Читать книгу Современное состояние и перспективы развития топливно-энергетического комплекса страны - Михаил Горяинов - Страница 2

Сырьевой характер российской экономики не позволяет обеспечивать приемлемый уровень доходов и, соответственно, достойную занятость, качество жизни значительной части населения страны, именно поэтому одной из первоочередных среди целого ряда стоящих перед страной задач является решение давно назревшей проблемы структурных преобразований в экономике или ее модернизации. Причем в силу масштабности накопившихся в этой области нерешенных задач, проблему следует из разряда экономических перевести в разряд социально-экономических и социально-политических, а также рассматривать ее с точки зрения обеспечения экономической безопасности страны. Особенно очевидным это становится в условиях затянувшегося экономического кризиса, поскольку сырьевая экономика не формирует внутренних механизмов, позволяющих эффективно ему противостоять. Обо всех этих рисках достаточно давно и широко говориться и в экспертном сообществе, и в структурах, ответственных за принятие решений[1].

Однако есть и обратная сторона медали, которая, в неявном виде все же осознается властью. Преобразование сложившейся структуры экономики потребует, в том числе, осуществления значительных по масштабам переливов рабочей силы между отраслями и регионами, что, в свою очередь, угрожает стабильности занятости. При этом необходимо помнить, что безработица, является фактором экономической безопасности страны. Учитывая степень технико-технологического отставания российских предприятий и целых отраслей, можно предположить, что неизбежным следствием структурных реформ может стать закрытие неэффективных производств и значительный рост безработицы. Очевидно, что именно это и вызывает опасения властей. И эта боязнь может в очередной раз «законсервировать» проблему «до лучших времен», которые могут и не наступить в случае непринятия самых решительных мер и действий. Как, собственно, это и происходило в 2008–2009 годах. Вспомним поведение властей всех уровней на рынке труда в период кризиса – недопущение высвобождений работников с предприятий – это было главной тактической и стратегической установкой того периода[2].

Следует отметить, что опасения имеют под собой веские основания. Стабильность занятости в условиях привычно низких доходов является традиционно неоспоримой ценностью в глазах очень значительной части российского населения, особенно в условиях, когда нет никаких иных альтернатив. Попытка ликвидации производств, даже если они морально и физически устарели десятилетия назад, чревата очень серьезными социальными конфликтами. Достаточно вспомнить пример, когда в небольшом поселке городского типа с единственным градообразующим предприятием. Само производство давно устарело, что делало это предприятие нерентабельным. Тем не менее, когда собственник решил закрыть предприятие, работники вышли на улицу, перекрыли федеральную трассу и добились принятия решения «на самом верху» о сохранении производства. Казалось бы, зачем людям так отчаянно бороться за производство, труд на котором, даже с большой натяжкой нельзя назвать достойным, ни с точки зрения его условий, ни с точки зрения оплаты. Однако, если учесть, что никаких других возможностей заработать средства для жизни для себя и своей семьи у человека нет, как нет и перспектив пройти переподготовку и освоить новую профессию, которая была бы востребована на рынке труда, то ситуация выглядит в совершенно ином свете.

При современном технологическом уровне развития производства достаточно сложно сменить место работы, не пройдя серьезной переподготовки и переквалификации, а то и новой длительной профессиональной подготовки, как это происходило в начале 90-х годов, когда инженеры, учителя, врачи, научные работники в массовом порядке становились чел-ноками-торговцами. Именно поэтому, собственно, реструктуризация российской экономики в 90-е годы не сопровождалась сколько-нибудь взрывным ростом безработицы – тогда квалифицированные работники с легкостью осваивали виды деятельности, не требовавшие высокого уровня квалификации и профессиональной подготовки – торговля, сфера услуг, а, кроме того, хотя и в гораздо меньших масштабах, появились новые сектора экономики, требовавшие высокой квалификации и образования и дававшие возможность высоких заработков – финансовая сфера, собственный бизнес, расширение занятости в государственном управлении.

