Читать книгу Чертово колесо - Михаил Гиголашвили - Страница 2

Продрав глаза и убедившись, что на работу в редакцию он опоздал, Ладо остался лежать в постели. Мучило похмелье. Мысли слепо шевелились в гудящей голове. В последнее время он совершенно выбился из колеи: кололся и пил.

Дошло до галлюцинаций: недавно, стоя на чьих-то похоронах, он вдруг увидел рядом с собой своего лектора, умершего два года назад. Лектор так неподвижно смотрел в глубь подъезда, откуда вот-вот должны были вынести гроб, что не ответил на приветствие, которое невольно вырвалось у Ладо. А Ладо, поглазев на него, вдруг осознал, что перед ним покойник. В страхе поспешил прочь, но, запутавшись в кустах, упал. Его вытащили и увели в какую-то квартиру, где пожилая женщина в черном поила его водой и оттирала виски уксусом, приговаривая:

– Несчастные, больные… У меня племянник тоже… эту наркотику… Жаль вас, потерянных…

Мысли съехали на сегодняшний день, вяло поковырялись в нем. Все перспективы – на нуле. Опять жить? Зачем? Какой смысл? Все надоело. Ничего не светит. Все враждебно. Денег нет и не предвидится. Наркота негодная, да и по цене уже недоступна. Чего ждать?.. Семья?..

Жена молчит, но молча ненавидит. Сын? Может, для него будет лучше, если такой отец умрет… Что видит ребенок?.. Одни ссоры, склоки и прочую дрянь. Родственников полно, с голоду умереть не дадут… А как покончить?.. Надо бы пистолет у кого-нибудь взять, да кто даст?.. Вот у Зуры наверняка есть…

Зура, бывший одноклассник, приволокся вчера вечером, как обычно, неожиданно. Сидел до ночи, пил чай, чесал густую бороду и полоскал мозги про то, что пора скинуть коммунистов и взять власть в свои руки. Ладо было наплевать, кто там шурует в Доме Правительства, а Зуру это волновало. Перекладывая сванскую шапочку по столу, он серьезно перечислял и подсчитывал: танки можно захватить на базе в Ахалкалаки, там охрана гнилая, за деньги сама пригонит, куда скажешь. Автоматы надо покупать в России – там дешевле. Наемников навербовать, если своих не хватит. Разом перекрыть все точки и центры, чтобы осадить собак, забывших родину, дом и хозяина. Потом перешел к любимой теме: с какого времени то или иное княжество можно считать составной частью страны? И до какого времени считать его свободным? И как эту свободу понимать?

– Текст принес? – перебил его Ладо.

Зура передал несколько страниц. Он писал повесть про древние времена и давал Ладо по главам на правку. По слова Зуры, большая часть была готова, осталось несколько глав, концовка. Странно! Пишет о старом, а беспокоится о будущем!.. И много таких. Ладо как-то попал на их сходку (не было места уколоться, и он попросился к Зуре в ванную). Пока готовил раствор, слышал краем уха, как Зура и его приятели вели степенные беседы о свободе, рабстве, о выходе из империи, если надо, немирным путем. Шли подсчеты бронемашин, снарядов и ресурсов для свержения коммунистов. «Грузия от моря до моря!» – шуршали они линейкой по карте, измеряя расстояние от Понта до Каспия…

Ладо попытался вновь заснуть, но затрещал телефон. Его любовница, Нана.

– Подожди! – прошептал Ладо и вышел посмотреть, нет ли кого в квартире. Пусто. Жена – на работе, мать – за покупками, сын – в школе. Он вернулся к телефону.

Нана была очень раздражена. Оказывается, вчера она весь вечер просидела в квартире уехавшей подруги, ожидая его, а он в это время сидел в мастерской у Художника, ожидая Кукусика с кокнаром. Но Кукусик исчез. В итоге – ни кокнара, ни Наны. Она злобно напомнила ему, что такое происходит не в первый раз, и ее терпение подошло к концу:

– Мне эти твои наркоманы неинтересны. Кукусики-Мукусики!.. Я тебя жду, жду, а ты…

– Послушай, я же не виноват, что этот проклятый Кукусик куда-то провалился! – огрызнулся Ладо. – Я и так умираю, напились потом… А еще ты меня грызешь! Мне плохо!

– А мне, по-твоему, хорошо?! – взвилась Нана.

Последовали привычные упреки в эгоизме, хамстве, жалобы, угрозы. Он равнодушно внимал им, от всей души желая, однако, чтобы Нана сейчас оказалась рядом. Он так и сказал ей.

