Читать книгу Святослав, князь-ратоборец - Михаил Елисеев - Страница 6

События 945 года, которые привели к гибели Игоря, на мой взгляд, достаточно подробно освещены в источниках, а потому нет никакого смысла искать в них какую-либо загадочную подоплёку или действия неких тайных сил. Всё довольно легко объяснимо и понятно, а сам ход событий в целом сомнений не вызывает. Итак.

Поход 943 года принёс Игорю и его дружине довольно солидную добычу, но вполне вероятно, что спустя два года для некоторых из его людей она могла остаться только счастливым воспоминанием. И тут вновь на сцене появляется Свенельд, тот самый воевода, которому Игорь в своё время передал дань с уличей и древлян, вызвав неудовольствие своих людей – «се дал еси единому мужеве много». Обратим внимание на такой факт, что в Повести временных лет об этом первом конфликте между князем и его дружиной нет ни слова – зато информация о нём есть как в Новгородской I летописи, так и в Никоновском летописном своде. Вполне вероятно, что при позднейших редакциях труда Нестора эти сведения просто убрали из текста, поскольку они в довольно негативном свете показывали взаимоотношения Игоря со своими людьми. Это не те отношения, которые были у Святослава с дружинниками и которые можно назвать исключительными, недаром гридни говорили своему князю: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».

Всё дело в том, что в отличие от своего отца Святослав был личностью харизматической, ставшей легендой ещё при жизни, и для дружины он был олицетворением того героического идеала, к которому стремился каждый воин. И совсем другие отношения между князем и дружиной были уже при Владимире Святославиче, который не жалел казны для своих людей, говоря при этом: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра» (Повесть временных лет). Правда, и при нём находились недовольные в рядах дружины, которые пытались мутить воду, но здесь автор Повести сделал очень интересное замечание по этому поводу – «Когда же, бывало, подопьются, то начнут роптать на князя». Но это явление обыденное, можно сказать, бытовое. Понятно, что вино ума ещё никому не прибавляло, но всё дело в том, что и княжеская власть при Владимире усилилась настолько, что сын Святослава при желании мог скрутить всех недовольных в бараний рог. Потому и роптали мужи княжеские только после застолий, когда кажется, что море по колено, а Владимир на это смотрел снисходительно, посмеиваясь в душе. Только вот у Игоря всё было иначе, государство ещё только формировалось, а княжеская власть не окрепла настолько, чтобы он мог силой заткнуть рот смутьянам. Поэтому и стали возможны те демарши, которые устраивала его дружина.

И дело не в том, что князь был жаден и скуп для своих людей – сведений об этом мы не найдём в летописях, а потому и не будем князя в этом упрекать; дело в том, что жадность как раз проявляли дружинники. И причиной этого было не то, что им действительно плохо жилось, а то, что у кого-то было больше, чем у них. Так было во время первого конфликта с князем, так будет и во время второго. Да и на Дунае, когда послы базилевса предложили откуп, именно дружина настояла на прекращении боевых действий, получив значительные суммы денег без каких либо усилий со своей стороны. Трудно сказать, почему Игорь не мог призвать их к порядку, а часто шёл у них на поводу. Возможно, опасался, что без их поддержки тот же Свенельд заберёт слишком большую власть и потеснит его самого. Но как бы там ни было, но именно отношения князя со своими людьми и привели к трагедии.

Началось всё с появления Свенельда – а вот откуда он пришёл в Киев в 945 году, это особая тема. Но сначала была жалоба: «В тот год сказала дружина Игорю: “Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам”». Вот так передаёт эти события Повесть временных лет, и из неё можно сделать вывод о том, что воевода о своих людях заботится, а Игорь нет, вроде как золота жалко. Но вот какую картину рисует Супрасльская летопись, и выводы здесь напрашиваются совершенно другие: «По сих же рекоша дружина Игорева: “Яко Свинтель издобылся всего, a мы не тако; ныне поиди на древляны и взложи на них дань”». То есть дружинники открытым текстом заявляют князю: Свенельд взял добычу больше, чем мы, нам завидно, пошли на древлян за данью! Вот она, алчность во всей красе! А ведь мы помним, что древлянская дань была отдана Свенельду, и, подбивая князя идти в эту землю, дружина явно провоцировала его на конфликт с воеводой, который мог привести к очень тяжёлым последствиям. Конечно, к этому времени Игорь мог эту самую дань и отобрать у Свенельда, но летописи, которые сообщают, как он её ему пожаловал (аж целых два раза!), ни словом не обмолвились о том, как князь её отобрал. Опять же явно не случайно дружина завела речь именно о древлянах: а куда им ещё идти, с Византией мир, там, где побывал Свенельд, точно ничего не осталось, грабить княжеские земли тоже нехорошо, а вот пройтись по землям ненавистного воеводы и недружественных Киеву древлян – милое дело! И процесс пошёл.

