Читать книгу Меня разбудил кот (сборник) - Михаил Хрипин - Страница 5

«Димка, все-таки, козел, – думал он, стоя в толпе на платформе метро. – Сначала доверить такое дело раздолбаям, а потом говорить – где мои деньги?!»

Кольцевая вращалась, как ни в чем ни бывало, разбрасывала людей по окраинам, как гончарный круг – ошметки глины. Он протиснулся в скрежещущий, кряхтящий дверной проем и завис в полуметре над полом, зажатый, словно конфета в кулаке у ребенка. Жарко невыносимо, сейчас расплавится.

Мысли о работе все лезли и лезли в голову, этакие настырные муравьи на блюдце с вареньем. Надо что-то сделать, переключиться, отвлечься. С трудом просунул руку вверх, дотянулся до регулятора громкости. Pink Floyd затопил мозг, он всегда включал The Division Bell по пути домой. Осталось только закрыть глаза и отрешиться от толчеи, от пинков, от гримас.

Первая остановка, надо удержаться, чтобы не вынесли. Он на секунду поддержал общее движение, чтобы его развернуло боком, а затем вгрызся подошвами, уперся, сжался в комок.

«Чертов час-пик! – прорвалась мысль сквозь музыку. – Почему бы не задерживаться на час дольше? Всегда же найдется дело, зачем терпеть этот экстрим?»

Но тут на багровом мареве закрытых век проступило лицо дочки, карапузьи огромные глазищи. Конечно, надо успеть до укладки в постель. Отцовскую сказку может отменить только цунами. Но откуда в Москве цунами?

Его снова завертело, запрессовало, швырнуло на закрытую дверь – гончар хлопнул новый шмат глины на круг.

Легкий травяной запах вдруг пощекотал ноздри. Странно четко выделяющийся на фоне адской какофонии запахов толпы аромат настойчиво требовал внимания.

Он открыл глаза.

Совсем близко от его лица мерно покачивалось в такт движению личико невысокой девушки. Неподвижными, чуть отрешенными глазами она смотрела куда-то в самую сердцевину его головы, будто могла видеть сквозь нее, или даже что-то в самой голове, в мыслях. Девушка не замечала, что он смотрит на нее. Что-то приковало ее внимание, и он заподозрил, что это имеет к нему самое непосредственное отношение.

Он тоже всегда любил наблюдать. Смотреть, но не говорить, изучать, но не объяснять. Используя момент, он решил рассмотреть ее лицо. Оно показалось ему не совсем обычным, но почему – с первого раза было не ясно.

Она не пользовалась косметикой. И не потому, что забыла, не успела, или еще по какой другой дурацкой причине. Нет, просто это было ей совершенно не нужно. Он подумал, что, возможно, косметика даже испортила бы эффект. Крупные, ясные, голубые глаза живо блестели, и не было в них даже намека на вечернюю измученность. Нос с еле заметной горбинкой, крупный рот, мягкий овал лица. Волосы длинные, коричневые, с рыжиной ближе к концам, просто и без затей спускались ровной гладью на плечи и дальше – на грудь.

Тут не было какой-то особой утонченности, глянцевости, которая требует к себе постоянного внимания. Скорее, это была красота, предоставленная самой себе. Просто потому, что любое специальное вмешательство все испортит. И было в ее лице нечто, что он назвал бы «давней знакомостью» или «теплой узнанностью». Сложное ощущение – он впервые столкнулся с ним и немного растерялся, оттого что не смог четко определить для себя суть.

Вдруг она моргнула и сфокусировалась на его глазах. Словно что-то теплое коснулось лица. Он вздрогнул, тоже моргнул, и – не смог отвести взгляда.

Несколько бесконечных секунд они изучали друг друга. Странное это было изучение – словно притворное, потому что они давно знали все, что можно было узнать, но нужно было сделать вид, ради приличия.