– Да я прекрасно знаю, чего тебе от меня нужно, – вздохнула она. – Только одного! Знаю! Хотя и этого, видно, уже не надо, раз вчера не явился… А могли бы побыть хоть немного по-человечески, в квартире… – Затем она заявила, что больше не собирается выбегать «на часок», что она не шлюха по вызову, что все это ей осточертело: – Я хочу семью, детей, свой дом, а вместо этого, как собачонка, бегу, куда поманишь! Все знают, что я твоя любовница! Пальцами показывают! А я хочу жить нормально!

– Но что же делать? – спросил он, окончательно просыпаясь и сознавая справедливость ее доводов.

– Раз ты все равно не собираешься на мне жениться, тогда будем считать, что я свободный человек и могу делать, что хочу! – заключила она металлическим голосом.

– Давай, делай, запретить не могу…

Она недобро засмеялась:

– И сделаю! И так сделаю, что ты, мой милый, даже и не узнаешь никогда! И получше тебя есть. И с деньгами. И не вечно больные, как ты… Раз уж я и так опозорена, раз ты сделал меня шлюхой, лучше мне стать любовницей какого-нибудь дельца… Хоть деньжат соберу на будущее!

– Да какой шлюхой я тебя сделал?! Ты в своем уме? Мало было у тебя до меня? Не пугай! – начал старую песню Ладо, зная, что она права, а он опустился и балансирует над ямой.

Его участь незавидна: цена укола равна месячной зарплате Ладо… Это же – как чума и холера… Предположим, решил не колоться, сбросил ломку, но вот звонят, говорят, что в городе появилось хорошее лекарство, можно выгодно купить – и все! Хватаешь последнее, занимаешь у соседей, воруешь у родителей, отнимаешь у сына, клянчишь у черта-дьявола, бежишь, берешь, колешься, садишься на иглу – и пошел по новой… А тут еще Нана с упреками!

А та продолжала на повышенных тонах:

– Посуди сам: мне тридцать лет, у меня ничего нет, а я сижу и жду, как дура, когда ты потащишь меня в какую-нибудь заплеванную дыру, вроде подвала этого недоноска Художника, и потрахаешь в грязи, причем за это время три раза постучат и два раза позовут со двора пьяницы и морфинисты. Все! Я так больше не могу! Жизнь проходит, мой милый! Завтра ты найдешь себе новую, молодую девицу, а меня выкинешь, как тряпку! Нет уж, лучше я сама тебя брошу, пока не поздно!

Вдруг с улицы донесся голос Серго Двали. Ладо сказал:

– Извини, подожди, кто-то зовет, – накинул халат и спустился в подъезд.

Серго обтирал платком лысую голову:

– Слушай, Ладо… Такое дело… Там в машине Нугзар и Сатана, оба в ломке, все от них прячутся… надо что-нибудь найти для них, а то не отстанут… Все объездили – нигде ничего нет. Одна дырка осталась – Рублевка на Авлабаре[6]. Ты можешь зайти к нему? Тебя он не боится. Сходи к нему, возьми, ради бога, а то они меня съедят. Мне Рублевка не дает, я ему много задолжал, а тебе он даст, тебя он уважает…

Ладо совсем не хотелось встречаться с вором и бандитом, но на улице хлопнула дверца машины, и в подъезд вошел Сатана.

– Ну что, есть? – спросил он у Серго, не здороваясь с Ладо и не глядя на него.

Серго растерянно пожал плечами. По его лицу Ладо понял, что все это ему очень не по душе.

– Можешь взять лекарство? – уставился Сатана в упор.

– Могу, если есть.

– Поехали, – коротко приказал Сатана.

– Сейчас, халат переодену…

– Не надо! – И Сатана крепко ухватил Ладо за руку. – Так поедем.

– В халате? – удивился Ладо, чувствуя, как лапа Сатаны впивается в его локоть.

– В халате даже лучше. Если что, скажешь: сосед, зашел за сигаретами. Давай, давай, поехали!

И Сатана, схватив другой рукой Серго, силой поволок обоих на улицу.

В машине, на заднем сиденье, полулежал Нугзар. Он хрипло дышал, утирая лоб и сплевывая прямо на пол. Увидев Ладо, он что-то неопределенно пробурчал и плотнее натянул на плечи чехол, сорванный с сиденья. Его трясло.

По дороге Сатана материл Серго и пару раз довольно сильно хлопнул его по лысине (Серго имел несчастье когда-то учиться с Сатаной в одном классе). Нугзар, разлепив губы, спросил:

– Думаешь, есть у барыги лекарство?

– Кто его знает…

– По сколько он пускает?

– Было по полтиннику чек[7]. На двоих идет.