При общей деградации отраслевой структуры занятости и, возможно, достаточно болезненном восприятии происходящих перемен на личном уровне, всплеска массового недовольства не произошло. Спасла положение и привычка «выживать» в сложных условиях, свойственная населению. Некоторые эксперты говорят, что в годы предшествующих реформ российские работники «обменяли зарплату на занятость». Это, действительно, так у большинства остававшихся на убыточных промышленных предприятиях работников, а также у бюджетников, месяцами не получавших зарплаты, учитывая мизерность размеров пособий по безработице, просто не было иного выхода, как соглашаться на невыплаты зарплаты, в надежде, что ситуация со временем нормализуется. Многие из оставшихся на предприятиях столкнулись с усилением нестабильности занятости, ростом трудовой нагрузки, ухудшением состояния дел с охраной труда, его безопасностью. Не случайно так низка в стране ожидаемая продолжительность предстоящей жизни, как комплексный показатель ее качества – для мужчин она составляет чуть более 60 лет. Однако сейчас и поколения в стране сменились, и условия адаптации к переменам усложняются, и высвобождаться будут уже отнюдь не самые конкурентоспособные работники с высокими качественными характеристиками, в отличие от 90-х годов. Если учесть, что трудиться многим из них предстоит на инновационных предприятиях, то необходимость создания принципиально иных механизмов адаптации рынка труда к предстоящим переменам – системы профессиональной подготовки и переподготовки, реального рынка жилья и т. д. – совершенно очевидна. О том, что сегодня система профессиональной подготовки механизмом адаптации человека к потребностям рынка труда не является, свидетельствует статистика[3].

Так, по данным того же РСПП, выпускники ПТУ только в 15 % случаев работают в соответствии с полученной профессией. Не лучше обстоят дела и в сфере высшего и среднего профессионального образования. При этом для создания современной эффективной системы профессиональной подготовки и образования в целом необходимы не только значительное время, но и серьезные финансовые ресурсы. Даже в наиболее благополучной стране – Германии в последние годы власти вынуждены сворачивать наиболее затратные программы профессиональной переподготовки и оставлять более «бюджетные» мероприятия из всей системы мер активной политики на рынке труда.

Не менее важным представляется создание системы профессионального ориентирования, с тем, чтобы люди могли представлять, какое количество тех или иных специалистов будет востребовано экономикой в ближайшей и средней перспективе. А это, в свою очередь предполагает совершенно иное качество прогнозов рынка труда. Если не удастся решить эту проблему, нам может грозить не структурная, а застойная безработица. К сожалению, такого рода тенденции уже сейчас наблюдаются на российском рынке труда.

Структурные проблемы имеют не только отраслевое, но и территориальное измерение. Так, по оценкам специалистов от 12 до 20 миллионов россиян проживают в моногородах. В настоящее время, в отсутствие четко выстроенной промышленной политики вряд ли кто-то сможет точно спрогнозировать, какое количество градообразующих предприятий смогут адаптироваться к новым условиям, а какие из этих предприятий будут объявлены банкротами. Еще менее ясными представляются перспективы переобучения и переквалификации занятых на этих предприятиях, перспективы возможного изменения высвободившимися работниками места жительства и места работы

Это со всей остротой ставит проблему создания механизмов повышения территориальной мобильности населения и, еще шире, формирования национального рынка труда – пока у нас есть только локальные или, в лучшем случае, региональные рынки труда. Сегодня переезжает из региона в регион с целью поиска работы лишь очень незначительная часть россиян. Хотя этот показатель и имеет тенденцию к росту в последние годы, однако за пределами своего региона работает менее 3 % занятого населения. Эти данные свидетельствуют о том, что в подавляющем большинстве случаев переезд на работу за пределы региона связан не с модернизацией экономики и ее реструктуризацией на инновационных принципах, а с отсутствием рабочих мест в регионе.

Таким образом, если не будет создано достаточного количества новых рабочих мест, обеспечивающих работнику достойное качество жизни, модернизация экономики может обернуться социальным взрывом, вследствие потери работы значительным числом людей практически одновременно. Однако создание достаточного количества новых рабочих мест на самых современных инновационных предприятиях никогда не решит проблему, если одновременно не будут сформированы механизмы адаптации высвобождаемых работников к новым экономическим условиям и если государством не будет проводиться специальная политика по увеличению предложения качественных рабочих мест, учитывая «многолюдность» нашей страны.