Но был во всём этом ещё один момент, не менее значимый, но на который почему-то не принято обращать внимания. Дело в том, что и у викингов, и у варягов военная добыча считалась даром богов, а потому её надо было выставить напоказ, дабы видели все. Можно представить, какими глазами смотрели княжие мужи на воинов Свенельда, ходивших в шелках. По их понятиям, на том, кто завладел такими трофеями, лежит милость богов, а раз боги милостивы к Свенельду, то, соответственно, и к его людям. В дружине Игоря тоже было много варягов, а потому в их головах невольно рождался вопрос: а как боги относятся к их князю? И упадёт ли на них тень его удачи, если таковая есть?

Теперь же о том, где мог Свенельд взять такую добычу, что княжеские люди покой потеряли и локти кусали из зависти. Дело в том, что среди тех, кто помимо Игоря подписал мирный договор с Византией, имя Свенельда отсутствует, хотя по занимаемому положению он был одним из первых лиц в государстве. И это явно не случайно, потому что если бы воевода был в тот момент на Дунае, то его имя однозначно было бы прописано в договоре. А так вывод напрашивается один: Свенельд со своей дружиной на Византию не ходил, он в это время находился в другом месте. И место это называлась Бердаа, город, расположенный на Карабахской равнине, в междуречье Куры и Аракса. Географическое положение его было выгоднейшее, благо он располагался на пересечении торговых путей, однако одной из основ благосостояния горожан была торговля шёлком. Учёный и географ Ал-Истахри в своём труде «Книга путей и стран» оставил очень яркое описание Бердаа: «Это город большой… здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами. В Ираке и Хорасане после Рея и Испагани нет города более значительного, более цветущего и более красивого по местоположению и угодьям, чем Бердаа… Из Бердаа вывозится много шелку. Червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях, не принадлежащих никому. Много его (шелку) отправляется оттуда в Персию и Хузистан».

Как видим, поживиться в городе было чем, к тому же надо учитывать, что в походы в Закавказье русы ходили ещё со времён князя Аскольда и края эти не являлись для них землёй незнаемой. Да и сражаться с местными правителями – это не против Византии воевать, а потому можно сказать, что объект для набега Свенельд выбрал идеально. Другое дело, что в этом случае воевода в походе 943 года не участвовал, но Свенельд знал, что делал. Нам неизвестно, как удалось воеводе избежать участия в войне с ромеями и какими словами он убедил князя, что его присутствие там не обязательно, но факт остаётся фактом – на Дунае Свенельда не было.

Но вряд ли его это огорчило – авантюра воеводы увенчалась блестящим успехом, войска местных правителей в столкновении с русами разлетелись, как глиняный горшок при ударе о кирпичную стену, а сам город оказался захвачен. Мало того, Свенельд не просто захватил Бердаа – он там остался на целых полгода, а по другим сведениям, и вовсе на год, вполне вероятно имея мысль остаться в городе навсегда и создать собственное княжество. Русы успешно отразили все попытки правителя Азербайджана Марзубана вернуть город под свою власть, и казалось, что планы их близки к осуществлению, однако проблема была в том, что отношения с местным населением не заладились изначально. И хоть поначалу город никто не грабил, а просто взяли под контроль, но в дальнейшем, столкнувшись с враждебным отношением жителей к себе, русы обрушили на местное население репрессии. Горожан изгоняли и убивали, присваивая их имущество. Арабский учёный Ибн Мискавейх (932–1030), благодаря которому нам известно об этих событиях, отмечал, что «…скопилось у Русов в городе Бердаа большое богатство, стоимость и достоинство которого были велики». И то – князь Игорь в 941 году грабил провинции Византии «всего» три месяца, а Свенельд окопался в Бердаа на целых полгода! Сама эта эпопея закончилась довольно неожиданно: по сообщению Ибн-Мискавейха, русы «набросились на плоды, которых было много сортов, и заболели. Началась среди них эпидемия». Тоже в этом ничего удивительного нет, поскольку всё местное изобилие было пришельцам с Севера в диковину, а потому, дорвавшись до него, воины Свенельда явно не могли остановиться. Впрочем, не они первые и явно не последние в ряду тех, кто пострадал от подобной напасти.

