Читать книгу Мифы асфальта. Сборник рассказов - Михаил Ильич Шабловский - Страница 6

19 апреля

Ох… Опять похмелье… Ну не может же такого быть, когда неделю пьёшь, обычно уже не бывает похмелья, кажется всё-таки вчера переборщили… Пиво, и опять пиво, и потом коньяк… Сходил в клубешник, тоже мне. Переборщили… Слишком много, вот что. Ох, как же херово… Даже не хочется больше ничего писать, ну его нахрен, этот дневник.

20 апреля

Пришлось. Потому что не могу не написать. Пусть хоть что-то доказывает, что я не сумасшедший. Хотя впрочем, может именно это доказывает, что я сумасшедший. Идиот, дебил, что, мне больше всех надо?! Но не могу, не могу иначе, и надо всё записывать. Стоп. Начнём сначала, начнём с того, с чего всё началось. Иначе и правда выглядит сумасшествием. Итак, я свидетель с 18 апреля 20… года. Всё началось 18 апреля 20… года. Я был в рок-клубе «Silk», был на выступлении группы Insight, меня пригласил мой двоюродный брат, вокалист Insight’а, да и лидер группы на самом деле, пусть остальные музыканты и были довольно-таки далеки от его идей, но ведь он же её вдохновлял, его тексты, его музыка двигали группу, без них её бы и не было… Стоп. Я отвлекаюсь. Я не о группе.

Просто я был в этом клубе, слушал музыку, ну, выпивал, конечно, как же без этого. Но не белая же горячка у меня случилась, в конце-то концов! Не так много выпил… Так. Хватит истерики. Дальше только голые факты.

Итак, выступление Insight’a уже закончилось, я сидел у барной стойки, вдоволь наплясавшись и напрыгавшись у сцены, отдыхал, тянул пиво (по двести рублей, кстати, ну и цены, а? Стоп, стоп, не про цены же речь, хватит, далее только по делу), ну вот так сидел себе, ждал, когда выйдут из гримёрки рокеры драгоценные мои, точнее, гранжеры, гранж же играют, да и неплохой притом гранж… Ах, что ж такое, опять я отвлекаюсь! В общем, ждал я у стойки своего брата, пил пиво, и тут-то я её впервые и увидел. Так-то вроде бы девушка и девушка, ничего особенного, симпатичная, конечно, и грустная какая-то. Сидела она тоже у барной стойки, этак поодаль от меня, и на самом деле действительно мило выглядела, даже грустное выражение лица отнюдь её не портило, скорее, наоборот, вызывало желание подойти и пожалеть… Наматывала она на пальчик прядь своих шикарных каштановых волос, и с некоторой тоской смотрела в стакан с коктейлем, и буквально читал я у неё с лица, что бросил её кто-то, или дома нескладуха, может, поссорилась с родителями, что-то в общем в этом роде, и только я (будучи, естественно, несколько нетрезв) наладился подсесть, да сказать что-нибудь наподобие «Девушка, что же вы так грустите, ведь на улице весна», как вот тут-то и появился он.

Не знаю я пока, кто он. Подозрения писать – точно решите – рехнулся. Он, в общем. Как он выглядел? Классно выглядел, клёво, круто – вставляйте любой эпитет, по выбору – зуб даю – не промахнётесь, в любой компании выглядел бы он на все сто, и дело даже не в том, что костюмчик на нём был шикарнейший, Prada, Boss, или ещё более крутая марка, я в этом не разбираюсь, да и даже возможно, что индивидуально был пошит костюмчик, потому что сидел он на нём как влитой, и цвет… Вот опять сочтёте меня сумасшедшим, но не мог я даже определить цвет. Ему шло – и очень шло, и дурацкая темнота клуба даже подчёркивала, как же ему шёл этот неизвестный цвет. Аристократично сидел на нём костюмчик, вот что. Вы вот можете подумать, и что я так прицепился к его костюму, но ведь действительно, на пристальный взгляд очень сильное действие его костюм оказывал, это теперь-то я понимаю, что именно это ему и было нужно, чтобы люди сперва обращали внимание на его костюм, и как же аристократично на нём он смотрится, и потом только на него самого. Так ведь для большинства и не было никакого «потом», вот как. Шикарный костюм, аристократические манеры – что тут ещё внимание обращать, завидовать, что ли?