Стратегия выживания в старой парадигме – накопить значительные средства в период хорошей экономической конъюнктуры и высоких цен на энергоносители, а затем «переждать» ухудшение ситуации, ничего при этом не меняя, чревата большими социальными и экономическими опасностями и в условиях спада в мировой экономике нереалистична. При значительном масштабе накопившихся в экономике проблем – накопившихся не только за годы реформ, но и за предшествующие десятилетия, очевидно, что обществу в целом придется заплатить немалую цену за то, чтобы изменить ситуацию. Уровень социальных рисков достаточно высок и в случае консервации ситуации еще на какой-то срок, и в случае инициирования реальных структурных реформ или модернизации российской экономики. И это осознается обществом[4].

До последнего времени казалось, что это осознается и властями, которые из «двух зол» выбирали отсутствие структурных реформ и недопущение роста безработицы. Однако опубликованная 27 сентября 2013 года в газете «Ведомости» статья председателя правительства Д.А. Медведева «Время простых решений прошло» оставила серьезные вопросы. В статье признается тот факт, что сохранить занятость любой ценой в случае модернизации экономики не получится. Более того, в статье перечислены необходимые меры по защите уже не занятости, а высвобождаемых работников, с тем, чтобы сделать реформы максимально безболезненными для них.

Однако к реализации обозначенных мер по недопущению масштабной застойной безработицы власти еще не приступали. В этой связи существуют опасения, что, как и ранее, они могут уповать на то, что «рынок сам все отрегулирует» – закроются нерентабельные производства, но возникнут новые, инновационные. Такие надежды явно неоправданны: мы жестко «вписаны» в мировую экономику, а на падающих в условиях кризиса рынках очень сложно будет как наращивать экспорт, так и стимулировать импортозамещение. Без специальной политики в области регулирования социально-трудовых отношений, промышленной политики, политики в области образования сделать это будет просто невозможно[5].

К сожалению, складывается впечатление, что у власти, если и есть понимание, какие необходимо предпринять усилия, чтобы предотвратить наиболее опасные с социальной точки зрения последствия предполагаемой модернизации экономики, то нет политической воли, чтобы их реализовать, как нет и всестороннего анализа всех возможных рисков.

Под социальными рисками мы в данном случае понимаем совокупность неблагоприятных последствий определенных политических и экономических решений, а также отсутствие необходимых решений, угрожающих социальному благополучию значительных групп населения или социальной стабильности общества в целом, а также экономической безопасности страны.

Существует еще один важный момент, который невозможно упустить из виду, обсуждая реструктуризацию российской экономики в контексте занятости. Россия – страна со значительным по численности населением, а современная высокотехнологичная экономика – это экономика низкотрудоемкая, что катастрофически угрожает экономической безопасности страны. Очевидно, что даже относительно трудоемкими сегодня можно назвать далеко не все производства. К таковым можно отнести, например, швейную промышленность, автомобилестроение. Именно поэтому необходимо создавать дополнительные условия для развития трудоемких производств, иначе задачу создания в ближайшие годы 25 млн. качественных рабочих мест нам не решить, и мы можем всерьез столкнуться с проблемой хронической незанятости значительной части населения, уже сегодня ставшей острейшей социально-политической проблемой для многих развитых стран[6].

Риски серьезных дисбалансов существуют и в области оплаты труда – социальные и экономические. Однако следует упомянуть еще и значительный уровень неравенства по доходам, существующий в социально-трудовой сфере не в разрезе отраслей, а между «богатыми» и «бедными» работающими. Приводимые статистикой средние размеры оплаты труда для российских условий совершенно не показательны, правильнее оперировать показателями медианной заработной платы, которые сразу же дадут значительное снижение среднего размера оплаты труда.

Более равномерное распределение зарплаты по децильным группам позволит решить задачу повышения общей покупательной способности по народному хозяйству, что является весьма актуальной задачей в условиях кризиса. К тому же в России, отсутствуют традиции и механизмы цивилизованного выражения недовольства работников своим социально-экономическим положением.