– Вот сучья морда! – Сатана, в очередной раз обматерив Серго, с силой ударил лапой по бардачку, а Нугзар покачал головой, сплюнул:

– Это вам один на двоих, а мы на такой дозе сидим, что мне одному и пяти чеков не хватит. Что за время! Что за жизнь пошла! Раньше спрашивали – сколько человек один чек ширяют, а теперь спрашиваем – сколько чеков надо одному человеку ширнуть! Голяк пришел! Где он держит лекарство? – через некоторое время спросил Нугзар.

– Не знаю.

– Как не знаешь? Ты же заходишь к нему, берешь у него, колешься с ним – и не знаешь, где у него лекарство спрятано? – повысил голос Нугзар.

Ладо не понравились эти намеки. Он ответил:

– Я кололся с ним всего два раза, по вынудиловке… Кроме меня, туда еще сто человек заходит!

– Ну, вот когда ты два раза заходил и кололся, откуда он доставал лекарство? – начал въедаться Сатана.

«Тут надо следить за каждым словом!» – подумал Ладо.

– Тогда он из холодильника вынул. Готовый раствор в пузыре.

– С кем живет эта гнида?

– С женой и сыном.

– У-у, знаю я его породу!.. – прорычал Сатана и щелкнул Серго по лысине. – Давай быстрее, козлина, умираем совсем!

Когда они приблизились к дому Рублевки, Сатана засуетился, вытащил из-под сиденья наган и сунул его в задний карман брюк. Тут до Ладо дошло, что именно они собираются делать.

– Кинуть его хотите? – спросил он, стараясь голосом не выдавать недовольства от предназначенной ему роли, – после кидняка он, ясное дело, потеряет Рублевку. Может, последуют и более крупные неприятности.

– А что же, бабки этой падле платить?! – возмутился Сатана, крутя по привычке клок волос на своей лохматой голове. За этот клок, торчащий в виде рога, а также за взбалмошный упрямый характер его еще в школе прозвали Сатаной.

– Ну и дела… – пробормотал Ладо.

– Что такое? – захрипел Нугзар.

– Могли бы хоть предупредить…

– Кого? Тебя? Отчеты тебе давать?! – злобно застыл Нугзар. – Значит, так… Серго сидит в машине и не выключает мотора. А ты позвонишь – и все. Дальше тебя не касается. Понял?

– Понял, – ответил Ладо, чувствуя холодок на спине. Рублевку он, конечно, потеряет…

В нужном месте Серго остановил машину.

– Сделаешь один? Или пойти с тобой? Трясет меня сильно, – сказал Нугзар.

– Обижаешь… Финку только дай.

Когда они вошли в подъезд, Сатана шепнул, обдав Ладо спиртным духом:

– Смотри, без глупостей! Не то голову отрежу! Звони! – и встал в стороне от обшарпанной двери.

На звонок долго не отвечали. Ладо в душе надеялся, что дома никого нет. Но вот раздалось шарканье, потом тишина – смотрели в глазок – затем стук упавшей цепочки, щелчок замка, и дверь приоткрылась. Ладо замешкался. Сильный толчок занес его в квартиру. Он споткнулся о порог и рухнул на пол. Сатана, кинувшись к Рублевке, резаным ударом свалил его с ног, ботинком наступил на руку и, приставив финку к горлу, хищно просипел:

– Лежать! Молчать! А то прикончу на месте! А ты осмотри квартиру, кто еще есть.

Ладо на деревянных ногах обошел затхлые комнатенки с облезлым ковром на стене. Никого. На галерее у шкафа жался мальчик.

– Никого. Сын.

– Дверь запри! – приказал Сатана и волоком, за шиворот, потянул Рублевку по полу в комнату. Ладо, не зная, что делать, поплелся в галерею. Из комнаты неслись звуки ударов, звон пощечин, брань Сатаны:

– Быстро! На стол все! Скорей! Лекарство сюда, на стол!

Сын Рублевки, мальчик лет десяти, побелев от ужаса, замер, слушал гнусную брань, глухие толчки и вопли Рублевки:

– Нету, нету! Ничего нету! Это не мое было, это чужое! Чарликино лекарство было, клянусь! Чарлик приносил, прятал тут, я ничего не знаю! Его опиуха!

– Не шути со мной – голову разнесу! Все сюда, на стол! – рычал Сатана.

Что-то звенело и падало. Рублевка визжал громче и громче:

– Нету, ничего нету! Кончилось! Ребенком клянусь, кончилось, нету!

– Ах, ребенком клянешься! – зловеще крикнул Сатана, ворвался в галерею, схватил мальчишку и поволок его в комнату, кинув через плечо: – И ты тоже сюда…

Ладо повиновался. В комнате, среди опрокинутых стульев и разбитой посуды, на скрипящей кушетке извивался Рублевка.

