Читать книгу Коридоры судьбы - Михаил Ильич Дорошенко - Страница 41

* * *

«Город-призрак Кенигсберг» – сияла неоновая надпись в фиолетовой половине неба. Единственная улица города тянулась долгой спиралью к вершине горы, на которой возвышался замок. Над фронтоном замка огненными буквами, ослепляющими тусклое свечение заката, горела надпись в небе «Ариэль».

– Вас интересует замок? – спросил Чемпиона толстый представительный метрдотель кафе Эдем, которое примостилось в декоративных руинах старинного здания. – Я прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не был в замке, а вот летающую девушку видел. В горах.

– Летающую девушку?

– Да, там играют! В рулетку, карты, шахматы, ма джонг. Клуб миллиардеров А-ри-эль! Невидимое правительство мира, можно сказать. Ибо никто их не видит: прибывают инкогнито – по ночам. Нам с вами там не место, сами понимаете.

– А кто хозяин заведения?

– Моего? Моя жена – к великому сожалению. Впрочем, всего две недели. Раньше она жила в Гонолулу, а я в Буэнос-Айресе. Когда я сюда приехал, здесь ни-че-го еще не было. Ариэлла ее зовут.

– Жену?

– Нет, владелицу замка. Ариэлла де Ля Рокк.

– Де Ля Рокк? – удивился Чемпион.

– Она самая. А вы подумали, – Робб-Грибос? Должно быть!

– Почему я так должен подумать?

– Потому как Робб-Грибос прежний владелец владения, а де Ля Рокк у него арендует… на двести лет. Сам я флорентиец, хотя прожил в Персии лучшие годы своей жизни. Меня в детстве украли цыгане из герцогской семьи, а потому зову свою любовницу Европой, а она меня – Паршивым Зевсом.

– А летающая женщина в горах?

– Сеньор, – прогнусавил хозяин, – если вы – лунатик, я могу станцевать для вас джигу. Я толст и это смешно. Всего за двести долларов станцую.

– А за десять тысяч?

– Как вы сказали? Летающая женщина? Есть! Имеется! Обитает! В горах! Ведьма, должно быть. На берегу океана, в далеких Таврических горах, – и он сделал широкий жест рукой. – Ле-та-ет! Но там гуляет сумасшедший пикадор и колет пикой всякого в живот. Очень больно. Лучше я покажу вам фокус, сеньор. Всего за тысячу долларов. Обладаю способностью затирать часы под кожу вместе с цепочкой. Смотрите.

Циферблат тикающих часов просвечивал у него под кожей на ладони.

– Что еще мне велено сказать?

– Алонсо Портфебль меня зовут. Ад-во-кат! – сказал он со значением. – Он же – городской голова. Сочиняю стихи. Выступаю под псевдонимом Эйлеон Напо, что означает «Эй, Наполеон!» Не для заработка, разумеется. Для души. «Плевка достойный, Посейдон, – к примеру, – сыграем в водяной ма джонг! И в тот же миг лоб лысый его стал, подобно дыму, проницаем для плевка». Ну-и-так-далее. В русском стиле.

– Бывали в России, сеньор Голова?

– В России не бывал, но с Маяковским выпивал – перед смертью. Сам подавал пистолет… Поцеловал на прощание…

– Сифилитика рискнул поцеловать, а, флорентиец?

– Избави Бог! Пистолет, в рукоять. Дарованное оружье и целованное.

– Скажи-ка, дядя, кто для вас пишет репризы? Вы их выучиваете наизусть или вам позволено импровизировать на ходу?

– Сеньор, вы меня неправильно поняли.

– Ну, вот что, итальянец. Вот тебе чек на десять тысяч долларов, как обещал. Проваливай в свою Флоренцию.

– Премного благодарен! Прослушайте благодарственный мадригал в вашу честь. «Ну, что за город, говорю я вам… стихи в прозе, собственного сочинения… здесь люди на простой вопрос "Который час?" проваливаются вдруг или сапфир вручают – протягивают на ладони». Хотя логичней было бы – часы. Впрочем, я заврался. Пойду, провалюсь по вашему совету.

На очередном завитке спирали Чемпион обратил внимание на то, что в театре Йеллоухауз шла пьеса Евгения Ненормана «Украденный город», а в Черном Кабинете мадам де Ля Рокк – его же «Русский мальчик». На афишах кинотеатра Ретроскоп рекламировались фильмы Зарины Мнишек «Обреченные на успех» и «Дороги, которые нас выбирают».

Перевернутый вниз головой дракон мерцал пурпурным взглядом на двери Янтарной Комнаты. Среброперая сирена завораживала за витриной прохожих приоткрыванием крыльев на груди и пением, похожим на протяжный стон любви.

– Купите фиалки, – предлагала цветочница. Дама печального образа – с блестками под глазами вместо слез. В ее корзине пылал многоцветный костер из драгоценных камней. Живой казалась только змея, и та была золотая – крашеная. «Сволочь!»

Вход в кабаре Сады Семирамиды с клавесиновым звоном закрылся, как только Чемпион ступил на мраморный с затейливой мозаикой порог – нефритовый дракон с горящим взглядом выглядывал из малахитовых кустов. Он не стал ломиться в зеркальную дверь, снял ногу с дракона – ворота сложились гармошкой и вновь отворились. За порогом был полумрак, скользили гондолы, монахи с раскрытыми книгами бродили по пояс в воде, распугивая стайки светящихся рыб. Шелестели фонтаны, шумела листва вековых деревьев, сиял голубыми огнями многогранный кристалл павильона в глубине. Старинные лампы плавали вокруг него в воде.

Неоновый гномик над входом ювелирного магазина Братьев Росс хватал руками вспыхивающие драгоценности, но они гасли, и он принимал позу удрученного турка в феске – кулачки у рта, вытаращенные глаза. Пожалуй, было не совсем так, но достаточно ясно, чтобы понять намек. Мерзкий город. «Золотой кукиш».

– Наглецы! – процедил Чемпион, останавливаясь перед моделью гигантского кукиша, висящего на цепях в руинах замка Ариэль – в центре спирали.