При анализе ситуации следует обратить внимание еще на один важный момент – на тот способ, которым люди доносят до власти свое недовольство. Этот способ явно лежит в неправовом поле, что делает ситуацию достаточно опасной с политической точки зрения. Это связано именно с отсутствием традиций легитимной борьбы наемных работников за свои экономические права и в условиях современной России, и в прошлом. Собственно, вспоминая совершенно нецивилизованный механизм инициирования забастовки, прописанный в трудовом законодательстве, можно понять, что традициям этим неоткуда взяться. В итоге – перекрытия магистралей, голодовки, «народные сходы» и другие крайние формы протеста, что, в случае разрастания протестного движения, может грозить дестабилизацией политической ситуации.

Резюмируя сказанное выше, попытаемся обозначить социальные риски, с которыми наша страна уже сталкивается или может столкнуться в ближайшем будущем. Эти риски с достаточной долей условности можно разделить на экономические и социальные риски. И те, и другие, в свою очередь, можно подразделить на риски, связанные с осуществлением модернизации экономики, и риски, обусловленные отсутствием модернизации, то есть связанные с инерционным сценарием развития. Разделение это следует, впрочем, признать весьма условным, поскольку с некоторыми из этих рисков наша страна может столкнуться в любом случае.

Вот некоторые из них: страна – член ВТО, следовательно, она самым тесным образом включена в мировое разделение труда и в случае неверного выбора направлений модернизации экономики нам грозит недостаточная конкурентоспособность выбранной модели экономического развития со всеми вытекающими последствиями – дальнейшее отставание в экономическом развитии и окончательное превращение страны в сырьевой придаток.

Кроме того, членство в ВТО накладывает на нас ряд серьезных ограничений, связанных с возможностями – вернее, отсутствием возможностей, реализации независимой промышленной политики; потеря высококвалифицированных кадров, не находящих применения внутри страны; отсутствие «систем страхования» социальных рисков на рынке труда при реструктуризации экономики, а также, систем адаптации – профессионального образования, систем переподготовки, отсутствие единого рынка труда и механизмов повышения мобильности рабочей силы грозят серьезными потерями трудового потенциала; недостаточная социальная ориентированность новой экономической модели, нехватка качественных рабочих мест, если учесть, что российская экономика в силу объективных причин должна быть относительно трудоемкой; отсутствие достаточных средств в бюджете на минимизацию социальных рисков и, как следствие, рост социальной и политической напряженности; отсутствие должного информационно-идеологического обоснования болезненных преобразований и неприятие реформ значительной частью общества; отсутствие позитивного взгляда в будущее у молодого поколения, неверие в то, что современные, востребованные и уважаемые в других странах профессии могут в России приносить хороший доход и обеспечивать высокой качество жизни.

Конфликты в социально-трудовой сфере являются реализацией порождаемых ситуацией в сфере занятости социальных рисков. Одновременно высокая конфликтность и переход трудовых конфликтов в неправовое русло могут быть оборотной стороной отсутствия в стране цивилизованных механизмов регулирования социально-трудовых отношений, основанных на достижении баланса интересов основных участников этих отношений и отсутствия у наемных работников легальных путей выражения своего недовольства.

Эксперты МОТ перечисляют наиболее часто встречающиеся причины коллективных трудовых конфликтов, выявленные в ходе анализа статистики и материалов исследований, проведенных во многих быстро развивающихся экономиках. К ним относятся: слишком быстрые темпы социально-экономических преобразований, высокие уровни неравенства, резкий экономический спад, влекущий за собой ухудшение положения значительных слоев населения, циклические факторы – определенные этапы коллективных переговоров, особенно в странах, где преобладает более высокий уровень социального диалога[7].

Очевидно, что в случае российской ситуации в той или иной мере присутствуют все перечисленные выше факторы, а, кроме того, свой весьма значительный вклад в обострение ситуации вносит и отсутствие у большинства населения, особенно, молодежи, четкого понимания перспектив развития страны, а также, механизмов адаптации к переменам.