Пространство начало раздвигаться. Теснота исчезла, час-пик превратился в полночь, пропали запахи, шумы, выражения лиц. Точно глухим колпаком накрыло, но он воспринял это как должное и продолжал смотреть. Пока она не отводила глаз, говорить ничего не хотелось. А отводить глаза она совсем не спешила.

«Надо же и сказать что-нибудь, – опомнился он. – А то что это за гляделки?!»

Открыл было рот, чуть шевельнул губами только, а она опередила:

– Все будет хорошо, – тихо сказала, почти шепотом.

– Почему? – изобразил он вершину глупости.

– Потому что я так сказала, – спокойно ответила она.

Его стало затягивать в ее глаза, неумолимо потащило навстречу. Сдерживаясь изо всех сил, он остановился в опасной близости, когда глаза еще могли видеть четко, и попробовал понять причину случившегося. Ее лицо заслоняло теперь весь мир, он даже не мог сказать с уверенностью, есть ли еще кто-нибудь рядом.

Тонкие струйки тепла прошли по щекам, заставили зардеться уши. Это было почти прикосновение – настолько незначительное «почти», что, будь его глаза закрытыми, он поверил бы в его реальность.

«Черт побери, – опешил он, – это же какой-то секс уже, а не гляделки. Нельзя же, в самом деле, делать это глазами!»

– И что же делать? – спросил он. Это уже было не так глупо, даже разумно.

– Просто живи. – Ее губы тронула легкая улыбка.

– Без тебя? – вырвалось у него. Нет, разумность тут все-таки совсем ни при чем.

Ответа не последовало. Только чуть более медленное моргание, как будто она легонько гладила ресницами что-то невидимое.

Тут он сообразил, что до сих пор слушает музыку. Но как же он услышал ее слова? Не по губам же, в самом деле, прочитал? Никогда не умел он этого. Торопливым движением дернул за провод, наушники выпали и повисли на шее. Лишь только тишина стала еще более плотной, и вокруг все замерло, будто поезд давно стоит в депо.

«Что я делаю?! – прорвалась мысль. – Дочка, сказка, жена, в конце концов, – вот о чем надо думать! Это какой-то гипноз, не иначе».

Он попробовал отстраниться, и это неожиданно получилось. Но только даже отодвинувшись насколько смог, он был все равно слишком близко от этих голубых окон в мир тепла и тишины.

«Какое я имею право вообще смотреть ей в глаза?»

И тут он почувствовал, как знакомые уже теплые волны пробежали по пальцам. Невольно попытался ухватить частичку, но удивился еще больше – это были не волны, а ее рука. Точнее – кончики ее пальцев едва ощутимо прикоснулись к ладони. Он замер, боясь вздохнуть. А внутренний голос орал: «Бежать!»

– Не волнуйся, – сказал она, и этот голос затопил его сознание.

В этот миг его карман начал вибрировать. Не отрывая глаз от лица девушки, он вытащил телефон и только тогда испугался – ведь чтобы посмотреть на него, надо будет отвернуться. Однако несколько горячих точек еще пылали на его ладони, и он выдержал. Экранчик засветился голубым, появились белые буквы.

«Пупса лихорадит. Где ты?»

Сердце стукнуло и зависло на середине толчка. В глазах заплясали красные круги. Он спешно пытался осмыслить послание. Совсем недавно они говорили, не прошло и часа. И все было в порядке. Это что-то внезапное, и от этого – непонятное, страшное, как любая неизвестность. «Где ты» – значит, она пыталась искать, но не смогла дозвониться. Значит, она в панике, значит – считает, что дело серьезное.

«Бегу, я скоро» – набрал он за пятнадцать нажатий и возблагодарил Бога за Т9. Теперь каждое попусту потраченное мгновение казалось ему смертоносным. Нет ничего ужаснее, чем быть где-то в другом месте, когда твоему ребенку плохо.

«Расстояние – это время, – стучало в голове. – И оно теперь убивает».

Он зажмурился и попытался унять волнение.

– Что я сказала? – спокойно, но настойчиво спросила девушка.

