – начал объяснять Аневич-Эндриксон. – Надежные, которым можно доверять. Разноплановые специалисты, гениальные или хотя бы хорошие в своей работе. А самое главное – чтобы они могли бороться с несправедливостью и преступностью. Оборудование, еду и зарплату поставлять буду я.

Дракон прищурился, явно что-то прикидывая в уме, и хмыкнул:

– Амбициозный проект…

– Но вы мне поможете? – перебил его Макс.

– Отчего же не помочь… Помогу. Но только с еще одним условием.

– Да? – забеспокоился Аневич-Эндриксон. – С каким?

– Ты примешь меня к себе на работу.

Макс удивленно уставился на собеседника. Предугадывать его поступки было совершенно невозможно – даже стиль речи постоянно едва заметно изменялся, явно показывая, что человеческий язык изучен гостем пусть хорошо, но не в совершенстве. А уж понять, какие мотивы движут этим загадочным существом, он теперь даже не пытался.

– А что такого? – пожал плечами ящер. – Между прочим, в самых больших и успешных корпорациях половина работников – драконы. Сам посуди, что лучше – быть рядовым членом своего социума или до колик уважаемым работником в другом? Ведь мы умнее и способнее, чем многие другие.

– С драконами-то все понятно, – вздохнул Макс. – А вам-то зачем?

– Мне интересно человечество, – загадочно сказал дракон. На его устах играла едва заметная усмешка. «Нет, похоже, про скуку я все-таки угадал», – подумал ученый, но оставил свои выводы при себе.

– А теперь позволь задать тебе пару вопросов, – сказал дракон, вертя в руках татуировочный шприц.

Макс кивнул с обреченным видом.

– Как твое поле работает без магии? Я, признаться, думал, что такое невозможно. – В ровных интонациях визитера прорезалось что-то похожее на удивление, и Аневич-Эндриксон вдруг понял, что для ящера достижения технологии выглядят настолько же странно и чуждо, сколь самому Максу кажется диким и нелогичным волшебство. Это открытие неожиданно уравнивало.

– О, – ученый широко улыбнулся, – это весьма интересная тема. Разработку этого проекта я начал еще в школе! – похвастался он. – Я в ту пору сильно увлекался нанотехнологиями… Впрочем, они мне и сейчас нравятся, ну и наткнулся на кое-какие интересные мыслишки. За основу был взят классический «сервисный туман» – знаете, наверное, такой используют в некоторых системах аварийной безопасности? Я решил создать на его основе полноценную защиту. Сперва я планировал нечто вроде колонии летающих нанороботов с гравитационными двигателями, которые с помощью этого самого двигателя собирают вокруг владельца некий «кокон» из материи, но от этой задумки пришлось отказаться. Антинаучно.

Дракон вопросительно приподнял брови.

– А вы можете себе представить гравитационный двигатель размером в пару молекул? Вот то-то же, – пояснил Макс. – Я перебрал несколько концепций, но все по разным причинам не подходили… В конце концов я разработал принципиально новую теорию, интегрировал несколько старых наработок… и вуаля! – получил контур перенаправления энергии!

Ученый вытащил из кармана коммуникатор, что-то настроил, и в воздухе высветились несколько голографических схем.

– Как ни странно, на мысль меня натолкнул самый обыкновенный соленоид. Проводник с током, чья конфигурация оказывает весьма существенное воздействие на электромагнитные поля. – Максимилиан ткнул пальцем в одну из иллюстраций. – Давно известная технология, ей уже несколько веков. Тем не менее я вдруг подумал: а что, если попытаться развить мысль о взаимодействии геометрических форм и энергии? И вот с этого момента началась настоящая работа!

В воздухе стали высвечиваться иллюстрации – несколько мудреных принципиальных схем, один заковыристый график, столбец замысловатых формул… Максимилиан оживленно комментировал:

– На переход от теории к практике ушли годы. Вы заметили, что сейчас вообще крайне редко изобретается нечто концептуально новое? Сингулярность и все эти дурацкие инвенторы изрядно упростили жизнь, но нанесли сильнейший удар по науке. В самом деле, зачем исследовать, изобретать, творить, когда можно за пять минут дома на коленке сверстать любой необходимый прибор из нужных материалов?

Внимательно слушавший ящер понимающе кивнул. Инвенторы, или «карманные изобретатели», сейчас применялись повсюду. Этот крошечный приборчик представлял собой очень мощный компьютер с более чем специфической программой. Будучи подключенным к Сети, это устройство обрабатывало колоссальные массивы данных и быстро находило решение любых технических задач минимальными средствами. Современным горожанам не было никакой нужды понимать, как работает тот или иной прибор. Зачем? При наличии инвентора можно починить или усовершенствовать любое устройство, даже не задумываясь, какой смысл несет та или иная операция.

– Поэтому с гордостью сообщаю, что мы в ИЦМАЭ были первопроходцами, – продолжал Макс. – На этом поле мы просчитывали шаги сами – в такой ситуации любой «карманный изобретатель» бесполезен. Догадки, предположения, эксперименты… Словом, в конечном итоге начались первые подвижки, и мы сумели выразить математически связь энергии и формы. – Он указал на все еще горящие в воздухе формулы. – Дальше пошло значительно проще, и наконец…

Большая часть голограмм уменьшились и удалились на периферию, а в центре выросла схематичная человеческая фигура. Вокруг нее в воздухе мерцал красный пунктир, образующий нечто вроде крайне сложной трехмерной спирали.

– Под кожу владельца вносятся нанороботы, – на безымянном пальце правой руки голограммы алым вспыхнуло место инъекции. – С помощью того самого шприца, что у вас в руках. Достаточно простого нажатия на поршень, дальше они рассредоточатся сами согласно программе. Там колония роботов заряжается – непосредственно от движений владельца. Это первый уровень преобразования энергии – кинетическая энергия питает нанороботов. А дальше начинается самое интересное. Значительная часть роботов вылетают сквозь поры в коже и образуют вокруг носителя определенную структуру. – Ученый указал на красный пунктир. – Вместе с телом владельца эта структура и создает контур перенаправления энергии! Любой выстрел в обладателя такого поля не причинит ему ни малейшего вреда! Часть энергии уйдет в окружающую среду, а остальное преобразуется и станет дополнительным источником питания для нанороботов. Твердые снаряды тоже не сработают – их буквально остановит в полете! Тут, конечно, масса тонкостей, следует учитывать инерцию и многое другое, но это уже интересно только специалистам… – Макс снова указал на столбец формул. – Разумеется, контур перенаправляет только энергию выше определенного порогового значения, он не пригодится в рукопашной схватке, не защитит от отравления… Но в перестрелке и тем более в космических баталиях он просто незаменим и, не побоюсь этого слова, бесценен!

– Вопрос, – впервые за время объяснения подал голос дракон. – Ты сказал, что организм владельца также является частью контура. Означает ли это, что защита распадается всякий раз, когда носитель татуировки изменяет позу из… такой вот? – Он указал на голографию.

– Отличный вопрос! – одобрил Макс. – Я как раз собирался к этому перейти. Я ведь не просто так задействовал в схеме именно нанороботов. Когда владелец движется, наны вокруг него изменяют конфигурацию контура, подстраиваясь под его новое положение. – Голографический человек пришел в движение, и спираль вокруг него начала перестраиваться. – Поле будет обеспечивать защиту даже на бегу – система динамическая, подстраивается под условия. За эти годы мы просчитали все!.. Кроме того, что техник схалтурит и заменит часть машин, – неожиданно буднично завершил ученый.