Конечно, о конкретных цифрах принявших участие в коллективных трудовых спорах говорить достаточно сложно, но принципиальными здесь представляются два момента. Во-первых, уровень конфликтности в социально-трудовой сфере, несомненно, выше, чем это признает официальная статистика. Во-вторых, из-за законодательно обусловленной сложности начала забастовки некоторые трудовые конфликты выходят из правового поля.

Практически невозможно соблюсти все процедуры, предусмотренные Трудовым кодексом, для инициирования забастовки, чего стоит только «минимум согласованных работ», который работники должны согласовать с работодателей, прежде чем прекратить работу. Понятно, что конфликты все равно остаются и находят свое разрешение в формах, далеких от социального диалога, что, кстати, снижает шансы на их цивилизованное разрешение. К сожалению и сам социальный диалог, как механизм регулирования социально-трудовых отношений, принятый в развитых странах, не получил в России достаточного распространения, хотя именно в условиях предстоящих серьезных экономических преобразований он мог бы быть особенно востребован.

В контексте необходимости проведения структурных реформ и повышения уровня конфликтности социально-трудовой сферы актуальным становится вопрос нахождение или формирования тех социальных групп, которые могут составить социальную базу реформ. О нарастании напряженности в социально-трудовой сфере говорят разные эксперты.

Экспертами называются следующие причины, провоцирующие рост уровня конфликтности в социально-трудовой сфере России: до 2010 года это была в основном невыплата зарплаты, в настоящее время – низкий размер оплаты труда, которая после кризиса, если и повышалась, то горазд более медленно, чем до него. В этой связи тревогу вызывает рост просроченной задолженности по заработной плате. И, хотя, как и прежде, подавляющая часть этой просроченной задолженности – это задолженность, связанная с отсутствием собственных средств у организаций – 97 %, опасным выглядит рост задолженности из-за несвоевременного получения денежных средств из бюджетов всех уровней[8].

Реструктуризация экономики – процесс болезненный. Насколько же в настоящей ситуации – ситуации экономического кризиса, власть и общество готовы к проведению серьезных преобразований? Есть несколько возможных путей осуществления болезненных реформ, однако в современных условиях наиболее реалистичным с точки зрения успешности достигаемых результатов представляется разработка «дорожной карты» реформ на основе компромисса между основными заинтересованными сторонами. Опыт развитых стран подтверждает этот тезис. Компромисс, однако, возможен только в условиях зрелого гражданского общества со сформировавшимися институтами представительства различных групп интересов[9].

Для России проблема формирования эффективного и реально работающего гражданского общества пока в большей степени получила разрешение в теории, нежели на практике. Вроде в обществе складывается понимание того, что сильное гражданское общество является не только предпосылкой справедливого распределения результатов общественного труда, но и повышения его эффективности. Однако в практике управления социально-экономическим развитием страны эта теория своего подтверждения не находит.

Проблема, на наш взгляд, заключается даже не в размерах спада и объемах финансирования, необходимых для поддержания экономики, а в том, что вся архитектура системы – политическая, система управления экономикой, межбюджетные отношения, законодательство, не способствуют проведению серьезных структурных преобразований на основе достижения общественного компромисса. Сложившаяся социальная структура также не позволяет говорить о том, что есть социальные группы, готовые поддержать реформы, обещающие быть достаточно болезненными для весьма значительной части общества и принять на себя часть ответственности за проведение этих реформ.

Собственно о том, что потребность «делиться ответственностью» у государства существует, свидетельствуют активные попытки найти или сформировать российский средний класс, активизировавшиеся в последние годы. Этой проблеме придавалось особое значение, она приобрела, пожалуй, уже не столько социально-экономический, сколько политико-идеологический характер, став практически, чуть ли, не национальной идеей в период после кризиса 2008–2009 годов. Не случайно на секции Форума «Стратегия-2020» в «поисках» среднего класса обсуждались меры, которые должны были бы способствовать формированию «в российском обществе ответственного активного и профессионального слоя граждан, способных качественно изменить экономику страны и вывести ее на новый уровень развития». Появился даже такой термин как «ребрендинг» понятия «средний класс».