– М-м? – он разлепил веки и поднял глаза. Он не понял, что она говорит.

– Что я сказала? – повторила она. Голубые глаза чуть прищурились, как бывает, когда человек не вполне верит, что его могли не понять.

– Все будет хорошо? – вдруг сорвалось с языка. Сейчас он совсем не владел собой. Он хотел остановить поезд и бежать сам, лишь бы сильнее контролировать ситуацию.

– Ага, – кивнула она. Волосы легко колыхнулись, и его обдало волной травяного запаха.

Этот короткий кивок и еще более короткий звук оказали необычное действие. Тревога сразу пошла на убыль, начала стираться, как запотевшее пятнышко на холодном стекле. Вновь вернулось осязание, и он даже не удивился, когда обнаружил, что ее пальцы по-прежнему касаются его руки.

«Какая сейчас остановка? – он завертел головой, будто в темном туннеле можно было что-то узнать. – Надо выходить, надо бежать. Как они там?»

– Тебе выходить, – сказала девушка.

Он сделал шаг к двери, поезд уже останавливался. Повернулся, но руке было все еще тепло. «Неужели, она пойдет за мной? – удивился он. И вдруг подумал: – Как это было бы чудесно!» Он не ожидал от себя такого поворота. Оглянувшись, он увидел ее лицо, светящееся спокойствием, теплом и заботой. И снова его потянуло к ней. Душа рвалась напополам, словно ветер дул сразу в две противоположные стороны, а он стоял в месте пересечения воздушных потоков, беспомощный и растерянный.

Она чуть нагнула голову и посмотрела исподлобья:

– Иди, – и руке стало холоднее, прикосновение исчезло.

Навалилась тяжесть, снова откуда-то обрушился шум, грудь сдавило, и мощный поток вынес его из вагона. В стремительном движении он даже не сумел обернуться. Только перед мысленным взором все еще покачивалось в такт движению ее лицо. А из ноздрей улетучивался последний клочок аромата травы.

Он продирался сквозь толпу, как танк через орешник. Бежал по эскалатору вверх, и все, кто бежали впереди, уступали дорогу – он был быстрее. В голове вертелась безумная смесь обрывков мыслей – и буквы тревожного сообщения, и странно бьющие в самую глубину слова девушки, и отголоски паники и удивления своими же поступками.

В спешке он даже не тратил время на телефон. Ему показалось, что если он наберет номер жены, то услышит что-то еще более страшное, чем слова о внезапной лихорадке. И если он будет говорить на ходу, то это замедлит его.

Ключи звякнули в руке, не желали попадать в замочную скважину. Дверь щелкнула, провалилась внутрь – не была заперта. Жена открыла, услышав, как он завозился на площадке. Он посмотрел на нее с тревогой, но увидел совсем не то, что ожидал. Ни мокрых ручьев по щекам, ни растрепанных волос, ни дрожащих губ. Она была спокойна, но это спокойствие было каким-то растерянным, удивленным, словно она сама от себя не ожидала такого состояния.

– Что? – спросил он с порога, вкладывая в это слово все возможные вопросы.

– Все хорошо, – с некоторым сомнением в голосе ответила жена.

– То есть? – он уронил куртку на пол.

– Все прошло.

– Когда? – он яростно содрал с ног кроссовки.

– Да вот несколько минут назад. Странно как-то. Как рукой сняло.

– Где она? – спросил, и сразу стало стыдно.

– Спит, – ничуть не удивившись, ответила жена.

Он подошел к плотно закрытой двери в детскую. Прохладная ручка обожгла разгоряченную ладонь. Чуть толкнул, мягко приоткрыл щелочку. В сумраке темнела головка на подушке. Он прошел осторожно, приблизился, наклонился. Медленное, чуть слышное сопение яснее слов говорило о крепком и здоровом сне малышки. Он потянул руку, легонько коснулся лба, шевельнул пушистую челку. Лоб был сухой и совсем не жаркий.

2007 г.