Однако я продолжил «обращать внимание», не знаю уж, почему, может, потому, что никогда не любил аристократов, и ведь лучше бы, конечно, я пропустил всё это мимо взора своего, но товарищи! Я же не знал тогда, к чему всё это приведёт! Да и девушка была такая хорошенькая, хотя, конечно, по сравнению с этим аристократом выглядела она уже совсем простенько. Я уж подумал, вряд ли он к ней прицепится, зачем эдакому аристократу и буржую простые грустные девушки из простого рок-клуба. Но ведь он прицепился. Конечно, за грохотом и рёвом следующей группы, игравшей после Insight’a, я не мог слышать, о чём у них шёл разговор. Он вроде бросил ей что-то небрежно, эдак аристократически смахнув пылинку с манжеты, и тут… И тут как же у неё вдруг изменилось лицо. Как будто она всю жизнь ждала это небрежной фразы, как будто теперь её существование внезапно обрело смысл, и что там какие-то бросившие парни и проблемы с родителями! Глаза её раскрылись, лицо чудно преобразилось, и теперь стало по-настоящему красивым, да что я говорю – прекрасным, освещённым изнутри, робкая улыбка заиграла на её губах, и когда изящным жестом она поправила волосы и полуобернулась к своему собеседнику, я понял, что красивее неё я в жизни не видел ни одной девушки. Даже в кино и на фотографиях. Вот только что-то тревожило в выражении её лица. Как будто это была очень красивая кошка. Что же за сравнение, о несчастье, опять сочтёте сумасшедшим. Хорошо, скажу так. Да, её красота внезапно очень много приобрела. Но в то же время сама она очень много потеряла – вы понимаете, что я хочу сказать? Её взгляд стал пустым, раньше в нём была грусть, а теперь в нём не было буквально ничего. Но ничего в нём не было только пару секунд. Потом в нём загорелся странный огонь, и хоть вы меня тресните, это был огонь похоти.

А он – этот аристократ – наклонился к ней, и как ни в чём не бывало продолжал вещать ей что-то на ушко, и я воочию увидел, как этот огонь разгорается в ней, и становится уже пожирающим пламенем – у неё даже лицо переменилось, и скажу я вам, это лицо мне уже не очень нравилось. Тут он, видимо, что-то спросил, она слегка отвернулась, нахмурилась, как будто вспоминала что-то, и вдруг сквозь паузу в грохочущей рок-мелодии я услышал её ответ: «Наташа…» Да ведь она же вспоминала собственное имя!

С этого момента я уже следил за ними осознанно. Паранойя, сумасшествие, скажете вы, и будете по-своему абсолютно правы. Потому что вас там не было, и вы не видели, как меняется лицо у девушки, услышавшей всего-то пару слов от совершенно незнакомого человека. И что было потом.

Аристократ наш выпрямился, небрежным жестом подозвал бармена – и тот, хоть и был занят смешиванием коктейлей для большой компании, сидевшей поодаль, всё бросил, подошёл, как ведомый на ниточке, выслушал заказ, поклонился – вы когда-нибудь видели, чтобы бармены кому-то кланялись?! – и немедленно пошёл, откупорил бутылку красного вина, налил в высокий фужер и поставил на стойке перед девушкой. Вот тут-то меня и проняло по полной. Потому что аристократ мой только глазами эдак повёл на фужер, и ручка девушки, как у марионеточной куклы, дёрнулась, пошла над стойкой и обхватила фужер. Затем аристократ слегка двинул гладко выбритым подбородком (здесь я обратил внимание, какая у него была бледная, даже не просто бледная, а просто-таки белая, как рыбье брюхо, кожа), и девушка подняла фужер, поднесла у губам, и стала пить, но почему-то неумело, и тонкие струйки красного вина потекли у неё из краев губ прямо на белую кофточку, но она как будто не замечала этого, и всё пила, пила, но ведь она же не была настолько пьяной, я же видел… И она допила вино, залив им свою кофточку, как будто кровью, и тогда мне стало страшно, страшно по-настоящему, но отвернуться и забыть обо всём я уже не мог.

