Читать книгу Трёхмерное послание. Сборник стихов. Том II - Михаил Гуцериев - Страница 6

Календарь скукожился, устал,

Дни ушли в историю столетий.

Я пропал, в безумие упал,

Между строк не вижу междометий.

Говорю с надрывом, на износ,

Я ищу слова на цепь событий.

Мысли скачут, бегают вразброс,

Речь сановней, бахусно маститей.

Не пойму, зачем и почему.

Я ищу суть истины соитий,

Кто-то шепчет в ухо: посему.

Связь порочная – душа наитий.

Не мечтая, рассуждаю вслух,

На окне гардины шевелятся.

Я сижу на корточках в углу,

В потолок наверх глаза косятся.

Стрелки подгоняют время к двум,

За ресницами дрожат зеницы.

За глазами чувства наобум,

Циферблат задумчиво дымится.

Я лишенец, горя ученик.

На спине копаются мурашки.

Научило время, соль постиг,

На лице надрез и две подтяжки.

Дверь трясёт, грызутся голоса,

И в проёме ёмкая фигура.

На ковре рисунок палача,

Улыбаюсь, тихо балагуря.

Совесть, рдея, покидает ночь,

Где мечта купается в стакане.

Я пытаюсь чувства превозмочь,

Кошка допивает грог за нами.

Память ищет чувства в беготне,

Ранит дней уставших вереница.

Прячется от ужаса во сне

Ночь в ночи – корявая блудница.

Вижу на стекле – сплошной коллаж:

Голова змеи горит в глазницах.

В середине плачет жуткий глаз,

На оконной раме в сонме лица.

Собираю мысли, бормоча,

Капли бьются, падая из крана.

Наливаю двести первача,

На душе кровится злая рана.

Заблестела в золоте волос

С перепуга рыжая щетина.

Выпиваю двести как за сто,

Одиночество, глаза морщиня,

Рвётся резво из утробы вскачь,

Страхи стадные бегут в стремленье.

Я пытаюсь волей дух запрячь,

Позабыв вчерашние сомненья.

Размахнулся – вижу рикошет,

Мой соперник, моя тень смеётся.

Бьёт меня, в руке блестит стилет,

Смерть, ластясь, на цыпочках крадётся.

Нагнетаю страхом злой маразм,

Отбиваюсь, бой даю вприсядку.

Тень визжит: «Добьём ворюгу враз!»

И душа бьёт, радуясь, в сопатку.

Слышу за спиной зловещий смех,

От упадка силы покороче.

Тень орёт: «Его убить не грех!»

Примеряюсь, бью опять что мочи.

Одиночество-подруга, мразь,

Бьёт кувалдой по ноге, сверяясь.

Пропадаю. Я испуган, злясь,

Вижу в зеркале обрубок рваный.

И душа строптивая в упор

Мне плюёт в глаза и, ухмыляясь,

Я держу в руках большой топор

И стою напротив, не виляя.

Я стараюсь тень ногой убить

И ловлю глазами взгляд в проёме.

Равно как и мне, вам недобить,

Лиходейство бьёт фонтаном в доме.

Я харкаюсь кровью, суечусь.

Тень устала бегать, отбиваясь.

С одиночеством в надежде бьюсь,

Гневом от бессилья обливаюсь.

Наливаю всем по двести в час,

Память разобщённая – сиделец.

Отвергаю сотню грязных фраз,

Мне в проёме чудится пришелец.

Гость смеётся: «Перестань орать!»

Тень, двоясь, по-доброму кривится.

Надоело драться и страдать,

Суть, крестясь, от страха матерится.

И душа бесстыжая, дробясь,

Зашипела: «Супостат поганый».

Говорит: «Жила, в ногах стелясь».

Вместо слов проклятье, мат брутальный.

День и ночь блудила напрокат –

«Негодяй, паскудная поганка,

Он порвал мне платье, виден зад.

Посмотрите, стала оборванкой».

Достаю аптечку и бинты,

Делаю укол и ставлю чайник.

С одиночеством душа на «ты»,

За столом втроём, напротив – странник.

Я вступаю в разговор, слезясь,

Кто не первый – первый начинает.

Одиночество с душой, бодрясь,

Вытирают слёзы, обнимают.

Ну, скажите, что у вас стряслось?

На каком, скажите, перехлёсте

Дружба растеклась и стала врозь?

Братство дышит на последнем вздохе.

В половодье не искали брод,

Не родили – значит, не родилось.

Чувства падкие даются в рост,

На пороге счастье загостилось.

Я родным безумием гоним.

Сумасшествие залезло в ухо.

До занудства депрессивный сын,

И хандра питается разрухой.

Время пишет, время – для грехов.

Обманулся и нашёл измену.

Не хотел быть жёстким без рубцов.

Я грешил, молился феномену.

Мне ханжа поближе, а не лорд,

Я отрезал пальцы до гангрены.

Зависть слаще, круче, чем восторг,

Я поставил гордость на колени.

Улыбался, не скрывая зло,

Разорвал на сердце две аорты,

Я мечтал, но мне не повезло.

Обожаю твёрдость и экспромты,

Вижу бравый строй лихих солдат.

Я пойду в дурдом с Наполеоном.

Мы узнаем, где дорога в ад,

И устроим там любовь с наклоном.

Скручивая губы узелком,

Мы поскачем на врачах галопом.

Лучше негодяи с кошельком,

Оскопим лекарствами, не скопом.

На коленях у кривых зеркал

Я одно увидел наизнанку:

Чёрт на скрипке полонез играл,

Бесы танцевали спозаранку.

Разрывая жилы, вены рву,

Здесь считают время виртуальным.

От стыда застенчиво шепчу:

«Я сижу на лошади с изъяном».

Сердце злоречиво развезло,

Обнимая тень, себя ломаю,

Я люблю зело и просто зло,

Ночью в гости ведьму зазываю.

Я люблю слова. Где любят лесть,

Становлюсь пониже, может вровень.

А ещё люблю места, где месть.

И с луной сижу на небосклоне.

Опахалом отгоняю мух

И хожу за дьяволом с опаской.

Люди распускают гадкий слух:

«Он умён, и он со мною ласков.

Платит хорошо, готов вперёд,

Он частями покупает душу.

Он не лицемерит и не врёт.

Иногда он летом любит стужу».

Научился чувства опреснять,

Был на Каракумах и Босфоре.

Просыпался и бежал опять,

В облаках купался и на море.

Снились белой ночью чёрный конь

И седло с каймой из красной кожи.

Я просил у смерти дать мне бронь,

И земля твердила: «Будь построже».

Сохнут слёзы, и скорбит любовь.

За венком слова, на сердце память,

Голая душа без каблуков,

Эпитафия – печать на камень.

Честь порой – смешная самоцель,

Комплексы порочные из детства.

Саван белый – вечности постель,

Жизнь канючит на погосте место.

Я – исчадие людских грехов,

Мне реальность убивает душу.

По ночам дежурю у мостов,

Выворачивая страх наружу.