В итоге, понеся серьёзные потери как в боях, так и от болезней, русы выгребли из города всё что можно: «угнали женщин, юношей и девушек столько, сколько хотели» (Ибн Мискавейх), подожгли Бердаа и ушли к реке Куре, где под охраной стояли их ладьи. Погрузив на них пленников с трофеями, они спокойно отплыли и благополучно вернулись в Киев, где шокировали своей добычей не только горожан, но и дружинников Игоря. Богатство гридней Свенельда было настолько велико, что люди князя почувствовали себя по сравнению с ними нищими – вот тогда и началось! Примечателен тот факт, что Свенельд на провокационные действия Игоря по сбору древлянской дани никак не отреагировал – то ли действительно было всё равно, поскольку в богатстве купался, то ли просто решил в данный момент не связываться.

* * *

Повесть временных лет точно указывает время, когда Игорь согласился с дружиной и решил идти в Древлянскую землю за данью, – осень 945 года. Мало того, нагрянув к древлянам, князь значительно повысил им размеры выплат, а когда те выразили неудовольствие, велел своей дружине применить силу. То, что произошло дальше, иначе, как грабежом, не назовёшь, поскольку гридни полностью вычистили древлянские клети и амбары. И при этом, как указал летописец, «творили насилие». А что творили одуревшие от жадности и безнаказанности княжьи мужи, представить довольно легко, поскольку мы видели на примере Византии, как они это умеют делать. Вполне возможно, что особо не свирепствовали, но и спуску никому не давали, благо считали, что грабят землю Свенельда. Наконец, набив обозы награбленным добром, дружинники медленно поползли обратно в Киев, но вот тут уже проявил себя Игорь.

Князь Игорь собирает дань с древлян в 945 году. Худ. К. Лебедев.

Ситуация в точности напоминала ту, которая сложилась во время первого похода на Византию, – князя одолела жадность, и он не мог остановиться, почувствовав вкус добычи. Отсюда и его решение вернуться назад и снова тряхнуть древлян. Вполне вероятно, что вызвано оно было тем, что бóльшая часть древлянской дани досталась именно дружине, а не князю, которому захотелось тоже пополнить собственную казну. На это указывает тот факт, что отправился он «с малой частью дружины» (Повесть временных лет). Раз народу мало, то и делиться особо не с кем, а потому в повторный рейд Игорь отправился полный самых радужных надежд. Вот тут бы и вспомнить ему, к чему привела его жадность в Вифинии и как плачевно всё это закончилось, но не вспомнил, а может, и вспомнил, да подумал, что в этот раз уж точно ничего не случится, благо древляне не ромеи! Но он жестоко ошибся.

«Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит» (Повесть временных лет) – так высказались лучшие люди Древлянской земли во главе с князем Малом по поводу возвращения Игоря. Тем самым решив его судьбу. Но судя по всему, крови они не хотели, потому что послали навстречу князю послов, которые пытались отговорить Игоря от его безрассудного намерения: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань» (Повесть временных лет).

Казнь князя Игоря. Худ. Ф. Бруни.

Но того было уже не остановить, князь упрямо шёл вперёд навстречу своей гибели. Предания говорят, что киевскую дружину заманили в болото и всю уничтожили – лишь Игорь был захвачен живым и предстал перед древлянами. Для них он был вором, грабителем и насильником, а потому снисхождения не заслуживал. А потому согнули древлянские воины два дерева, привязали к ним Игоря за ноги, да и отпустили. Разодранное пополам тело князя должно было послужить предостережением всем остальным находникам, падким до чужого добра. Зловещая тишина воцарилась над Русью, ждали все большой смуты и великой крови, поскольку понимали: в Киеве убийство князя не простят.