И не потому, что я всю жизнь гонялся за химерами, и пытался объяснить друзьям, да и вообще всем, кто готов был меня выслушивать, что идеи важнее вещей, и не потому, что я эдакий герой, хотел спасти девушку из лап маньяка-гипнотизёра, и не потому, что на моих глазах происходили странные вещи, и я чувствовал своей обязанностью зафиксировать их в своём сознании, а потому что просто не мог! И всё. А причину, вы уж будьте добры, выбирайте сами.

Так что когда аристократ, буду пока называть его так, поднялся из-за стойки, и так и не заметив моего сумасшедшего взгляда, медленно пошёл к выходу из клуба, и девушка, так же медленно, как сомнамбула, сползла со стула и двинулась за ним, я тоже залпом допил пиво (допинг!) и крадучись, прячась за колоннами, последовал за ними. Я видел, как девушка, повинуясь еле заметному жесту аристократа, подошла к гардеробу, как аристократ взглядом заставил гардеробщика принести ей пальтишко, не требуя номерка, как медленно они оба прошли мимо почему-то вдруг застывших на месте секьюрити, и скрылись за дверью выхода. И как будто с меня вдруг тоже спало оцепенение, я услышал, словно бы вновь, мощный и прекрасный грохот и рёв очередной рок-группы, и только тут почувствовал, что меня уже не первый раз встряхивают за плечо. Я обернулся и увидел двоюродного брата Дэшу, вокалиста и идейного вдохновителя рок- ах, виноват, гранж-группы «Insight».

– Ты чего тут? Бухой совсем? Куда крадёшься, меня не слышишь, что ли? – заорал он, преодолевая клубный шум.

– Сейчас, Дэш, сейчас… Погоди… – я всё ещё был под впечатлением только что произошедшего на моих глазах, однако, быстро приходя в себя, я сказал. – Пошли со мной!

Мне нужен был свидетель. Впрочем, выскочив из клуба на улицу, мы уже ничего не увидели. Ну, почти ничего. За ворота автостоянки выезжал «Майбах» с номером, ах как же он впечатался у меня в мозгу, «д692ок177»

Больше про тот день мне написать нечего. Ну, не описывать же обычную послеконцертную пьянку, на которой я, видимо, был довольно-таки рассеян и невнимателен, если судить по постфактумным репликам моих друзей и брата. А про похмелье я уже отписывался 19-го.

Я, собственно, хотел написать про сегодняшний день. Про 20 апреля 20… года. Потому что буквально час назад, включив телевизор, и совершенно случайно попав на передачу «Дежурная часть», я услышал, что в подмосковном лесу, на восьмом километре Осташковского шоссе, нашли изнасилованный и странно и страшно изуродованный труп некоей Натальи Отвальновой, и по фотографии в продемонстрированном всем добрым телезрителям паспорте, я узнал её – девушку из клуба «Silk». И если бы это было всё. Выйдя затем из дома за хлебом, и пройдя всего-то сотню метров до ближайшего магазинчика нашего гетто, я увидел чёрный «Майбах» с номером, вы наверно догадались, «д692ок177». Первый раз в жизни я увидел на дорожках нашего пятиэтажного гетто «Майбах»! Никогда здесь такие машины не появлялись, нечего у нас тут делать сильным мира сего… И я даже не купил хлеба. Я повернулся и удрал.

А теперь я просто сижу, трясусь, плотно задёрнул все занавески, и пишу это, как доказательство Бог знает чего… Отправлю этот дневник всем друзьям и не только друзьям, может, поможет… Надо только дописать. Завтра буду жив – продолжу.

21 апреля

Не дай вам Бог испытать, что такое постоянно гложущий, снедающий страх, когда нервы напряжены до предела, всякий шорох в подъезде вызывает панические приступы: «Идут! За мной идут!», а звонок телефона бьёт, как взрыв адреналиновой бомбы: «Звонят! Это они звонят, сказать, что всё знают и я попался!». Как загнанная крыса в углу. Как мышь в маленькой норке, снаружи которой караулит большая и страшная кошка. Идёт охота. Идёт охота на меня, о Господи, спаси, что же делать? Может, обратиться в органы? В милицию? Но нет, нет, ведь «Майбах» же… В нашем государстве заявлять на владельцев «Майбахов» едва ли не страшнее, чем чувствовать себя нежелательным свидетелем их грязных дел…