– Нету, значит? Сейчас увидим! – Бросив ребенка, Сатана уставился на Ладо: – Продавал он тебе лекарство? Отвечай!

Тот промедлил с ответом и тотчас получил ощутимый удар в челюсть.

– Отвечай! Или вы заодно?

– Продавал, – ответил Ладо.

– Ты слышал? – еще громче завопил Сатана и начал наносить Рублевке короткие, незаметные, но увесистые удары кулаком. – А еще ребенком клянешься, сучий потрох! Сейчас тебе конец! – свирепо и торжественно провозгласил он, вытаскивая наган из кармана. – Последний раз спрашиваю – где лекарство?!

Рублевка что-то вопил. Тогда Сатана обернулся к мальчику, схватил его за волосы, крикнул:

– Отвечай, где лекарство! – и угрожающе занес нож.

– Оставь его! – закричал Рублевка. – Все отдам – его отпусти, зверь!

– Давно бы так! – процедил Сатана и оттолкнул мальчика. – Неси!

Тот убежал в галерею, а Рублевка пополз к гардеробу, покопался в нем и, не вставая с колен, вытащил из белья несколько полиэтиленовых пакетиков, чеков, в которых чернели пятна опиума. Сатана оттолкнул его, вывалил всю стопку простынь – и на пол посыпались другие пакетики.

– Этого мало! Где еще?

– Нету больше. Убей, нету… – канючил Рублевка, сидя на полу и размазывая кровь по лицу.

– Убью, не сомневайся! Давай, Ладо, включай утюг – он думает, мы тут шутки шутим, из-за двух чеков пришли. Сейчас убивать будем! Сперва тебя, потом – сына…

И Сатана, склонившись над Рублевкой, стал запихивать дуло нагана ему в рот. Рублевка, мыча, вырываясь и по-собачьи мотая головой, пополз к колченогой тумбочке и вытащил из нее банку из-под сметаны, залитую черной массой. Сатана велел ему собрать чеки, разбросанные по комнате, и сложить туда же, в банку.

Пока Рублевка, оттирая кровь, собирал чеки, в квартире стояла тишина, только слышалось хриплое дыхание Сатаны, шорох пакетиков и всхлипывания мальчика из галереи. Рублевка дрожащими руками протянул банку Сатане. Тот глазами указал на стол. Барыга поднялся с колен и поставил банку на стол. Он тоже всхлипывал, судорожно икая.

– А теперь деньги! – приказал Сатана и взял двумя пальцами Рублевку за кадык.

– Какие деньги? – успел пискнуть он, но Сатана свалил его с ног, прижал подошвой его щеку к полу, а лезвием финки пощекотал его затылок:

– Где деньги, падаль?

Рублевка в предсмертном ужасе клокотнул что-то.

– Где? – шепотом спросил Сатана, не отрывая ножа от мелко дрожащего затылка.

– Там, там! – засипел Рублевка. – В столе, на кухне…

Сатана поволок Рублевку на кухню. Послышался стук открываемых ящиков, звон вилок и ложек. Сатана вернулся, на ходу просматривая купюры. За ним плелся Рублевка, бессильно опустив руки и неся какую-то чушь:

– Никогда не знал… У меня ничего, это все Чарликино… Артуркино… Откуда у меня лекарство? Что мне Чарлику отвечать? В глаза не видел…

– Врешь, все это твое, – пряча нож, сказал Сатана и, взяв банку, пригрозил: – Чтоб молчал, сука, а то вернусь и перережу всю семью!

Они уже были в прихожей. Вдруг Рублевка кинулся на колени:

– Сатана, оставь пару чекушек, я умру в ломке, прошу тебя, оставь хоть пару!

Сатана, не глядя, вытряхнул из банки на пол пару пакетиков…

Потом была какая-то страшная хата в Сололаки[8], разбитый шприц, хрипы Нугзара, охи Сатаны в очередном приходе, его севший шепот, которым он хвалил лекарство и говорил Ладо, что барыгу они кинули вместе, и теперь самое время повеселиться, что Ладо не должен обижаться на него за удар в челюсть – так было надо и так лучше, пусть Рублевка думает, что не он один пострадал, что они заставили Ладо это сделать – теперь Ладо не потеряет барыгу и всегда сможет обратиться к нему, если надо.

– Ну, извини, если сильно получилось, – в опиумном угаре расчувственно лез он извиняться и целоваться. – Думаешь, мне мальчишку мучить было с понта? А что делать, если фатер-барыга не раскалывается?

От лошадиных доз Ладо и Серго были не в состоянии отвечать и полуспали с горящими сигаретами в руках (хотя будто видели сквозь закрытые веки), пока все не померкло в блаженной мгле.